Дар свыше

Гермиона с усилием сдвинулась с места, толком не зная, куда себя деть. Слова мужа оглушили её, заставив задрожать от внезапного озноба. Как же несправедливо! Она старалась, она и правда старалась изо всех сил стать той женой, о которой он мечтал. Конечно, сравниться с Молли было невозможно, но она честно училась готовить, старалась быть внимательной, не спорить по пустякам и разделять интерес Рона к спорту, пусть даже квиддич был ей совершенно чужд. Она так старалась, но неизменно в ответ слышала лишь упрёки! А теперь ещё и деньги. В груди вспыхнул гнев, едва она осознала, как ловко муж ушёл от ответа. — Рональд! — громко позвала она, выбежав. — Ты не… Входная дверь с треском захлопнулась и громкий в наступившей тишине хлопок трансгрессии возвестил о том, что муж просто ушёл. Снова. Как и много раз до этого. Гнев моментально испарился — как будто из воздушного шарика, в которое превратились её внутренности, выпустили воздух. Слёзы сами собой наполнили глаза, и она поплелась наверх как старуха, едва переставляя ноги. Сумма в двести галеонов, которую она должна была вручить Снейпу, висела на ней мёртвым грузом. Она не представляла, у кого можно её одолжить. У Поттера было полно денег, но в последние годы она с трудом могла назвать его другом. Былая близость и единство их троицы давно канули в лету. Других друзей у неё не было, разве что Луна, но та была далеко, в Америке, к тому же у неё свои проблемы. Обременять единственного человека, который писал ей и поддерживал в стремлении родить ребёнка, Гермиона совершенно не хотела. В комнате она рассеянно стащила пиджак и что-то звякнуло в кармане. Вытащив бутылёк, который ей вручил Снейп, она застонала. Зелье! Ей нужно было непременно дать Рону зелье, но стремясь поскорее выяснить, где деньги, она совершенно об этом забыла. Упав на старенькое кресло, она закрыла лицо ладонями, задушено всхлипывая. Не хватало ещё чтобы Молли услышала — странно, что она не приковыляла сразу как Рон трансгрессировал. Видимо, уже легла. Утром она проснулась совершенно разбитой, и даже спозаранку принесшая ответ Виктора красивая серебристая сова не подняла ей настроения. Собираясь на работу, она лихорадочно соображала. До визита к Снейпу у неё оставался один день, и являться с пустыми руками было невозможно — вряд ли бывший профессор зельеварения стал человеколюбивым и всепрощающим — он попросту выставит её за дверь и применит какой-то мерзкий сглаз. Или что там обычно насылают на должников. Она точно знала, что есть одно заковыристое проклятие, когда ты не можешь ни есть, ни спать, пока не рассчитаешься. Может, он согласится хотя бы на рассрочку? Зарплаты ей ждать ещё неделю, и сумма ничтожно мала в сравнении с долгом перед Снейпом. К моменту встречи с Виктором за обедом она окончательно пала духом. — Мия! — Крам звонко расцеловал её в обе щёки и отпустил, тревожно нахмурившись. — Ты стала ещё худее. Ты вообще питаешься? Конечно, ваша английская еда на вкус просто отвратительна, но зато очень жирная. Почему ты не ешь её? — Я ем, — вяло запротестовала Гермиона, — просто очень много работаю, да и Молли… — Бедная детка, — сочувственно покачал головой Виктор, — всё на тебе: дом, работа, родня. В Болгарии женщина не должна работать, если она хранит очаг. Рональд совсем не помогает тебе? — У меня нет… детей. Мне легче, чем многим, — повторила она привычный аргумент и почувствовала, как сжалось сердце. Фразу о муже она предпочла пропустить мимо ушей. Рон обожал мать, но считал, что готовка, уборка и всё, что не требует грубой мужской силы, женская забота. Он мог приготовить ужин или завтрак, но делал это с такой неохотой, что она однажды перестала просить. — Не спорь, — Крам сел, подзывая официанта, — я закажу тебе самый большой кусок мясного