Я пытался сказать нет

Прочь из моей головы наугад в темноту С середины концерта Сквозь толпу, сквозь охрану, сквозь дверь и сквозь парк, Чтоб чуть-чуть постоять над водой на мосту.

Прочь из моей головы, здесь и так кавардак, Разбросав фотографии, выбросив вещи, Уничтожив улики, Все диски отправив в мусорный бак.

Прочь из моей головы. Твой новый бой-френд

Пробил все пароли, вскрыл все твои ящики,

Прочитал мои письма к тебе —

ни хуя себе, ни хуя себе!

Прочь из моей головы босиком, кувырком, С чемоданом в руке или без чемодана в руке – Налегке, вдалеке, Пока я по тебе не проехал катком.

Сплин — Прочь из моей головы

***

Дыхание сбилось, зрачки расширились, а сердце начало ебашить, как бешеное. Телефон с грохотом встретился с полом, характерный звук битого стекла раздался по аудитории. Слезы подступили к глазам, и мозг резко сработал — бежать, бежать куда угодно, лишь бы на него с удивлением не смотрели одногруппники, лишь бы скрыться от человеческих глаз. Какие-то шуршания, вопросительные взгляды, тряска за плечи. — «Всë. Стоп. Больше не могу.» — Отчетливо раздалось в голове. Хлопок двери. Быстрые резкие шаги. Туалет. Кабинка. Холодный пол. Слезы. Он не мог поверить, что это происходит опять, что он опять в опасности. В мыслях снова отразились слова из страшного сообщения:

«Привет, Тош. Давно не виделись. Очень хочу встретиться. Я очень скучал и невероятно хочу тебя увидеть. Давай сегодня в 19:00 в нашей кафешке на Пролетарской. Приходи, я бы пообщался.»

Всë, жизнь кончилась, пожили и хватит. Секс был, лобстера он пробовал, на американских горках катался, и это-то в его двадцать два. Не лучший момент чтобы шутить, далеко не лучший… Но Антон всегда справлялся со стрессом юмором, даже если шутки слышал только он сам. Мальчик забыл упомянуть одну маленькую деталь, что так же в свои двадцать два он успел попасть в абьюзивные отношения с тридцатилетним мужиком, который бил его по поводу и без и ревновал к каждому столбу. С которым ему удалось расстаться. И парень надеялся, что навсегда, что мужчина ушёл из его жизни и больше никогда туда не вернётся, ведь он причинил ему столько боли и страданий, что Антон сам не понял, как всё это вывез. Расставание тогда далось ему очень тяжело, ведь мальчик безумно любил этого мудака, поэтому надежды на исчезновение мужчины на совсем были колоссальными, вряд ли парень осилил бы всё это ещё раз. Он ловко выудил из кармана сигарету и нервно закурил, смотря куда-то в пустоту. Прошло от силы минуты две, но казалось, что целая вечность, как вдруг раздался дикий стук с воплями, — Тох. Тох, ты там? Тох, открой. Что с тобой? — Это был Сережа, его лучший друг. Они подружились почти сразу, как только познакомились, на первом курсе, когда их поселили в одну комнату общежития. Конечно, трудно не подружиться с человеком, который спит в двух метрах от тебя, но дело не в этом. Просто Серёжа очень душевный и дружелюбный, хоть со стороны и кажется, что это не так. Парень был самым близким человеком Антона, так как отца у него никогда было. Он ушёл, когда мальчику не было и годика, а мать его никогда не любила, никогда не заботилась, никогда не спрашивала, «как дела?» или «как прошёл день?», никогда не желала спокойной ночи, она просто давала деньги на еду, ну как на еду, хватало ему только на доширак, и то с натяжкой, и раз в год покупала одежду, которой тоже не хватало для нормальной жизни и выгнала его из дома в восемнадцать со словами: «Уже взрослый, сам справишься». Ну, Антон и справился, сам прошёл на бюджет в ГИТИС, сам смог зарабатывать деньги, не очень много, но на жизнь хватало, сам смог, параллельно учась, искать подработки и устанавливать связи. На одной из таких он как раз и познакомился с Арсением. Так же, Серёжа — единственный человек, который заметил проблему, поверил в то, что Арс измывался над ним. Что сам Арсений Сергеевич Попов, один из самых популярных и высокооплачиваемых актёров Москвы, избивал двадцатилетнего мальчишку за то, что тот вернулся домой после семи. А самое главное, парень за своих друзей готов убить, что видимо происходило и сейчас. Антон потушил бычок об пол и выкинул его в окно, параллельно открывая дверь. - Тох, чт… — начал говорить друг, но Антон перебил его, обессиленно падая в объятья к Матвеенко. — Сереж… Он написал… Написал, после года перерыва, после того, как мне наконец удалось его забыть. — всхлип, — Он сказал… Сказал, что хочет увидеться в нашем кафе на Пролетарской в семь, что соскучился. Серёг, я знаю, что если я… Если я не приду, — снова всхлип, — он что-нибудь сделает. — мальчик стёр влагу со своих глаз, — Сделает со мной. Уверен, что если я не приду, будет хуже. Мне страшно… — Блять. — Серёжа прекрасно понимает, что в этой ситуации он сделать ничего не может, вообще ничего. Вот и остаётся только материться. — И что… Что ты будешь делать? — он спросил это, чтобы просто что-то сказать, чтобы просто заполнить пустоту, ведь она была невыносима. Антон совсем обмяк на плече друга. Он так ненавидел это состояние безысходности, ненавидел Арса за все эти чувства и эмоции… Он глубоко вздохнул:  — А сам как думаешь? — парень хмыкнул, — Будто у меня есть варианты… — он выглядел совсем отрешенным, выглядел так, будто потерял стимул, мотивацию к жизни. Серёжа видел все это, и в нём просыпалась злость. Он всерьёз был готов убивать.

