Дар свыше

В его объятиях было тепло. И сердце стучало непривычно громко — она не поняла, это её или всё же Северуса. И отпускать его совершенно не хотелось, хотелось впечататься в него всей кожей, каждой клеточкой. Гермионе никогда не было так хорошо и спокойно… ни с кем. И в то же время он волновал её. Он пах каким-то древесным одеколоном и кофе, и немного солью — видимо перед тем, как зайти, он прошелся по берегу. Его волосы были гладкими и скользкими под её робкими пальцами. И промокшая от её слез рубашка под щекой была приятной. И она не могла не думать о том, что если приподнять голову и чуть отклониться, то… — Хочешь, я заварю чай? — тихо спросил Северус, почти коснувшись губами её уха. Гермиона вздохнула, с сожалением отстраняясь. — Да, отозвалась она, — я только… умоюсь, хорошо? В ванной она пустила ледяную воду, чтобы краснота с глаз спала быстрее. Разумеется, можно было воспользоваться косметическими чарами, но ей совершенно не хотелось сейчас делать хоть что-то. Джинни умерла. Та Джинни, которая когда-то обнимала её, делилась с ней своими переживаниями о Гарри и чуть не прыгала от восторга, когда тот наконец-то позвал её на свидание. Джинни с очаровательным животиком, расцветающая как прекрасный цветок от каждой беременности. Её дети были чудом, и завидуя ей тогда, Гермиона и подумать не могла, что всё закончится… вот так. Рана была ещё очень свежа, но она понимала, какую боль сейчас испытывает её когда-то лучший друг. Произошедшее с детьми Рона и Лаванды тоже скребло на душе, но раз Северус помог им, то всё должно наладиться. Наверное. А вот жену Гарри и мать его детям никто не вернет. Не стоило ей выходить за Рона — сейчас она понимала это чрезмерно отчетливо. Вся её жизнь скорчилась как опавший с дерева лист — с каждым годом, с каждым днём она всё больше теряла себя. Да, у них бывали и хорошие моменты, но они были настолько разными, настолько далекими друг от друга… Даже когда секс был чудесным и она любила мужа, их ничего не объединяло. Сейчас, со Снейпом, ей было совершенно иначе. Он как недостающая часть картины занял пустое место в её жизни и встал ровно на нужное место. Они были похожи во многом, но при этом совершенно разными по характеру. Им было интересно и вместе, и врозь тоже было неплохо. Они любили разную еду и напитки, Снейп был ранней пташкой, а Гермионе иногда так хотелось поспать до обеда! И даже не поцеловав её ни разу, он волновал кровь как выпитое ненароком зелье. И она дрожала, когда думала, что же будет, когда он решится на поцелуй. А ещё была история со слезами Рори, с которой ей нужно разобраться до конца, иначе она не сможет быть честной с Северусом. Им нужно поговорить… обо всем. — Невилл и Рори ушли на берег, поэтому я принес всё… сюда, — чёрные глаза Снейпа внимательно изучали её лицо, — ты, кажется, не ужинала. — Я забыла о времени, — Гермиона устроилась на стуле, с удивлением обозревая тарелки с рыбой в сливочном соусе, салат и чайник настоящего английского «Эрл грея», — когда ты успел… приготовить это? Северус усмехнулся, двигая к ней тарелку. — Я, как ты говоришь, приготовил, только чай. Сегодняшний ужин за Лонгботтомом, моя очередь только завтра… Ну и несколько дней, которые я пропустил… — Я бы хотела поговорить… о многом, — призналась Гермиона, отправляя в рот кусочек рыбы. — Сначала поешь. Мне тоже есть… что сказать, — Северус пригубил чай из своей привычной чашки тонкого фарфора — чай он пил только из таких, когда как кофе мог налить себе в любую кружку. Кто-то из них потом собирал эти его кружки по всему дому — странная привычка во всем остальном аккуратного до педантичности Снейпа почему-то умиляла её до невозможности. Какое-то время они ели молча и тишина совершенно не давила. Она была уютной. Тёплой. Откинувшись на спинку стула, он потягивал чай и в полумраке комнаты его глаза блестели. — Я рад, что вернулся, — неожиданно признался он, — в Лондоне мне теперь… неуютно. Я как будто жду, что снова буду… — Снейп сглотнул. — Снова делать то, чего я не желаю. — Я бы хотела увидеть Виктора, — Гермиона отложила вилку, — и, наверное, Хогвартс, а остальное… Слишком много воспоминаний. Плохих… воспоминаний. И только здесь они