Дар свыше

Лили было очень страшно. Так, как никогда в жизни еще не было. С мамой происходило что-то, чему она не могла придумать объяснения, и она изо всех сил старалась вести себя хорошо — не бегала по лестницам их дома с Альбусом наперегонки, съедала свою порцию еды полностью, даже если было невкусно, в общем старалась быть такой девочкой, которой её всегда хотела видеть мама. Но ничего не помогало, Джинни как будто не замечала её усилий, папы вечно не было дома, Джеймсу дела не было до её сопливых девчачьих штук, как он это называл. Только Ал как-то старался поддержать её — разрешал брать свои волшебные краски, катал на метле по окрестностям «Норы», когда они бывали там. Лили не особенно любила старый дом мамы — с тех пор, как умер дедушка Артур, а дядя Джордж переехал, там перестало быть весело. Кузина Мари Виктуар больше не приезжала на каникулы, а у дяди Рона детей не было. Лили нравилось вечерами приходить к тете Гермионе, которая рассказывала ей разные истории или читала волшебные сказки, но и с ней творилось что-то непонятное — она всё реже улыбалась и, кажется, тоже совсем больше не любила Лили. Никто не любил Лили. Должно быть, она натворила что-то такое страшное, такое плохое, что взрослые предпочитали не говорить об этом вслух. Она старалась вспомнить изо всех сил, но ничего не приходило на ум. Разве что вспышки её спонтанной детской магии, которые она не могла контролировать. Ей было всего пять лет, и Альбус как-то шепнул, что сам сумел обуздать это лет в семь, не раньше. Однажды она как-то удалила отцу все волосы на голове и даже брови с ресницами, но он только посмеялся и её не наказали. Ещё она заставила всех гномов повиснуть на ветках деревьев кверху тормашками. И испортила мамино свадебное платье, перекрасив его в зелёный цвет. Никакие заклинания больше не смогли вернуть гладкому атласу его первозданный белый цвет. Мама ругалась. И, кажется, плакала. Наверное, она до сих пор злится на неё за это. Лили немного воспряла духом, тайком пытаясь сделать платье снова белым, но как бы они ни старалась, морща лоб от усилий, ничего не вышло. А потом… потом мама исчезла. Старый эльф Кричер ничего не сказал им, хоть Джеймс и приказал ему немедленно найти маму. Её отправили к дяде Биллу и, хотя она прекрасно провела время с кузинами, тревога не отпускала девочку. Чуть позже за ними пришёл отец, и Лили всё поняла. Мама заболела. И к ней никого не пускали. Они с Алом тогда проплакали всю ночь, а позже ей приснился самый настоящий кошмар, от которого она подскочила, крича во всё горло. — Лили, детка, тише! Лили, что такое? — папа стиснул её в объятиях, но она продолжала кричать, охваченная первозданным ужасом. Ей приснилось, что мама, наряженная в черный длинный плащ и белую маску, смеется леденящим душу странным смехом, а лежащие перед ней на земле папа, она, Джеймс и Ал, дрожа от страха, умоляют её перестать. Лили прекрасно знала, как одевались Пожиратели смерти, и что они творили ужасные вещи с ни в чём неповинными магглами и теми, кто был против того-кого-нельзя-называть, но причем тут её мама? Джинни храбро сражалась на стороне света, Лили как-то попросила Джеймса прочитать ей главу про маму в «Новейшей истории магического мира» и невероятно ею гордилась. Через несколько дней они вернулись домой, на Гриммо. Папа, осунувшийся и совершенно растерянный, сказал: — Ваша мама очень больна. Она сейчас в Святом Мунго и к ней пока никого не пускают. Никто… никто из целителей не понимает, что с ней, но они сделают всё возможное. Найдут зелье или еще что-то, и маме станет лучше. — А нам что делать? Как мы можем помочь? — вскинулся Джеймс. Альбус тоже с надеждой уставился на отца. — У нас огромная библиотека. Мы можем поискать что-то лечебное — может, чары? Я видел у нас в библиотеке сборник самых популярных зелий семнадцатого века, тогда целительство процветало. Я могу посмотреть его прямо сейчас! Отец судорожно вздохнул, привычным