вторая молодость

от безумия произошедшего я резко замолчала. вообще. мою фамилию спрашивали на паре, а я, все потирая запястье с цепочкой, молчала и находилась где-то в астрале. мне почему-то на мгновение показалось, что я влюблена в эту девочку. но почему-то мгновение стало минутой - часом - днём и перестало казаться. я была точно уверена. все мысли были забиты сплошным "Алина, Алина, ах, Алина...", но первые шаги я, конечно же, совершенно не рисковала делать. и такое истертое и забытое понятие любви как таковой, казалось, словно снова стало четким и ясным, и от нехватки слов я даже не могла его как-то объяснить. девочка!... просто девочка этажом выше да и, скорее всего, чистая гетеро. никогда в жизни. никакой любви. забившись в туалете, я, шмыгая носом, распаковала пакетик, который доставался мне регулярно и совершенно бесплатно, аккуратно высыпала дорожку на кафель у раковины, и, быстро занюхав, нечаянно задела собственное отражение в зеркале. лохматая, убитая, понемногу зеленеющая Сонечка... "видно было, что она сама – от любви к нему – и ко мне – и ко всему – умирает; революция - не революция, пайки - не пайки, большевики - не большевики – все равно умрет от любви, потому что это ее призвание – и назначение." - крутились в голове строчки Цветаевой из "повести о Сонечке", и на секунду показалось, что повесть эта была не обо мне - о ней - о такой нежной ней. я смотрела на свои руки и понимала, что руки эти - ненужные руки, я смотрела в собственные глаза в грязном зеркале и знала, что глаза эти - пустые глаза, в которых зрачки расширялись так же часто, как я задумывалась о своем предназначении. никогда в жизни бы не поверила, что мое предназначение - находиться в уебанной шараге и слушать рассуждения о Цветаевой. телефон зажужжал. я подорвалась, прочитала. зажмурилась. открыла глаза - хотя так не хотелось - и снова прочитала. рука дрогнула. сообщение от Юры: "любимая, я соскучился, заеду сегодня." нет, нет, нет!!! я схватилась за голову. мне так не хотелось всего этого дерьма! если бы я знала... я только начала отвыкать, боже... а голова, которую ему разбил папа, видимо, зажила... и тут же от Алины: "как дела?:)"... мне пришлось достать второй пакетик, ибо я толком так и не поняла - меня не очень размарило, если я так эмоциональна, или же меня слишком сильно вставило и мне все это тупо видится?... я чуть наклонилась, улавливая носом вторую. очень неэкономно, Софья! но, что же делать... мне так не хотелось думать. -что ты всхлипываешь опять, рыжая? - подруга застала меня так тихо, словно призрак, что я чуть вздрогнула. - и снова вся в пудре... я так же молчала. мама учила всегда - будешь молчать, больше толка будет. брюнетка заботливо подтерла пальцем белый порошок с носа, бестактно заглянув в телефон. ее лицо тут же приобрело эмоцию, похожую и на соболезнование, и на лёгкое удивление. она ровно минуту смотрела в мои молчаливые глаза, ставшие черными под давлением неизвестного нам "пороха", и от поиска спокойствия в ее карих на моих навернулись слезы, которые я со всхлипом пыталась вогнать назад. -ну же, девочка моя... она прижала меня к теплому плечу. хотелось к Алине. всего за вечер сближение стало моментальным, резким, и лишь ее теплое плечо стало единственным спасительным пристанищем для моей неспокойной душонки. -я все знаю. смотри... девушка берет телефон, зная пароль, что-то отвечает кому-то и, подержав меня на нервах с десять секунд, показывает мне экран. "как дела?:)" "все было бы прекрасно, если бы не в шарагу с утра" я усмехнулась. это было больше, чем похоже на правду. ровно двадцать две минуты я сидела на детской площадке, сложив руки на коленях и наблюдая за детьми. их смех. их голос. противные крики... меня это стало забавлять. их неловкие движения и такие забавные игры. мне стало интересно, сколько времени они будут такими невинными и робкими. на самом деле, я так встречала Юру. я знала, что он подъедет к площадке напротив нашего дома. мне хотелось сказать ему все, что я думаю, забрать ключи и харкнуть ему в ебало. всё! я больше не хочу!... утопая в мыслях и еле находя слова для обычного диалога, я закурила и совсем не заметила гневно ругающуюся мамашу рядом, что орала за табачный дым на пределах детской площадки. -хамка! даже не слышит меня! девушка! - женщина лет тридцати пяти щелкала пальцами перед моим лицом, когда я всё-таки посмотрела на нее, - покурите в другом месте, будьте так любезны! мне не хотелось даже скандалить. я встала и, чуть пошатываясь и ловя постепенное отрезвление от употребленного, краем глаза заметила силуэт своего злейшего врага и зависимости, которую я переборола. я боялась вернуться