Зависимость

— Прошу прощения, Искательница, но сдаётся мне, что этим мог бы заняться и кто-нибудь другой. Кассандра Пентагаст сощурилась, взглянув на Дориана так, что он резко почувствовал себя каким-то незначительным. — Разве молодые маги не под вашей опекой? Мне сообщили что именно вы теперь за них в ответе, так что потасовка среди них — это ваша проблема. Искательница и маг шли бок о бок, направляясь в медовый зал. Кассандра с ходу задала бодрый темп, и от попыток не отставать у Дориана моментально разболелся бок. Он лишь пренебрежительно фыркнул, поборов желание прижать к этому месту руку. — Потасовка? Не самое подходящее определение. Мелкая склока, скорее. — Когда склока доходит до применения магического огня, к ней лучше отнестись серьёзно. Дориан закатил глаза. — Я и отношусь серьёзно. Дориан был готов поклясться, что нечто, прерванное Кассандрой полчаса назад, обещало стать очередным сокрушительным, для них с Калленом, опытом. И когда маг поспешил за искательницей, то ожидал, как минимум, абсолютного хаоса и дикой, неконтролируемой магии, разрывающей небеса в клочья, а посреди этого — юных магов в качестве зачинщиков. На самом же деле причиной, по которой его так не вовремя вытащили из ставки командования, стал небольшой спор между Киинаном и Лэндоном, который, если бы не случайный всплеск магии, вполне можно было принять за обычный разговор на повышенных тонах. Парни были ещё не в курсе, что Дориан стал их новой Фионой. Лэндон обрадовался. Киинан… обрадовался меньше. Дориан попытался поговорить с ними, в процессе стараясь донести до них важность самоконтроля; всё это — прямо под бдительным и неизменно скептичным взглядом Кассандры. Остальные маги, конечно, тоже наблюдали за происходящим. Не стало исключением и старшее поколение, которому, казалось, было скорее любопытно, к чему в конечном итоге прибегнет Дориан — назначит наказание или же продемонстрирует благоразумие, ограничившись одним небольшим выговором. По мнению Дориана, самым приятным моментом во всем этом долбанном хаосе, который ему пришлось разгребать сразу после перехода ко взрослой и ответственной жизни, стал вид разгневанной Фионы, которая понятия не имела, что происходило, равно как и о собственном смещении с должности. И этот разговор прошёл как по маслу. С искательницей Пентагаст поблизости Фионе пришлось сдерживать все своё кипящее негодование и ограничиться одним только заявлением, что Дориан, по её мнению, абсолютно неподходящая кандидатура для подобной задачи. Однако же, когда Кассандра сухо заметила, что альтернатива в этом вопросе — Вивьен или Солас, воинственный пыл Фионы поутих. И всё это время Дориана преследовали призрачные, фантомные ощущения пальцев, всё ещё вплетенных в волосы Каллена; преследовал пронзительный взгляд командора в тот особенный, необыкновенный момент, который вскоре рассыпался мелкими осколками. — Если у вас найдётся ещё одна минута времени, — произнесла Кассандра, когда он уже развернулся в сторону своей спальни, ощущая себя крайне вымотанным и потому особенно сильно желая скрыться от остального мира, как он обычно делал в таком состоянии. — Я бы хотела поговорить с вами. Дориан окинул взглядом круглую комнату с расписными стенами и, когда Соласа не нашлось поблизости, вздохнул: — Хорошо, дорогая искательница. Что же, скажите на милость, у вас на уме? — Во-первых, я хочу, чтобы вы знали — меня ни в коей мере не волнует характер ваших с Калленом отношений. Мне довелось повидать солдат, которые вступали в связи столь жестокие, пронизанные столь жутким насилием, что даже вы бы содрогнулись. Война творит с людьми ужасные вещи. Я не в праве никого осуждать. — А во-вторых? — Во-вторых, если вы ещё не в курсе, то я хочу, чтобы знали теперь: когда вы только прибыли к нам, я была о вас невысокого мнения, — весьма прямолинейно сообщила Кассандра. — Я не доверяла вам. Ваши намерения, в лучшем случае, оставались сомнительны. Вы слишком быстро сдружились с Инквизитором и вели себя нагло, праздно и самодовольно, демонстрируя пренебрежение к опасностям, с которыми столкнулся Тедас. Вы были ненадежны и своенравны. Она подняла стальной взгляд, сталкиваясь с Дорианом, пресекая все его преждевременные комментарии: — Но когда я узнала вас лучше, мое мнение в корне изменилось, — произнесла она. — За исключением последнего. Вы всё ещё ненадежны и своенравны, и я сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится. Скрестив руки на груди в защитном жесте, Дориан постучал пальцами по своим плечам: — И последнее по порядку, но не по значимости? — Я уверена, что к нынешнему моменту вы уже устали от постоянных предупреждений о шатком эмоциональном состоянии Каллена. Да вы и сами заявляли, как во всеуслышание сообщил Хоук этим утром, будто Каллен сейчас не то чтобы стабилен, — внутри Дориана вспыхнула злоба, обжигающая и горькая, слегка подпорченная непрошенным чувством обиды от внезапного предательства. Этот хренов ублюдок. Дориан отыщет его и спалит его брови дотла. — Тем не менее, — продолжила Кассандра и Дориан догадался, что они подошли к самой сути обличительной тирады. — Мне кажется, что вы настойчиво упускаете суть этих предупреждений и воспринимаете их словно… — её губы искривились, подбирая слово, — приглашение, словно очередной повод и дальше гнаться за опасностью и риском. И это не предостережение, Дориан. Чувствуя всё нарастающее раздражение, Дориан с нетерпением ждал, когда они уже перейдут, наконец, к той части, где Кассандра всё же предостерегает его. О том, что Каллен может навредить ему, или даже убить, и что Дориан должен держаться от него подальше. Он театрально, нетерпеливо вздохнул, напустив на себя пренебрежительный вид. Она никак не отреагировала на такое оскорбительное поведение: — Инквизиция дала Каллену стабильность и цель. Для вас они могут ничего не значить. Вероятно, они вам даже кажутся не стоящими ни внимания, ни времени, но для Каллена эти аспекты жизненно важны. Верьте или нет, но сейчас он гораздо спокойнее, чем за всё то время, что я его знаю. И я обеспокоена не характером вашего союза, а будущим Каллена, когда вы наконец-то устанете от него и бросите. Дориан не сдержался. Он вытаращил глаза. – Я… что сделаю? Кассандра даже не моргнула. — Я говорю вам, что Каллен нестабилен, и я беспокоюсь за его будущее, в котором вы неизбежно отвергнете его. Вы понимаете о чём я, Дориан? Осознать что-либо помимо того факта, что беспокойство Кассандры направлено в основном на чувства Каллена Резерфорда, когда, и если, Дориан решит прекратить любые отношения между ними, было невероятно сложно. Она ошибалась в своих суждениях столь глубоко и основательно, что он едва знал с чего начать. — Если честно, то нет, — покачал головой Дориан. — Должно быть, вы перечитали слишком много романов авторства одного конкретного гнома, с которым мы оба знакомы. Каллен не какая-то сраная принцесса, честь которой я собираюсь запятнать! Его голос звонко разнесся по помещению, захотелось поморщиться. В конце концов это определенно было не самым подходящим местом для личных бесед. — Я совершенно не это имела ввиду, — упрямо произнесла Кассандра. — Я всего лишь пытаюсь донести до вас, что Каллен уже находится в шатком эмоциональном состоянии и раз вы не можете обещать ему стабильности, то рискуете не только собой, — она отвела взгляд, издав странный звук. Похоже, выражение недовольства. — Я глубоко уважаю командора Каллена и искренне беспокоюсь за него. Он заслуживает лучшего. Дориан надеялся, что ему удалось скрыть вспышку боли, причинённую её словами. — Лучшего, чем я? — Лучшего, чем всё то, что до этого момента преподносила ему судьба, — строго поправила Кассандра. — Вы плохо знаете Каллена, Дориан. Вы представляете для него весьма реальную опасность. — Каким образом? По тяжелой тишине, по упрямому взгляду, которым она окинула его, он догадался, что Кассандра взвешивала все «за» и «против», решала, стоит ли поделиться с ним чем-то важным. Когда она, совершенно очевидно, остановилась на отрицательном ответе, Дориана ощутимо придавило разочарованием, уколом осознания, что Кассандра всё ещё не доверяла ему. — Я скажу лишь, что для Каллена важно сохранять уравновешенность. Вы же непостоянны и непоследовательны в своих действиях. И потому, ради Каллена, я прошу вас: будьте осмотрительны. Она замолчала, и несколько мгновений спустя Дориан проглотил тяжелое, болезненное ощущение как если бы он заслужил этот выговор, пусть даже реальное положение дел свидетельствовало об абсолютной ошибочности выводов Кассандры. Она могла знать Каллена, но она совершенно не знала Дориана, мать его, Павуса. Ни на йоту. И что бы там искательница не говорила об отношениях между солдатами, она не имела ни малейшего понятия о происходящем между ним и командором. — Что ж, — холодно усмехнулся Дориан. — Какой удивительно длинный способ сказать причинишь боль моему другу, и я прикончу тебя. А ведь в последнее время со мной так достойно обращались, что я почти начал привыкать. Очень удачное и своевременное напоминание о том, кем меня считают на самом деле. Как и всегда, Кассандра ответила не дрогнув: — И вы снова полностью упустили суть. Неужели так сложно понять, что у Каллена не хватит сил справиться с вашей переменчивой натурой? — С чем тут вообще справляться? Происходящее — не более, чем самый простой, обыкновенный секс! На это Кассандра фыркнула. — И вот вы снова наглядно демонстрируете обоснованность моих опасений. Для вас это что-то простое, ничего не значащее, но Каллен ничего не делает просто так. Никогда прежде он не был настолько увлечён кем-то. Каждый здесь видит, что для него ваши отношения — это не что-то «обыкновенное». Ощущая бурлящий гнев, Дориан прикрыл глаза ладонью и слабо рассмеялся: — Это какое-то, блядь, безумие. У нас тут что, где-то бегает альтернативная версия Каллена, которую я просто не вижу? — Как я и сказала — вы его не знаете. Для вас эта связь может ничего не значить, но для Каллена всё обстоит совершенно иначе и он нестабилен, Дориан. Он прошёл невероятно долгий путь за последние несколько лет, и сейчас вы подвергаете его немыслимому риску. — Нет никакого риска, — опустошённо ответил Дориан, взглянув на искательницу. — Я — ничто для него. Кассандра неожиданно резко выдохнула, будто вдруг устала от их разговора: — Что ж, вы в очередной раз подтверждаете мою правоту. Продолжать не имеет смысла, вы слышите лишь то, что хотите. И это… печально. Плотнее сжав руки на болезненно ноющей груди, Дориан усмехнулся: — Разве может злобный тевинтерский маг вызвать что-то иное, кроме разочарования и опасений? Выражение лица Кассандры слегка смягчилось, хоть и без намёка на симпатию или хотя бы доброту: — Вы уничтожите его, Дориан. Я умоляю вас подумать над тем, что я сказала. Не произнеся более ни слова, Кассандра ушла. Как только искательница скрылась в проходе, ведущему к залу, следом зашёл Солас, обеими ладонями сжимая маленькую чашку парящего чая. — Подслушивали? — спросил Дориан. — Я ждал, — ответил Солас, занимая место за своим столом. — Возможно, раз уж мы обустраиваем новую тренировочную арену для магов, стоит внести предложение выделить отдельную комнату, предназначенную специально для неловких бесед с Дорианом Павусом? Дориану захотелось кинуть в безмятежного отступника чем-нибудь магическим и до ужаса тяжёлым. Он попытался отвлечься, представляя, как Солас готовит для него те самые зелья, но в ушах гадко звенело, а в груди жужжало мерзкое, обжигающее чувство. Не смотря на всю свою нелепость, последнее заявление Кассандры тяжелым валуном осело у него в желудке. Если кто-то и будет уничтожен, так это Дориан. Самим Калленом, стоит уточнить. — Знаете, вам стоит почаще демонстрировать своё искромётное чувство юмора, — произнёс Дориан, с усилием расцепляя руки и направляясь в сторону лестницы. — Может хотя бы оно будет отвлекать внимание от яйца, которое у вас вместо головы.