пирога, салат и чай. И ты всё съешь до крошечки. Гермиона покорно кивнула. — Так что ты хочешь от меня, Мия? Паркинсон, какая она? Хорошо знает своё дело? Ассистент мне, и правда, не помешает, но не такой как в прошлом году. Мерлин, он крылья златоглазок от надкрылий бабочек-монархов не мог отличить! — возмущенно выговорил Крам, когда им принесли заказ и чашки с ароматным травяным чаем. — А у нас полный замок детей, ни разу не державших в руках палочки! Ассистент не только помогает готовить простейшие зелья, он должен быть собранным, владеть лечебными чарами. Эта твоя Паркинсон справится? — Да, Вик. Несомненно. Я навела справки, она уже три года в аптеке, буквально на ней всё и держится. До этого стажировалась в Мунго, но не осталась. — Почему? Гермиона сглотнула. — Её подставили. Обвинили в небрежном обращении с зельем для особенного пациента, но это неправда. Панси была одной из лучших в классе профессора Снейпа, а заслужить его одобрение было почти невозможно. Она аккуратная и внимательная, и все её ЖАБА, кроме трансфигурации, сданы на превосходно. К тому же, она очень помогла лично мне. И ты сам знаешь, как относятся к слизеринцам и всем, кто имел хоть какое-то отношение к тёмной магии и Воландеморту, после победы. Панси такого не заслуживает. Она… хорошая. Крам сощурился. — Мне хватит и твоего слова, Мия. Ты самый честный и непредвзятый человек из всех, кого я знаю. Я дам твоей протеже возможность проявить себя. Испытательный срок. Директор Макгонагалл будет только рада, что мы сможем варить больше зелий. Если справится, то постоянное место ассистента будет её. Возможно, даже уроки у младшекурсников. — Спасибо, Вик, — искренне улыбнулась Гермиона. На душе сразу стало легче от осознания того, что, по крайней мере Панси она ничего больше не будет должна. Несмотря на злые слова бывшей студентки Слизерина, Гермионе было её искренне жаль. Они тоже были детьми — Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт, Паркинсон, Забини и остальные. И не должны нести ответственность за грехи своих отцов. Только младший Малфой принял метку и сполна за это расплатился, Панси же никогда не участвовала в основных событиях. Идя обратно на работу, она почти улыбалась. Виктор всегда напоминал ей о счастливых днях в Хогвартсе на берегу Чёрного озера и в библиотеке, когда хмурый, совсем ещё незнакомый парень не знал, как подойти к ней, чтобы познакомиться. Тогда она чувствовала себя почти центром вселенной. Она поддерживала Гарри, боролась с происками Скитер… Она была живой, в отличие от сегодняшнего дня. Нынешняя Гермиона растеряла не только красоту, но и веру в себя. Неожиданно это её разозлило. Почему она должна мириться с тем, что Рон ведёт себя как последний мерзавец? Он поступил подло, оскорбив её и не сказав, где деньги. Так быть не должно. Они поговорят и всё выяснят. Всё можно наладить — так всегда говорила её мама. Не нужно закрываться в своих проблемах, нужно их обсуждать. А она ни разу не поделилась с Роном переживаниями о ребёнке, о тех мучительных моментах, что терзали её день за днём. Это неправильно. Как муж сможет её поддержать, если понятия не имеет о том, что она испытывает? Закончив дела, она ускользнула чуть раньше и пришла в аптеку, где работала Панси. — Миссис Уизли? — Паркинсон странно на неё посмотрела, но взмахнула рукой, приглашая пройти в лабораторию, где стоял дым и кипели несколько котлов. — Портключ для нового визита я отправлю совой. Приходить не обязательно. — Нет. Разумеется, нет, но я пришла не за этим, — сказала Гермиона, — я могу присесть? И, наверное, стоит наложить заглушающие чары. Хозяина аптеки не обрадуют новости, которые я собираюсь сообщить. В глубине карих глаз Паркинсон что-то вспыхнуло. — Муффлиато! — изящно вывела она узор тонкой палочкой