Reign of stardust

Спи, маленькая звездочка.

Увидь в сновидении то, что тебя ждет.

Когда они приблизились к хижине, лес словно затаил дыхание. Не было ни громких звуков, ни резких движений. Словно им позволили спокойно подойти к домику. Однако всё равно оставалось ощущение, что за ними наблюдают, что Феликса и тревожило. Но он ничего не видел и не слышал, поэтому решил пока не думать об этом. Поляна вокруг хижины представляла собой почти идеальный круг, как будто лес просто решил прекратить рост больших деревьев и неуправляемых зарослей в определенной части. Но, оглядевшись, Феликс заметил, что одно из высоких деревьев стояло всего на метр или около того ближе к домику. Его корни были большими, и некоторые были видны, поскольку тянулись к самой хижине. Чанбин и Джисон шли впереди, осматривая её поближе, а остальные трое держались позади. Изнутри исходил теплый, мерцающий свет. Но казалось, что внутри ничего не происходило. Если посмотреть в окна, то там не было никаких движущихся теней. — Кто-нибудь есть дома? — Спросил Чонин. Его голос был тихим, а глаза нервно бегали по сторонам. — Я никого не вижу, но там горит огонь, — Джисон заглянул в окно на некотором расстоянии. Он сделал шаг назад, и они с Чанбином стали возвращаться к остальным членам группы. — Может, постучим? Чанбин легонько хлопнул его по плечу. — Чего? — Что значит «чего»? — Да что я сделал?! — Джисон нахмурился, когда другой драконий страж подошел к двери. — Конечно же мы постучим, — Чанбин закатил глаза. — Мы не можем просто ворваться в её дом. Это просто невежливо. Нам нужна её помощь, поэтому последнее, что мы будем делать, это грубить ей. — Пойдем, — сказал Чан жестким голосом и взял Феликса за руку, потянув за собой к хижине. Сердце Феликса учащенно билось в груди, и к тому времени, когда они подошли к тяжелой деревянной двери, оно уже колотилось о грудную клетку, а ладони вспотели. Пытаясь отвлечься от своих мыслей, он бросил взгляд на дверную раму дома. Она была покрыта символами, похожими на руны, и казалось, что они излучают слабое темно-зеленое свечение. Звук, с которым Чан постучал в дверь, вывел его из задумчивости, и он моргнул, возвращаясь в настоящее. На мгновение воцарилась напряженная тишина. Феликс крепче сжал руку Чана и взглянул на него. Чан смотрел на дверь, не отрываясь ни на мгновение, но Феликс сжал его руку для надежности. Дверь открылась без звука, и они внезапно оказались лицом к лицу с женщиной, вероятно, на пару лет старше Чана. Она смотрела на них широкими темно-карими глазами, переводя взгляд с одного на другого. У нее было круглое лицо, что еще больше подчеркивало её молодость, и прямой нос. На ней была белая рубашка с кружевными деталями и длинная коричневато-зеленая юбка, доходившая до пола. Её темно-рыжие волосы были распущены, а кудри торчали во все стороны. — Приветствую, — её глаза снова стали блуждать, прежде чем остановиться на Феликсе. Первое впечатление от её взгляда было мягким, но когда он остановился на Феликсе, ему показалось, что она смотрит в самую его душу. — Птицы сказали мне, что ты ищешь меня. — Да, — Феликс наконец-то вновь обрел голос. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить свои нервы. — Нам… мне нужна помощь, — продолжил он, его голос стал тихим и слабым. Ведьма хмыкнула, убирая волосы с лица. — Какую помощь, по-твоему, я могу оказать? — Я был проклят, — Феликс встретился с её острым, пронзительным взглядом. Он чувствовал себя таким маленьким и испуганным перед ней. — Меня прокляли, и я не знаю, что делать. — И ты пришел ко мне, — сказала она. Феликс кивнул, ощутив, как пересохло во рту. Она внимательно изучала его, затем её взгляд снова скользнул на группу, и, наконец, она посмотрела поверх их плеч. Обернувшись, Феликс увидел, что она смотрит на духа-проводника, который привел их к её дому. — Я — Хёнджон, — сказала она, заставив всех обернуться к ней. Мягкая улыбка растянулась на её губах, и она толкнула дверь, чтобы та открылась еще больше. — Добро пожаловать, принц Феликс. Феликс замер. — Как..? — У меня свои методы, юный принц, — сказала она, ведя их внутрь. Её