вторая молодость

сегодня день начался даже вполне позитивно. я проснулась со странным сладким осадком после вчерашнего. я хочу к человеку, но не хочу ослепнуть и отдаться ей. что-то внутри меня буквально кричит: "не верь, она все пиздит, не верь...". поцелуи физически ощущаются россыпью на теле, сладость ее духов застревает комом в горле. и что-то внутри вырывается - порыв - и хочется все прощать и все любить. телефон звенит, и я под звуки кипения чайника, такие уютные и умиротворяющие, теряю все умиротворение от одного сообщения: "у нас кошечка заболела, мама сильно плачет, приезжай, пожалуйста, дочь...". чуть шустрее пью кофе и, закуривая прямо в подъезде, вылетаю по лестничной клетке, а то соседи опять наорут за запах курева в лифте. вывод: не быть мне долго счастливой. пальто тут же освещается встающим солнышком сентября, и грея, и обдувая прохладным ветром одновременно, что создает баланс. глаза еще просыпаются, слезятся солнцем. и в тишине сонного двора раздается слишком громкий сигнал машины, отчего я вздрагиваю и шуганно остраняюсь назад: -блять! из машины высовывается надолго запомнившаяся мне морда "угонщика". Женя гораздо бодрее меня улыбается из окна, не переставая "бибикать". со вздохом закатываю глаза и ухожу прочь к остановке. -Соня! - начинает он орать, как потерпевший, - Сонь! я сделала вид, что не заметила его харизматичный улыбки и крика на весь квартал. кто-то сонный и недовольный, видимо, в свой выходной, высунулся из окна и крикнул: -по башке себе, блять, побибикай, долбоеб! машина трогается и двигается по направлению ко мне. я оборачиваюсь, ибо даже более быстрый темп ходьбы в такой ситуации не спасет. смотрю томно, агрессивно, исподлобья, закусив изнутри щеку. -тебя не подвезти? -а что, шлюхан, Алина уже наскучила? -я хочу с тобой поговорить. боже, как будто нам с ним есть, о чем поговорить. с другой стороны, приеду чуть быстрее, что выгодно, а черствое сердце теперь везде ищет выгоду. -и плюсом ко всему я знаю новости о Юре. окей, это даже интересно. вздыхая и не видя в этом ущемления моей гордости, сажусь к нему в тачку и лишь на секунду гляжу на него, отворачиваясь в окно. -куда тебя везти? -Комиссаржевская, пять. машина снова тронулась, и с крутым разворотом мы без спешки едем. -о чем поговорить хотел, шлюхан? -ну зачем оскорбляешь? я тебе много чего хотел рассказать. -так говори. -слушай, я не знаю, что вчера случилось у вас, но Алина вчера вернулась опять плачущей. и когда я к ней подошел, она ответила лишь что-то в роде "она меня любит! она меня любит, но не верит...". сердце чуть дрогнуло, и захотелось с еще бóльшим интересом изучать виды под ярко-желтым солнцем. -я тебе, блять, бля буду, что ничего у нас не было. нихуя вообще. послушай, она мне нравится... -так в чем же выгода всего того, что ты мне говоришь? -она мне нравится. больше говоря - я влюблен. и мне безумно больно смотреть, как она мучается. прости ее, пожалуйста. она чуть не прыгнула с окна недавно. -и ты действительно готов уйти из ее жизни навсегда? -мы были бы хорошими друзьями. - потупляется он. -о какой дружбе ты говоришь, Жень, ты ебанутый? - вспыхиваю я, - никакой дружбы и в помине быть не может, если началась симпатия, любовь. и поэтому повторю вопрос... -готов ли я уйти из её жизни по твоему возвращению? -да. -даже не знаю, Сонь. - он откашлялся, отвернулся и потер лоб свободной от руля рукой. -ну, так готов или нет? -наверное. мы дальше ехали минуты две в полной тишине. после разговора мне виделись где-то в конце свет, изучающий надежду на светлое будущее, на будущее с ней. но лишь на пару секунд, после я вернулась в реальную жизнь, снова посмотрела на его смазливое ебало, поймала у себя нотку легкого отвращения и махнула рукой: -решим. мне вот здесь заверни. и стоило мне выйти из машины, хлопнув дверью в напоминание водителю о том, что он до сих пор мне отвратителен, как меня сразу настигли резкое осознание: я должна извиниться. я... покурив у подъезда и любуясь куда более оживленным двором в отличие от нашего (то ли в силу прошедшего времени, то ли в целом менталитета) я зашла в когда-то мой дом. пахло так же. домом и котлетами. приятно и тепло. кошка не встречала у порога по понятным причинам, слышно было подавленные всхлипы матери. и я тут же разулась, аккуратно (!) положила рюкзак на пол и прошла в зал. впрочем, мама всегда была очень чувствительной натурой. но я ей завидовала даже - она умела плакать, в то время как я лишь иногда могла подать виду. папа всегда ее жалел и сидел рядом, одним своим присутствием давая ей понять, что все хорошо. кошка не выглядела умирающей - мурлыкала, делала попытки играть (даже вполне успешные), да и внешне была такой же пушистой и совсем не больной. мама кинулась мне на грудь, и ее невъебенно бьющееся сердце, ее подрывные тихие рыдания меня пронзали ударами. эгоизм ли? - я отстранила ее от себя, успокаивая чем-то банальным и совсем не успокаивающим: -все будет хорошо! - даже стало стыдно за сказанное мной. - она не умирает. смотри, какая веселая!...

***

вечером я решила ждать Алину у двери квартиры, расположившись как в старые добрые на нашей лестничной клетке. подкурив винстон, я пялила в окно, отсвечивающее жёлтой лампочкой в подъезде и пыталась разглядеть в темноте осенней ночи очертания хотя бы деревьев, повезет - домов. я знала, она вернется с работы, еле плетясь, почувствует меня - точно почувствует! - и подбежит ко мне с распростёртыми объятиями. и все станет хорошо. а что еще нужно было?... двери лифта лениво и с характерным скрипом открываются, тяжелые шаги и шорох пакета. ворчливый шепот под нос и резкое молчание. Алина смотрит на меня с минуту, а я лишь в голове отмечаю факт того, что у нее смывается ее ярко-розовый с волос. она кидается мне на шею, на грудь, ее подрывистое дыхание, ее частые поцелуи буквально кричат: "я скучала..."