*****

Пройдя добрую половину винтовой лестницы, Дориан вспомнил, что Лелиана велела перенести вещи в другую комнату, как и то, что он понятия не имел, где она вообще находится. Вернуться назад не представлялось возможным — серьёзно, не после комментария про яйцо, — поэтому он отправился обходным путём. Дориану необходимо было найти Лавеллан и поговорить с ней, хоть с кем-то, кто не считал его воплощением зла. Дориан шёл, не глядя и совершенно не осознавая где именно находился, концентрируясь лишь на конечной точке — покоях Лавеллан, — и пытался освободиться, выпутаться из болезненной и цепкой хватки, коей ощущалось предостережение Кассандры. Бездна их всех побери, этой дамочке не помешало бы овладеть основами врачебного такта. Не то, чтобы Дориан находился при смерти или вроде того, но всё же. Как она посмела предположить… что бы она там ни хотела предположить. Но, признаться честно, Дориан понимал, как минимум приблизительно, о чём говорила Кассандра. Просто она ошибалась. Категорически ошибалась. Как она могла заявлять, будто хорошо знала Каллена и полагать, что его хотя бы в малейшей степени заденет отказ Дориана, или же его внезапное решение прекратить отношения? Похоже, она просто слишком беспокоилась за своего друга. Узнай Каллен о том, что Кассандра обсуждает с Дорианом такую щекотливую тему, как бы он отреагировал, что бы сказал? Маг попытался вообразить тихую, всепоглощающую ярость Каллена и, почувствовав, как моментально заводится от возникшего образа, попытался тут же о нём забыть. Оказавшись почти у самых покоев Лавеллан, он миновал поворот и врезался прямиком в чьё-то твёрдое тело. Исходя из закономерности подобных случаев, всё указывало на то, что это Каллен, и потому, увидев лишь Хоука, Дориан разочаровался. — Аккуратнее, Прелесть, — промурлыкал маг намеренно тихим, почти интимным тоном, и слегка оттолкнул от себя Дориана, пока тот не выровнялся. — Выглядишь немного не в себе. Всё в порядке? Дориан отпрянул, оказавшись даже дальше необходимого. По правде говоря, заигрывания с Хоуком сейчас находились в самом конце списка его желаний. Не стоило их даже начинать. — Просто ищу Лавеллан. — Она не у себя, — ответил Хоук. — Как раз только что постучался, но никто не ответил. Может быть, отдыхает. По правде говоря, будь на мне столько обязанностей, я бы пользовался любым удобным случаем подремать. — Сон посреди дня — ужасная затея, — нагло соврал Дориан. — Я пойду, поищу её. Хоук резко выставил руку, перекрывая Дориану дальнейший путь. Он уставился на неё, не двигаясь. — Зачем так спешить? — Я не спешу. — Ты соврал мне той ночью, что болен. — Я переутомился, — с готовностью ответил Дориан. — Но хороший сон сотворил чудеса. Хоук усмехнулся, опираясь на вытянутую руку, которая словно случайно заключала Дориана в ловушку посреди тёмной лестницы. В последнее время все стали одержимы дурацкими лестницами… Похоже, Солас был прав; стоило бы уже подыскать другое место, где за Дорианом не будут вести сраную охоту, не прекращающуюся ни днём, ни ночью, когда всё, чего он желал — капля здравомыслия и возможность ощутить себя в безопасности рядом со своей единственной подругой. — Ну что, как тебе роль Главной Няньки для маленьких магов? — Чудесно, — осторожно ответил Дориан, не шевелясь. Отступи он, и Хоук примет это за проявление слабости; слабость его заводит, а лестница определённо не самое подходящее место для перепиха — желанного или нет. Пусть инстинкты самосохранения у Дориана и были явно притуплены, но даже он ясно понимал, что связываться с Хоуком здесь, где их вполне вероятно мог застукать Каллен, было очень плохой идеей. — У меня много дел, так что, будь так добр… Хоук руку не убрал. — Зачем так спешить? Его голос сделался глубже. Блядь. — Как ты и сказал, заботиться о своих маленьких магах. — Уверен, они как-нибудь проживут без тебя ещё полчасика. — Ты себе льстишь… — фыркнул Дориан. Хоук не только не обиделся, он даже обрадовался намёку, пусть и оскорбительному. Он стремительно вдавил Дориана в стену, сверкая глазами подобно голодному хищнику. Дориан отчаянно захотел отвернуться. Вот только знал, что нельзя. Хоук лишь ожидал удобного момента, ожидал, когда он обнажит уязвимое место, подставит ему оголённую шею; этого будет достаточно. Дориан знал, как мыслят мужчины, подобные Хоуку. — Это вызов, Прелесть? Дориан внезапно осознал, что ненавидит это прозвище, так же сильно, как и Карвера Хоука. Это было странно — быть в центре внимания и совершенно его не желать. Дориан всегда обожал привлекать внимание. Упивался ощущением беспомощности, которое испытывал в обществе взрослых мужчин, так похожих на Хоука, которых он встречал ещё на приёмах отца. Ощущения были подобны наркотику, отвлекая его абсолютно от… всего. Но сейчас он понял, осознал всей своей сущностью, что не хочет этого. Внимание Хоука ощущалось чем-то лживым, фальшивым, чем-то совершенно неправильным. — Нет, — произнёс Дориан без капли сомнения. — Не вызов. Хоук задумчиво его оглядел, изучая, не выпуская ни на сантиметр. Дориан даже не дёрнулся, не попытался оттолкнуть, опасаясь, что Хоук расценит попытку защититься магией как очередной вызов. — Что-то не так? — спросил Хоук тяжёлым, низким голосом. — Беспокоишься, что сюда в любой момент ворвётся Каллен и увидит нас? — Уверен, ты был бы в восторге. Но нет никаких нас. — Могло бы быть, если бы я тебя трахнул. — Но этого не будет. — Но может быть. — Нет. — Нет? — Карвер, отпусти меня. — Почему? Дориан так долго не позволял себе моргнуть, что его глаза буквально горели. — Потому что я тебя не хочу. Медленно, Хоук слегка отклонился, нахмурившись. — Почему нет? Ответ был готов сорваться у Дориана с языка, еще до того, как он смог осознать его, но, каким-то чудом, вовремя смолчал. — Потому что, — ответил он вместо совершенно нелепой глупости, едва не сорвавшейся с его губ. — Я не в настроении, а даже если бы и был, ты мне более не интересен. Защитник медленно окинул Дориана холодным, оценивающим взглядом. — Погоди, меня только что отшили из-за храмовника? Дориан вжался в стену за собой, и тяжелая дрожь волнения пронеслась по телу, когда он ощутил проснувшуюся, обозлённую магию Хоука, игнорировать которую точно не стоило. — Тебя отшили потому, что я не сплю с одним и тем же мужчиной дважды. — То есть ты не трахался с Калленом во второй раз? — Не вижу, каким боком тебя это может касаться. Весь игривый настрой и очарование Хоука растворились буквально у Дориана на глазах, и маг застыл, завороженный. Страх возбуждал его, как и всегда. Подталкивал вперёд, заставляя совершать глупые, опасные поступки. Но Дориан не беспомощный, совершенно точно, мать вашу, не беспомощный. — Может быть мне просто любопытно. — Или, может быть, все просто не замечают насколько ты жалок. Рука Хоука врезалась в стену совсем рядом с лицом Дориана и взрыв магии, едва оформленной, обдал всю правую сторону Дориана ледяным воздухом. Он остался недвижим — нельзя давать слабину, нельзя становиться покорным и слабым. — Можешь называть меня жалким, — прорычал Хоук, его непроницаемые, почти чёрные глаза блуждали по лицу Дориана. — Хоть это и странно слышать от тебя — человека, который запал на храмовника, презирающего тебя в ответ всей душой. Дориан знал, что сейчас подходящий момент; ударить в Хоука магией, откинуть его прочь и, наконец-то, вздохнуть свободно, потому что его так достала невозможность дышать. Это было бы восхитительно, и Хоук пришёл бы в ярость, и всё стало бы куда хуже. Дориану было всё равно. Если Хоук захочет драться, то Дориан был охренеть как готов. Но… Это привлечёт внимание. Набежит народ. Каллен тоже может прийти. И Хоук, будучи в ярости, мог ляпнуть что-нибудь лишнее. Поэтому Дориан не сделал ничего из задуманного, хоть и отчаянно желал убить Хоука за одну только его последнюю фразу. Сама идея, озвученная именно Хоуком, ударила Дориана под дых; резким, колющим тычком, и хотел бы он заставить мужчину истекать кровью за то, что тот осмелился произнести слова, едва не уничтожившие весь мир Дориана. Он сдержал свою магию. Подчинил её, вынудил послушно содрогаться. Хоук прижался к телу Дориана, и паника сменилась ощущением лёгкого, головокружительного удушения. Что с ним не так? Всё ведь не настолько плохо. Создатель, Хоук даже не сделал ничего конкретного, а Дориан отдавался многим мужчинам и за куда меньшее. Страх и возбуждение никогда прежде ещё не ощущались столь несовместимыми… до этого момента. Пока Дориан отчаянно пытался разобраться в себе, сохраняя внимание и концентрацию, какая-та часть сознания заговорила голосом, тревожно схожим с голосом Каллена, и ненавязчиво подсказала ему, что он отвергал Хоука по той простой причине, что Хоук — не Каллен. Это не помогло, ни капли. Хоук провёл рукой по груди Дориана, выискивая оголённую кожу кончиками пальцев, но Дориан оставался нем, и всё его тело нервно пощипывало в преддверии обморока. Оставайся в сознании, произнёс голос, мягкий и спокойный, достаточно сильный чтобы Дориан мог сконцентрироваться на нём. Оставайся в сознании. Когда Хоук попытался поцеловать его, что-то в нём, наконец, ожило. Со всей возможной силой Дориан, не прибегнув к магии, оттолкнул Хоука. Мужчина отшатнулся и, прежде чем он опомнился, Дориан вскинул руку. — Нет, — он почти задыхался. — Нет. — Нет, в смысле…? — Нет, в смысле держись, блядь, от меня подальше. К сожалению, Дориан успел заметить выражение лица Хоука, когда тот спросил так, будто и впрямь не понимал: — Почему? — Я не обязан объяснять причину. — Всё из-за того, что я передал Блэкволлу и кунари твои слова о Каллене, в этом всё дело? Вынуждая себя не отводить взгляд, маг постарался собраться с духом. Он делал это уже сотни раз, выбирался из коварных ситуаций, уворачивался, избегал дурных переделок в самую последнюю секунду. У него это хорошо получалось, в большинстве случаев. — Попробуй рассмотреть вариант, что ты мне просто не интересен. Проклятье, почему он не мог перестать провоцировать его? Хоук, по правде говоря, в ответ рассмеялся; ответил неверящим смешком, как если бы Дориан попытался им неумело манипулировать. — Это я не интересен? Я тебя умоляю. Дориан сделал медленный вдох, практически насильно вырывая своё тело из лап едва не случившейся панической атаки. — Ты передал мои слова остальным в надежде, что это дойдёт до Каллена. И это охренеть как глупо, Карвер. Мне не интересно участвовать в твоих жалких интригах и, веришь или нет, мне не интересен ты. Повисла тишина, и Дориан заставил себя сделать шаг в сторону. Это всегда было неприятно и