кажутся… неважными. Прошлое как будто затянуто туманом, когда я… с тобой. Щеки мгновенно загорелись румянцем и, осмелившись поднять взгляд на Снейпа, она с облегчением увидела, что он как будто расслабился и выражение лица стало гораздо мягче. — Виктора я не встретил, но Хогвартс стоит, — сообщил он, — почти ничего не изменилось. Ты скоро перестанешь вспоминать плохое. И я рад, что рядом со мной ты не думаешь о прошлом. Признаться, я хотел бы, чтобы твои воспоминания были лишь счастливыми. — Если мы создадим их… вместе, то они обязательно такими будут, — она сглотнула. Северус неожиданно улыбнулся. — Только попроси, Гермиона, — шепнул он, — я не хочу тебя торопить, но на пляже я едва сдержался, чтобы не поцеловать тебя. И лишь когда оказался за много миль от тебя понял, что хотел бы сказать тебе это. Решение за тобой, если ты не готова, то я подожду. Но это не так просто. Её глупое сердце мгновенно забилось в торопливом ритме. Он и правда говорит об этом? Говорит… ей? — А как же Эми? — выпалила она, не успев толком подумать. — Эми? — он удивился. — А что с ней? — Ты ей нравишься. Она милая и разбирается во всем, что тебе интересно. И она красивая, и не была твоей ученицей, и… — быстро выговорила Гермиона и потрясенно замолчала, когда он резко встал и, потянув её за руку, поднял со стула и прижал к себе. — Ты тоже милая и очень много болтаешь, — его дыхание, щекоча, коснулось уха, а затем Северус приподнял её подбородок и мягко тронул губами её губы, — если бы мне нравились только те, кто, как ты говоришь, разбираются в том, что мне «интересно», я провел бы жизнь в одиночестве. Или с кем-то вроде профессора Вектор. Мы бы встречались только за обедом и обсуждали только исследования… — Ещё вы бы вместе писали статьи в серьезные научные журналы… — Гермиона вздохнула и приоткрыла губы, встречая его язык, дерзко пробующий её на вкус. Его руки немедленно зарылись в её волосы, поворачивая её так, чтобы было удобнее целоваться. В голове мелькнула мысль, что она никогда бы не подумала, что профессор Снейп умеет так, а затем всё заслонило ощущение его горячего рта, его запаха, его слегка мозолистых пальцев, касающихся кожи. Кажется, она застонала прямо ему в рот, поскольку он вжал её в себя ещё крепче, ни на мгновение не отрываясь от её губ. Прошли несколько минут, а может быть, часов, прежде, чем он выпустил её и отступил назад на пару шагов. В чёрных глазах бушевало пламя. Её ноги дрожали. — Мне нужно в лабораторию, — хрипло сказал Снейп. — Разумеется. Я уберу посуду… — Да. Увидимся позже. — Конечно. Увидимся позже, — повторила Гермиона, упав на стул, когда за ним закрылась дверь. Губы горели. Её так давно никто не целовал, что она совершенно забыла, как это. Рон уже несколько лет не утруждался даже дежурным поцелуем в губы, не говоря уже о полноценном. Да и ей не особенно хотелось чувствовать язык мужа. Его запах, вкус и руки давно стали чужими. Почти неприятными, и она терпела только ради возможной беременности. Сейчас, после того, что она пережила с Северусом, она осознала, какая же она дура, что терпела Рона так долго. Это было невозможно ни с чем сравнить. Это была вспышка чистого удовольствия, основанная на доверии и заботе, которую она получала от того, кто был вовсе не обязан ничего для нее делать, но сделал. И его ответное желание было настолько очевидным, что Гермиона вздрогнула и внутри неё что-то сладко сжалось. Она не думала, что когда-то снова будет испытывать удовольствие от предвкушения того, какой будет близость между ними. Великий Мерлин, это же Снейп! Тот самый, которого она боялась в школе, да и после тоже боялась. И защищала на суде, а потом позабыла, когда он исчез вместе с Невиллом и Ханной. Тогда ещё умерла Августа, что было очень странно, ведь она не болела и Гермиона видела её вполне живой и бодрой на Косой аллее. Да и ей было всего девяносто лет, что для волшебницы считается еще не старостью, а лишь её началом. Гермиона наморщила лоб, вспоминая, что писали о смерти миссис Лонгботтом в газетах. Кажется, ничего определенного, никаких пояснений причин вроде долгой болезни или отложенного проклятия. Странно. Нужно спросить Невилла, хотя, наверное, это будет