в то состояние. мне не хотелось с ним видеться. ведь бывших наркоманов не бывает, да?... он радостно подбегал ко мне, а я пыталась вспомнить образ Алины как спасение. в бога я не верила, верила в силу ее влюбленности в жизнь и искренне хотела вернуть себе то же чувство. крепкие грубые руки тянулись обняться, но я оттолкнула, держа на расстоянии, и подбирала слова. -Сонечка, здравствуй! - он криво улыбнулся, видимо, пытаясь заманить, но серо-синее небо над ним, затянутое тяжёлыми тучами, казалось мне куда привлекательнее. -здравствуй, выживший. - голос чуть осип, но его это не удивило. -почему не рада? -я не хочу быть тебе рада. - я подняла гордо нос, ощущая, как давно я не говорила слов сегодня. - думаю, ты должен мне отдать ключи и уйти нахуй. он оторопел. боже, Юрочку снова обидели! задели его эго!... -что ты сказала? -я сказала, что абсолютно уверена, что ты должен отдать мне ключи и уйти нахуй. к счастью, вещей твоих у меня нет, а все, что ты оставил, я уже снюхала. - я улыбнулась, наблюдая, как он взбешивается. карие бешеные глаза наливаются за секунду. он нервно осматривает людей на площадке, сжимая кулаки и ощущая собственное бессилие; не будет же он бить несчастную девушку при всех? он подходит чуть ближе: -ты же понимаешь, что я тебя не оставлю? - чуть снизив голос до шёпота, он резал им по телу, как ножом. -почему? -потому что ты нужна мне. -не нужна. этот диалог, к слову, звучал между нами не впервые. -но ты же знаешь, что после расставания со мной ты потеряешь почти все свои привилегии? -нет, не знаю. -знай. -не потеряю. он схватил меня не заметно для посторонних глаз за запястье, крепко и мучительно медленно выворачивая его в сторону. я чуть прошипела. Юра не удержался. -раз такая уверенная, попробуй пройтись по району пару раз и не оглядываться. потом прибежишь. он отпустил запястье, кинул оскорбленный взгляд и ушел. но: -я вернулся, папочка снова у власти! было сказано. это так глупо и нелепо. боже, какой "папочка" у какой "власти"? здесь люди сами решают, кого боятся, достаточно взгляда и дела, а не количества знакомых. люди борятся если не за счастливую жизнь, то за спокойную. нелепый клоун. громко брякнув ключами, я оставила их на комоде, включая на фон какие-то глупые песенки на муз-тв - примитивные, притертые и безвкусные. мысли крутились, не в силах вылиться. я открыла диалог с Алиной, палец висел над кнопкой голосового сообщения, но так ничего записано не было. я все пыталась что-то сказать, но не могла. что люди делают в таком случае?... наверное, говорят не словами. глазами? поступками? потушив бычок винстона о тарелку с недоеденным салатом, я быстро причесалась, оценила свой внешний вид и громко хлопнула дверью, забыв даже закрыть на ключ. с шумом пронесясь по лестнице, я почувствовала себя ветром, остановившись у дверей и пару раз позвонив. а что, если я мешаю? нет, не надо. надо домой. вдруг она там с этим блондином? уже ночь на улице. тяжёлые тучи громко прогремели. я позвонила снова, и дверь распахнулась. она стояла передо мной, чем-то окрылённая. в руках ее телефон, она улыбается и так же не говорит ни слова. я же наивно пытаюсь подобрать слова для нее. около минуты мы молчали, как она просто вцепилась пальцами за футболку и притянула к своим губам. дверь захлопнулась, мы остались совсем одни, и эта нежная девочка в моих руках стала кошкой. не отрываясь от моих губ, она тащила меня к дивану, освобожденно швырнула меня на него и снова прильнула к губам. я ощутила невероятную свободу над ее телом и тут же ею воспользовалась, изучая руками ее бедра. нетерпеливо расстёгиваю ее лифчик, как передо мной открывается вид на роскошную грудь. сидя на мне верхом, она возомнила себя активом, но было так плевать, я была готова стать для нее кем она захочет. Алина тяжело дышит и пробирается аккуратными ручками под футболку, доводя до мурашек мое бренное перед ее красотой тело. -ебать ты охуенна. мое горячее тело извивается, шея выгибается, она просит разрядки и просит моей для нее любви. одним движением я переворачиваю ее на спину, нависая, и, чувствуя теплое мокрое место, освобождаю ее от лишнего и начинаю дразнить. было видно, что она стала сверхчувствительной и сверхподрывной. одно мое касание, как она вздрагивает. она вся горела возбуждением и горела слепым счастьем. гораздо больше заводил ее ненасытный взгляд, чем ее роскошное тело. Алина просит, Алина мается, и я даю ей то, что она хочет. тихие стоны переросли в громкие, даже, наверное, демонстративные для соседей. и когда она излилась на мои пальцы, отдышалась, она перевернула меня и провела ту же самую махинацию. кажется, Алина всё-таки не гетеро.