«Примеривать короны желающих полно» или Политические игры Valle Deliria

А не отвлечься ли нам от любовных отношений, нового мира и даже проклятий Таролога и попытаться в преддверии коронации разобраться с политической обстановкой в Valle Deliria? Думаю, это могло бы быть интересно, поэтому предлагаю под бодренькое “I just can't wait to be king” попробовать понять, во что же всё-таки втянули скромного директора «Бридж Корпорейшн» с опытом работы официанткой из паба «Тотспел» (если говорить о той биографии Лилит, которую знают в Долине и по ходу дела узнаёт Селена). Саму Селену на первых порах, разумеется, больше волнует, где она вообще оказалась во-первых и поиски «своих» во-вторых (Мэри, Берта и Лиама она находит быстро, появления Жозефины ждёт, об отсутствии Роба волнуется, Прима находит её уже сама), зато обстановка вокруг меняется на прямо противоположную, что касается и её окружения тоже (если в Тотспеле основная интрига велась вокруг Лиама и созданных Бертом портретов, то теперь в сюжете значительно возрастает роль Мэри, властно смещая Лиама куда-то на периферию, в дворцовый сад, подальше от зала совета) и балом здесь заправляют совсем другие фигуры – новые для неё самой и пока что непонятные. А вот в их целях как раз интересно разобраться. Главное качество новоявленной принцессы, которое отличает Маргарет, это стержень. Качество, присущее в первую очередь единоличному правителю (за этот стержень мы потом ещё получим, но это потом). При знакомстве присутствует только Мэри, как советница, отметим эту деталь – никакого «вступительного экзамена» для Селены не устраивается, когда она в присутствии целого двора или хотя бы пары десятков приближённых должна показать умение держать себя. Даже в случае её тотального провала по части этикета Маргарет только уточнит, что над манерами принцессы предстоит ещё поработать – меньше всего ей хочется обсуждать достоинства и недостатки Селены, которые вполне могут возникнуть впоследствии, вообще на первых порах она старается не возлагать на девушку слишком больших обязательств, оставляя максимальную активность (и ответственность) за собой – сама представляет её, сама защищает от ненужных вопросов, сама всё объясняет. Даже если Селена нарушает все принятые порядки, и не только в присутствии короля и королевы, претензия Маргарет направлена не на неё («Разве Мэри тебя не предупредила?»). Упрекать её в строгости сложно, скорее наоборот, она до последнего старается не обременять Селену, давая ей время познакомиться с Долиной и местными порядками, что, если встать на её место, выглядит едва не подозрительно – вы бы удивились, встретив взрослую девушку, отнюдь не ребёнка, на полном серьёзе спрашивающую, в какой стране она живёт, чем мы отличаемся от другого народа и какой цвет надевают при трауре? А если бы вам надо было оставить на её попечении свою страну? В случае Маргарет – ещё и дело всей её жизни, даже Спес в свои годы знает, что благополучие Долины для неё важнее всего на свете, кроме того, со смертью дочери в жизни королевы практически не остаётся ничего, чем она по-настоящему дорожит, и забота о своих землях – единственный источник её жизни (она понимает, что просто не может себе позволить бессилие сейчас, когда, кроме неё, стоять у руля просто некому). Будь её воля, раньше времени никакие испытания на Селену она бы не обрушивала, позволяя ей спокойно присматриваться к управлению страной и, возможно, время от времени пробовать свои силы. Буквально два слова о Мэри. Здесь должен быть мем «обычная советница vs Мэри в Valle Deliria». Ещё раз – Мэри пользуется исключительным положением. Она знает обо всех делах, посвящена во все тайны королевства, действует больше, чем король, королева, брат королевы и принц, вместе взятые, контролирует каждую мелочь, поспевает везде, как Фигаро, и, самое главное, пользуется привилегией не просто давать наставления будущей королеве, но фактически воспитывать и даже укорять её. Нет, дело не в том, что она женщина, а в Долине матриархат. И даже не в том, что её семья всегда верно служила правителям Долины. Мэри в силу возраста все годы находилась перед глазами Маргарет, и фактически, не имея возможности готовить к управлению собственных дочерей, она – нет, не готовила, конечно, к этому Мэри, НО – она сделала всё, чтоб рядом с тем, кто будет править Долиной после неё, находилась умная и опытная, а главное, молодая помощница, которая сможет поддерживать правительницу на протяжении многих лет. Кстати, возможно, это не так нравилось Винсу, во всяком случае, он с Мэри почти не разговаривает, а вот она совершенно не боится говорить ему в лицо, если считает его действия ошибочными. Безо всяких придворных