сложно — уходить, подставляя спину, надеяться, что удара сзади не последует. Адреналин пульсировал в крови; чувства обострились до предела, пока он вслушивался в звуки за спиной, ожидая приближающихся шагов. Дориан уже почти достиг двери, когда Хоук позвал его: — А я стану для тебя интереснее, если скажу, что знаю, о чём было его драгоценное письмо? Его рука уже почти коснулась металлической рукояти и там, снаружи, ждал остальной мир. Дориан готов был отдать почти всё, что угодно, лишь бы обладать силой воли, которая позволила бы ему открыть эту дверь и уйти. Стать человеком, свободным от неуёмного любопытства, безумной одержимости и бесконечной паутины лжи, в которой сам же и застрял, того не желая. Но, конечно, он остановился. — Ты знаешь о письме? — спросил он, опасливо оглядываясь назад. Кончик языка Хоука прошёлся по кромке нижних зубов, пока взгляд был направлен на Дориана — полный голода и удовлетворения. — Я знаю больше, чем ты думаешь, это точно. — И что именно ты знаешь? Хоук дернул плечом и отошел назад, оказавшись на шаг ближе к покоям Лавеллан. — Чтобы я рассказал, меня нужно убедить. Дориан прищурился глядя на Хоука, его мозг стремительно обрабатывал информацию. — У тебя есть только отдельные кусочки паззла, и то благодаря тому, что ты хорошо видишь и читаешь людей. Готов поспорить, что на самом деле ты ничего не знаешь. Хоук нисколько не растерял уверенности. — Я видел, как он сжёг его. Цветок тоже. Вынул их из маленькой коробки и поджёг. Довольно любопытное было зрелище. Цветок? Второй предмет оказался цветком? Как Хоук вообще смог его разглядеть, пытаясь скрываться? Сердце болезненно зашлось, но Дориан не позволил эмоциям проявиться на своём лице, сохранив его абсолютно непроницаемым; это всё могло оказаться очередной игрой. Хоук начал приближаться, очевидно наслаждаясь звуком собственного голоса, особенно теперь, когда ему удалось вернуть себе толику власти в их игре. — Я знаю, что он думает, будто ты читал его письмо. Не выдавай ничего, держи в себе. — И я знаю, что Каллен ошибается, а ты понятия не имеешь о чём оно было. А это значит, что тебе конец. Глядя прямо на Хоука, Дориан тихо спросил: — Чего ты хочешь? Хоук кинул быстрый взгляд через плечо: — Я хочу трахнуть тебя в её комнате, на её кровати. Тогда я расскажу тебе всё, что знаю. Дориан даже думать об этом не собирался. — Нет. — Нет? Кажется, ты не понял. — Нет, это ты не понял, — собрав всю свою волю, Дориан приблизился к мужчине. — Ты думаешь, что такой умный, но, по правде говоря, ты просто невероятно одинок. Слоняешься по замку, но никто и не смотрит в твою сторону, поэтому ты можешь проникнуть куда угодно и подслушать что угодно, ведь ты — невидимка. Никто не скучает по тебе, никто тебя не ищет. Ты вынужден скрываться и выжидать, шантажировать меня, чтобы затащить в постель, которая тебе не принадлежит, в комнате, которая никогда не будет твоей, в крепости, где тебе не рады. Будь ты более сообразителен, то предложил бы информацию в обмен на дружбу, но ты не такой, Карвер, нет. Ты слишком много времени провёл в одиночестве. Он остановился в трёх шагах от Защитника. — И, прошу, позволь мне донести до тебя это как можно более ясно — если ты вдруг захочешь снова заняться со мной сексом, придётся меня изнасиловать. Во взгляде Хоука засело что-то тёмное и болезненное. Дориан ожидал атаки, что он выйдет из себя, но ожидания не оправдались. Хоук взял себя в руки, всё же приняв отказ, и одарил Дориана холодной, мёртвой улыбкой. — Ты не стоишь того, чтобы тебя насиловать, — ответил он и прошёл мимо, оставляя мага наедине с тенями и тишиной.

*****

Для панической атаки могли найтись причины и посерьёзнее — Дориан презирал себя за столь сильную реакцию, но предотвратить её не мог. Он чувствовал, как нечто ужасное, колоссальное надвигалось на него из глубин собственного тела, оттуда, где оно устроилось уже довольно давно; бесформенное и уродливое, оно завладело им и пыталось убить, пользуясь одним лишь оружием — страхом. Кровь густела от избытка адреналина, в груди всё сжималось, жар медленно окутывал сердце, выжигая изнутри. Легкие будто сдавил кулак, перед глазами плыло и его вытеснило, вышвырнуло из мира — невольного участника пытки, где душевная боль обернулась физической. Ты умираешь, повторяло его тело раз за разом, и даже если он знал, что это было не так, ощущения не проходили часами. Лишённый возможности оказаться в своей спальне, он решил забиться подальше, как он делал, будучи ребёнком. Дориану стоило огромных усилий провести остаток дня не встретив никого и при этом не сдохнув. Но его скудная удача иссякла, когда Сэра высунула свою голову из-за двери в узкую, темную кладовку, где он заперся на последние шесть часов. — Вот ты где! — громко объявила Сэра. — Долбануться! Я тебя ищу целый день. Ты всё это время сидел тут? Стоило догадаться. Чего на полу развалился? Она наклонилась к нему, и Дориан заметил в её обыкновенно светлых и беспечных глазах неожиданное, очень сильное беспокойство. — Дерьмо, — тихо констатировала. — Что случилось? Мне позвать кого-нибудь? Кого-то… ну, кроме меня? Может, Элли? Дориан слабо и неубедительно рассмеялся, сильнее сжав руки вокруг коленей. — Сэра, я облажался. Эльфийка тут же кивнула и прямолинейно согласилась: — Да. Определенно. Но ты же постоянно это делаешь, — она ласково потрепала его за коленку. — Хотя ты хорош не только когда бьёшь в грязь лицом, но и когда пытаешься исправить любую хреновую ситуацию, так что сейчас просто позволь помочь тебе, лады? — Ты не сможешь мне помочь. — Ну, этого мы не узнаем, пока я не попытаюсь, верно? У меня есть связи, навыки. Дориан потёр глаза, сетуя на свои трясущиеся руки. Приступ давно миновал, но отходняки всё ещё остались. — Я не могу просить тебя таить от неё секреты. — Всё настолько плохо, да? Дориан угрюмо кивнул. — Хорошо, ну, ты — мой друг. Неважно, рассказываешь ты мне тайну или какую-то ерунду — это всё равно секрет. Элли, может, и важная шишка со светящейся рукой; которая, кстати, в постели лучше всех, кого я встречала в своей жизни, ещё и кусается, чего я совершенно точно не ожидала… — Чувствую себя геем как никогда в своей жизни, но продолжай. — Верно, прости… но это не значит, что я обязана всё ей рассказывать, если только это не подвергает риску её или кого-то из Инквизиции. Сечёшь? Она уселась перед ним прямо на пол, непосредственная, как ребёнок, скрестив ноги. Дверь закрылась за её спиной, погружая их в сероватую темноту. — Выкладывай. Когда-нибудь я унесу этот разговор с собой в могилу, — но когда Дориан так и не сумел определиться, с чего начать, Сэра вздохнула и спросила. — Это из-за той книжонки, которую ты умыкнул у Каллена? Он молча кивнул. — Так и знала, — прошептала она. — Дерьмовый был розыгрыш. Так, ладно, но в чём суть, что именно тебе нужно исправить, чтобы всё снова стало хорошо? Дориан прикрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь сосредоточиться. — Сэра, обещай, что больше никто не узнает. — Обещаю. — В той книге было письмо и кое-что ещё. Когда Каллен узнал, что я украл книгу, то взбесился и пришёл вернуть её. Тогда он решил, что я прочёл письмо, но я этого абсолютно точно не делал. Понимаешь? — Странно всё это, но да, пока понятно. — Спустя несколько дней всё усложнилось. — Каким образом? — Я пришёл к нему, или, точнее, он застукал меня пока я осматривал его комнату, и он… вроде как был благодарен за то, что я прочёл то письмо и не отверг его, — Благодарностью он бы это не назвал, но Дориану нужно было донести общую суть. — И я не сказал ему правду. — То есть… он думает, что ты читал письмо и он, что, рад этому? — В общем и целом — да. Сэра всё ещё выглядела озадаченной. — И ты не можешь просто признаться в том, что никогда его не читал, потому что…? — Я уже соврал что прочёл. Я уже лгал ему прежде, поэтому вряд ли он примет ложь и на этот раз. К тому же, он… что ж, очевидно, что для него важно, что я не ушёл даже после того, как, якобы, прочёл письмо. Озвучивая всё это вслух, Дориан покрылся холодным потом. — Ясно, — кивнула Сэра сама себе. — Я могу стащить письмо. — Он уже избавился от него. Сжёг, если точнее. — Вот дерьмо. Ладно, что ещё было в книге? Дориан вспомнил, что Хоук говорил о цветке, но степень доверия к его словам была невелика. — Что-то маленькое и тёмное. — Локон твоих прекрасных волос? — хихикнула Сэра, но Дориан помрачнел, и она остановилась. — Ладно, слушай — если честно, Дор, то это всё прямо-таки абсолютная срань. — Прошу, не называй меня Дор. — Как на счёт Ри? Риан? Ориан? О-о-о, вот это офигенно звучит! — Сэра, я тут корчусь в злоебучем чулане, можно мы сфокусируемся на проблеме? — Верно, прости. Письмо потеряно. Кто ещё мог его прочесть? — Эллана, наверное, — Дориан немного сдвинулся с насиженного места. Сэра быстро сообразила, что спрашивать у Инквизитора не вариант, потому что в ином случае Дориан уже и сам бы это сделал. — Кто-нибудь ещё? — Коул наверняка может иметь какое-то представление о его содержимом, — произнёс Дориан и Сэра прищурилась. — Да, я знаю — едва ли он согласится поделиться с нами информацией. Ещё есть Хоук, он недавно намекал, что в курсе о его содержании. — Это хорошо, разве нет? Заставь его рассказать! Дориан откинулся головой назад, затылком в стену, и закрыл глаза. — Он предлагал информацию в обмен на секс. — Ладно, — медленно произнесла Сэра. — Но, типа, тебе ведь нравится заниматься сексом, верно? — Не с ним, — мрачно пробормотал Дориан. — Может я смогу выудить из него информацию? — Как? — Подвешу его и буду щекотать, пока он не начнёт умолять о смерти? — Щекотать… нет, не думаю, что это сработает, в любом случае, теперь он будет начеку, и куда бдительней прежнего. Сэра с шипением выдула воздух через зубы, глядя на Дориана тем самым взглядом, которым медики смотрят на пациентов с неблагоприятным диагнозом. — Что ж, есть ещё один человек, который точно знает о чём письмо. Дориан настороженно взглянул на неё: — Кто? — Каллен. — Fasta vass, Сэра, нет! — Я же не говорю тебе напрямую спросить у него, верно? Просто… соблазни его. — Соблазнить? — …и вытяни из него информацию, пока вы трахаетесь или ещё что. Да ладно, ты ведь знаешь, что ты секси. И ты ему нравишься, раз он всё ещё не прикончил тебя несмотря на то, что ты раз за разом испытываешь свою удачу. — Он видит меня насквозь и я, блядь, не секси. Сэра вздохнула. — Что на счёт Лелианы? Она ведь уже давно знает Калли-Валли? — Она расскажет ему, что я спрашивал. Сэра ухмыльнулась. — Но ведь не обязательно, чтобы спрашивал ты, верно?

