Токсичность

Шото пришел в себя в сырой камере, с сильной головной болью, с отекшими конечностями. Сидел парень на стуле, руки его были завёрнуты сзади и скованы металлическими наручниками, которые блокировали его способности, ноги прикреплены к ножкам стула цепями, на глазах черная повязка, во рту кляп. Ему приходилось дышать через нос, скопившаяся слюна вытекала обратно в организм с микробами, которыми любезно поделилась грязная ткань. Для любого чистюли, это отвратительно, Шото был из таких, он чувствовал, как в горле застрял чей-то волос, и едва ли не сходил с ума от осознания этого, слюна выделялась из уголков губ, сливаясь на подбородке в единый ручей и капала вниз. Шото не видел, но рядом с ним стояло кресло для операций, возле кресла находился столик со всеми возможными инструментами, так же туда входил комплект стоматолога на колёсиках, бор машина и прочее. Шото пошевелился на стуле, проверяя крепление на прочность. – Похож на псину, двумордый, – со смешком сказал Кацуки и подошел к Шото, похлопав того по щеке, после резким движением отрывая от рукава костюма полоску ткани и вытирая слюну с милого личика Тодороки младшего. – Наслаждаешься видом? – поддразнил парочку Даби, которого такой образ братца явно забавлял. – Наслаждался бы, если ты не помешал, говнюк, свали отсюда, – съязвил в ответ. – Всему свое время, дайка тоже немного поиграюсь, а то ты помощи совсем не ценишь.  Под презрительный взгляд Бакуго, Даби подошел к столу с ухмылкой, выбирая, чем бы порадовать Шото. «Пальцы ему что ли переломать, хотя...» определившись, взял медицинскую иглу с ниткой и, присев рядом повторил стежки, как на своей коже, всаживая иглу специально довольно глубоко и неосторожно.  Шото терпел мужественно издевательства, изредка его руки и ноги конвульсивно подрагивали, срабатывала самозащита, он не издал ни стона, держал голову высоко, Бакуго оказался более опасным, чем Шото предполагал, нужно было вести себя осторожно, изначально надо было отказаться от чувств взрывного блондина и больше не лезть, а не проверять себя и его на прочность этими отношениями : поиграл - плати. – Хей, смотри, теперь между нами уже больше общего, кажется, наша связь становится сильнее, – черноволосый приподнял маску с глаз Шото, давая оценить его работу через зеркало, после прописывая ему щелбан, закрывая обзор назад. Бакуго же взял раствор для обеззараживания и скальпель, направив его сначала в сторону старшего братца. – Вон, мне не нужны лишние зрители, –  демонстративно раскрыл он пузырек и ливанул на руку Шото, место шва с шумом сразу забурлило, уничтожая бактерии и доставляя дикую боль. Шото и здесь отреагировал спокойно, стиснул зубы и терпел. – Позаботься о нем хорошенько, рассчитываю на тебя, – с хитрой ухмылочкой Даби удалился по своим делам. – Ну, что ублюдок, сейчас мы с тобой повеселимся, теперь бежать некуда, – обратился Бакуго к Шото. – Надо было тебе со своими дружками ходить подольше, глядишь бы и не так отстойно закончил. И самая главная информация для тебя на ближайший час : "если бы я хотел просто трахаться, то мог взять кого угодно, более уязвимого".  – склонился к шее Шото и садясь ему на колени, схватил за подбородок и поднял голову вверх, открывая доступ к шее, которая так аппетитно выглядела, что Бакуго не смог себя сдержать и лизнул ее, будто пробуя на вкус, потом повторил свои движения, но уже более размашисто, оставляя после себя мокрую дорожку и мурашки на молочной коже. " Какая же прелесть". Горячее шумное дыхание из приоткрытого рта поднялось к уху Шото. – Раз ты не захотел, как все нормальные люди, после всего, что я сделал, может устроить тебе плохой вариант...