Дар свыше

Виктор Крам не считал себя слишком эмоциональным человеком — даже его невеста Русана порой нежно укоряла его за это. И лишь когда она умерла, он понял, что наглухо запирал внутри все эмоции и чувства без разбора — как светлые, так и тёмные. Побег Игоря Каркарова, а затем и его смерть сильно подкосила Крама — Виктор считал его своим наставником, а последний год учебы директор Дурмстранга был его опекуном после смерти отца. Матери он лишился ещё в детстве и совсем её не помнил. То, что он был Пожирателем смерти, потрясло парня. Да, Каркаров уважал тёмные искусства, и они на занятиях использовали все заклинания, даже непростительные, но все знали, зачем это нужно. Что это лишь чтобы они могли защищаться. Только Русана смогла привести его в чувство. Она была на семь лет младше и поначалу стала чем-то вроде младшей сестренки, которой у него никогда не было. А когда ей исполнилось двадцать, девушка призналась ему в любви. Её родители долго не давали разрешения на помолвку — они были потомственными чародеями и много столетий в их семье рождались только волшебники. Виктор, чей род мог похвастаться только тремя поколениями колдунов, был не парой такой сильной ведьме по их мнению. Русана, будучи единственной дочерью, должна была привести в род сильного волшебника, чтобы продолжить его. И лишь её твердость в выборе спустя несколько лет поколебала уверенность родителей. Когда они позволили им заключить магическую помолвку, Виктор был счастлив так, как никогда. Его уже пригласили в Хогвартс и он раздумывал, принять приглашение и перевезти молодую супругу в послевоенную магическую Британию или же остаться в Болгарии и продолжить спортивную карьеру в качестве тренера. Он практически решил остаться на родине, когда ужасная трагедия в один миг сломала его жизнь и вынудила бросится в Хогвартс, чтобы никто не видел его горя. Он не желал жалости ни от кого. Его милой Рус больше не было, и Болгария напоминала о ней каждый миг. Подписывая контракт на десять лет, Виктор ни секунды не сомневался в правильности своего решения. Они снова начали общаться с Гермионой Грейнджер, чьё имя он теперь легко выговаривал без запинки. Её жизнь складывалась не лучшим образом — недостойный муж, равнодушные друзья, застывшая карьера… Они нашли друг в друге опору, так нужную обоим, но вездесущие журналисты опошлили их невинную дружбу, раздув безобразный скандал. Она тогда примчалась к нему в Хогвартс — бледная и едва сдерживающая слёзы. Благо, были весенние каникулы и в замке почти никого не осталось, кроме учеников-сирот, Крама и старика Филча. — Он ударил тебя? Только скажи, и он пожалеет, — он сжимал кулаки, с болью глядя на своего единственного друга. Гермиона дрожала и марево маскировочных чар делало её лицо слегка непропорциональным. — Нет! То есть… — она судорожно сглотнула. — В общем, мы разберемся, Вик. Я думаю, что я жду ребенка. И ему нужен отец. — Твой Уизли не будет хорошим отцом, — безапелляционно заявил Виктор, пододвигая к подруге чайник свежезаваренного травяного чая. Гермиона безрадостно отхлебнула чая и поморщилась. — Каким бы он ни был, этот ребенок — его. И у него будут дяди и тёти Уизли, бабушка и дедушка, кузины и кузены. Я желаю своему ребенку большой семьи, понимаешь? Я не хочу, чтобы малыш рос как ты или я… — Понимаю, — Крам вздохнул, — но обещай, что если что-то плохое случится, ты немедленно трансгрессируешь сюда. Мне плевать на слухи. Я смогу защитить тебя. Она ушла и спустя две недели Виктор получил письмо о том, что Грейнджер не беременна, но останется со своим мужем. Бросив пергамент в огонь, он залпом проглотил стакан огденского виски. Надежда, что хотя бы один из них будет счастлив, получив желаемое, растаяла как лёд в его стакане. Гермиона страстно хотела ребёнка, он же хотел лишь вернуть Русану, но это было невозможно. А потом появилась Панси Паркинсон — острая на язык, умная и бойкая, но с тем же надломом, что Виктор видел в себе и в большинстве окружающих. Шрамы, оставленные войной, не желали