*****

— Это худший из всех планов, которые я придумывал за всё своё пусть и недолговечное, но весьма запоминающееся существование в нашем мире. А это о чём-то да говорит. — Завали варежку, Ри! Просто поддерживай работу кристалла и всё будет зашибись, понял? — Если ты назовёшь меня Ри ещё хотя бы один сраный разочек… — Заткнись уже! Ну, лады, понеслась. Сэра оставила Дориана в тишине в том самом закутке, где его и нашла, только на этот раз он сжимал в руке один из двух магических кристаллов, а сердце грозило вылететь из груди. Затея была неописуемо опасной, но… он должен был попробовать. Он улавливал отзвуки дыхания Сэры пока она шла, или бежала, направляясь к Лелиане. Ночь едва наступила, и она должна была вернуться к себе. Он молился всем богам, готовым слушать, лишь бы эта идея не обернулась полным провалом. Странным образом, как если бы издалека, из кристалла раздался радостный голос Сэры: — Лелли! — Здравствуй, Сэра. — Дориан был определённо шокирован, услышав радушный, даже дружественный ответ Лелианы. — Я могу тебе помочь? Сэра вздохнула и до Дориана донёсся мягкий звук, как если бы эльфийка куда-то с комфортом уселась. — А есть что-то, чем ты не можешь мне помочь, детка? Лелиана мелодично рассмеялась. Дориан слегка нахмурился, поражаясь теплому приёму, который перепал Сэре, хотя она даже особенно ради этого не старалась. — Не многим, по правде. — Классно выглядишь. Впрочем, ты всегда классно выглядишь. Будто законсервированная, честное слово. Но не будем чесать языками — хм, очень миленький подбор слов, не находишь? Так вот, вообще-то я пришла из-за Хоука. — О? — Помимо того, что он просто несоизмеримый мудило, который портит буквально всё, чего касался за всю свою недолгую жизнь, у меня есть ощущение, что он сейчас прикладывает все силы, чтобы выбесить Каллена. — Зачем ему это? — Ну не знаю, чтобы впечатлить Дориана? — Понимаю. И меня это должно трогать, потому что…? — Потому что утром он ходил, распушив хвост, и важничал, типа знает о каком-то письме Каллена. Без понятия, о чём он, но это очевидно что-то нехорошее, верно? Каллена там не было, конечно, но это лишь вопрос времени: когда он обо всём узнает. А, судя по самодовольству Хоука, он рассчитывает, что это нечто важное. — Что конкретно он говорил? — тихо спросила Лелиана. — Он постоянно талдычит, что у Каллена в шкафу скелетов больше, чем на Глубинных Тропах, и что он знает о нём такое, от чего у Дориана волосы дыбом встанут. Добавил ещё, что дело в письме. — Дориан был с тобой? — Нет. Слушай, мне это всё не нравится. Несёт дерьмищем. Этот говнюк доставляет уйму неприятностей просто чтобы развлечься. — Хм-м-м, вероятно. — Так что, письмо действительно существует? — Он мог придумать всё, что угодно, Сэра. — Думаешь, мне стоит сказать об этом Элли? — Это уж точно не мне решать. Слушай, что подскажет тебе интуиция. — Да, — вздохнула Сэра. — Ладно, я просто волнуюсь. Проклятая Бездна, Дориану и так досталось — смерть его матери, да и прочее… Не хватало ещё чтобы какой-то мудень добавлял ему проблем. У них с Калленом и так напряжёнка. — Согласна. — Конечно ты согласна. Я слишком милая, поэтому очень убедительная. Что ж. Увидимся позже! — Передай Инквизитору от меня доброй ночи. — У-у-у, какая ты дерзкая! Кристалл молчал ещё несколько бесконечных минут, пока дверь в чулан не открылась, являя взору Сэру. Она коленкой отпихнула Дориана в сторону. — Чёнитьпроизошло? — спросила она, глядя на кристалл. — Ничего, — прошептал он в ответ, освобождая ей место. Они прижались друг к другу в почти полной темноте, уставившись на слабо светящийся кристалл, пока, наконец-то, из него не потекли звуки. — Ты звала меня? — раздался голос Каллена. Дориан гадал, где Сэра оставила кристалл — тот активировался лёгким согревающим заклинанием, подобным ощущению прикосновения. Он надеялся, что не в слишком очевидном месте. — Да. Прошу прощения, что пришлось посылать птицу. Я знаю, как сильно ты не любишь воронов. — Ничего страшного. Что не так? — Хоук, — весьма серьёзно произнесла Лелиана. — Он сегодня разглагольствовал о тебе. О твоём письме. Сэра обеспокоена. — Тебе рассказала Сэра? — Да. Она весьма неприкрыто пыталась выудить из меня информацию, на неё это не похоже, но, конечно, я ей ничего не сказала. Голос Каллена был едва слышен, и всё же Дориан безошибочно заметил, что тот был зол. — Что он сказал? — Сэра не передала ничего конкретного, но это серьёзно. Ты думаешь он знает, что было в письме? Если это так, нужно с ним разобраться. Последовала отвратительно длинная пауза, прежде чем Каллен ответил: — Я… он никогда не читал его сам, если ты об этом спрашиваешь. — Он спрашивал тебя об этом? Расспрашивал о Кинлохе? — Нет. — Думаешь, Дориан мог ему сказать? — Лелиана вздохнула. — Зачем Дориану это делать? Дориана пронзил внезапный ужас. Каллен ведь с лёгкостью мог предположить, что именно Дориан рассказал об этом Хоуку. Создатель, а вдруг и Лелиана знает о том, что он переспал с Хоуком? Ох блядь, блядь, блядь. — Когда ему нужно, Хоук может быть весьма убедителен. Кто знает, может это тактика чтобы занять твоё место, или даже поставить под вопрос существование самой Инквизиции. — Дориан не рассказал бы Хоуку, — произнёс Каллен так тихо, что маг едва расслышал; он едва не огрызнулся на Сэру чтобы та дышала потише. — Я не верю, что он вообще кому-нибудь рассказал бы. — Ты всё же наивен, Каллен. Он ведь маг. — И зачем ему вообще рассказывать о письме? Он не хочет, чтобы я покинул Инквизицию. — Как я и сказала, Хоук умеет быть убедительным… — Нет, — громко прервал Каллен. — Дориан не рассказал бы ему. Если бы Хоук и впрямь знал что-то, то уже воспользовался бы этим. — Вполне вероятно, что он выжидает, что ты сделаешь, а когда начнёт действовать в ответ, то сможет выставить это упреждающей мерой, подорвав тем самым твой авторитет и, после, попытается занять твоё место. Хоук сочетает в себе много разных качеств, но он точно не глуп, Каллен. На один удар сердца воцарилась тишина, прежде чем Каллен спросил, очень мягко: — А я? — Я не думаю, что ты глуп. — Наивный, значит. — Возможно, ослеплённый. Дориан ведь из Тевинтера и неважно, что ты к нему чувствуешь, но он обладает огромной властью над тобой. — Я не отдавал ему письмо. — С тем же успехом мог и отдать. — Он украл его у меня! — А ты спрятал свою величайшую слабость в его любимой книге, Каллен. — Как ты можешь так говорить? Как будто я желал, чтобы он узнал каждый грязный секрет моей жизни, проклятье! — И всё же, он узнал, и ничего не изменилось; ты всё ещё привязан к нему, всё ещё преследуешь его. Оставь свой гнев для Хоука, подозреваю он тебе ещё понадобится. — Возможно, Хоук подслушал как я обсуждал его с Лавеллан на прошлой неделе. — Вы обсуждали подробности? — Нет, я не говорил ничего конкретного. — Она знает, что в письме? Каллен колебался и когда заговорил, голос звучал пристыжённо: — Да. — Ты полностью ей доверяешь. — Да. — Доверяешь ли ты Дориану так же? — Нет, но… — Значит, ты совершил фатальную ошибку. — Он, — прошипел Каллен и недовольно вздохнул. — Он ведь пришёл ко мне, даже после того, что узнал. Я не верю, что он бы предал меня. Для него в этом нет никакой выгоды. Он любит Эллану и поддерживает её во всём, что касается Инквизиции. — Ты поставил нас всех в крайне неудобное положение, сохранив его, Каллен. Стоило сжечь его много лет назад. — Я знаю. — Самое малое, что ты мог сделать, это надёжно его спрятать. Если есть хоть малейший шанс, что Дориан случайно выдал информацию Хоуку, тот не успокоится, пока не обличит твоё прошлое и не использует себе во благо, любой ценой. — Дориан бы так не поступил. — Каллен, — сказала Лелиана почти с жалостью. — Я ожидала от тебя большего. Дориан мог рассказать ему в общих чертах, не раскрывая никаких подробностей, включая часть, посвящённую ему самому. А может, вероятно, он и рассказал Хоуку только эту часть. У него было бы преимущество над тобой, даже если бы он рассказал лишь о Кинлохе. — Чего ты от меня хочешь? — напряжённо спросил Каллен. — Ты хочешь, чтобы я сидел здесь и кивал, соглашаясь с предположением, в которое совершенно не верю? Да, было глупо и безрассудно хранить письмо, но это было необходимо, Лелиана. Я бы и сам хотел, чтобы такой необходимости не было. Только оно меня и… Каллен замолчал, и Дориан расслышал как он яростно выдохнул, успокаиваясь. — Дориан умеет быть преданным. Если не мне, то Лавеллан. Он скорее умрёт, чем предаст её. — Им легко манипулировать. — Это не так, уж поверь мне, — Каллен горько фыркнул. — Ты так говоришь потому, что он пробрался к тебе под кожу. Последний месяц я очень тщательно наблюдала за ним, могу с уверенностью сказать, что он подвержен очарованию Хоука. — Что это значит? Дориан задержал дыхание, сам того не осознавая, уставившись на маленький кристалл так, будто на нём держался весь Тедас. Невыносимо долгая тишина всё длилась и длилась, пока Лелиана не заговорила. — Если бы ты узнал, что Дориан спал с ним, это причинило бы тебе боль? Что-то в Дориане разлетелось на куски, как если бы его швырнули в ледяную воду. — Это… это на самом деле произошло? — Ответь на мой вопрос. — Ответь на мой! — Каллен, мы это уже проходили. Дориан — тевинтерский маг из семьи магистров; рабовладельцев, едва ли лучше тех, что заковали в цепи и пытали Фенриса. — Лелиана! — Я не раз предлагала тебе нанять подходящих, проверенных людей, готовых в обмен на монету предоставить тебе услуги, в которых ты нуждаешься. — И я не раз тебе говорил, что такие предложения мне отвратительны, а теперь отвечай на грёбаный вопрос! Рука Сэры сжала ладонь Дориана, хотя он едва это почувствовал. — Нет, — спустя удар или два, ответила Лелиана. — Мне не известно о таких случаях. Можете выдохнуть, командор, уверенный в преданности своего любимого мага. Голос Каллена был тих и слегка дрожал: — Нет нужды оскорблять меня. Едва ли кому-то я противен настолько же, насколько себе самому. Когда Лелиана заговорила, в голосе было явно слышно искреннее сожаление. — Я… не хотела оскорблять тебя, мой друг. Я лишь обеспокоена, а происходящее между вами двумя находится за гранью моего понимания, вот и всё. Он сильно изменил тебя. Иногда я с трудом тебя узнаю. Каллен не ответил и Лелиана продолжила, мастерски задвинув тему на задний план. — Что ж, в первую очередь мы должны выяснить, действительно ли Хоук что-то знает. Я могу наложить на него скрытность на ночь. — И что потом? Нельзя же просто начать пытать Защитника Киркволла. — У меня в запасах есть зелья. Он ничего не вспомнит и с лёгкостью выдаст мне любую информацию, как если бы я имя его спросила. — Нет, — устало ответил командор. — Не стоит так рисковать. — Каллен, если