из красного дерева. — Так мадам Помфри согласилась? — Нет, профессор Крам нуждается в ассистенте с твоими познаниями и навыками. Ты можешь приступить уже в августе, когда преподаватели вернутся в Хогвартс после летних каникул. Зарплату обговорите с директором Макгонагалл, но Виктор заверил меня, что после успешного прохождения месячного испытательного срока место твоё. Комната в замке со всеми причитающимися. Панси изогнула губы в полуулыбке. — Вы держите свои обещания, миссис Уизли, это не может не радовать. Хорошо. Я отправлю профессору Краму сову. Гермиона разгладила складки мантии. — Просто Гермиона, — поправила она тихо. — Могу я… задать вопрос о профессоре Снейпе? — Задать можешь, но ответить я не обещаю, — насмешливо выговорила Панси, убирая палочку и накрывая котёл, в котором она что-то помешивала, крышкой. Гермиона сглотнула, пряча глаза, и тихо спросила: — Его дочь очень милая девочка. Я… я была удивлена. Мне казалось, что он ненавидит детей… — Он ненавидит тупых, ограниченных и самоуверенных детей, — поправила Панси, — но Аврора совершенно не такая. — Какое красивое имя. А её мать, кто она? — Зачем тебе эта информация? Гермиона смутилась. — Просто стало любопытно. Извини. Это, наверное, неуместно. — Более чем, — заявила Панси, — то, что Северус согласился тебя принять — настоящее чудо, так что будь благодарна и не лезь в его жизнь. Он этого не любит. Он — целитель, а не неожиданно встретившийся хороший знакомый. Он не станет с тобой откровенничать, к тому же, его жизнь в Англии, благодаря тебе и дражайшему Поттеру, была совершенно невыносимой. — В каком смысле? — Гермиона была совершенно сбита с толку. Она, конечно, не особенно следила за жизнью бывшего профессора после суда, но сам факт того, что он был оправдан и даже получил должность зельевара в Мунго, означал, что у него всё в порядке. Они с Гарри считали именно так. — Мерлин, серьёзно? Вы выложили перед Визенгамотом всю его подноготную. Не дали ему ни единого шанса вести тихую и спокойную жизнь. Вынудили его… исчезнуть, — Паркинсон гневно сжала губы, — вы растоптали человека, который защищал вас. Как думаешь, каково было нам, его студентам? Да мы чуть со стыда не сгорели, когда все принялись взахлёб обсуждать писанину Скитер! Северус мог бы поговорить с Грегори, и тогда он, возможно, был бы жив. Он мог бы попросить Блейза и Тео не уезжать, не сдаваться! Вместо этого ему пришлось заново строить свою жизнь в чужой стране! Вот что вы с ним сделали! Паркинсон уставилась на неё тяжёлым взглядом, и Гермиона сжалась, стыдливо опуская голову. Признавая её правоту. — Мы не подумали. Я… я просто хотела, чтобы его освободили, а Гарри… он не желал дурного. Он стыдился того, как плохо относился к профессору. И просто хотел всё исправить. Панси фыркнула. — Гриффиндор — это диагноз. Гермиона встала, беря сумочку. — Я тебя услышала, Панси. Удачи тебе в Хогвартсе. Идя по опустевшим улочкам Хогсмида, Гермиона размышляла о том, как по-разному они видят то, что произошло. Но ей стало легче, когда она осознала, что жизнь Северуса Снейпа сложилась куда лучше, чем кто-либо мог представить. Ведь так? Он живёт там, где хочет, занимается важным делом, счастливо женат. К тому же, стал отцом. Никто не подумал бы, что злобный желчный профессор зельеварения — обычный человек со своими мечтами и потребностями. Что он такой же, как и все. Интересно, его жена знает о Лили Поттер и о той любви, что он питал к ней? Должно быть, она необычная женщина, раз сумела преодолеть десятилетия поклонения погибшей возлюбленной. Она дошла до магазина Джорджа и Фреда и толкнула немного скрипучую дверь. — Какие люди! — Джордж шагнул к ней из-за прилавка. — Ронни ищёшь? — Да. Он заходил? — спросила она. После смерти Фреда та шутливая беззаботность, которой