взгляд бегло прошелся по остальным. — Вы тоже можете войти, драконья стража. Джисон посмотрел на Феликса, глаза его расширились. — И Чонин, конечно же. — Я… — Чонин нервно облизнул губы. — Спасибо. — Да, спасибо, — эхом отозвался Феликс. — Не стоит, — сказала Хёнджон, закрывая за ними дверь. Феликс оглядел домик изнутри, пытаясь всё охватить взглядом. Внутри он был больше. Разумеется, домик ведьмы был больше внутри, чем снаружи. Их сразу же встретила большая комната, камин с чайником в одном углу, рабочий стол в другом и большой круглый деревянный стол в центре. Вдоль стен стояли полки, заставленные баночками: почти все они были заполнены до краев различными вещами, и на них были наклеены этикетки, подписанные аккуратным почерком. Над камином висела веревка для одежды, но вместо нее к ней были приколоты травы для сушки. На противоположной стороне от двери был коридор, который, казалось, был усеян дверями, что говорило о том, что в домике было больше комнат. — Снаружи я видел только одну комнату, — сказал Джисон, стоя позади Феликса. — Это… это поразительно, — он повернулся к Хёнджон. — Ты поразительная. — Это очень добрые слова, драконий страж, — откликнулась Хёнджон. Феликс обернулся, увидев, что она стоит у камина. — Может быть, кто-нибудь из вас хочет чаю? — В ответ она жестом указала на различные стеклянные баночки с травами, приподняв бровь. — Вы выглядите так, будто вам нужно выпить чаю. — Д-да, пожалуйста, — заикнулся он, с трудом подбирая слова. Он был измотан и чувствовал, что может заснуть в любой момент. — Присаживайтесь за стол, — сказала Хёнджон. Чан держался рядом с Феликсом. Их руки то и дело касались друг друга, пока они продвигались вглубь комнаты. Как только Феликс стал присаживаться, он почувствовал, как из него уходит энергия, и тяжело опустился на стул. Принцу не подобало так сидеть, но здесь то, кем он был раньше, имело для него мало значения. — Хёнджо… — раздался новый голос в коридоре, но тут же прервался. — Ой. Из коридора вышла другая женщина. На вид она была одного возраста с Хёнджон: мягкое и юное лицо, нос пуговкой и большие ярко-зеленые глаза. В её длинные волнистые каштановые волосы были вплетены цветы. Она была одета в белое струящееся платье, один рукав которого был коротким, а второй длинным. На фоне белого цвета контрастировали темно-зеленые пятна мха, который рос на её руках, шее и икрах. — Здравствуйте, — поздоровалась она, блуждая взглядом по всей группе за столом. — Хёнджон рассказала мне, что у нас будут гости, но мы ждали вас завтра. — Полагаю, они оказались немного быстрее, чем предполагали руны, — донёсся голос Хёнджон от камина. — Понятно. Что ж, в этом нет ничего плохого. Мы более чем рады видеть вас здесь, — сказала она, сцепив руки вместе, а её глаза, казалось, мерцали в свете огня. — Я — Джиён, — она подошла к закрытому шкафу и оглядела всех, а затем обратилась к Хёнджон. — Мальчики придут сегодня? — Нет, — ответила она, полностью сосредоточившись на чайнике. — Хёнджин сказал, что сегодня они будут искать огненные лилии, и путь может оказаться долгим. Так что не думаю, что они вернутся сегодня. — Тогда их чашки я не ставлю, — сказала Джиён. Она обернулась, чтобы посмотреть на них. — Три дракона, принц и повар — интересное сочетание, — заметила она, возвращаясь к столу с семью чашками. — Откуда вы… откуда вы знаете? — Спросил Джисон, переводя взгляд с Джиён на Хёнджон. — В свободное время я занимаюсь гаданием, — пожала плечами Хёнджон, поднося чайник к столу. На её губах была игривая ухмылка. — Я предчувствовала, что скоро что-то случится, и карты сказали мне, что вы придете сюда. Я ждала вас завтра, но я не против компании. — Очень любезно с вашей стороны просто взять и принять нас, — сказал Феликс, когда ему протянули чашку чая. — В конце концов, мы совершенно посторонние люди. — Каждый человек в каком-то смысле посторонний, — ответила Хёнджон, пожав плечами. — Я верю в свои видения и… — Она запнулась. Закончив наливать всем чай, села рядом с Джиён. — Я верю, что судьба что-то для вас приготовила, — её глаза блуждали по ним всем, и Феликс мог