жестом взлохматил свои тёмные волосы и устало упал в стоявшее ближе к камину кресло. Лили всегда нравился их дом, но без мамы он казался тёмным и холодным. По углам прятались странные тени, а Кричер становился угрюмым и всё время бормотал себе что-то под нос. — Я рад, что у меня такие дети, как вы, но дадим возможность профессионалам помочь маме. В Мунго лучшие специалисты. Лили очень хотела бы увидеть маму, но ей не разрешили. Папа старался её отвлечь как мог — он ушёл с работы и сначала они все радовались тому, что могут проводить время как им вздумается, летать на метлах, играть в плюй-камни или читать друг другу вслух разные истории. Ей полюбились маггловские сказки про Белоснежку и Спящую Красавицу. Мама спала, Джеймс назвал это странным словом кома, пояснив, что это просто очень-очень крепкий сон и что маме надо хорошенько отдохнуть, а потом она очнется сама. — Как спящая красавица? — робко спросила она. — Да, — Джеймс впервые за долгое время улыбнулся ей. Через неделю ей снова приснился ужасный сон, только теперь мама в плаще уходила в чащу леса. Одна. — Лили, девочка… — голос папы дрожал. — Папочка… — слабо выдохнула она, икая после долгих слёз. — Мамочка вернулась домой? — Нет, малышка, мама не может вернуться. Она очень больна и находится там, где ей помогают целители. Мамочка быстрее поправится, если ты будешь спать и не будешь больше плакать. — Я не могу, мамочке больно. Я должна ей помочь, она заблудится в лесу. Совсем одна. — В каком лесу, Лили? — папа тихо укачивал её на руках как маленькую. — Она в больнице, милая. Никакого леса нет. — Есть! — Лили не выдержала и снова разрыдалась. Когда ей стало совсем плохо, и она уже не могла вставать со своей кроватки, девочка услышала незнакомый мужской голос и беспокойно заметалась, пока её лба не коснулась прохладная ладонь, и она не услышала слова на незнакомом языке, от которых внезапно ей стало легче. Потом папа влил ей в рот какое-то зелье, пахнущее цветами и сахарной ватой. Утром они впервые за долгое время завтракали все вместе, и у Лили даже появился аппетит. Кричер, кажется, пустил слезу, когда она проглотила три ложки овсянки с земляникой и съела один блинчик. Папа мрачно пил кофе из своей любимой кружки, расписанной золотыми снитчами — подарок Ала на рождество — а потом выговорил странным надтреснутым голосом: — Доедайте. И мы отправимся в Мунго к маме. Это очень важно. Ал просиял и быстро затолкал в рот последний блинчик со своей тарелки. — Ей лучше? Она проснулась? А когда мы заберем её домой, папа? — Мы не заберем её, Альбус, — тихо отозвался папа, — мы пойдем, чтобы попрощаться с ней. Мама… мама умирает. — Нет! — вскрикнул Джеймс, отшвыривая чашку с чаем. — Зачем ты так говоришь! Это ложь! Я не желаю это слушать! Не желаю! Он бросился вверх по лестнице, не видя, как старый эльф, сгорбившись, подметает осколки, а по его морщинистым щекам одна за другой стекают крупные слезы. Они втроем вошли в палату Джинни. Она лежала в светлом платье, укрытая одеялом, и её лицо казалось таким безмятежным. И правда настоящая спящая красавица. Лили плакала, держась за мамину руку, а Ал сидел на краю её постели как потерянный, и только шептал: — Мамочка… мама… ты меня слышишь, мамочка? А потом она поняла, что всё дело в магии. Она подслушала разговор на похоронах матери, её бабушка Молли кричала и сокрушалась так громко, что она не выдержала и убежала в сад. А там какие-то незнакомые женщины обсуждали произошедшее с её мамой и тётей Гермионой. Про неё никто ничего не говорил очень давно, Лили пару раз спросила папу, но он сменил тему, и она перестала. — И поделом ей, этой Джиневре Поттер. Кто бы мог подумать, что одна из Уизли взлетит так высоко, но не стоило герою на ней жениться. Старая волшебная семья, чистокровная… И знает такие рецепты и чары, что убить кого-то вообще несложно! — Так она использовала круциатус! Хоть и не нравилась мне эта Гермиона Грейнджер, но она