славились оба близнеца, словно испарилась. Джордж все силы отдавал бизнесу, а затем и семье, но не Уизли. Анджелина и её родители стали для него убежищем от боли. Скоро должен был родиться их первый ребёнок. К Гермионе Джордж относился гораздо лучше, чем Билл и Чарли. Они общались нечасто, но всегда помогали друг другу. Смерть Артура окончательно оттолкнула Джорджа от матери и сестры, ведь он считал, что именно они недосмотрели, позволили последствиям травм после битвы уложить вполне ещё бодрого мужчину на больничную койку, а затем и в могилу. — Был пару часов. Сам не понял, зачем приходил. Ушёл буквально несколько минут назад, — сообщил Джордж, — вы что, снова поцапались? — Немного. — Слушай, ты советов не просила, но я дам. Бросай его, пока не поздно. Тебе же будет лучше, Гермиона, — неожиданно зло выговорил брат её мужа, — малыш Ронни так и не перерос свою потребность в признании, и такая жена как ты для него вечное напоминание о собственной никчёмности. — Но он успешный игрок, его ценят… У него есть то, чего он хотел… — Гермиона неосознанно вцепилась пальцами в прилавок. — А у тебя когда-то были мозги, — резко сказал Джордж, — так пораскинь ими. По сторонам посмотри. Куда он тебя тянет? Обслуживать Молли, которая не стоит того? Терпеть поведение моих братьев и сестры? Перси — единственный, кто с тобой хотя бы вежлив. Забудь про то, что когда-то все мы были беззаботными детишками и бегали по Хогвартсу, творя всё, что вздумается. Тех детей уже нет. И того Рона, что ты любила, давно нет. Отшатнувшись, она стиснула зубы. — Спасибо за совет, но я сама разберусь. Попробую найти Рона, — сухо выдавила Гермиона. — Удачи, — едко протянул Джордж, — загляни к Аберфорту, он иногда там ошивается. «Кабанья голова» вызывала у неё нехорошие воспоминания, но делать было нечего. До завтрашнего визита к Снейпу ей нужно было добыть деньги. Почему-то Гермиона была уверена, что Рон их не истратил, а просто забрал. Целых три тысячи. Он ничего не покупал и никуда не ездил, так что… Позже она осознает, насколько была наивна, но сейчас Гермиона шагала по едва освещённой улице и верила в то, что завтрашний день изменит её жизнь к лучшему. Набросившийся на неё человек стал полной неожиданностью, а притупившиеся рефлексы не позволили сразу выхватить волшебную палочку, которую незнакомец небрежно вытянул из дрогнувших пальцев и с отвратительным треском сломал пополам. — Кто вы… что… что вам нужно? — просипела Гермиона, едва не плача от боли в выкрученных руках. Лицо человека скрывал низко надвинутый капюшон, и она не поняла, мужчина это или женщина, пока не услышала голос. До боли знакомый тембр выдохнул лишь одно слово: — Круцио! Невыносимая боль скрутила внутренности, и Гермиона упала на грязный тротуар, выгибаясь как кукла под пыточным проклятием. Грудь разрывалась от нарастающего жара, как будто её подожгли адским пламенем. Она хрипела и кричала так, что сорвала горло. Умоляла перестать. Слёзы промочили волосы на висках, но мучитель не остановился, пока она окончательно не обессилела. Пытка на этом не закончилась. Её изо всех сил пнули прямо в живот, но у Гермионы уже не было сил хоть как-то защититься. — Проклятая сука, — со свистом шептал человек, — всё никак не уймёшься! Как я хочу, чтобы ты сдохла! Каждое слово, пропитанное ненавистью, впивалось в её тело так же, как носки сапог, которыми её методично пинали по груди, рёбрам и животу. — Не… надо… — из последних сил прохрипела Гермиона и услышала ужасный смешок, прошедший морозом по коже. — Надо. Я изуродую тебя так, что никто больше не посмотрит. Никто, даже муж, тебя не опознает, тварь. Прежде, чем потерять сознание, она уловила блеск стали и что-то полоснуло её по щеке так, что хлынувшая кровь мгновенно пропитала воротник мантии.