поклясться, что увидел розовый отблеск. — И это что-то включает нас, в некотором роде. — Каким образом? — Спросил Чонин, держа свою чашку в обеих руках. Хёнджон усмехнулась, покачав головой. — Этого я не знаю. Мне хотелось бы знать, но мои видения не являются точным руководством к происходящему. Наоборот, они дают мне подсказки. — Понятно, — пробормотал Чонин, опуская взгляд в свой чай. — Ты что-то говорил о проклятии, — сказала Хёнджон после минутного спокойного молчания. Она взяла свою чашку в обе руки и наклонилась вперед, упираясь локтями в стол. — Что за проклятие? — Я не знаю, — прошептал Феликс, чувствуя себя таким маленьким перед ней. — Просто… тот, кто проклял меня, может управлять мной. Она может просто говорить мне, что делать, а я не могу ничего сделать, чтобы остановить это. — Ты отключаешься или остаешься в сознании, когда делаешь всё то, что она говорит? — Остаюсь, — ответил Феликс, а Хёнджон хмыкнула, сделав еще один глоток чая. — Я… — Он замолк, схватившись руками за рубашку, пока думал, как это объяснить. — Ведьма, которая прокляла меня, работала с кем-то еще… Чан издал низкое шипение рядом с Феликсом. Тот протянул свободную руку, чтобы взять Чана за ладонь, обхватив её пальцами. — Они работали вместе. Ведьма и человек. — Без каких-либо магических способностей? — Насколько нам известно, да, — Феликс кивнул, а Чан сжал его пальцы. — Но человек, — он был тем, кто ударил меня в грудь. Было ощущение, что он ударил меня ножом, но я не думаю, что так и было. Полагаю, он просто ударил меня, а боль была от, — он жестом указал на свою грудь, — этого. — Кто-то может накладывать такие проклятия? — Спросил Джисон. Чанбин потянулся к нему, чтобы заткнуть его на полуслове, но тот просто проигнорировал его. — Не многие могут, — ответила Хёнджон, допивая чай. Она замолчала, уставившись в чашку, и, казалось, глубоко задумалась. Взгляд Джиён метался между Феликсом и Хёнджон, и она наклонилась чуть ближе, чтобы заглянуть в её чашку. Хёнджон помрачнела. — Как звали ведьму, которая тебя прокляла? — Спросила она, подняв глаза и посмотрев на Феликса. В её взгляде было что-то новое, из-за чего он растерялся. — Её звали, — он крепче сжал руку Чана, — Ынкён. От него не ускользнуло, как Хёнджон крепче сжала чашку. Джиён также напряглась и громко выдохнула. — Вы её знаете? — К сожалению, — прошипела Хёнджон сквозь стиснутые зубы. Она бросила взгляд на Джиён, и выражение её лица сразу же немного смягчилось. Когда Джиён положила руку ей на ладонь, она вздохнула. — Мне нужно поближе рассмотреть метку, о которой ты говоришь, прежде чем я смогу сказать, смогу ли я помочь или нет. — Я понимаю, — сказал Феликс, отпустив руку Чана, и уставился на свои колени. — Но я обещаю тебе, Феликс, — продолжила Хёнджон, — что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Феликс поднял на нее глаза. — Спасибо, — он был не в силах еще что-то сказать. Что еще он мог сказать? — Джиён проводит остальных в комнаты, — сказала Хёнджон, взяв её за руку. Она мягко сжала её ладонь и встала. — Феликс, ты можешь последовать за мной в кабинет, — она посмотрела между ним и Чаном. — Хочешь, чтобы с тобой кто-нибудь пошел? — Чан, — без колебаний ответил он. — Если ты не слишком устал, конечно. Я не стану винить тебя, если ты хочешь немного отдохнуть, — он сделал паузу. Чан поднял бровь, глядя на него. — Думаю, тебе лучше отдохнуть. Лес был не слишком добр к каждому из нас, и… — Я пойду с тобой, — сказал Чан, прервав его бредни. Феликс почувствовал, как потеплели его щеки, и кивнул. — Хорошо, — Джиён хлопнула в ладоши. Её улыбка была искренней, но немного натянутой, как будто её что-то беспокоило. — Тогда просто оставьте свои чашки. Я разберусь с ними позже, — она повернулась к Джисону, Чанбину и Чонину. — Следуйте за мной. Чан и Феликс немного задержались в главной комнате, пожелав друзьям спокойной ночи, когда те направились в коридор. Хёнджон же перебирала чашки, её взгляд был острым, словно она что-то искала в них. — Хорошо, — сказала она, поставив последнюю чашку обратно на стол. — Пойдемте со мной. Они тоже стали спускаться в коридор.