любезностей и скидок на уважение к монарху (кто там говорил, что драяды, в отличие от людей, «привыкли к лицемерию»?) Но это мы отвлеклись. Просто это надо подчеркнуть ещё раз, Мэри – не просто ходячая энциклопедия, которая даст вам ответы на все вопросы. Мэри – это круче, чем всесильный временщик. Она тут власть. Просто за спокойным голосом и выразительными лазоревыми глазами этого не видно. А вот экзамен на профпригодность сваливается на принцессу уже сам, принимая, к тому же, форму её возлюбленного из прошлого. Набор кое-каких знаний про людей ей поведал Берт в прошлой серии – итак, они отошли от природы, полагаются на технические изобретения (в переводе с бертовского, «бездушные машины») и не любят драяд, что совершенно взаимно. Типичные, короче, люди. И ещё пара важных деталей от Маргарет – у них патриархат, поэтому слишком сильно дружить с ними не рекомендуется, если, конечно, мы не хотим подарить Деймону лишние земли и богатства Долины. Ситуация, кстати, щекотливая – ни сама Маргарет, ни кто-то другой из её окружения в Альтергроу не был, людей в принципе особенно не видел, тем более недавно избранного короля, зато Селена отлично знает, что это за король, чего от него можно ожидать и даже наполовину знакома с его свитой (наконец-то, мы ждали тебя, Роб, наконец-то команда из Тотспела собралась в полном составе). И если бы только Селена! Её ещё не успели даже представить двору, а тоже ещё ни разу не попадавший в Долину новый король уже про неё знает и примчался засвидетельствовать своё почтение с поспешностью запрыгивающего в последний вагон уходящего поезда, с хитрой улыбкой сообщая, что слухи через реку разносятся быстро. Ох, и непрост же король Альтергроу! Улыбчивый молодой человек, недавно избранный королём (то есть любимый народом), пришёл с предложением мира, новую принцессу готов признать, дружить предлагает сам. Почему же на него так неодобрительно косятся и напряжение, с каким даётся Маргарет её гостеприимство, кажется, повисает мрачным облаком на сводах дворца? Перед самой встречей Мэри предупреждает Селену, что он торопится, не давая ни ей, ни королеве времени для приготовлений, но разве дело только в этом? Ведь принцессу он экзаменовать не будет, а на забитую испуганную мышку она и в платье служанки не походила, чего уж тут. К тому же, при самых благоприятных обстоятельствах за время встречи Селена не произносит ни слова (ладно, вопрос шёпотом Лиаму не считается). Что не так с этим примирителем? Ответ на этот вопрос мы услышим чуть позже, от Роба. «Драяды цепляются за традиции и правила», помните? Да, кстати, что он-то здесь делает (помимо того, что он фаворит и должен появиться в сюжете), с его мрачным выражением лица и вечно насупленными бровями, в изломе которых ясно читается невыразимое презрение к происходящему? Для Селены это всё тоже фарс, но она хотя бы старается виду не подавать, да и заинтересованной стороной не является. Почему же, приехав в Долину с предложением мира, Деймон, человек отнюдь не глупый, так настаивает на присутствии главнокомандующего, который удручается уже самой обстановкой, спорит с Мэри, не обязан раскланиваться перед чужими принцессами и по возможности вообще не влезает в разговоры, точно решение драяд его вообще не касается? Если для охраны короля, то вполне можно было ограничиться парой телохранителей, беспокоить по такому незначительному поводу главнокомандующего явно излишне. Поскольку его визит официальный, он вполне мог бы прибыть как в одиночку (охрана не в счёт), так и в сопровождении кого-то одного (напрашивается больше Рэймунд – вкрадчивый, осторожный, с хорошо подвешенным языком), но он сознательно приглашает с собой обоих – тем самым, во-первых, сразу дистанцируя себя от «свиты» – в одиночку ему пришлось бы лично вникать во все детали, а кто-то один явно бы указывал на своё доверенное положение, то есть на возможность оказывать влияние на короля. Кстати, в нашем случае это так и происходит, оказавшись во дворце, оба сподвижника через пять минут уже знают, что заправляет тут всем Мэри, и донимают в первую очередь её, понимая её исключительное положение, на долю принцессы же остаётся чисто церемониальная часть и общие беседы почти без сути дела. Во-вторых, поведение обоих сразу обрисовывает контраст их характеров, с одной стороны, прямодушный и не желающий (и, скорее всего, не умеющий) подольститься Роб выглядит очень благородно, с другой – его полная незаинтересованность и даже подчёркнутое пренебрежение вряд ли располагает к заключению договора. Чего стоит одна стычка с Мэри – все примирительные усилия советника («С вашей неприязнью во дворце вам делать нечего» – «Ну что вы, Роб несерьёзно» – «Надеюсь. Мы не