Valley of the dolls

Born with a void hard to destroy with love or hope Built with a heart, broken from the start and now I die slow

In the valley of the dolls we sleep, got a hole inside of me Living with identities that do not belong to me In my life, I got this far, now I'm ready for the last hurrah Dying like a shooting star in the valley

      Человеческие жизни ничего не стоят. Особенно те, которые принадлежат тем болванам, что крутятся вокруг Баронессы каждый день, желая угодить всем ее прихотям. Однако есть и другие. Это могут быть подающие надежду дизайнеры, чрезмерно активные фотографы и отвратительные журналисты, готовые выплюнуть всю свою желчь в их же статьи ради круглой суммы. Рано или поздно, перед женщиной вставал выбор. Баронесса могла уничтожить не только взглядом. Она могла стать свидетельницей пожара в доме конкурентки, устроить вечер в память о «безумно талантливой» журналистке или же вовсе появиться на похоронах какого-нибудь человека, который посмел покуситься на ее статус в обществе. Все эти жизни не имели ни малейшего значения. Люди — лишь помеха. Данный урок Баронесса выучила слишком хорошо.       Миранда Пристли всю жизнь шла по головам, вырвавшись из бедной семьи в свет, доказывая людям свою значимость. Она слишком любит свою работу, чтобы позволить недоумкам верить в то, что их свитер не просто синий, а небесно-голубой. Пристли замечала все детали: слишком затянутый ремень, недостаточно плотную ткань, выпавший волос из прически. Было ощущение, словно она знает все обо всех. О Баронессе ходили те же слухи.       Когда они встретились впервые, то знали друг о друге все и ничего одновременно. Баронесса знала все, вплоть до настоящего имени — Мириам Принчек. Оно даже звучало дешевле, как позже отметила Баронесса, оставшись наедине с собой. И все же они были как два хищника. Обе выжидали, но все же не нападали. А смысл? Они были полезны друг другу. До тех пор, пока не появилась Круэлла. До тех пор, пока все газеты и журналы, включая «Подиум», не решили отправить Баронессу в прошлое.       Вон Хеллман хотела ненавидеть главу «Подиума». Каждый раз планировала унизить ее на людях за то, что та стоит рядом, не имея благородного происхождения. И каждый раз лишь ухмылялась, встречаясь с Мирандой взглядом. Потому что та была ей равной. Она была лучшей из всех, кого Баронесса знала. Это напрягало. Чувствовать, что совсем рядом есть человек, который готов пойти на все ради своего дела. Такие люди — редкость. А такой, как Миранда, и вовсе что-то невозможное. Через какое-то время Баронесса отвергала даже мысли об уважении к этой женщине. Еще через какое-то время, она начала искать Пристли в толпе. Вон Хеллман сама не заметила, как анализирует эскизы с мыслью «Как бы о них написала Миранда?». И она могла бы даже позвать ее выпить и обсудить возможное сотрудничество, если бы не та самая Круэлла, из-за которой вся жизнь пошла под откос.       Баронесса подозревала. Все было на поверхности, пусть остальные и утверждали, что всевозможные совпадения были лишь случайностью и не более. Вот только идиоткой женщина себя не считала. Когда в «Подиуме» имя вон Хеллман начало фигурировать все меньше, а статьи про Круэллу (Эстеллу, как мысленно уточняла Баронесса) так и сочились восхищением к юной особе, женщина сочла это как предательство. Не то, чтобы она была близка с Мирандой. Они так и не поужинали, ведь были слишком заняты. Они так и не выпили вместе, так как не нашли подходящий предлог. Они были слишком близки и далеки одновременно. С одной стороны, обе женщины жили в мире кукол, постоянно смотря на моделей и лишь иногда отмечая, что их собственная красота рано или поздно начнет увядать. С другой стороны, Баронесса создавала наряды, а Миранда управляла самым значимым в индустрии журналом. Кроме светских вечеров и ничего не связывало. Но разве Баронессу это могло остановить?       