молодец, магглорожденная и пробилась. К тому же, воевала. — А нож с кровью покойника как вписывается? Это старинная тёмная магия, ритуальная — так моя бабушка говорит, а она знает толк в этом. Магия — это власть, это тёмная и зловещая сила, управлять которой надо уметь… — Интересно, младшая Поттер вырастет такой же злобной ведьмой как её мать и бабка? Дальше всё было, как в тумане. Лили услышала голос в своей голове. Странный голос, так похожий на её собственный, только он говорил ей разные ужасные вещи. Что она мерзкая ведьма и должна умереть. Что всем будет лучше, если она умрет. Что магия — это зло и её следует уничтожить. В какой-то момент она очутилась в каком-то жутком месте, где всегда было темно и тихо, как в дремучем лесу. Или в колодце — сильно пахло тиной и кругом было как будто грязно. Она встретила саму себя, но как будто старше. Она издевалась над ней, смеялась, а потом вытащила волшебную палочку и сделала ей больно. Раз за разом Лили падала в грязь. А потом… Потом её кто-то позвал. — Лили! Ты слышишь меня? Лили! Лили уже неплохо здесь ориентировалась, стоило ей вскочить на ноги, как её копия исчезла. Она всегда так делала, когда ей становилось скучно мучить её. Или находились дела поинтереснее. Кто-то оказался здесь, как это произошло, Лили не понимала, но её злой двойник понял, что это может быть развлечением. Она побежала, оскальзываясь на мокрой траве. — Тётя Гермиона?! Это правда ты? Как ты оказалась в моей голове? Или я наконец-то умерла? Странно, я думала, что встречу маму. А это кто? Вторая Лили стояла рядом с двумя людьми и её глаза сверкали нездоровым блеском. — Это мой друг, Северус. Мы пришли, чтобы помочь тебе, Лили. Ты позволишь? — спросила Гермиона. Настоящая Лили бросилась вперед. — Не подходите к ней! Она плохая, она… Двойник вздрогнул, прячась за Гермионой. — Спасите меня! Она хочет меня убить! Снейп переводил взгляд с одной девочки на другую. Они были совершенно одинаковыми, что было вполне понятно — они обе были частями личности Лили Поттер, и им нужно было как можно скорее собрать их вместе. Гниль и запах этого места свидетельствовали о том, что разум девочки необратимо разрушался. — Гермиона, — негромко сказал он. Девушка, взглянув ему в глаза, кивнула и положила руку на плечо той Лили, что стояла к ней ближе. — Лили, детка, послушай, я должна тебе объяснить, что именно случилось с твоей мамой. Я думаю, что ты поймешь меня. Жаль, что мы не поговорили с тобой раньше, прежде, чем ты оказалась здесь. Ты выслушаешь меня? — Чего тут слушать. Мама была злой, она хотела тебя убить! И убила бы! Быть ведьмой плохо! Не хочу быть ведьмой! — Нет! Я любила маму! — Если бы мама любила тебя, она бы тебя не бросила! Не умерла бы! Гермиона сглотнула, глядя как две девочки, сжимая кулаки, смотрят друг на друга, а между ними проскакивают искорки. — Лили, твоя мама совершила ошибку, но она не была злой, она очень тебя любила. И твоих братьев тоже. Взрослые иногда не понимают, какой вред они могут принести, но это никак не связано с тобой! Абсолютно! — она продолжила говорить, постепенно повышая голос. — И я хочу, чтобы ты знала, что магия — это хорошо. Магия — это часть тебя, и только от тебя зависит, как именно ты будешь её использовать. Девочки внимательно смотрели на неё. — А если я стану такой, как мама? Злой ведьмой? — спросила одна их них. — Или со мной что-то случится и я наврежу? — подхватила другая. — Ты не можешь знать, что будет! — Никто не может знать того, что будет, Лили, — подхватил Северус, подойдя поближе к девочкам, — главное, что ты осознавала, к каким последствиям это приведет. Твоя мама не знала. — А как я узнаю? — Лили внимательно посмотрела на высокого темноволосого мужчину, вспоминая, что именно он тогда приходил и принес зелье, от которого ей стало немного лучше. Северус слегка улыбнулся. — Если ты задаешь этот вопрос, то это уже шаг. Обдумывать то, что ты делаешь, на что влияешь. Ты не одна, Лили, у