хотим расовых распрей» – «Мы тоже, поверьте» – щекотливое положение переводчика между двумя прекрасно понявшими друг друга людь... ладно, Мэри не человек, но вы поняли) разбиваются об одну (!) усмешку Роба. Поведение Деймона в этой сцене с обеих точек зрения безупречно – он подходит и сжимает плечо главнокомандующего, прерывая спор коротким «Достаточно» – нет, он не вступается за Мэри. На самом деле от него прилетает всем четверым – Робу (за провокацию), самой Мэри (за поддержание этой провокации; как советница и приближённая королевы, она должна быть рассудительнее человека военного), Рэймунду (за пустую трату слов) и даже Селене – ей ни за что, просто показывает, кто тут власть, и на неё это действительно производит впечатление. Каков примиритель! Но на самом деле в эту позицию Деймон встаёт с самого начала. Безусловно, как король, он обязан хранить нейтралитет, находиться над ситуацией, не подталкивая ни к тому, ни к другому решению, обе крайности он отдаёт на откуп приближённым, оказываясь как бы посередине между «непреклонным» главнокомандующим и «покладистым» советником. Но так ли уж он нейтрален? С самого начала – как заходит Деймон? – неторопливо, уверенно, осматривается, улыбаясь каким-то своим мыслям и тут же, с порога объявляет о своём неблагородном происхождении. Это вход красноармейца в Зимний дворец, вход победителя. Кстати, его облачение удивительным образом напоминает покрой солдатской шинели. Остаётся только надеяться, что носит он не кирзовые сапоги, и из-под полы этой шинели у него нигде не торчит наган. Только вы не подумайте, это просто образ. Позволить себе более роскошное облачение он может, приближённые его одеваются богато, даже с шиком. Просто скромность его костюма тоже играет на производимый образ – он как бы демонстративно презирает окружающую его дворцовую роскошь Долины. И, едва только войдя, он сразу, оглядевшись, ещё не услышав ни хорошего, ни плохого в свой адрес, понял главное – сюда он пришёл не как гость, а как имеющий право. Поклоны, предложения – это просто дань вежливости, по-настоящему он ничего не спрашивает и ни о чём не просит. Драяды стоят за свои традиции – и он имеет право по-хозяйски выдвигать свои требования, потому что на его стороне будущее. Во дворец он входит как в обветшалый собор, который когда-то поражал своим величием, но сейчас там всё поросло бурьяном, и только в центре возвышается позолоченный алтарь, и он сам решит, насколько почтительно с этим алтарём обойтись. Он чувствует себя живым среди мертвенной застылости дворца, глядя на осунувшиеся лица короля и королевы, дерзкий уже своей молодостью, но ему кажется этого мало – он сразу ограждает территорию, показывая, что приехал не один, сразу, с порога, заявляет цель своего прибытия, приправляет впечатление чистосердечным признанием – да, голубых кровей в моих жилах не течёт, ну и что? это не мешает мне сейчас стоять здесь перед вами – и даже, сразу после этого упомянув происхождение Селены (кажется, ведь он сказал о себе ей в поддержку, чтоб показать, что они в сходном положении – но нет, он не играет в солидарность, а обнажает её изъян), ухитряется сделать это так, чтоб унизить не только её, но и, косвенно, Маргарет – это ведь она пытается сделать из Селены будущую королеву – унизить очень изысканно, без малейшей грубости – Деймон снисходительно обещает признать новую королеву и, цитата, «не раскачивать лодку». Можно ли представить более оскорбительное предложение мира? Он как бы играет с Селеной в зазеркалье, отражая её историю, но то и дело преломляя под другим углом. В вашей стране не всё гладко? Как и в моей, мы устали от войны. У вас не было правителя, и на троне оказалось неподготовленное к нему лицо? И у нас. Вы не королевской крови? И я. В вас течёт ещё хотя бы кровь короля, а я сын крестьянина. Ваш народ не хочет мира, но мы понимаем, что иначе нельзя? Мой тоже. Тем не менее, между ними существует очень большая разница – об этом он не говорит, но окружающая обстановка указывает на это очень отчётливо. Находясь в меньшинстве, в чужой стране, в окружении враждебно настроенных к ним драяд, Деймон и его свита чувствуют себя во дворце едва ли не привольнее самих его обитателей, лица короля не покидает снисходительная усмешка, точно все ходы в этой шахматной партии известны ему заранее. Серьёзно, трудно не восхищаться Деймоном как политиком. Сам ещё недавно избранный королём, он за какой-то день пребывания в Долине оценивает обстановку при дворе и каждым словом безошибочно метит в цель. Присутствие воинственно настроенного Роба не просто нужно ему – не произнося ни слова, он одним своим видом транслирует позицию непоколебимой уверенности в своей силе и в