Вон Хеллман было плевать. Она просто отправила приглашение на ужин. Возможно, прекрасно осознавая, что Пристли может отказать. Миранда была единственной, кто отказывался подчиняться. Она была другой. Равной.       На часах было восемь пятнадцать, когда по поместью разлетелся звук звонка. Баронесса удовлетворенно прикрыла глаза. Значит, она все же заслуживает внимания Пристли. Неплохое начало.       Последние два часа весь персонал был занят лишь приготовлением еды и сервировки стола. Казалось бы, у хозяйки дома будет всего одна гостья, вот только столько замечаний подчиненные не слышали уже давно. По этой причине дворецкий сразу же поторопился открыть дверь.       Баронесса сидела во главе длинного стола, пытаясь увидеть хоть немного пыли, чтобы тут же выместить свои эмоции на горничной, однако его поверхность была идеально чиста. Вон Хеллман перевела взгляд на дверной проем, в котором вот-вот покажется Миранда. От одной мысли об этом у Баронессы слегка вспотели ладони, и она вытерла их о дорогое платье, которое, по ее мнению, должно было подчеркнуть ее статус.       Миранда же была одета в один из своих любимых брючных костюмов. Баронесса видела фотографии из офиса, и на них Пристли была именно в нем. Вон Хеллман оценила стиль и то, как смотрится фигура женщины, прежде чем закрыть фотографии. Не то, чтобы она искала их специально. Скорее, чтобы просто оценить профессионализм. По фотографиям. Оценивая фигуру.       Хозяйка дома затушила сигарету в пепельницу, как следует затушив бычок о дорогую керамику, на дне которой были инициалы Баронессы. Она любила давать понять, кому именно принадлежат вещи. Вон Хеллман встала, выходя из-за стола. Сделав пару шагов навстречу, женщины наконец предстали друг перед другом. Баронесса уже была готова увидеть легкую панику на лице гостьи, однако вспомнив, с кем имеет дело, наткнулась на полный уверенности взгляд. — Добрый вечер, миссис Пристли, — протянула руку вон Хеллман. — Добрый вечер, — Миранда пожала руку хозяйки дома достаточно крепко, но вовсе не грубо. — могу ли я узнать причину своего визита? — Конечно. Присаживайтесь, — Баронесса указала рукой на стул и уже лежащие на дорогом покрытие стола приборы.       Женщины сидели достаточно далеко друг от друга, и даже эта незначительная деталь в очередной раз показывала, что между ними все же есть дистанция. Баронесса то и дело наблюдала за гостьей, ища признаки хотя бы малейшего волнения, сама время от времени вытирая собственные ладони о платье, надеясь, что Миранда не замечает. Однако Пристли была абсолютно спокойна, и это начинало раздражать. Как и реакции тела на ее присутствие. — Полагаю, Ваш журнал бьет рекорды продаж с новыми заголовками, — словно невзначай сказала Баронесса, беря бокал с вином, который буквально только что наполнили. — Так вот, в чем дело, — усмехнулась Миранда, не отрывая взгляд от собеседницы. — весь этот спектакль ради Круэллы. Неужели Вам настолько не все равно? — Кто сказал, что мне не плевать на нее? — Для начала, Вы пригласили меня сюда, ожидая, что я испугаюсь того, что Вы можете сделать. Открою секрет… — в глазах женщины появился огонь. — я никому не позволю себя запугивать. Я не юная девушка, которой можно управлять. Все наслышаны о Вашем пристрастии к запугиваниям. Не удивлюсь, если еда отравлена. Вот только бессмысленно вести борьбу со мной. Разве Вы сами не понимаете, что модный журнал и обычные газеты — не одно и то же? Или у Вас не хватает… — Достаточно, — резко перебила