***

Антон опоздал… Он взглянул на телефон, на котором теперь красовалась милая «паутинка» от этих проявлений эмоций во время прочтения сообщения, и сердце пропустило пару ударов, а руки затряслись. На часах было шесть пятьдесят восемь, а идти было ещё минимум пять минут. Для обычных людей задержаться на две-три минуты — это обычное дело, но это же был Арсений, и за такой, вроде бы, обыкновенный проступок, Антон уже думал, у кого бы одолжить блядский тональник, потому что появиться на работе с синяком под глазом или засосом на шее (это как повезет) он не мог. Актёр, хули там. Ну и что, что второстепенная роль, режиссер за такой своевольный грим по головке не погладит. Хотя и прошёл год, он уже почти вернулся к такому образу жизни. К жизни с Арсом. Ко всем этим нюансам, перепадам настроения, к синякам на теле, хотя они даже и не виделись ещё. Жутко... Просто дело в том, что он очень скучал по этому образу жизни и по этим отношениям… Антона очень пугало состояние в котором он находился, вероятно поэтому у него и случилась истерика, когда Арс написал. Он ненавидел и любил отношения с мужчиной одновременно, это было и худшее и лучшее время в его жизни. Весь бунт в голове под эгидой Попова происходил при том, что юноша его даже не видел. Захотелось плакать. Мужчина всегда был очень жёстким, всегда управлял Антоном, а тот всегда ему подчинялся, поддавался на манипуляции. Но после того, как Арсений сломал мальчику два ребра, он окончательно решил всë взвесить, и минусов оказалось больше, чем плюсов. Удивительно неправда ли? Антон понял, что рано или поздно, скорее даже рано он окажется либо в больнице в более худшем состоянии, либо в гробу, что вероятней. Ну как Антон… На самом деле всё решил Серёжа, увидев Тошу в больнице, где парень уже не смог отвертеться, особенно после истории Иры. Именно друг заставил его расстаться с Арсом. Это произошло бы и раньше, просто Антон всегда очень удачно замазывал синяки, а то, что он не мог сидеть, всегда оправдывал очень просто — жёсткий гейский секс, зачастую это даже было правдой. Вымещать на юноше всю злобу за счет секса и игр с контролем в нём было фишкой Попова. В итоге Антон попытался расстаться мирно, поговорить — как итог разбитая губа и синяк под глазом, а потом, конечно, забота, милые посиделки в ресторанах, просмотр сериалов по вечерам, окруженных любовью и лаской. В общем все сливки эмоциональных качелей. Перестал выходить на связь — на парах пришлось стоять, ибо жопа болела неимоверно. Круг замыкался снова. Ещё один мирный разговор — ещё один фингал и трёхнедельное физио из-за небольшой травмы спины. И снова. Серёжа уже был готов идти бить морду, когда наконец прозвучали почти заветные слова: «Я дам тебе отдых и время подумать. Думаю, что где-то месяцев трёх, полугода будет достаточно. Но потом обязательно вернусь, так что жди, Антош, я тебя правда очень сильно люблю». Спустя семь месяцев Антон расслабился, веря в лучшее, в то, что Арс нашёл себе другую игрушку. А сегодня с утра все его мечты рассыпались. Он не знал, почему мужчина решил устроить такой большой перерыв, но понимал, что ему снова придётся проходить все эти круги ада… — Молодой человек, сигаретки не найдется?  — Возьмите. — Антон машинально достал из кармана пачку, вытащив одну штуку и протянул незнакомцу. Он уже потянулся за сигаретой, когда увидел дрожащие руки мальчика. Он поднял глаза и вглянул на его испуганное, усталое лицо. — У вас все в порядке? — мужчина смотрел на Антона с беспокойством и сочувствием. — Д-да, спасибо. — Антон был немного зол из-за того, что его отвлекли от собственных мыслей, да и к тому же он опаздывает уже на целую минуту! — Вам спасибо — он протянул какую-то визитку, — Возьмите. Я врач, порекомендовал бы пройти обследование. Извините если так бестактно, просто вы правда выглядите болезненно. Кстати — Дмитрий Позов, но лучше просто Дима. А вас, то есть тебя. Можно же на ты? — Да, конечно, Антон, очень приятно — парень не понимал, как это все произошло, как он познакомился с этим человеком и почему назвал ему своё имя. Просто от Дмитрия, простите, Димы, исходила такая доброта, такое тепло, что он просто не мог этого не сделать. — Ладно, я побегу, а то немного опаздываю. — Антон нервно сглотнул, понимая, какая участь его ждет. Ведь он даже не соврал, так что, быстро сказав про себя, что потом глянет эту визитку, он зашагал вперёд, услышав вслед только: — Пока, надеюсь ещё увидимся! Антон подошёл к дверям кафе, они были стеклянными, там за столиком он увидел Арсения, мило улыбающегося официантке и пьющего кофе. Быстрый взгляд на часы — девятнадцать ноль шесть. Ну всë, время умирать.