***

Комната, в которую они вошли, была небольшой: она была похожа на кабинет, заваленный книгами, а в углу стоял письменный стол со множеством бумаг. Феликс затаил дыхание, оглядывая помещение, и рука тут же потянулась к Чану. Они обменялись взглядами. Феликс искал утешения в его глазах, но не нашел. Чан, казалось, был встревожен не меньше его. — Присядь и позволь мне взглянуть, — сказала Хёнджон и жестом указала на кресло, стоявшее у стены. Феликс кивнул. Чан сел на пуфик рядом, не отпуская его. Хёнджон посмотрела на них: её взгляд упал на их руки, но она ничего не сказала. Вместо этого лишь тяжело вздохнула и придвинула стул, чтобы сесть напротив Феликса. — Можно посмотреть? — Спросила она. Феликс снова кивнул. Губы пересохли, сердце колотилось в груди, а пульсация метки, казалось, усиливалась. Он слегка всхлипнул, когда Хёнджон начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Он почти не осмеливался посмотреть вниз, но внутри плескалось извращенное любопытство. Он должен был посмотреть. — Она стала больше, — вздохнул он. Сердце замерло, а внутри всё скрутилось. Он шумно выдохнул и посмотрел на Чана. — Всё будет хорошо, — заверил Чан, взяв его ладонь обеими руками. Он поднес её к лицу, и на секунду Феликсу показалось, что к ней прижмутся губами, но вместо этого он склонил голову, коснувшись пальцев лбом. — С ним всё будет хорошо, правда? — Спросил он, поднимая голову и глядя на Хёнджон. Феликс проследил за его взглядом, который остановился на ведьме. Её выражение лица было серьезным, пока она изучала метку. Она слегка отодвинула стул и встала. Не говоря ни слова, повернулась к одному из немногих книжных шкафов без книг. Полки украшали банки и коробки. Она постучала пальцем по одной из полок, как будто что-то искала. Затем достала небольшую коробку и с ней в руках повернулась к своему столу. Казалось, она дискутировала сама с собой о том, что делать с бумагами, а затем просто вытряхнула их на стол. — Ынкён — старый маг, — начала она, открывая коробку. С того места, где они сидели, Феликс увидел, как она достала фиолетовый бархатный мешочек. Всё её внимание было обращено на него, но она продолжала говорить с Чаном и Феликсом. — Она моложе меня, но её магия отличается от моей, — она вздохнула, вытаскивая пару рун. Сделав глубокий вдох, она подбросила их в воздух и проследила взглядом, как они приземлились на стол. Феликс и Чан обменялись взглядами. Хёнджон вздохнула, бросила руны на стол и села напротив Феликса. Выражение её лица было мрачным, и от этого перехватывало дух. Что-то подсказывало, что она не сообщит ему хороших новостей. — Проклятие, — начала она, жестом указывая на грудь Феликса, — разработано таким образом, что она не только контролирует тебя, Феликс, но и отслеживает, где ты находишься. Между тобой и ею существует прямая связь. Сердце Феликса упало. — Боюсь, я не могу его снять, — сказала она, и на глаза Феликса навернулись слёзы. — Но! — Быстро добавила она, заставив его резко вдохнуть. — Я могу ослабить его, и тогда она не сможет отследить тебя через эту связь. — П-правда? Хёнджон кивнула, доставая из-под белой рубашки небольшое ожерелье. Оно было на тонкой медной цепочке, медные проволочки обвивали маленький кусочек аметиста. — Может быть немного больно, — предупредила она, взяв аметист в руки и закрыв глаза. Она начала что-то бормотать себе под нос. Чан крепче сжал руку Феликса, и он затаил дыхание. На короткое мгновение ничего не произошло. Затем же его пронзила боль. Он резко втянул воздух, застигнутый врасплох её интенсивностью. Снова возникло ощущение, что яд ползет по венам и сжигает его внутренности. Но вместо того, чтобы устремиться к конечностям, боль тянула обратно к сердцу. Он прерывисто выдохнул и вцепился в руку Чана так, словно от этого зависела вся его жизнь, словно это был его единственный спасательный круг. — Дыши, Феликс, — прошептал Чан, проводя большим пальцем по костяшкам. — С тобой всё будет хорошо. Обещаю. Феликс кивнул, и изо всех сил старался делать вдохи. В итоге это