он знает о том, что ты сделал… — Тогда он бы не ходил и не размахивал повсюду своим знанием, как ты и сказала. Если он правда в курсе, то ему стоило прийти ко мне напрямую. Иначе он лишь делает из себя мишень. Нет, за его игрой стоит что-то ещё. — Например? — Я… не знаю. Просто чувствую: что-то не так. — Тогда я буду следить за происходящим со стороны. Ты должен поговорить с Хоуком, по-дружески, если возможно. Завтра он уходит с Лавеллан. — Я попробую. Ты знаешь, кого она берёт с собой? Мягкий голос Лелианы звучал изумлённо: — Дориан не будет её сопровождать; он останется здесь, с тобой, чтобы тренировать магов, помнишь? — Я не… Я лишь хотел узнать, отправится ли с ней Коул. Парень может оказаться полезен. Мы могли бы использовать его способности чтобы узнать побольше о Хоуке. — Ужасная попытка не ударить в грязь лицом, а способности Коула могут быть опасны, ведь мы и сами храним секреты. Каллен с усилием произнёс: — Ты права. Коул и так знает слишком много. Лавеллан пыталась объяснить ему, как работают личные границы, но порой он смотрит прямо на меня и озвучивает такие личные вещи, что у меня волосы на голове шевелятся. Прошу прощения, Лелиана. Знаю, я всё усложняю. Если бы мой уход исправил ситуацию, меня бы здесь уже не было. — Нет, — ответила она и Дориан слышал улыбку в её голосе. — Я бы скучала по этому вечно хмурому лицу. Он посмеялся — свободно, нежно, — и что-то в груди у Дориана болезненно растянулось и скрутилось, зная, что он никогда не станет причиной, по которой Каллен так рассмеётся, но отчаянно того желая. — К тому же, кому ты будешь посылать своего самого коварного и злобного ворона посреди ночи? — Ты ему не нравишься только потому, что предпочитаешь игнорировать его, и приходится тебя клевать. — Я пойду к Хоуку. Он уже занял какую-то комнату? — Нет, ещё шатается по Скайхолду. Лавеллан говорит, что он вообще никогда не спит. Мне надо найти Дориана и показать ему его покои. Кстати, маги уже неплохо обустроились. — Уверен, что подальше от этой лживой стервы у них всё пойдёт на лад. — Нужно было прислушаться к тебе тогда, пару месяцев назад, когда ты высказал свои опасения по поводу Фионы, — вздохнула Лелиана. — Она оказалась такой, как ты и предупреждал. — Возможно, веди я себя более сдержанно, прислушаться было бы проще. Раздался резкий звук — кто-то отодвинул стул по каменному полу. — Прежде чем ты уйдёшь, я бы хотела ещё кое-что спросить, — голос Лелианы теперь был будто дальше, чем прежде. — М-м? — Я знаю, что ты не принимаешь лириум. — Верно подмечено, тайный советник. — И тем не менее, твоё состояние значительно улучшилось. Ты принимаешь какие-то травяные настойки? — Нет, не принимаю. Возможно, власть лириума наконец-то ослабевает. — На то, чтобы лириум полностью покинул тело, могут уйти годы. — На что ты намекаешь? — Просто отмечаю, что ты хорошо выглядишь, друг мой. — По сравнению с тем, как я выгляжу обычно? — сухо спросил Каллен. — Если честно, то да, — их голоса начали растворяться, и Дориан едва расслышал продолжение. — Возможно, нам стоит поблагодарить твоего мага. — Дориан не… Наступила тишина и кристалл потускнел, передача закончилась. Дориан застыл, закаменел буквально всем телом. Сэра крепко сжимала в ладонях его свободную руку, пока другая сжимала кристалл. Он заставил себя отвернуться, моргая, пока реальность просочилась в его сознание, давая о себе знать скручивающейся болью в спине и ногах от долгого сидения в неудобном положении. — Что ж, — произнёс Дориан, снимая заклинание и разрывая связь. Сэра качнула головой и подарила ему грустную улыбку: — Дело дрянь.

*****

Когда после ухода Сэры Лелиана его отыскала, Дориан с трудом сохранял хладнокровный и невозмутимый вид. Глава сети шпионов, привычно излучая уверенное спокойствие, бегло ознакомила его с новым общежитием для подопечных, после чего повела на верхний этаж башни, куда перенесли все вещи Дориана. По сравнению с предыдущими покоями, его новая комната была просто огромна. Она представляла собой абсолютно ровный, идеальный круг, а её сводчатый потолок уходил вверх, замыкаясь по центру большой люстрой со множеством свечей, заливающих светом всё помещение. На фоне огромного пространства его кровать выглядела до смешного крошечной, и Дориан тут же решил, что ему необходима новая кровать, побольше. Как и обещал Каллен, в спальне был небольшой балкон, к которому вели узкие, стеклянные двойные двери. Стоило выйти наружу, и оказалось, что Дориан едва там помещается: таким крохотным, хоть и прочным, оказался балкон. Но какой же прекрасный вид с него открывался — сердце болезненно сжалось от вида такой красоты. Дориан схватился за кованые перила и устремил взгляд в кромешную тьму Тедаса, укрытого ночными тенями, глубоко вдыхая ледяной воздух и ощущая… покой. Однако едва ли не самым приятным сюрпризом стала купальная зона и Дориан едва сдерживал восторг, ведь теперь, только вдуматься, у него была своя собственная ванная и, в отличие от балкона, назвать её маленькой просто язык не поворачивался. Она не стояла отдельно, а буквально была выделана в полу комнаты, походя на уменьшенную версию ванн в нижней части Скайхолда. Своеобразный каменный бассейн уходил вглубь метра на два, по ширине превышая размер двойной кровати, которую Дориан уже запланировал приобрести. Ступеньки по обеим сторонам вели вниз, ниже уровня воды, служа сидениями. К центру ванна становилась достаточно глубокой, чтобы в сидячем положении вода доставала до уровня щёк. Она не была настолько огромной, чтобы свободно плавать в ней, даже не близко к этому, но позволяла спокойно лечь с разведёнными по сторонам руками и ногами. При желании, в ней можно было даже погрузиться под воду с головой. Прежде чем уйти, Лелиана напомнила ему, что завтра на рассвете (грёбаном рассвете!) начнутся тренировки у магов и солдат, но Дориан просто отмахнулся от неё, куда более обеспокоенный беспорядком, в котором находились его драгоценные пожитки. Следующий час, или около того, он провёл за тщательной и скрупулёзной расстановкой своих личных вещей в приятном и гармоничном подобии порядка, стараясь расположить их как можно изысканнее. Для него было важно, чтобы спальня стала комнатой Дориана, а не комнатой для Дориана. Его матери стоило больших трудов отправить все необходимые вещи, включая и пару мелочей, которым, как она знала, Дориан обрадуется, в Скайхолд, как только он в нём окончательно обосновался. Например, пара зелёных и чёрных вельветовых занавесок с замысловатым узором в виде серебряных жеребцов, которые Дориан повесил на стеклянные двери, ведущие к балкону. Среди вещей нашлась ещё и коробка, которую, очевидно, принесли по ошибке; надпись на деревянном боку гласила сырьё; осторожно и беглый взгляд внутрь обнаружил нечто, похожее на бесхозное тряпьё. Дориан отложил эту коробку до поры до времени и продолжил работу. Он переставил мебель, распределив её в определённом порядке, создавая отдельные секции. Для сна, работы, отдыха и водных процедур. К моменту, когда к нему постучались, он почти закончил. — Оу, — удивлённо отозвался он, обнаружив за дверью Киинана, застывшего с напряженным выражением лица и книгой в руках. Книгой, Дориану понадобилась лишь доля секунды на узнавание, оказался Бдительный Амблер, копия Каллена, или, что вернее — его копия, ведь он вряд ли вернёт её обратно. — Здравствуй. — Вы забыли её, — тихо и как-то неловко произнёс парень. Он протянул книгу, ожидая что маг её заберёт. Дориан чувствовал себя таким уставшим, разбитым и, Бездна побери, опустошённым как никогда за многие годы, но… но парень явно пришёл к нему по какой-то важной причине. — Зайдёшь? — предложил Дориан, вежливо отступая в сторону. Он не забрал книгу сразу и обрадовался, когда Киинан всё-таки зашёл. — Я уже почти закончил обустраиваться. Как вам новое общежитие? — Просторное, — произнёс Киинан, осматриваясь вокруг. — Хоть и не такое шикарное, как эта комната. Дориан оставил дверь слегка приоткрытой, не желая, чтобы парень ощущал себя здесь как в ловушке, или же так, будто его принуждают остаться. — Могу я предложить тебе… Хмм, не думаю, что у меня найдётся что-то помимо украденного вина. — Не нужно, — ответил Киинан. — Мы недавно поели. Дориан нахмурился: — Вы ели у себя в общежитии? — Да, как и всегда. — Начиная с завтрашнего дня, я думаю, вам стоит начать завтракать, обедать и ужинать в медовом зале, вместе со всеми остальными. — Но Фиона всегда говорила, что мы должны вести себя так, будто нас нет. Дориан повернулся к Киинану с выражением упрямой решимости на лице: — Фиона хорошая женщина, которая действительно беспокоилась за ваше благополучие, но она не… всегда принимала правильные решения. — А вы? — Киинан прохладно взглянул на Дориана. — Я попытаюсь. Завтра вы можете абсолютно свободно завтракать в медовом зале со мной и всеми остальными. — А все остальные спокойно отнесутся к нашему присутствию? — Думаю, вы сразу поймёте, что шутом для местных ребят тут служу только я и тот дерьмовый цирк, который зовётся моей личной жизнью. Никто на вас и дважды не взглянет. Дориан не хотел вываливать это на парня, но он всё ещё был крайне взвинчен после панической атаки и юмор, каким бы убогим ни был, всегда его спасал. Киинан не улыбнулся, но слегка фыркнул в ответ. — Я сообщу остальным, посмотрим, как они отреагируют. — Я ценю это, Киинан. Спасибо, что вернул мою книгу. Киинан снова протянул её и в этот раз Дориан забрал том. — Она ведь на самом деле не ваша, да? — Прошу прощения? — Книга. На первой странице указано имя командора Резерфорда. — Ох, да, — усмехнулся Дориан. Он поставил книгу на середину полки, посвящённой исследованиям. — Это так. — Он обернулся обратно к Киинану. — Её я, вероятно, тоже украл. В комнате загудела тишина. Плечи и взгляд Киинана опустились, прежде чем он заговорил. — Я убил Байрена, — неожиданно и прямо признался он. — Я был тем, кто его убил и если кого и стоит наказать… — То это будешь не ты, — закончил за него Дориан. Киинан удивился, но всё равно кивнул. — Потому что на самом деле, ты убил не друга, а в одиночку уничтожил демона желания, взявшего контроль над его телом. — Это так. — И, по правде говоря, это весьма впечатляет. Сколько тебе лет, Киинан? — Почти девятнадцать. — Откуда ты? — Я не помню, — выражение лица парня стало отсутствующим, непроницаемым. — Да, проще отделить себя от прошлой жизнь и не дать возможности узнать свои слабости, которые другие могут использовать во вред. Я понимаю. — Дориан запустил руку себе в волосы и вздохнул. — Я не знаю, что сейчас делать, но я точно знаю, что хочу вам помочь. Вам не нужно откровенничать со мной, не нужно рассказывать мне подробностей о своей