совершенной бестактностью с её стороны. И как она объяснит свой вопрос, праздное любопытство? И почему она вдруг вспомнила пожилую леди именно сейчас, ведь Рори родилась после её смерти, никто из них даже не знал, что Ханна беременна, иначе ей не пришло бы в голову, что отец Авроры — Снейп… Вытащив палочку, Гермиона тихо спустилась по лестнице и отлевитировала посуду в раковину. Пока тарелки, позвякивая, мылись, она размышляла. Могли ли быть связаны смерть Августы и беременность Ханны? Зная семью Невилла, она никогда бы не поверила в то, что они могли проводить какие-то ритуалы, но может быть, у них есть какие-то семейные заклинания? Например, чтобы зачать. У Прюэттов было такое, очень-очень старое, но оно годилось только для чистокровных волшебниц и не срабатывало, если не было нескольких многодетных поколений до. Прюэтты, как и Уизли, всегда имели четырех и более детей, насколько она знала. Но как спросить Невилла о таком? И её мелькнувшая мысль о том, что появление русалочьих слёз связано со смертью его бабушки, просто смехотворна. Иначе бы этот факт уже был бы зафиксирован. «Мне нужно ещё раз просмотреть справочник о появлении необычных способностей», — решила Гермиона. Расставив посуду по местам, она неуверенно замерла перед дверью лаборатории Северуса. Можно ли ей войти и поговорить с ним? Она собиралась обсудить слёзы Авроры, расспросить его о поездке и многое другое, но думать в его присутствии было так сложно! Она уже почти решилась постучать, но открывшаяся входная дверь и раздавшийся звонкий голосок Авроры заставили Гермиону отшатнуться от заветной двери и вместо этого лихорадочно броситься в гостиную и усесться на диван. — Гермиона! — позвала её девочка. — Я в гостиной, Невилл, — откликнулась девушка, — а ещё вернулся Северус. Но он в лаборатории и, скорее всего, наложил заглушающие чары, чтобы ему никто не мешал. Видимо, Невилл повторил дочери всё, что сказала Гермиона, поскольку Рори, вбежав в гостиную, звонко рассмеялась, объявив: — Я так рада, что Сев дома! Ты тоже рада? — Конечно, — улыбнулась Гермиона, — а как вы сходили на берег? — Хорошо. Я нашла морского ежа, но папа запретил его трогать. Сказал, что он торопится к своей семье. И я тоже так захотела домой! Ты будешь пить чай? — Нет, — отказалась Гермиона, вставая и приобнимая девочку, — я немного устала. Пожалуй, почитаю в своей комнате, а потом лягу спать. — Ладно. Но утром мы пойдем вместе купаться, идет? Папа не сможет — он отправится в мою будущую школу на встречу с деканом факультета, где я буду учиться. Гермиона удивилась. — Разве ты уже знаешь свой факультет? — Конечно, — серьезно кивнула Рори, — я писала специальный тест… я забыла как он называется, но он показал, что я должна быть на факультете королевы Виктории. Там учатся те, у кого хорошо с практическими навыками вроде сбора ингредиентов и зелий. Меня учил и Сев, и папа. Когда вырасту, у меня тоже будет лавка, как у Эми! Хотя пока мы будем учиться все вместе, целый год. А потом уже разделимся на факультеты. — Как интересно… — пробормотала Гермиона. Она всегда представляла, что во всех школах магии есть своя распределяющая шляпа или какой-то еще магический артефакт. Распределение по итогам теста казалось слишком… обыденным. — Я расскажу тебе завтра. И покажу мое расписание, когда его выдадут папе, — пообещала Аврора, — пойду в лабораторию, ужасно соскучилась по Севу! Гермиона усмехнулась, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Как бы странно это ни звучало, но она была немного раздосадована тем, что Снейп сейчас будет с Рори, а она окажется в тишине своей комнаты… одна. После того, как он поцеловал её. Может быть, это и к лучшему, ведь она не была уверена, что готова идти дальше. Нужно это обсудить. Кажется, она ещё никогда в жизни не разговаривала с мужчиной о подобном. Рон не спрашивал, хочет она секса или нет, раз они были женаты, она должна была его хотеть по умолчанию, и в самом начале их брака так и было. Только вот куда это ушло потом? Ей не хотелось повторения сейчас, с Северусом, но она понятия не имела, как это все будет, и оттого нервничала, как будто она девственница. И понятия не имела, как эти темы можно… обсуждать.