– обвил он рукой талию Шото, прижимая поближе. Бакуго достал изо рта Тодороки кляп, хотелось послушать, как тот будет орать, а чем громче, тем лучше. Засучив оборванный рукав на теле Шото повыше, сжал крепко ладонь парня, сначала нежно, проведя пальцем по коже, создавая иллюзию заботы, а после всадил в нее острие скальпеля и повернул. Шото дернулся, как уж на сковородке, и сдавленно промычал сквозь сжатые плотно губы. Единственное, что в голове было у Шото, как выкрутиться из положения? Изображать любовь? Хитрить. – Это за то, что сомневался во мне. Ненавижу. Достав инструмент из руки, расстегнул и спустил вниз верхнюю часть геройского костюма, обнажая полностью торс Шото. Провел слегка шершавыми пальцами по хорошо очерченным мышцам тела, выбирая следующее место, надавил под ребром лезвием ножа    – Как тебе здесь? Покивай, если да, покричи, если нет, но лучше не беси меня. Это все только твоя вина, – дал инструкцию по хорошему поведению. – Все, что ты делаешь, это ужасно, это уже не может быть любовью, – ответил Шото. — Если ты так поступил с любимым человеком после отказа, как с тобой встречаться, ты готов всех уничтожить, кто тебе не покориться? – Да что ты? Я просто поменял твои слова на оружие, а то до тебя, льдинка, медленно доходит. Соизволь уже дать тебя послушать, стены тонкие и... Шоу от тебя жду не только я. А чем больше ты играешь в храброго героя, тем тебе же хуже. Бакуго недвусмысленно намекнул, что от Шото требуется, надавив пальцами ему на щеки, открывая рот. Второй рукой всадил лезвие под кожу ребра, не в самую глубь. – Еще мне не понравилось, что ты не пришел за мной. Потихоньку злость начинала отпускать, хотя все еще спокойное лицо бывшего бесило невероятно. Сколько же можно не показывать своих тупых эмоций? – Ну же, делай, что сказано, от тебя не так уж много требуется. Будь здесь не я - ты бы уже сдох. Шото побагровел от злости и стыда, он никогда не любил жаловаться, все эмоции держал в себе, ему так проще, всему его окружению было так проще, никто не любит нытиков. Шото был вынужден выполнить просьбу злодея и издать мучительный стон, а стонать было от чего, где находилось лезвие, кожа пылала, мясо разрывало от каждого движения, поэтому Шото не шевелился.  – Алилуйя, мы сдвинулись с мертвой точки! – обрадовался Бакуго, достав лезвие из тела парня и любезно залив в раны обеззараживающее средство.  Теперь, когда герой понял, что от него ждут, Кацуки перешел к более интересующей его части. Ненадолго слез с Шото, отцепляя его ноги. Шото не пытался ногами драться, это абсурдно, ноги против человека с сильной способностью, да, он их ему переломает, а если психика не выдержит, убьёт за сопротивление. – Теперь хотелось бы еще громче. Оставив Шото без одежды, осмотрел его с ног до головы, довольный результатом проделанной работы. Шото его радости не разделял, почувствовав обнажённым телом холодных воздух, сжался, он ненавидел свое тело и не хотел, чтобы его кто-то видел вот таким, уязвленным, жалким, аж от самого себя тошно. Бакуго поднял Шото на руки, сам сел на стул, где только что сидел Шото, и, посадив парня к себе на колени, начал долго и упорно пытать его уже совсем не болью, а ласками и поцелуями. Принимал Шото все это с отвращением, член не поднимался, потому что человек испытывал стресс и незаинтересованность. Бакуго ожидал нечто подобное, поэтому он дотянулся до шприца, в котором находился жидкий наркотик для изнасилования – рогипнол – и вколол прямо в шею Шото, с боковой стороны, где выступала венка. После препарата Шото почувствовал слабость, тело стало лёгким, как вата, в голове больше не было лишних мыслей, он плыл по течению, не пытаясь гребсти в нужную себе сторону. Стоило Бакуго коснуться его тела снова, схватив член в кулак, Шото испытал легкое возбуждение, из губ вырвался тихий стон, но такой желанный для блондина, что у того моментально встало, как же он долго этого ждал и наконец, после всех долгих мучений, который он прошел с Шото, получил того, чего хотел, пока что не полностью, но это легко поправимо. Шото был в его руках марионеткой, у которой нет воли, зато есть хозяин, и этим