жизни. Всё, чего я хочу, так это чтобы вы обращались ко мне в случае нужды. Если произошедшее с Байреном снова повторится, немедленно приходите ко мне. Вы ни в коем случае не должны убивать своих друзей. — Такое уже случалось прежде, в Кругах, — тихо произнёс Киинан. — Я не в первый раз сталкиваюсь с подобным. — Что ж, будем надеяться, что в последний. — Так меня накажут или нет? — Киинан смотрел в пол. — Нет, конечно нет. Ты убил демона. Это не преступление. — Я скрыл это. — Фиона велела скрыть, — широко раскрытые глаза встретились со взглядом Дориана, и маг понял, что ему удалось удивить парня. — Не нужно ничего говорить. Просто знай, что я не Фиона. Я не собираюсь вас всех прятать, только если вы сами того не захотите. Инквизитор искренне хочет, чтобы этот союз строился на свободе и взаимном доверии, и потому здесь у нас есть реальный шанс изменить привычный ход вещей. — И вы тоже этого хотите? — Если честно, Киинан, то единственное, чего я сейчас хочу, так это опробовать свою новую ванную, а потом напиться как следует. Именно в таком порядке. Полагаю, что если я напьюсь до ванны, то рискую утопиться. Всё ещё ни следа улыбки, но Дориан ощутил, что был близок: — Но если наказание всё же последует… — Не последует. — Да, но… — Киинан, я всё понимаю. Не будет никакого наказания, но, если в дальнейшем произойдут какие-либо нарушения правил, считай себя ответственным за всех остальных молодых магов. Как тебе такой вариант? Киинан уперся носком сапога в пол, заметно напрягаясь. — Спасибо, — прозвучал ответ, и Дориан на мгновение задумался: стоило ли ему и дальше пытаться расположить к себе Киинана, или же нужно было просто позволить парню уйти. — Я должен вам кое-что сказать. Дориан немедленно выпрямился, аккуратно сглаживая черты лица в нейтральное выражение: — Ты можешь рассказать мне всё, что угодно. — У нас есть одна проблема, — Дориан захотел немедленно выяснить в чём дело, но заставил себя ждать. И слушать. Киинан тяжело вдохнул, продолжая глядеть под ноги. — Один из… знаете, мы можем поговорить об этом завтра? Случай непростой, а я не хочу оставлять остальных одних надолго. Первая ночь на новом месте некоторым даётся тяжело. — Да, конечно, — ответил Дориан, хорошо скрыв разочарование. — Тогда до завтра, и, Киинан? С какой бы трудностью вы ни столкнулись, я готов помочь. — Спасибо ещё раз, — ответил парень перед тем как вежливо кивнуть и покинуть комнату. Плечи Дориана поникли, и он сокрушённо подумал о том, что мог бы справиться куда лучше, знай он более действенные пути решения. Бездна, как же сложно. Дориан закончил обустраиваться и остановился, окидывая взглядом всю комнату. Увиденное пришлось ему по вкусу, заметно поднимая настроение. Дориан наполнил ванную льдом и растопил его. Он как раз собирался подогреть воду, когда в дверь снова постучались. Подумалось, что это Киинан передумал и решил-таки выложить всю правду, поэтому он ответил: — Войдите, — вместо того, чтобы честно послать на хрен, потому что, Создатель побери, можно он уже наконец примет ванну? Когда в комнату медленно зашёл Каллен, Дориан напрочь забыл обо всех своих планах. — Ох, — произнёс он, резко поднимаясь на ноги. — Вы. Каллен почти ухмыльнулся. — Я, — подтвердил он. — Тебе понравилась комната. — И это был не вопрос, совсем нет. Командор закрыл за собой дверь и медленно прошёлся вокруг. — Ты быстро обустроился. Дориан захотел отпустить грубый, резкий комментарий, но он устал, так устал быть грубым. Энергии на ненависть и сарказм почти не осталось. Дориан был уверен, что к завтрашнему дню у него снова найдутся силы облачиться в знакомую броню, но сейчас он был совершенно лишён своего привычного оружия, дабы дать достойный отпор Каллену Резерфорду. — Что ж, вы будете ужасно разочарованны, но на самом деле нет… — Ты поставил мою книгу по центру. — Прошу прощения? — Мою книгу, — повторил Каллен, указательным пальцем проследив вниз по красному корешку Бдительного Амблера. — Она посредине. Дориан прищурился глядя на Каллена и медленно произнес: — Да. — Там же, где она прежде располагалась в моём кабинете. В самом центре. — Полагаю, что так. Я не особенно над этим задумывался. Каллен проигнорировал намёк: — Очевидно, что задумывался. Книги систематично рассортированы по цвету, — сказал он, указав на остальные, и Дориан закатил глаза. — Все другие книги красного цвета в этой части. Моя книга — нет. Ох, желание ткнуть Каллена носом в тот факт, что это больше не его книга, было велико и лишь героическим усилием воли Дориан вынудил себя произнести лаконичное «хм-м-м» взамен. — Я также полагаю, — продолжил Каллен, наконец-то отворачиваясь от дотошно организованных книжных полок. — Что ты расположил книгу таким образом потому, что планировал провести эту ночь за её чтением и здесь, посередине полки, её будет проще найти. Каллен смотрел слишком тяжело, и Дориан, спасаясь от этого взгляда, уставился на кончики собственных ногтей: — Звучит логично. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — Я… нет. — Ты только скажи. Я уйду. Дориан закрыл глаза: — Просто… Я сегодня сам не свой. И не смогу дать вам то, чего вы желаете. Каллен сделал несколько шагов к нему: — И чего же, по-твоему, я хочу? Всего. Каллен всегда хотел от него всего; забирал без остатка то, что Дориан преподносил добровольно. И ещё брал сверх. — Я не в настроении играть в игру трахни меня, командор. Жаль разочаровывать. Дориан поднял взгляд и со страхом осознал, как близко оказался Каллен. Текли секунды и его нечитаемое выражение лица становилось всё более и более читаемым. Дориан воспротивился резкому порыву отодвинуться, отпрянуть, потому что не хотел увидеть разочарование на лице командора, когда он наконец поймёт, что не найдёт здесь искомого. — Я здесь не за этим, — произнёс Каллен, неспешно потянувшись к нему рукой. Нарочито медленно, словно позволяя Дориану отбросить её в сторону. — Я пришёл повидать тебя. — Что? — не поверил Дориан. — Я пришёл повидать тебя. Сделав шаг назад, Дориан покачал головой: — Нет, так не честно. Я не… вы должны уйти. Он ожидал что Каллен просто огорчённо вздохнёт и удалится. Дориан даже начал мысленно планировать как собирается отвлечься, чем для этого займётся, чтобы как можно быстрее вычеркнуть, выбелить из мыслей и воспоминаний настойчивый образ слишком выразительных глаз Каллена. Это крайне полезная привычка, особенно когда у тебя склонность порождать катастрофические ситуации, быть на шаг впереди. Вот только Каллен даже не шелохнулся и совершенно точно не выглядел разочарованным: — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, так и скажи, и я послушаюсь. Но я не хочу от тебя чего-то невыполнимого. Я бы никогда не стал просить такого. — Тогда чего же вы просите? Каллен принялся медленно прогуливаться кругом по комнате, раздумывая над ответом: — Я просто хочу находиться здесь, рядом с тобой, — наконец произнёс он. — Почему? У стеклянных дверей Каллен обернулся и пожал плечами: — Я не знаю, — ответил он почти беспечно. — Тебе ведь понравился вид с балкона? — Да, — непроизвольно подтвердил Дориан, недоверчиво наблюдая за Калленом. — Там довольно… мило. — Так и думал, что тебе понравится, — произнёс Каллен, открывая двери. Морозный бриз заполнил комнату, пуская огоньки свечей в пляс, успокоившихся уже через несколько секунд. Глаза Каллена закрылись и, казалось, он с наслаждением окунулся в ледяной поток. Дориан невольно вспомнил о дыре в крыше его башни. — Да, меня вполне устраивает, — намеренно пренебрежительно отозвался Дориан. Терпение рассыпалось кусками, и какая-то его часть хотела уже просто нацепить на себя маску привычной роли, даже если в этот самый момент это было до ужаса неправильно. Наверное, ему стоило перестать сопротивляться и дать уже Каллену желаемое, как стоило до того — Хоуку. — Слушайте, если вы хотите… — Ты не открыл коробку, — снова перебил Каллен. Дориан сжал зубы, ощутив всплеск раздражения, а потом, наконец, догадался о чём речь. — Коробку, — повторился Каллен, указывая на ящик с ветошью, стоявший на полу у стола. — Она не моя. — Надо было как-нибудь подписать её для ясности, — в голос Каллена закралось лёгкое раздражением. — Другой в нужный момент под рукой не нашлось. Это шахматный набор. Я упаковал его и отправил сюда, так что… да, это шахматный набор. Дориан прикрыл глаза ладонью, очень стараясь не разозлиться: — Что? — Я подумал… — Что ты, Бездна тебя подери, творишь? — Дориан… — Ты не можешь так поступать, — выпалил он, — Это нужно прекращать, ясно? Это не то, что тебе… что мне нужно, даже отдалённо… — он сбился, когда снова стало трудно дышать. Только не снова, пожалуйста, только не снова. — Это неправильно. — Дориан, остановись, — Каллен снова стоял прямо перед ним, и Дориан оказался слишком труслив чтобы открыть глаза. Каллен требовательно расцепил его руки, которые тот сжал с такой силой, что онемели пальцы, и взял его ладони в свои. Командор успокаивающе гладил нежную кожу на ловких, магических пальцах, произнося, — дыши медленно. Прошу, оставайся со мной. Веки мага распахнулись, и он неверяще уставился на Каллена. — Мне уже доводилось сталкиваться с паническими атаками, — произнёс Каллен с легкой толикой обеспокоенности в своих до боли прекрасных глазах. — Давай, присядь. Он подвёл Дориана к кровати и аккуратно опустил его на край: — Наклонись вперёд, — велел он. — Позволь голове опуститься вниз. Я прослежу, чтобы ты не отключился. — Я в порядке, — пробормотал Дориан, всё же послушавшись. Командор начал оглаживать его спину уверенными, широкими круговыми движениями. — Да, именно так, — похвалил Каллен. — Всё в порядке. Кровь снова прилила к голове и легкое головокружение немного отступило. Спустя несколько секунд дышать стало легче, но как только Дориан попытался сесть ровно, не в состоянии произнести ни звука, Каллен остановил его. Велел: — Ещё минуту, — и продолжил поглаживать по спине. — У тебя отлично получается. — Ты не должен… — Да, я знаю, — решительно отозвался Каллен. — Но тем не менее. Дориан смолчал и просто ждал, пока рука Каллена не ослабила лёгкое давление. Когда он выпрямился, Каллен не отодвинулся и теперь, в этом грёбаном теперь, они просто сидели бок о бок на кровати Дориана словно друзья, словно… любовники, или что-то такое же нелепое. — Сожалею. — О чём? Он пожал плечами и ощутил, что Каллен до сих пор держал его за руку. Почему все вечно хватали его за руку? Наверное, потому что вся его жизнь была сплошной и тотальной неудачей. Он глянул вниз на их сцепленные руки, гадая, реально ли это. — Вы должны уйти. Каллен медленно вздохнул и спустя мгновение кивнул, выпустив руку Дориана из своей. Он поднялся и направился к