больше походило на гипервентиляцию легких, но ему удалось успокоиться, когда Чан начал дышать вместе с ним. Спустя, казалось, целую вечность, боль начала утихать. Давление на грудь уменьшалось, и он почувствовал, что наконец-то снова может дышать. Тупая пульсация, которая присутствовала с тех пор, как на его груди появилась метка, исчезла. Он посмотрел вниз, и сердце его заныло: он увидел, что бóльшая часть метки всё ещё осталась, но ему пришлось напомнить себе, что боль прошла и, вероятно, не станет хуже, чем раньше. Центр груди был черным, а по венам по-прежнему тянулись усики, но края метки были уже не черными, а нежного оттенка кожи, лишь немного светлее, чем у Феликса. Это напоминало шрам. Пока Чан и Феликс смотрели на метку, Хёнджон вернулась к столу. Звук удара рун о тяжелое дерево отвлек Феликса от его мыслей, и он посмотрел в сторону ведьмы, которая уставилась на них. — Мне сказали, что есть способ снять это проклятие, — её темные глаза всё так и были прикованы к рунам. — Есть одно место… — Она запнулась и нахмурилась, а затем выпрямилась. — Интересно, — пробормотала она про себя, снова поворачиваясь лицом к полкам. — Что именно? — Спросил Феликс, когда она начала рыться в них, заставленных тяжелыми стопками. Она доставала книги, открывала какие-то на мгновение, затем быстро закрывала их и ставила на место. Некоторые она вытаскивала, перелистывала, а потом возвращала обратно. — Есть место, где проклятие будет снято, — сказала она, доставая книгу, но, открыв её, там не оказалось страниц. Вместо них было несколько флаконов с ярко окрашенной жидкостью. Она хмыкнула, поднося их к столу, по-прежнему не смотря ни на Феликса, ни на Чана. — Но это место скрыто от меня, — продолжала она, поднимая флаконы один за другим. Она подносила их к свету свечи, осматривая жидкость. — Так… как же нам найти это место? — Ты должен увидеть сон, — сказала Хёнджон, наконец повернувшись к Феликсу. В её руке был один из флаконов, внутри которого кружилась красная жидкость. Это был не темный, кроваво-красный цвет, а более яркий. Она протянула пузырек, и Феликс взял его дрожащими руками. — Тебе нужно выпить это перед сном. — Это ведь не яд? — Пролепетал он, не успев остановиться, и расширил глаза, когда понял, что только что сказал. Он в ужасе уставился на Хёнджон. На секунду она смутилась, а затем рассмеялась. Черты её лица смягчились. — Дорогой принц, — начала она, протягивая руку, чтобы убрать волосы с его лица. Её ладонь была теплой и нежной. — Что я выиграю, если отравлю тебя прямо перед сном? У меня уже было много шансов убить тебя. — Это… ты права, — пробормотал Феликс, стыдливо опустив голову. — Прошу прощения, я не хотел… — Не нужно извинений, — Хёнджон прервала его и подняла руку, останавливая. — Вы проделали долгий путь, чтобы добраться сюда, и вам обоим нужен отдых, — она сделала шаг назад и повернулась к двери, толкнув её. — Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты. — Пойдем, — сказал Чан, помогая Феликсу встать. Его ноги заплетались, поэтому, споткнувшись, Феликс схватился за руку Чана. Выйдя из комнаты, он всё ещё прижимался к дракону, опираясь на него, и крепко держал в руках пузырек. — Сюда, — Хёнджон жестом указала налево в коридор, который вел в сторону от большой комнаты. Они прошли всего три двери, и Хёнджон остановилась. Повернувшись, рукой она указала на две двери. — Вы сами можете выбрать, будете ли вы разделять одну комнату или нет, — сказала она, и Феликс кивнул. — Видите ли, мой дом постоянно меняется. Комнаты передвигаются, движется и мебель. У нас есть пара комнат для гостей, но… — Она осмотрела их. — Думаю, что хижина предложит вам только односпальную кровать. Большую, но односпальную. — Вот как. — Немного коварно, — сказала Хёнджон с улыбкой. — Решила предупредить вас, чтобы вы не вошли в комнату, а потом снова вышли, ведь нет никакой уверенности, что в домике останется вторая комната. — Спасибо за информацию, — сказал Чан, склонив голову. — Не за что, драконий страж, — Хёнджон сцепила руки