затягиваться. Он обрел ещё одного друга, прилюдно показав всем, что бывшая слизеринка находится под его защитой. — Как вы успели заметить, в наших рядах пополнение. Мисс Паркинсон, возможно, кому-то из вас знакома. Для тех же, кто не в курсе, она представительница славного факультета Слизерин и протеже героя войны Северуса Снейпа. Мисс Паркинсон любезно согласилась занять место ассистента профессора зельеварения. Жду, что вы проявите внимание и уважение, — прямо заявил он на приветственном пиру. Директор Макгонагалл кивнула, подтверждая его слова — они неплохо ладили. Старая шотландка не лезла ему в душу, не заставляла чаще общаться с людьми или заниматься чем-то, кроме преподавания и изготовления зелий, и он был ей за это благодарен. Порой у него мелькали мысли, что, быть может, стоит попробовать поухаживать за Панси, но затем он видел во сне мрачную заплаканную Русану и любые намерения исчезали. Бабушка со стороны матери, первая колдунья в их роду, всегда говорила ему, что отмахиваться от знаков не стоит. Чем же были эти сны, если не знаком? Однажды какой-то дерзкий, но очень глупый студент крикнул слово пожирательница прямо в лицо Паркинсон на одном из занятий, где она сортировала ингредиенты в кладовой, чтобы выдать их подходившим к ней варившим заданное преподавателем зелье прямо в руки. Виктор не позволял никому самостоятельно взять даже щепотку или травинку — всё подвергалось строгому учёту. Девушка, что очень ему импонировало, соблюдала установленные им правила беспрекословно. Палочка Крама за одну секунду вжала идиота в стену рядом с кладовой да так, что алый галстук заткнул парню рот. — Вы хотя бы знаете значение этого слова, мистер Клири? — спросил он, вне себя от ярости. Его низкий голос прозвучал слишком громко в наступившей гробовой тишине. Остальные дети с ужасом взирали на развернувшуюся перед ними сцену — это были всего лишь второкурсники и никто из них не застал реальной войны. Выплюнув галстук, мальчишка проскрипел: — Знаю. — Поведайте классу, — Виктор сделал рукой широкий взмах, не позволяя Клири соскользнуть на пол. — Это… это проклятые слизеринцы! Все они до единого предатели и убийцы! Тот-кого-нельзя-называть был слизеринцем! И его шайка пожирателей… — брызгая слюной, заявил мальчик. Его сердце сжалось, когда он заметил, как побледнела Панси, прикрыв глаза. Неужели она думает, что он позволит кому-то обижать её? — Слизеринцы, значит… — протянул он медленно, с нарочитым болгарским акцентом, нехорошо сощурившись. — Я не слизеринец, мистер Клири, но знаете, что было моей любимой мальчишеской забавой? Заклинание. Одно. Но зато какое! Хотите испытать его на себе? Мой наставник, Игорь Каркаров, был истинным Пожирателем смерти. Мы тренировали круциатус друг на друге. Я очень уважаю темные искусства, мистер Клири. А вот мисс Паркинсон не очень. Настолько, чтобы добровольно отдать все деньги своей семьи на восстановление замка, где мы все сейчас находимся. Чтобы такие, как вы, мистер Клири, могли учиться. А больничное крыло, куда вы и ваши однокурсники периодически попадаете, переоборудовано на деньги семьи Крэбб. Ах, да, помните как выглядел большой зал Хогвартса в день победы Гарри Поттера и Ордена Феникса? Вы же наверняка видели фотографии в зале славы. Так вот — эти завалы без магии разбирали студенты факультета Слизерин и не в качестве наказания, а по собственной воле. Больше никто не смел относиться к Паркинсон неуважительно или нападать на неё, и девушка просто расцвела. Настолько, что поведала ему о Снейпе и о том, что Гермиона теперь с ним. После того, как его не пустили к ней в больнице, Виктор не видел её, но пара писем из Новой Зеландии успокоили его волнение. Подруга была в порядке. И Снейп сумел разобраться, что с ней. Сквозившее между строк восхищение бывшим профессором зелий заставило Крама улыбаться. Снейп ему нравился. Он пошёл на огромные жертвы, чтобы война окончилась. К тому же, он был взрослым и опытным магом, а ещё мужчиной, которому вполне можно было доверить