двери, даже не оглянувшись по пути, и что-то ужасное, что-то охренительно предательское разорвалось в Дориане, вопя, сопротивляясь происходящему. — Подождите, я… просто подождите, — командор замер у двери, и Дориан прикрыл глаза, позволяя себе осознать и принять тот факт, что он полностью сдаётся собственной слабости, которая станет клинком у горла в руках Каллена, но… блядь, он так устал, что примет всё, примет что угодно, что бы Каллен ему не предложил. — Не уходи. Не смотря на слабость в ногах и головокружение, Дориан заставил себя встать. Он сократил дистанцию меж ними, едва способный осознавать происходящее, едва воспринимая пространство вокруг и стараясь просто идти ровно и прямо. Каллен обернулся как раз тогда, когда Дориан добрался до него, и в этот раз маг не тратил попусту ни секунды. Он обхватил лицо Каллена ладонями и втянул его в поцелуй. Каллен поначалу не откликнулся, и это было хорошо, хорошо настолько, что породило в Дориане злобу достаточно сильную, достаточно отчаянную, чтобы захотеть причинить боль. Это было ему знакомо, а именно в знакомом и привычном он сейчас отчаянно нуждался. Но потом Каллен ответил на поцелуй Дориана и в нём не нашлось бы и капли боли или ярости, он стал плавным, размеренным и невероятно, охренительно опасным. Именно такой поцелуй они должны были разделить в ставке командования, до того, как всё стало в разы сложнее и запутаннее. Дориан завозился с застёжкой на мантии командора, убирая её, позволив одеянию стечь с плеч Каллена прямо на пол. Руки мужчины скользнули Дориану за спину, отчаянно вжимая в себя. Каллен мягко застонал и это было ужасной идеей, потому что Дориан и без того уже был абсолютно потерян, а теперь он и вовсе без колебаний, слепо последовал за Калленом — беспомощный, неспособный сопротивляться безумию, в которое тот его втягивал. Отчаянный звук сорвался с губ Дориана и Каллен отпрянул, увидев, считав мага так ясно, что стало тревожно. Дориан даже не заметил, что плачет, пока Каллен не стёр кончиками пальцев влагу с его щёк, прижав к себе ещё ближе. — Чего ты хочешь? — тихо спросил Каллен с проступившей хрипотцой в голосе, и пристально взглянул на Дориана. И Дориан ответил абсолютную правду: — Я не знаю. Пальцы, что стёрли слёзы с лица, скользнули дальше, запутавшись в волосах Дориана; в нежном и собственническом движении одновременно, заставив ресницы Дориана затрепетать. — Позволь мне… — слова застряли у Каллена в горле; он встряхнулся и продолжил. — Позволь я дам то, в чём ты нуждаешься. — Почему? — Дориан. — Почему ты хочешь дать мне всё это? Почему вот так произносишь моё имя? Почему ты здесь? Почему тебе не всё равно? Каллен продолжил пропускать волосы мага сквозь пальцы, поглаживая их совсем так же, как сам Дориан недавно. Взгляд командора был полон решимости, скрывая в себе невероятно сильное, всепоглощающее чувство; но срывающиеся с губ слова были сдержанны, выверены и звучали почти жёстко. — Разве мало того, что мне не всё равно? — Скажи мне, почему? Командор сомкнул глаза и прижался лбом ко лбу Дориана. Его голос слегка дрогнул на последнем слове, когда он произнёс: — Ты уже знаешь, почему. Сердце Дориана болезненно раскололось; внутренности грудной клетки словно физически вывернули наизнанку. Он заставил себя не реагировать, ведь в ином случае он бы опять заплакал. И это всё было слишком. Уже месяц как — слишком, а теперь он и вовсе понятия не имел, что творил. Его тщательно возводимая защита рушилась прямо на глазах и всё, что оставалось — тонкая, ненадёжная бумажная перегородка, построенная на лжи Дориана и его намерении лгать даже когда правда была не таким уж и плохим вариантом. И всё же, несмотря на риск, грозящий обернуться очередной катастрофой, Дориан не смог устоять и попросил: — Я всё равно хочу услышать. — Действительно хочешь? — ответил Каллен, приподняв подбородок Дориана и обнажив линию горла, пальцами прослеживая то самое место, куда иной раз погружал зубы. — Чтобы я произнёс это вслух? Ох, милостивый Создатель, сейчас он снова ощущал головокружение, вот только по совсем иной причине, но какая разница? Шансы на то, что Дориан смог бы выжить после встречи с Калленом, всегда были мизерные, но сейчас он знал наверняка, что в конечном итоге именно это его и прикончит. Каллен собирался ему признаться, и момент, когда он неизбежно поймёт, что Дориан всего лишь грёбаный обманщик, несомненно, станет его личным апокалипсисом. — Нет, — прошептал Дориан, тяжело сглатывая, почти разочарованный тем, что оказался достаточно вменяем и предотвратил своё полное самоуничтожение. — Как ты и сказал, я у-уже знаю. И тогда Каллен поцеловал его — мягко, неторопливо, ненавязчиво. Казалось, он целовал его просто наслаждаясь самим процессом, объясняя всё без слов и хотел бы Дориан не понимать этот язык. Хотел бы он ничего не знать об этом мужчине, выцеловывающим его так, словно в их распоряжении оказалось целая вечность. Хотел бы он убедить себя в том, что происходящее — лишь игра, — что угодно, кроме пугающей истины. Каллен мягко сжал зубами нижнюю губу Дориана, там, где обычно кусал и рвал; движение вышло дразнящим, любящим, и Дориан никогда прежде не позволял себе даже в мыслях это слово. Теперь же оно стало неизбежным. Он ощущал себя любимым магом Каллена, как дразнила Лелиана. Каллен перечеркнул все остальные альтернативы, перекрыл все запасные выходы, оставив лишь один вариант, один единственный вывод. — Ты замёрз, — мягко произнёс Каллен, практически не дыша. Дориана и впрямь трясло, но вовсе не от прохладного воздуха. — Иди сюда, я тебя согрею. Каллен подвел его за обе руки к ванне и там снял с Дориана всю одежду. Он обнажал Дориана со всё возрастающей легкостью, пришедшей с узнаванием. Прежде Дориан ни с кем не проводил достаточно времени, чтобы позволить выучить как правильно снимать с него одеяния — он всегда облекался в замысловатые, вызывающие наряды, включавшие в себя целый ворох заклёпок. Пальцы Каллена уверенно и ловко обнажали Дориана, пока не сбросили все слои ткани. Он нежно притянул мага, побуждая опуститься на колени. — Используй свою магию, — произнёс он едва слышимым шёпотом. Голос звучал благоговейно, полным тихого предвкушения, которого Дориан никак не ожидал, ведь Каллен ненавидел магию, разве нет? Сильные пальцы оплели запястье Дориана, опуская в сковывающий холод воды, держа их там, ожидая действий. Магия была проста; огонь всегда приходил легко и естественно, Дориан позволил ему стекать с ладони, направляя, согревая им воду. Каллен ни разу не дёрнулся, не отодвинулся даже тогда, когда Дориан сделал воду невыносимо горячей. Дориан обожал обжигающую температуру воды, и терпеть не мог принимать холодные ванны. Он глянул на их руки под водой; Каллен держал их сцепленными всё это время не смотря на то, что ему наверняка было больно. — Очень хорошо, — сосредоточенно похвалил Каллен. Он подтолкнул Дориана в ванну, сам оставаясь на краю. Вода обжигала, даря чистое блаженство. Кожа Дориана горела, предупреждая, что температура слишком высока, но он проигнорировал ощущение, зная, что скоро привыкнет. Жар поглотил его, забрал каждую крупицу сковывающей боли и растопил всякий осколок грусти, отвращения и ненависти к себе. Он почувствовал себя перерождённым, лёгким… и Каллен всё ещё не оставил его одного. Дориан сразу направился прямо в самый центр и окунулся в воду с головой. Слух и зрение схлопнулись; глухая тьма поглотила его, и Дориан почувствовал себя в безопасности. Даже в присутствии Каллена, даже когда он всё ещё находился поблизости. Когда он вынырнул глотнуть воздух, то ощущал себя уже гораздо лучше, хоть и всё ещё невероятно уставшим. А вместе с тем пришёл и стыд, ведь он лишился всех покровов, обнажился во всех смыслах. — Лучше? — Каллен сидел у самой кромки воды, слегка опираясь на руки, ноги вытянуты в прямую линию. Дориан ограничился кивком, всё еще не доверяя своему речевому аппарату. Вода дарила идеальные ощущения, и он был не одинок. За многие годы он позволял себе куда меньшее и теперь он испытал ту степень комфорта, к которой совсем не привык. Его тело полностью адаптировалось к обжигающему жару и наконец… наконец-то, он начал приходить в себя. — Мне остаться? — спросил Каллен, наблюдая за Дорианом и излучая непринуждённость, которой не было место в этой реальности, и, уж тем более, в этой комнате. Дориану стоило бы вернуть статус-кво, откатить их отношения к исходной точке — отпустить Каллена, сказав, что тот может идти. Вместо этого он снова кивнул, не глядя на Каллена, и медленно поднял руку из воды в приглашающем жесте. Каллен наклонился вперёд, внимательно вглядываясь. Дориан ждал, что командор неловко кашлянет, придумает какую-нибудь неправдоподобную отговорку и уйдёт по своим делам, по действительно важным делам. Вот только, в очередной раз, командор ожиданий не оправдал. Каллен стянул рубашку через голову и скинул сапоги, медленно, но уверенно раздевшись догола; опустил ногу в воду. Дориан наблюдал, завороженный почти до нереального, эфемерного состояния, как Каллен осторожно заходил в ванну, морщась от обжигающих ощущений. Дориан предположил, что прежде ему не доводилось принимать такую ванну; только маги могли нагреть воду до высокой температуры и поддерживать её длительное время. Каллен сделал успокаивающий вдох, прежде чем погрузиться по самые плечи. Дориан наблюдал за тем, как он привыкал к жаре, проследил момент, когда ощущения с болезненных стали терпимыми, а затем сменились приятными. Присутствие Каллена не давило, не мешало Дориану, Каллен просто был здесь, рядом с ним, глядя на мага так, словно… Дориан понятия не имел — как. Никто никогда не смотрел на него подобным образом. — Я знал, что тебе понравится комната. Не говори этого, не говори этого, не говори этого. — Я в неё влюблён. Каллен улыбнулся. Улыбка была настоящей, ничего двусмысленного или напускного. Будто он просто радовался за Дориана. Маг уже и не пытался сдерживаться, неспособный более сохранять свою прежнюю защиту или оправдываться инстинктами выживания. Он улыбнулся в ответ, немного неуверенно, но ведомый совершенно искренним чувством. Это ощущалось чем-то невероятно важным и, может быть, таковым оно и было. — Взывает к твоему тщеславию, я полагаю. — И способствует ему, уверяю вас, — мягко посмеялся Дориан. Каллен двинул руками под водой, глядя как зарождаются волны и рябь. Он поднял руку в воздух и согнул пальцы, завороженно наблюдая за исходящим от его кожи паром. Они были на расстоянии минимум трёх шагов, разделённые лишь водой и мягкой тишиной комнаты. Двери балкона оставались открыты, впуская свежий, леденящий воздух, которым Каллен так любил дышать, и Дориан обнаружил, что