вместе. — Я удалюсь и дам вам немного отдохнуть, — она снова оглядела их, на мгновение задержав взгляд на Феликсе. В её глазах было что-то грустное, но всё же она улыбнулась. — Доброй ночи, Феликс. Доброй ночи, Чан. — Спокойной ночи, — ответил Феликс едва слышным шепотом. — Спокойной ночи, Хёнджон, — сказал Чан. — Спасибо тебе за всё. — Не стоит, — усталая улыбка появилась на её губах, и она кивнула им. — А теперь набирайтесь сил. Они вам понадобятся. Она повернулась и пошла по коридору вглубь дома и прочь от главной комнаты. По мере того как Хёнджон шла, казалось, что сам коридор изгибается, и вскоре ведьма скрылась из виду. Или у Феликса просто сильно кружилась голова. Оба варианта были возможны. — Пойдем, — Чан потянул Феликса к двери. Он протянул руку, чтобы взяться за ручку, но Феликс остановил его, схватив за запястье. — Что такое? — Спросил он, глядя на него с приподнятой бровью. — Я могу спать один, — Феликс немного выпрямился, стараясь не опираться на Чана. — Ты можешь пойти в свою комнату и спать на своей кровати эту ночь. — Мне неудобно оставлять тебя одного, — сказал Чан, изучая его лицо. Его взгляд на мгновение вернулся к тому месту, откуда они пришли, затем снова к Феликсу. — Если ты не против, я бы хотел быть рядом. На случай, если я тебе понадоблюсь. Феликс кивнул. — Давай уложим тебя спать, маленькая звездочка, — сказал Чан, открывая дверь. Комната, в которую они вошли, была умеренного размера, с двумя креслами темно-фиолетового цвета в одном углу комнаты, комодом из темного дерева и, как и говорила Хёнджон, большой кроватью. Чего Феликс не ожидал, так это окна, через которое проникал бледный лунный свет. Коридора не было видно снаружи. Так как же в этой комнате, которой на самом деле не существовало, могло быть окно? Он решил спросить об этом завтра. — Давай спать, — пробормотал он, отстраняясь от Чана. Он повернулся и начал раздеваться, складывая всю грязную одежду на кресло. Было неприятно портить безупречную ткань, но он не знал, куда еще её положить. На короткое время он подумал о том, чтобы сложить вещи на пол, но потом решил не делать этого. — Я правда скучаю по замку, — сказал Чан, заставив Феликса обернуться. Чан согнул руки и потер запястья. Он ненавидел перчатки и браслеты, Феликс прекрасно знал это, но носил их, чтобы скрыть чешуйки на тыльной стороне ладоней и предплечьях. Чан ненавидел свою чешую и прятал её, как только мог. Но Феликсу она нравилась. Она была частью Чана, частью того, кем он был. — Я скучаю по возможности принимать ванну, — Чан повернулся, чтобы сложить одежду, демонстрируя свою покрытую чешуей спину. Феликсу стало тепло от вида его чешуек. Ему становилось тепло всякий раз, когда Чан позволял ему снять браслеты. Чан доверял ему, и это доверие значило для Феликса очень многое. — А ты? — Неожиданно спросил Чан, отчего Феликс вынырнул из своих мыслей. Чан скрестил руки на груди и поднял бровь. — С тобой всё хорошо? — Д-да, просто устал, — заикнулся Феликс, потирая глаза в попытке отвлечься от смущения. — Что ты сказал? — Ты скучаешь по замку? — Я… — Феликс замялся, осторожно пробираясь к кровати с зажатым в руках зельем. Он пошатывался на месте, но как только рядом оказался столбик кровати, он схватился за него, чтобы устоять. Чан внимательно наблюдал за ним. — Наверное, да, — пробормотал он, садясь. — Наверное? — Переспросил Чан, стоя у другого края кровати. — Я не знаю, — вздохнул Феликс, проводя рукой по своим жирным волосам. Ему действительно нужно принять ванну. — Я чувствую… — Он облизал губы. — Знаешь, несмотря ни на что, здесь я чувствую себя свободнее. Я могу дышать, и мне никто не говорит, что делать и как себя вести, — он посмотрел на свои руки, смахнув с них звездную пыль. — Я чувствую, что здесь я могу быть самим собой. Даже если обстоятельства не самые лучшие. — Может быть, — начал Чан, мягкая улыбка скользнула по его губам. — Может быть, когда всё это закончится, тебе стоит подумать о побеге. — С тобой? Улыбка Чана стала шире, и он кивнул. — Это смешно, сэр, — Феликс