счастье Гермионы. Она, как никто, заслужила наконец-то стать любимой. Произошедшее с семьями Уизли и Поттер еще раз доказало, что зло непременно будет наказано — в самой причудливой форме справедливость восторжествует. Ему нравилось думать, что для убийцы Русаны, оставшимся неизвестным, судьба приготовила что-то похуже. Крама не трогало то, что случилось с бывшим другом и бывшей семьей Гермионы не потому, что он был бездушным и черствым, а потому, что за примененную тёмную магию следовало заплатить. Но когда к Панси обратился Поттер по поводу дочери, Виктор ни на секунду не сомневался, отдавая ей свои наработки по зелью для того, чтобы Северус Снейп и Гермиона могли помочь маленькой Лили. Крам не сомневался, что мастер сумеет доработать то, что он когда-то начал. Паркинсон сообщила дату своего возвращения и попросила её встретить — это было их традицией. Она ждала его после командировок и конференций, они часто вместе ходили выпить и сопровождали студентов в Хогсмид. Панси, всегда отличавшаяся аккуратностью, едва не выпала из камина в «Трёх метлах», не удержавшись на ногах. Виктор вскочил из-за своего столика и подбежал к девушке, чтобы помочь ей подняться на ноги. Заметив, что по её щекам текут слёзы, он недоуменно нахмурился. — Ты плачешь от счастья из-за возвращения или наоборот? — спросил он, дружески потрепав её по плечу. — О, Вик, я такая дура, — всхлипнула она, но, заметив любопытный взгляд Розмерты, замолчала. — Поговорим в замке? — без слов понял он. — Да. Нам точно нужно поговорить. Шли они молча — Крам дал ей возможность немного успокоиться. Панси сама не понимала, почему слёзы не желают останавливаться — подумаешь, дурацкий поцелуй с идиотом Лонгботтомом! Слишком много чести думать об этом. Но боль в душе не желала униматься. Как он посмел сбежать! Как он посмел даже думать о поцелуе с ней! Признавать то, что она больше всего на свете хотела этого, Паркинсон не собиралась. Она долго не видела Невилла — он покинул волшебную Британию так быстро, что никто не заметил, а она сама сначала пыталась хоть как-то жить дальше, потом умерли родители, а потом её жених, на которого она возлагала такие надежды, оказался в центре очередного грязного скандала. Драко уехал. Блейз уехал. Грег покончил с собой. Она осталась совершенно одна. А потом вдруг как по волшебству, в её жизнь вернулся Северус. А с ним она с удивлением обнаружила совершенно изменившегося Лонгботтома, которого в школе считала недотёпой. — Так что произошло? Как девочка? У вас же всё получилось, насколько я понял? — спросил Виктор, когда они оказались в знакомой тишине и прохладе подземелий. — Всё даже лучше, чем мы ожидали, зелье по твоему рецепту просто идеально, мы лишь немного доработали основу и внесли недостающие ингредиенты. Местный зельевар, Эдмунд такой замечательный! Он многому научил меня. Лили Поттер в полном порядке, по крайней мере, когда я уезжала, она уже проснулась. Никаких ментальных повреждений, и те составы, что ей дали в больнице, начали наконец-то действовать. — Это хорошо. Очень хорошо. Я рад, что сумел помочь, пусть даже и на расстоянии, — Виктор уселся в свое любимое кресло у камина и внимательно посмотрел на девушку. — Но это не причина твоих слёз, так? Панси закусила губу, пряча взгляд и, чтобы оттянуть время, осторожно устроилась напротив. — Я… я сделала глупость. И не очень понимаю, стоит ли думать об этом или лучше выбросить из головы, Вик. Он приподнял брови. — Раз ты думаешь, значит, это не ерунда и не глупость. Но если не хочешь говорить мне, то не надо. Ты знаешь, что я не склонен осуждать. — Я поцеловала Невилла! — выпалила она, зажмурившись. — И Эдмунд просил меня остаться в Новой Зеландии и заменить его в больнице, стать главным зельеваром! Я так мечтала об этом когда-то, я так этого хотела, а теперь… — О… — протянул Крам. — И как тебе поцелуй? Раз ты не забыла о нём через секунду, то это значит… — Ничего это не значит! — раздраженно вскочила она и принялась расхаживать по просторному кабинету. — Он