он не против, ведь ему совсем не холодно. Вода дарила достаточно тепла. Они могли бы даже оставить двери открытыми на всю ночь, если Каллен захочет. Всю ночь. Он даже не заколебался, подумав об этом. Когда Каллен поднял глаза на Дориана, тот отчётливо увидел во взгляде отражение своего собственного, всё возрастающего, желания. Дориан был достаточно спокоен, достаточно уравновешен, чтобы полностью осознать тот факт, что Каллен Резерфорд делил с ним горячую ванну будучи абсолютно обнажённым. Это не ощущалось чем-то неправильным или пошлым. Наоборот, это пробудило в Дориане желание такой силы, какое прежде ему испытывать не доводилось. И даже если в конечном итоге его выбор его же и убьёт, то, Бездна подери, пускай. Дориану уже плевать. — Ты так восхитителен, когда расслаблен, — признался он Каллену и медленно двинулся назад, пока не упёрся в нижнюю ступеньку. Он сел на нее, плечи едва виднелись из-под воды. Каллен взглядом оценил разделяющее их пространство; его кожа раскраснелась от жара воды. Когда он взглянул обратно на Дориана, в чертах его лица отпечаталась очевидная мысль. О да, говорила она. Мы можем сыграть в эту игру. Разве что игрой происходящее более не ощущалось. — Иди ко мне, — велел Дориан, взгляд его прикипел к мужчине напротив. — И я дам тебе всё, чего ты только захочешь. Казалось, для Каллена это было чересчур; он нервно сглотнул и сделал очередной короткий, успокаивающий вдох. Дориан восхитился такой яркой реакции на свою щедрость, хотя, честно говоря, он бы использовал другое слово. Каллен двинулся вперёд, держась всё ещё под водой, пока не оказался прямо перед Дорианом; их разделяли считанные сантиметры. Его сердцебиение было достаточно сильным, чтобы пускать лёгкую рябь, и Дориан не мог не заглядеться. Он положил руку на грудь Каллена, впитывая этот гулкий ритм, сильный и стремительный под его ладонью. Наверное, причиной тому была горячая вода, но Дориан позволил себе вообразить, будто это его вина. Он притянул Каллена к себе на колени и ощутил твёрдый член, коснувшийся его собственного; дыхание Каллена тут же ускорилось. — Скажи мне, чего ты хочешь, — прошептал Дориан, пальцами убирая волосы Каллена назад со влажного лба. Каллен снова сглотнул; зрачки расплылись на всю радужку: — Ты знаешь, чего я хочу. Вот только Дориан не имел ни малейшего понятия; не мог вынести очередных недомолвок, уже ненавидел их, так сокрушительно они тяготили. И пусть для него правда давно превратилась в табу, у Дориана не нашлось сил воспротивиться порыву и не потребовать откровенности от этого исключительного мужчины, буквально опутавшего его собой сейчас. Всё имело свой конец, он знал это. Финал наступит и для их с Калленом отношений — момент обещает стать просто чудовищным, — но… сейчас это не имело значения. Маг притянул его ещё ближе, кожа к коже, сердца бились в унисон. — Произнеси это. Каллен крепко зажмурился, болезненное выражение лица невыносимо смешалось с похотью. — Оставайся со мной, — произнёс Дориан, ведя пальцам вниз по шее Каллена, по его плечам, спускаясь по его мускулистым рукам до самых кончиков пальцев, где Дориан сплёл их ладони вместе. — И скажи это. Каллен взглянул на Дориана и произнёс: — Я хочу тебя. Дориан мягко улыбнулся. Он был потерян, так охренительно потерян в этом мужчине. Он никогда не отыщет пути назад, к моменту, в котором был Просто Дорианом, и ему было совершенно всё равно. — Я твой, Каллен. Ты это знаешь. Командор обхватил Дориана ногами, прижавшись так близко, как только смог, буквально накрыв собой мага: — Я хочу тебя внутри, — прошептал он в самое ухо. — Пожалуйста. Одно это слово едва не сорвало выдержку Дориана, и только из последних усилий, только благодаря оставшимся крохам терпения и самоконтроля, он смог сдержаться и не наговорить всяких глупостей. На себя ему давно было плевать, но… пошло оно всё на хер, пошло оно в Бездну, Каллен был ему дорог и ради его же безопасности они нуждались хотя бы в подобии ограничений. — Да, — ответил Дориан, ощущая, как всё внутри буквально перемалывается. — Для тебя — что угодно. Каллен издавал восхитительные, упоительные тихие стоны каждую секунду, пока они втирались друг в друга кожей, руки командора покоились на плечах Дориана и, блядь, мир снаружи мог заходиться в агонии — Дориан бы даже не заметил. Происходящее было всем; абсолютной квинтэссенцией существования. — Трахни меня, — выдохнул Каллен, и Дориан со стоном закрыл глаза, не смог сдержаться, потому что это никогда, ни на секунду не покидало его мыслей. Одной рукой он огладил член Каллена, медленно и дразняще, другой дотянулся до его входа, помассировал указательным пальцем горячую кожицу по кругу, а после скользнул внутрь. Каллена выгнуло дугой, его голова слегка откинулась назад, и он издал глубокий, хриплый стон, каких Дориан ещё не слыхал; даже не представлял, что этот мужчина, этот поразительный мужчина, умеет так стонать. — Ты ведь хочешь мою магию в себе? — выдохнул Дориан и Каллен впился своими губами в губы мага, совершенно не сдерживаясь. Поцелуй был дикий, отчаянный и болезненный — но только не физически. Происходящее пропиталось, звенело невероятной чувственностью. Горько-сладкое блаженство и мучительное удовольствие заполнило Каллена, когда Дориан добавил второй палец — язык командора отчаянно сплёлся с его, и маг добавил ещё смазки на пальцах, пусть и лишней. Каллен всхлипнул, когда ощутил это и, моментально утратив остатки самоконтроля, сильнее и жёстче насадился на пальцы Дориана. — Пожалуйста, — продолжал он умолять прямо в губы. — Дориан, прошу, пожалуйста! Дориан хотел тщательнее подготовить его, или, как минимум, он знал, что должен это сделать, ведь он не хотел причинить Каллену боль, не таким образом, пусть даже всё их взаимодействие прежде основывалось на ней. Он планировал подготовить его как можно лучше, чтобы, когда он наконец войдёт в него, все ощущения отступили, осталось лишь абсолютное, идеальное удовольствие. Но Каллен, по-видимому, был сыт по горло ожиданиями. Он приподнялся, разрывая их поцелуй, и рукой потянулся назад, направив член Дориана в себя. И это ощущение… сокрушительно восхитительное, абсолютно всепоглощающее наслаждение — поставило под сомнение всё, во что когда-либо верил Дориан. Каллен был узким и требовательно, жадно принял всего Дориана, каждый его сантиметр, до самого основания. Маг запрокинул голову назад и Каллен прижался ртом к его шее, оставляя яркие засосы в том самом месте, где прежде зубами разрывал кожу. Ощущения затопили, заполнили его, и пусть Дориан верил, что не достоин их испытывать, сейчас ему было всё равно. Он находился в эпицентре; Каллен стал средоточием всего мира. Дориан утонул в ощущении тесноты. Упивался тем, что находился буквально внутри него. Каллен решил не дожидаться, пока Дориан осмелится наконец трахнуть его, умолять его об этом он тоже не стал; о нет, он начал двигаться сам, то приподнимаясь, то опускаясь, устанавливая свой собственный ритм, едва ли не оставляя Дориана беспомощно наблюдать со стороны. Вода вторила его движениям, переливаясь через край, и тело Дориана разрывало на части всполохами яркого удовольствия с каждой волной. Каллен задал очень быстрый и резкий темп, почти яростный, он задыхался и отчаянно двигался на Дориане — ненасытный, убийственно нуждающийся, жаждущий, чтобы он проник как можно глубже внутрь него. Как будто это было возможно. Дориан с силой кусал губу, когда Каллен отрывался от него — не с целью ощутить боль, но чтобы остановить себя, сдержать все те пугающие признания, стремившиеся сорваться с его губ. Он чувствовал себя лишённым всех оков, освобождённым в той степени, что граничила с самой настоящей опасностью. И тогда Каллен выдохнул: — Поцелуй так, как будто любишь меня. И Дориан, блядь, просто погиб. Каллен не ждал, он сам забрал этот поцелуй, как будто тот уже принадлежал ему, и даже если Дориан заплакал, когда их губы соприкоснулись, Каллен не возражал. Поцелуй вышел глубоким и требовательным, заменив для Дориана воздух на пульсирующую жажду, желание и любовь. Да, именно это он ощущал, пути назад не было. Никогда прежде Дориана не целовал любящий его человек и, что ж, он ведь заслужил испытать это хотя бы однажды? Самонадеянно вообразить себя любимым; почувствовать хоть что-то отдалённо напоминающее любовь. Он не мог остановиться, не было никакой возможности предотвратить происходящее; оно врезалось в него, поглотило без остатка и когда Каллен довёл себя почти до самого края, Дориан был уже давно потерян, продан в рабство этому чувству, которого он так старательно, долго и тщательно пытался избежать. Его оргазм был подобен грому и молнии, впившейся в плоть. Стал взрывом чистого, абсолютного блаженства. Переродился именем Каллена на губах, пока мир распадался на мельчайшие частицы и затем собирался обратно, медленно и болезненно; вернулся вместе с Калленом, который всё ещё тесно прижимался к нему каждым сантиметром своего тела. Вода мерцала, почти светилась, и Дориану стало любопытно, была ли тому виной его магия, или же это просто галлюцинации. Воздух теперь морозил горло при каждом вдохе, но объятия Каллена дарили достаточно тепла. Они были всё ещё соединены, и хотел бы Дориан остаться в этом моменте навечно. Каллен дышал тяжело и поверхностно, когда слегка потянул Дориана за волосы, заставляя столкнуться с его изумлённо-поражённым взглядом. Губы командора были приоткрыты, измазаны яркой краснотой. Дориан дотронулся до собственного рта и внезапно ощутил, что в какой-то момент прокусил кожу до крови — так отчаянно он пытался сдержать рвущиеся наружу слова. Они молчали, в разговорах не было нужды. Каллен зыбко, несмело улыбнулся. Он нежно прижался к Дориану, аккуратно обхватив мага руками и издал вздох совершенно довольного и удовлетворённого человека. Дориан закрыл глаза и позволил себе уплыть, расслабиться, стараясь отвлечься от мыслей о грядущих днях, о тех нескольких неделях, что у него остались до момента, когда Каллен обнаружит его ложь. В это время обнимавший его мужчина нежно вырисовывал узоры на спине. Должно быть, они складывались в слова. Дориан не понимал их, не узнавал, но ему нравилось фантазировать касаемо их значения и притворяться, будто его домыслы — правда. Дрожащими пальцами он писал признания на теле Каллена в ответ. Он позволил себе вольность и не задумывался над их содержанием, ощущая себя в безопасности, ведь Каллен тоже не мог их прочесть. Губы командора прижимались во влажных, нежных поцелуях к плечам Дориана, пока тот выводил признания, которые никогда бы не посмел произнести вслух, на покрытой шрамами коже. Хотел бы он, чтобы они не звучали словно предсмертная записка.