вон Хеллман. — это был просто вопрос. Если Вы во всем видите угрозу, то это паранойя и Вам следует лечиться. — Тогда почему я здесь? — устало спросила Миранда, потирая переносицу. — Потому что… — слегка растерялась Баронесса. Она на самом деле не знала. Отравления в планах не было, пусть Миранда и сказала это скорее как колкую шутку, нежели то, что ожидала от женщины. В итоге, она впервые сказала то, что думала на самом деле: — Потому что меня восхищает то, как мы похожи. Теперь на лице Пристли читалось удивление. — Вот как, — ответила она. — и в чем же? — Присмотритесь сами. Мы живем своей работой, готовы убить за свое место и не дает пустоголовым идиотам верить в то, что они способны на нечто большее. Следующее, что услышала фон Хеллман, был смех. Тихий, немного хриплый, но искренний. Баронесса еле уловимо махнула рукой в сторону персонала, и те удалились, быстро поставив горячее. — Не желаете ли отведать яду? — ухмыльнулась вон Хеллман.       Через полчаса женщины уже не вспоминали о Круэлле. Ее словно не существовало, и хозяйка дома уже не чувствовала раздражение. До этого момента. — Вам стоит посмотреть на ситуацию с Круэллой иначе, — серьезно сказала Миранда, отодвинув от себя бокал. В женщине проснулось желание помочь. Все же, Баронесса была права в том, что они похожи. Настолько, что могут уничтожить друг друга. Вот только войны Миранда не желала.       Вон Хеллман одним лишь взглядом дала понять, что ждет продолжения. — Это соперничество. Если мы на самом деле похожи, то Вы примете этот вызов. И если мы похожи, Вы одержите победу.       Вот, чего ждала Баронесса. Именно этой фразы. Это было прямым доказательством того, что с Пристли не стоит враждовать. Они словно копии друг друга. Уверенные в себе, одержимые своим делом и репутацией. Красивые, словно последняя коллекция Баронессы. Хотя Миранда может обойти любую коллекцию. Даже Баронессы.       Вон Хеллман улыбнулась. Если бы хоть кто-то говорил ей подобные слова, она бы уже давным-давно имела все, чего желала. И речь сейчас шла не о вещах, а о женщине, что сидела напротив и отрезала маленькие кусочки мяса с кровью. — Значит ли это, что я могу надеяться на Вашу помощь? — И не надейтесь. Это Ваш бой. Я могу лишь… направлять. Поверьте, я была в подобных ситуациях. — Неужели? Не с Вашей ли помощницей? Как ее там… Андреа? Миранда вновь издала тихий смешок. — Нет, она не может быть мне угрозой. Однако она хорошая девушка, со своими принципами в жизни, — женщина немного помрачнела. — Я слышала, что Вы недавно вернулись с ней из Парижа. — Без нее. Она сделала свой выбор. — Что же… — Любой бы мечтал быть на нашем месте, но не она. Я не осуждаю, но и говорить о ней не хочу. — Вот как. Насколько я знаю, она Вам нравилась. — Как помощница, не более. Тема закрыта. Могу я попросить сигарету? — Да, конечно, — Баронесса встала, беря пачку дорогих сигарет и зажигалку с тумбы у окна.       Подойдя к гостье, вон Хеллман позволила ей взять сигарету и поднесла зажигалку, давая Пристли закурить. Женщина сделала глубокую затяжку, после чего выпустила дым из легких с неким облегчением. Баронесса же не спешила вернуться на свое место, вновь пытаясь прочитать женщину напротив. — Не могу припомнить кого-то, кто вызывал бы у меня такое уважение, — призналась она. — Если Вы пытаетесь заставить меня помогать Вам, то Вы ошибаетесь. — Я давно поняла, что не смогу заставить Вас делать что-либо. В этом мы схожи. Миранда встала. — Тогда зачем я Вам? — Чтобы мне не было так одиноко в этой долине кукол, — сказала Баронесса, притягивая Пристли ближе к себе.

Back to zero, here we go again Racing down into oblivion Back to zero, here we go I can feel it coming to the end