притворился, что его сердце не стало биться быстрее. — Если проклятие будет снято, а предложение останется в силе, я, быть может, подумаю об этом. — Это сделает меня самым счастливым человеком в этом мире, мой принц, — сказал Чан. Феликс не смог удержаться от смеха. — Нам пора спать, — сказал он, на секунду отводя взгляд, а затем снова обращаясь к Чану. — Ты не ложишься? — Спросил он, жестом указывая на пространство между ними. — Кровать достаточно большая. — А ты не против? — улыбка внезапно пропала с лица Чана. — О чем это ты? — Ты не против спать в одной кровати со мной? — А почему должен? — Спросил Феликс, хмуро глядя на него. — Я сирота и дракон, — сказал Чан, как будто это могло всё объяснить. — А ты же… — Я — Феликс, а ты — Чан, мой лучший друг, который подвергает себя большой опасности, чтобы защитить меня, — он прервал Чана. Тот вздохнул, садясь на кровать. Матрас скрипнул и прогнулся от внезапного веса. — Мне всё равно на статус. Он неважен. — Но я… — Чан замялся, глядя на свои руки. Он провел большим пальцем по чешуе. — Но ничего, — ответил Феликс. — Мне всё равно, Чан. Наследие и статус не имеют значения. Я забочусь только о тебе. Чан кивнул. С его губ сорвался тяжелый вздох. — Похоже, теперь мне придется выпить зелье, — сказал Феликс, меняя тему. Чан поднял на него глаза. Оба они смотрели то на зелье, то друг на друга. — Терять нечего, — прошептал Феликс в основном про себя, откупорив пробку и выпив зелье. Оно было сладким на вкус, оставляя слабое горьковатое послевкусие. Прежде чем отложить пустую бутылку в сторону, он понюхал её. — Ну как? — Сладкое, но послевкусие горькое, — Феликс пожал плечами и отложил бутылёк в сторону. — Пахло апельсинами. — Странно, — сказал Чан, отодвигая одеяло в сторону, чтобы лечь. — Да, — согласился Феликс, тоже ложась. Он выдохнул, глядя на Чана. Сейчас всё было так странно, и Феликс чувствовал себя крайне потерянным. Но он также был благодарен, что Чан был с ним, как якорь, который не давал ему уплыть далеко. Он не смог сдержать зевок, а веки начали тяжелеть. Завтра ему нужно будет поблагодарить Чана. — Спокойной ночи, — прошептал он, стараясь не закрывать глаза. — Спокойной, — ответил Чан, чей голос был немного невнятным. Последнее, что Феликс увидел перед тем, как его веки слишком отяжелели, было безмятежное лицо Чана. От этого в груди запорхали бабочки.

***

Он был в сновидении. Каким странным было ощущение — осознавать сон. Феликс моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но казалось, что легкое помутнение в уголках глаз так и осталось. Оно было похоже на напоминание о том, что это сон. Он сделал глубокий вдох и огляделся. Он стоял посреди развалин и щебня. Над руинами разливался серебристый свет. Покрутившись вокруг, он понял, что это напоминает внутренний двор с заросшим фонтаном посередине. Вода была мутной и темной, поэтому трудно было разглядеть её дно. Словно лес пытался отвоевать это место, и пока что ему это удавалось. Мох и лианы покрывали бóльшую часть бледных, осыпавшихся камней. Феликс нахмурился и посмотрел наверх. Он увидел остатки башни, бóльшая часть которой была разрушена, а оставшаяся едва уцелела. Вид её только подтвердил его подозрения: он стоял посреди руин замка. Он поднял глаза вверх, к небу, — и сердце заныло, а под кожу забрался ужас. Ночь была безоблачной, он был уверен, но небо было пустым. Звезд не было. Он моргнул, пытаясь понять, что происходит. Снова огляделся. Окружающее пространство отчетливо освещалось серебристым светом. Но на небе не было звезд. Не было и луны. Что же тогда освещало местность? По позвоночнику пробежала дрожь, но ему показалось, что он знает ответ на этот вопрос. Он посмотрел вниз на себя. Он и был источником света. Как и его мать, он излучал мягкий серебристый свет. Что было странно. Он никогда так не освещал окружение. Иногда от его волос исходил слабый свет, но он никогда не сиял подобно звезде. Он был просто полунебожителем, а его человеческая половина отбирала его небесное сияние. Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Ему нужно было продолжать. С грызущим чувством в груди он пошел вперед. Гравий скрипел под ботинками, пока он углублялся в руины и удалялся от внутреннего двора. Впереди был балкон, на который вели две изогнутые лестницы. Правая была повреждена, а её средняя часть валялась на земле. Лозы обвивали треснувшие и частично сломанные перила левой лестницы, и Феликс на секунду забеспокоился, что она тоже рухнет под ним, но эту мысль быстро отодвинуло в сторону тревожное чувство, которое в нем нарастало. Сердце тревожно заколотилось в груди. Серебристый свет, казалось, становился всё сильнее, когда он добрался до верха лестницы. Он нахмурился и огляделся. Балкон напоминал один из балконов в замке Феликса. Не такой, где на него напал Донгюль, а один из них на нижнем этаже. Стоя там и глядя на руины внизу, Феликс мог только представить, как красиво здесь было, когда замок еще стоял. Вид на двор, должно быть, был потрясающим, а фонтан — произведением искусства. На сердце стало тяжело. Феликс перевел взгляд на двор. На балконе было больше плит из разбитых камней, а мраморный пол был почти полностью потрескавшимся, с дырами от отсутствующих кусков мрамора то тут, то там. Больше всего его внимание привлекла тропинка, которая, казалось, была проложена через обломки и опрокинутую старую мебель. С чувством, словно камень был на сердце, он, затаив дыхание, пошел по ней дальше в руины. Серебряный свет внезапно сменился слабым зеленым, который становился всё сильнее по мере того, как он шел. Феликс не останавливался, пока не достиг большой комнаты. Бóльшая часть крыши исчезла, вместо нее на полу лежали груды камней. Пол был мраморным, и можно было с уверенностью сказать, что когда-то на нем был изображен очень сложный узор, но старость и разрушение стерли его. В одном из дальних углов Феликс что-то увидел и сразу же направился туда. Как будто что-то его тянуло. Он присел и нахмурился, когда увидел нечто. Потянувшись к этому предмету, тут же остановился, уставившись на свою руку. Вздрогнув, посмотрел на вторую. Обе они были испачканы кровью. — Это всего лишь сон, — прошептал он про себя, стараясь не отвлекаться. Феликс был в безопасности и мог проснуться в любой момент. Он снова повернулся к наручникам. — Всего лишь сон. На нем были наручники, от которых тянулись четыре цепи, — явно не такие старые, как остальные руины, — и все они были прикручены к полу. Сами наручники имели определенный вес, отметил Феликс, поднимая одни из них. На двух наручниках из четырех были выгравированы замысловатые узоры. Феликс не видел таких символов раньше, но они чем-то напоминали те, что вырезаны на дверной раме дома Хёнджон. Наручники каким-то образом связаны с магией? Внезапно его потянули на пол, и он удивленно вскрикнул, ударившись коленями о твердый, потрескавшийся мрамор. В груди вспыхнула боль, похожая на ту, что была, когда появилась метка. Он оглянулся, пытаясь понять, кто за этим стоит. Но он по-прежнему был в комнате один. Серебристое сияние, исходившее от него, подавлялось зеленым. Боль вновь охватила его, и что-то дернуло в сторону. Он снова посмотрел на себя сверху вниз, не зная, чего ожидать. К его груди была прикреплена полупрозрачная цепь, излучавшая тошнотворное зеленое свечение, которое, казалось, пульсировало в том же ритме, что и сердце Феликса. Она тянула его в темноту, и каждый рывок причинял боль. Слёзы навернулись ему на глаза, и при очередном рывке он всхлипнул. Феликс схватился за цепь, но тут же отпустил её, так как она начала жечь его кожу. — Нет, нет, нет, — боролся он, пока цепь продолжала тянуть его в неизвестность. Зеленый свет становился только сильнее, поглощая серебряный. Казалось, он задыхается. Тело ощутимо становилось тяжелым и холодным. На него обрушилась усталость, но боль в груди становилась всё невыносимее. Теперь же он плакал, а слёзы катились по щекам. Он собрал все оставшиеся силы в кулак. — Нет! — закричал он, снова схватившись за цепь. Золотистый свет полностью залил всю комнату.