вторая молодость

моей основной целью всегда было заиметь авторитет. среди этих гнилых подстилок, девушек грозных ребят и прочей нечисти мне хотелось стать главной. и я стала. мне было около семи лет, когда девочка оскорбила меня, а потом волшебным образом ее портфель оказался в унитазе. она глядела на меня с опаской, пару девочек сразу же примкнули ко мне в "подруги", которых я ненавидела, ибо их кумирослужение начинало бесить. вскоре я нечаянно попала в компанию, где наркотики возвели в культ. и я возводила тоже. мне было 16-17, когда я начала употреблять, но бросила через полтора года, потому что наблюдать за этим - мерзко, тошнотворно, а становиться частью этой мерзости - ещё невыносимей. тогда я вступила в отношения с диллером. безусловно, меня боялись обидеть. я ходила с гордо поднятой головой. далее я перепала в руки его лучшего друга Юры. влюбилась до смерти. не знала, куда себя деть. а сейчас? что сейчас?... я его больше не люблю, но я от него страшно зависима. и моя гордо поднятая голова со временем начала грустно опускаться; удручающая картина. вечно счастливые глаза стали убитыми, разбитыми и налитыми злобой, и, честно, лет десять назад я не могла предположить, что все сложится так. и теперь мне стало понятно, почему взрослые веселые только, когда пьяные. вечно пьяные глаза все реже смотрели на время. бывало такое, что я вырубалась на 24 часа беспробудного сна, и если раньше люди боялись за меня, мол, у них на хате умер человек, то после уже привыкали. и в бесконечном анализе собственной жизни я сбилась со счета времени ещё больше, а абсент, бьющий по памяти, окончательно убил ощущение времени. слово "любовь" так истёрлось, что я забыла его первоначальное значение и в целом определение этого понятия. я жила для себя. я все ещё держала авторитет. девочки улыбчиво здоровались, боясь иметь конфликты, мальчики с уважением хлопали по плечу, всегда предлагая пиво. я гордилась тем, что подняла себя сама. люди или влюблялись, или бежали от меня. и с Алиной было непонятно. почему-то стало неприятно от того, что она водит к себе домой кого-то помимо МЕНЯ. мне не верилось в это и просто не хватало поддержки. в целом, мне неважно. теперь я совсем одна, так как папа вчера хорошенько окатил Юру угрозами, а сверху прихлопнул шкафом. сейчас он в больнице, и, конечно же, угроз мне не поступит по этому поводу, да и папе тоже. когда солнце слепило мои неспавшие глаза, я решила, что пора бы сходить в универ на зачёты, ибо мне грозило отчисление и, лениво помыв голову, я быстро закинула в рюкзак самое необходимое - винстон и булку. на выходе на меня почему-то смотрели, как смотрели на Иисуса при его воскрешении. глаза бабушек радостно раскрывались, веки поднимались, а сосед, что живёт в соседней квартире, просто молча кивнул мне, односторонне улыбаясь. -Сонечка! милая! Ирина Михайловна, как всегда в хорошем настроении, крепко обняла меня, пока ее подружки-соседки на скамейке с особым интересом разглядывали меня, о чем-то после перешептываясь. особенно их привлекли мои синяки на коленях и запястьях, потому что глаза их были устремлены только туда. -да, тёть Ир, я! -неужели живая? - она отстранилась от меня, и в ее глазах я наконец-то увидела то, что так хотела увидеть всю свою жизнь - потребность во мне; будто я была так важна ее этажу, ее подъезду, ей самой, и снова кофта, насквозь пропитанная запахом котлет, закрыла мое лицо. -а что, не должна? - удивлённо спросила я, улыбаясь. -мы думали, он тебя вчера убил. боже! кто бы мог подумать, что подобные мысли вообще могут придти кому-либо в голову! -даже целая... не побитая... господи! - она общупывала меня своими мягкими постаревшими ладонями ласково, нежно, до слез аккуратно и трепетно. я только смущённо улыбалась, не в праве рассказать этим сплетницам всю правду вчерашнего вечера. -поверьте, он меня больше не тронет. в тишине коридора я шлепала кедами по лестнице, пока охранник смотрел на меня, видимо, пытаясь вспомнить, кто я такая. когда дверь аудитории скрипнула, десятки глаз повернулись ко мне, а я, стоя со свисающим рюкзаком, поднять который мне не хватало сил от недосыпа, закатила глаза и обернулась с преподше. преподша, согласно своей привычке, которая бесила всех - поправила очки, кинула высокомерный взгляд исподлобья, подняв сильно брови, и, растянув так минуту, наигранно восхищённо крикнула: -явление Христа у нас сегодня! сегодня меня слишком часто сравнивали с Христом. в целом, это было оправдано, и я, демонстративно низко поклонившись, вымолвила: -можно просто Соня. меня под тихий смех задних парт посадили, и я, швырнув на стол рюкзак, устало упала лбом на деревянную поверхность. -Сомусева! эй! - меня потревожил вечно вонючий однокурсник, и я, недовольно поморщившись, ожидала взглядом ответа. - ты что сегодня вечером делаешь? -я сегодня отдыхаю. - я задумалась о том, чтобы взять денег и наебениться в тишине, но всё-таки желание тусовки резко нахлынуло на меня и я, тут же загоревшись, сказала: - и ты приходишь ко мне. только помойся. понятное дело, что эта речь разлетелась по всему ряду, и уже пара более-менее приятных девушек и мальчиков тоже согласились. чудно. вмещу в двухкомнатную квартиру весь ряд. -что ты будешь? - чуть поспав на парах, я тихонько спрашиваю однокурсника, которого послали от всех со мной в "красное и белое". -вино то. - он тыкает на дешёвое вино, виновато глянув. -и все? -и водки бутылей пять можно. с колой. -ладно. и абсент дайте тот, пожалуйста. - я дала карту на расплату, но новый продавец глянул на меня осуждающе, вопросительно, и я, закатив глаза, дала ему паспорт. замок щёлкнул, оживленный гул распространился по квартире. уже смеркалось, и я, рухнув на диван и закурив винстон, начала довольно разговаривать с подругой. какой-то лютый кальянный реп разрезал уши, когда стало понятно, что вот - я снова не усну. и вроде бы все хорошо, шот за шотом, бутылки две ушло, а я уже скурила пачку и довольно закатывала глаза, как вдруг в дверь позвонили. -тише музыку! - властно крикнула я, как целующаяся пара тут же прервалась на меня. я встаю и резко ощущаю тот удар в голову. мгновенно в глаза все начало плыть, в темноте сквозь цветные огоньки светомузыки я как-то различала предметы, на которые опиралась, но ноги, заплетаясь, всё-таки вывели меня к двери. я услышала звон стекла, но не придала этому значения. кто это мог быть? позвонили снова, и я без вопросов открыла дверь, за которой стояла Алина. ее взгляд не передать... взволнованный, резко воодушевленный; она стояла, видно, только пришедшая с работы, уставшая, но безумно живая. и снова я почувствовала себя Иисусом. она оглядела меня с ног до головы, односторонне улыбаясь и отводя глаза. я улыбнулась, расслабленно облокотившись на косяк, а Олешева будто хотела что-то сказать, спросить, но не могла. -у тебя есть соль? но ясно было, что она не за солью явилась...