хозяином стал он – Бакуго Кацуки. – " Моя маленькая шлюшка"– шептал он на ухо любимому, растягивая пальцами его анал, тело Шото дрожало от экстаза под ними, он насаживался на них, двигал бёдрами навстречу и стонал, как положено послушному мальчику в руках своего властелина. Бакуго не держал больше Шото, даже снял оковы для интереса, что тот предпримет, Шото не сбежал, он склонил колени перед членом Бакуго и взял его сначала в руку, потом в рот, сминая губами половой орган внутри себя, прикрыв глаза, двигая головой то навстречу, то отдаляясь, язык скользил по члену, как по конфете, испивая сладкий нектар из головки. Затем он вытащил его из своего рта, взял в руку, посмотрел Кацуки в глаза и прошёлся языком от основания ствола до его конца и снова захватил член в блаженный плен внутри своего рта. У Бакуго закончились силы терпеть это и он надавил Шото на затылок, чтобы тот кайф не испортил, и излил в него свое семя, вышло слишком много. Тодороки начал задыхаться, кашлять, глаза распахнулись и с мольбой отпустить уставились на блондина. Бакуго пока свое дело не закончил, не пошел навстречу желанию Шото, у того наконец появился доступ к кислороду и парень начал жадно его глотать, и прочищать трахею от скопившейся в ней спермы. Много времени на отдых ему не дали. Бакуго тут же схватил Шото за шею, надавил пальцем на сонную артерию и поцеловал его в губы, пробуя на вкус собственную сперму. Их языки сплелись в сочном поцелуе, Шото обнял Кацуки за шею, а Бакуго его подтянул к себе на колени за талию и посадил на член. Тодороки округлил глаза от резкого проникновения в себя и мучительно и блаженно простонал, все его тело снова начало дрожать с непривычки. Все-таки член Бакуго отличался внушительным размером от пальцев и те не смогли Шото полностью к такому подготовить. Бакуго поцеловал своего мальчика в губы и, не давая времени на привыкание, начал в умеренном темпе двигаться внутри него, сжимая руками ягодицы Тодороки-младшего. Кацуки прильнул к его шее и, вдыхая аромат любимого тела, целовал ее, оставлял засосы с кровоподтеками, кусал ее. Шото одновременно и терпел, и наслаждался, стонал. Он, сжав волосы на затылке Бакуго, поцеловал его развязно в губы, поцелуй отвлекал от боли, обострял ощущения близости и приглушал стоны. Бакуго целовал Шото с языком, тот отвечал тем же, только его поцелуи были жёстче, чем у взрывного парня, в них не было больше нежности и любви, в них был звериный голод, который сжирал блондина. Лёгкие покусывания сменились тяжёлыми, кровь щедро лилась из губ, то в горло, то во вне, протекая через подбородок и капая вниз. Бакуго двигался внутри Шото намного быстрее,чем в начале, такая жестокость своего мальчика ему была по кайфу.  Бакуго поднялся вместе с Шото, не отпуская своего парня, смахнул со стола все лишнее. Он положил Шото на освободившееся место боком, закинул его ногу к себе на плечо, меняя способ проникновения в него. Их тела, от продолжительных игр, покрылись потом, волосы на голове свисали сосульками вниз, Кацуки лыбился, Шото тоже. Под наркотиками Тодороки нравился Бакуго все больше и больше, такой податливый, надо было сразу ему их дать и не мучаться. Вскоре Бакуго и Шото кончили, такой опыт для подростков был весьма впечатляющим. Одежда Тодороки была порвана и восстановлению не принадлежала, по крайне мере у них в штабе. Пришлось Бакуго одолжить вещи у Тоги и одеть мальчика в костюм горничной, заставляя убираться после их страстного воссоединения. Шото его слушался, а потом они снова занялись любовью, так как Бакуго понравился новый образ любимого, и устоять, наблюдая за процессом уборки с кучей наклонов, было просто невозможно. Только когда уже сил не осталось и помещение стало чище, посадил Шото обратно на стул, приковав цепью ноги, а руки ограничителями, и вырубил его точным ударом в шею. Пусть отдохнёт пока что. Следующая встреча у него была с Мидорией.