тебя есть отец и братья, они очень переживают за тебя. — Если бы твоя мама была жива, Лили, то я бы постаралась простить её, — тихо проговорила Гермиона, — я не уверена, что смогла бы, но я бы попыталась. И ты прости себя и свой дар, когда я узнала, что ведьма, я была так рада! Но мои родители нет. И с каждым годом мы отдалялись друг от друга. Им было сложно понять и принять, что я принадлежу другому миру. Твой папа волшебник, и он готов поддержать тебя, я знаю. Думаю, что тебе станет легче, когда ты поговоришь с ним, но для этого тебе нужно выбраться отсюда. Вам обеим. Девочки переглянулись. — Она напала на меня, и смеялась. Я не хочу, чтобы она была со мной, — проговорила настоящая Лили. — Она не лучше, плакса и неженка, это из-за неё мы тут застряли! — парировал её двойник. — Вы обе — Лили, две её стороны. И вам нужно стать одной целой девочкой, чтобы выздороветь, — Гермиона нежно прикоснулась к волосам одной из Лили, — вы можете попробовать? Девочки синхронно надули губки. — Я не знаю, как, — призналась настоящая Лили. — А я знаю! — хвастливо заявила вторая. — И как же? Всё ты врешь! — Лили разволновалась, смотря на своего двойника. — Как ты можешь знать то, чего не знаю я? Вторая Лили звонко рассмеялась, схватив свою копию за руку и вытаскивая волшебную палочку из кармана. — Я — твоя магия, балда. Я могу всё, что угодно, если ты меня впустишь. Лили вздрогнула, прижимаясь к Гермионе, которая положила руки ей на плечи, ободряюще сжимая. Девочка чувствовала, как сильно колотится её сердце. — Попробуй довериться ей, Лили, она — часть тебя и всегда ею будет. Твоя мама знала, что ты сильная и смелая, и что ты со всем справишься. И я это знаю. Помоги себе. А я буду рядом. — Обещаешь? — Обещаю. Внезапно поднялся сильный ветер, очень резкий и почти сбивающий с ног. Северус огляделся по сторонам, подмечая, как качаются деревья, а запах тины становится слабее. — Гермиона, нам пора уходить, — встревоженно обратился он к девушке, — иначе мы застрянем, — Лили, ты можешь постараться довериться своей магии? Прежде, чем мы уйдем, я хочу увидеть тебя цельной. Кивнув, девочка сделала шаг навстречу своей копии и нерешительно протянула к ней руку. Та, фыркнув, схватила её пальцы и крепко сжала. И в следующее мгновение ослепительный свет затопил всё вокруг, заставив Гермиону зажмуриться. Она почувствовала, как Северус обхватил её за талию и потащил прочь. И через мгновение она словно вынырнула на поверхность, глотая воздух резкими глотками. Словно сквозь вату до неё донесся голос Малфоя: — Грейнджер. Грейнджер, ты здесь? Отвечай, ради Мерлина! Если слышишь, открой глаза, я должен убедиться, что твое сознание на месте целиком и что нет никаких повреждений. Она застонала, с трудом разлепив веки. — Незачем… так… кричать… Малфой, хмыкнув, зачем-то ощупал её голову и внимательно вгляделся в глаза. Его светло-серые радужки на миг стали черными, а потом вернулись к привычному цвету. Она поняла, что он проверил, что с ней всё в порядке ментально. Чувствовала она себя паршиво, но в целом привычно. — Как Лили? Как… Северус? Гермиона с трудом привстала, обнаружив, что почти лежит на койке девочки. Лили осматривал Кэмерон и, судя по его довольному виду, всё было хорошо. Она не открывала глаза, но, кажется, порозовела и дышала ровно. — Девочка спит, а вот Северуса мы перенесли в отдельную палату — после такой длительной легиллименции, да еще и с тобой на буксире ему потребуется отдых. И сон. — Но он будет в порядке, правда? — Гермиона встревоженно попыталась встать, но Драко сжал её плечо, не пуская. — Не делай резких движений. Крестный оторвет мне голову, если узнает, что ты перенапряглась. Ему просто нужен покой. Вы справились, Грейнджер. Не могу судить по состоянию разума, еще рано делать выводы, но физически девочка в норме. Должна полностью поправиться. — Совершенно верно! — Кэмерон улыбнулся. — Фантастический результат. Думаю, что зелье стоит запатентовать.