сбежал! Сбежал, едва появилась его дочь и даже ничего мне не сказал, а я, как распоследняя дура, думала, что… Лучше скажи, как тебе предложение по работе. Я не хочу бросать тебя и Хогвартс, но… — Ты не бросаешь меня, а следуешь за своей мечтой, Панси. Я это одобряю. Ты пришла ко мне, чтобы изменить свою жизнь и теперь появилась новая возможность. Если ты этого хочешь, я буду рад. И если Невилл Лонгботтом тот, кто тебе нужен, я тоже буду рад. За вас обоих. — Я не знаю… — прошептала Панси растерянно. — А если я ему не нужна? Если это была игра? Его дочь… она особенный ребенок. — В каком смысле? — Она не слышит. Умеет говорить, читает по губам… Как я смогу наладить с ней контакт, если она… такая? Её мать умерла вскоре после родов, Аврора росла с отцом и Северусом. Он улыбнулся. — Если ты беспокоишься, значит, найдёшь выход. Ничего не получается у тех, кому все равно, Панси. Все остальные справляются — так или иначе. Взять Гермиону — она сумела изменить свою жизнь. И ты сможешь, только пойми, чего именно ты хочешь. Она снова прикусила губу, нахмурившись. Когда Невилл сбежал, она почувствовала себя униженной. И в то же время она испугалась, когда прибежала Аврора и не знала, что ей сказать. И как. Она понятия не имела, как обращаться с детьми вообще и с глухими в частности. — Мне надо подумать, — пробормотала она. Крам пожал широкими плечами. — Сколько угодно. Даже если ты решишь уехать, то до конца семестра директор Макгонагалл не позволит. К тому же, нелегко будет найти тебе замену — до сентября осталось чуть больше месяца. — Я и не подумала бы оставить тебя одного во время прибытия первокурсников, Вик, ты же их терпеть не можешь. Спасибо тебе за возможность выговориться, правда. Мне нужно всё как следует обдумать. А ещё у меня для тебя есть подарок. Она вытащила из сумочки флакон с мерцающим зельем и протянула ему. Сомкнув пальцы вокруг хрустальной пробки, Крам завороженно посмотрел на переливающуюся субстанцию внутри. — Я ни разу не видел его вживую, только в книгах… оно прекрасно. Ты сама приготовила? — Нет, это Эдмунд. Он подарил мне его, а я хочу отдать тебе. Тебе нужнее, Вик. — Спасибо, — хрипло проговорил он. Панси шла по пустынному коридору и понимала, что остаться здесь, в Хогвартсе — это как вернуться в отчий дом. Тепло и уютно, она под защитой и знает, что она важна. А принять предложение Эдмунда — это пойти на определенный риск. Снова. Но добиться того, о чём она так долго мечтала, а ещё и, возможно, она и Невилл могли бы… Они могли бы хотя бы поговорить о том, что произошло. Да, у неё был номер его мобильного, но представляя, как она набирает его и небрежно говорит: «Привет. Давай обсудим наш поцелуй» внутри что-то сжималось. Она решительно выбросила Лонгботтома из головы и, дойдя до своих покоев, с удовольствием скинула порядком надоевшую мантию и строгий костюм — единственный оставшийся у неё из прошлой роскошной жизни. Мама когда-то решила, что элегантные брюки и приталенный жакет из плотной ткани прекрасно подойдут для трансгрессий, поэтому она по привычке надевала их в дорогу. Открыв краны, Панси добавила в ванную соль с ароматом жасмина и блаженно опустилась в теплую воду. Нужно было прихватить бокальчик вина, но тогда её разморит и она попросту уснет, а ей хотелось дочитать несколько статей Эдмунда Клири, которые он отдал ей. Старик, конечно, не обладал новаторскими навыками Виктора или изобретательностью Северуса, но он был по своему гениален. И учиться у него, а потом заменить стало бы настоящей наградой. Едва не задремав в ароматной воде, она все же сделала над собой усилие и вылезла из ванны. Вытеревшись и надев халат, взяла палочку, шепча высушивающее заклинание для волос, чего обычно себе не позволяла — они начинали пушиться и лежали немного неряшливыми волнами. Но сегодня она больше не собиралась никуда идти, поэтому решила пренебречь привычными ритуалами ухода за собой. Надев теплый махровый халат, она зевнула и негромко позвала: — Берри! Тут же в комнате материализовался домовой эльф и радостно пропищал: — Мисс Паркинсон вернулась! Берри очень рада! — Я тоже рада тебя видеть. Принеси мне пожалуйста, обед, все равно что. И если есть, то лимонный пирог. Я знаю, что готовить пока не для кого, так что сильно не старайся, подойдет то, что есть. Только поскорее, хорошо? Эльф закивала, блестя глазами. — Мистер Крам тоже любит лимонный пирог, что я испекла еще утром, а еще есть жаркое с муссом из грибов и овощной суп. И пирожки с бараниной. — Неси всего понемногу, — Панси ощутила зверский голод — утром, в доме Снейпа, она едва сделала глоток кофе. — Сей же миг! Существо испарилось, а на столе буквально через пять минут появились дымящиеся аппетитные блюда. Девушка с удовольствием пообедала и прикорнула на диване с книгой. Незаметно для себя задремав, она открыла глаза, когда уже смеркалось. И услышала стук в дверь — сначала громкий, а затем какой-то нерешительный. Гадая, кто это мог быть — Виктор не стал бы стучать, он позвал бы её через камин, она вскочила и, кое-как пригладив волосы, открыла. — Ты… — глядя на бледного Невилла Лонгботтома, она на миг дрогнула, но тут же взяла себя в руки. — Не припоминаю, чтобы я тебя приглашала. Как ты попал в замок? — Он меня пустил. Сам. Даже и не знал, что это возможно, я же не студент и не преподаватель, — Невилл выглядел ошеломленным и каким-то потерянным. — Странно, но это же Хогвартс. Дорогу обратно, полагаю, найдешь, — процедила Панси и изготовилась захлопнуть дверь перед его носом, но Невилл проворно перехватил ручку. — Нам нужно поговорить, — сказал он решительно и оттеснил её вглубь комнаты, закрывая злополучную дверь. — Нам не о чем говорить! — Я обидел тебя, я знаю. Панси, я не хотел. Я… запаниковал, — признался он тихо, — мне казалось, что ты специально меня подначивала, чтобы я потерял самообладание и опозорился… Как в детстве. Я не планировал целовать тебя и тем более, сбегать после. Это какое-то стечение обстоятельств… Слушая его сбивчивую речь, она сначала не осознавала, что чувствует облегчение. И радость. Радость затопила её мощной волной, когда она поняла, что ему не все равно. Что он приехал ради неё. — Мне было очень больно. Но мне, пожалуй, стоило дождаться твоих объяснений. Ты же собирался их мне дать, верно? — Панси улыбнулась краешками губ и увидела его ответную улыбку. — А как же иначе. Я почти сразу вернулся, но ты и Драко уже были в Министерстве, и я решил за вами не гнаться. И не звонить. Такое по телефону не скажешь. — Какое — такое? — она приблизилась к нему, глядя прямо в глаза. — Только не говори, что запал на меня, Лонгботтом! — Ты первая на меня запала, — его улыбка стала шире, и он протянул руку, чтобы поправить упавшую ей на плечо прядь волос. — Что будем делать? — поинтересовалась Панси, склонив голову набок, пока он небрежно перебирал пальцами её волосы. — Прямо сейчас я, пожалуй, тебя поцелую. А потом задам вопрос. — Какой? — Ты вернешься со мной в Новую Зеландию, чтобы попробовать быть вместе? — выпалил он и, к собственному ужасу понял, что краснеет. Она приподняла брови. — Это будет сложно, но я попробую что-нибудь придумать. А после они долго и со вкусом целовались, пока Невиллу не надоело, и он не вытряхнул её из халата, чтобы как следует прикоснуться к её телу. В отместку она укусила его в шею, а потом долго облизывала место укуса. Ни один из них не понял, как они в конечном итоге оказались на её кровати, Панси осознавала лишь, как ей хорошо чувствовать тепло его тела, вжимающего её в матрас, как удобно обхватить ногами его бока и как восхитительно нетерпеливо он проникает в неё снова и снова, пока она не начинает стонать всё громче. А после он обнимал её и что-то говорил. Наверное, какая она красивая и прочие глупости. Она заснула, держа его за руку и зная, что он никуда больше не уйдет. А завтра они обсудят всё остальное — Аврору, Хогвартс, предложение Эдмунда и где им, Мерлин побери, жить. Делить дом с Грейнджер, даже после всего, что было, Панси не согласилась бы и под угрозой авады.