возможности эту силу применять. На фоне этой более или менее снисходительной уверенности доброжелательный тон Рэймунда (назвать многолетнюю вражду до такой степени, что людям неприятна сама мысль об общении с драядами несколько веков назад «некоторой напряжённостью», да ещё и уверить в дружбе – это ещё надо постараться) начинает не то, что располагать, а прямо-таки подталкивать к заключению договора. Ну заключите. Ну что вам стоит. Ну мы же с самыми светлыми намереньями. Ну вам же, упрямцам, лучше будет! Безусловно, Деймон рассчитал всё правильно, распределив отражение своих мыслей между обоими, попеременно склоняясь то к одному, то к другому в зависимости от ситуации, создавая у драяд ложное ощущение разобщённости их группы. Как опытная правительница, Маргарет тоже поняла это раньше, чем это станет очевидным для всех, поэтому, сидя на своём троне в своей стране и принимая в своём дворце чужого короля, которого, к тому же, видит впервые в жизни, она чувствует себя неуверенно, заметно напрягается в его присутствии и дважды обращается к Селене наедине, предупреждая, чтоб вела себя с ним осторожно (один раз – даже пренебрегая правилами этикета, когда на совете пишет ей записку прямо в его присутствии), понимая, что, несмотря на ещё не подтверждённый статус, принцессу уже не пожирает глазами только ленивый, и в голове Деймона сейчас царит напряжённая работа – его планы прямо сейчас находятся в разработке в зависимости от каждого шага или даже жеста Селены. Как она сама почувствует это пристальное внимание позднее, «может, лупу вам принести?». Принесите, конечно. Так ещё приятнее рассматривать. А вот сама она не чувствует ни малейшего желания отвечать таким же вниманием, и даже по дороге, формально участвуя в беседе, больше занята рассматриванием своего будущего королевства (основная цель, по которой она согласилась на прогулку). Даже выбор транспортного средства не особенно волнует её, а ведь он полностью меняет расстановку сил – в карете может, Селене ещё непривычно, зато Мэри чувствует себя там как дома, а вот нашим гостям приходится чувствовать себя гостями вдвойне, проезжая по чужой для них Долине в чужой карете, зато в машине – полностью наоборот, мало того, что находимся мы с Мэри в меньшинстве против троих мужчин, так ещё и на их территории (как будто это для нас делают одолжение, катая нас), к тому же, совершенство техники страсть как льстит их людскому тщеславию – решение ведь принимала Селена, то есть в ней, пусть и незаметно, но всё-таки чувствуется хотя бы какие-то нотки симпатии к ним – опять же, обратим внимание на Деймона – он даже их паровую новинку умудряется предложить так, чтоб вызвать отторжение у Мэри – «быстрее кареты и не нужно терзать лошадей» (то есть вы понимаете, куда он метит? – это же драяды всегда ставят людям в упрёк их отход от природы, а здесь – наоборот, он выставляет их гуманными и заботливыми, а вот драяд – как ретроградов, держащихся за заведомо невыгодные традиции из чистого упрямства). О симпатии к прогрессу придётся пожалеть, когда в окно прилетит тухлым помидором, но, поразительно, это не произведёт никакого впечатления ни на кого, кроме Мэри – видимо, то ли по дороге во дворец помидорами в чужаков не кидали, поджидая принцессу, то ли ничего хорошего они всё равно не ждут. Но в этом ключе слова о поддержании мира и дружбы действительно звучат иронично. Так же, как обращение Деймона к Селене – и да, это будет самое продолжительное и, не побоюсь этого слова, самое обольстительное его к ней обращение. Момент подобран идеально – Мэри настроена не настолько дружелюбно, чтоб вступать с ними в беседу, Роб, уже получив за непочтительность, предпочитает отмалчиваться (то есть не провоцирует напряжение), советник старается за троих, умасливая обеих девушек после неприятного инцидента, но принцесса всё равно не проникается и как будто полностью погружена в свои мысли. Что надо делать? Конечно, надо влезть в эти мысли! Дерзко. Смело. В каком-то смысле даже красиво, точно предлагая отвлечься от происходящего вместе и как бы мимоходом прерывая заискивающий поток выражения дружеских чувств (как обычно, убивает сразу двух зайцев – во-первых, сразу смотрится честным и благородным на фоне такого притворства, во-вторых, всё равно Рэймунд ещё ни за что не огребал, а огрести должен, потому что во всём нужна справедливость, и принцесса должна убедиться в его беспристрастности). Чувствуя в принцессе девушку разумную, Деймон апеллирует прежде всего к доводам рассудка, рассказывая, насколько нерационально, нелогично (но не невыгодно!) враждовать их странам, на этот раз даже подчёркивая их сходство («Я прибыл из цветущего края в такой же цветущий край») – ещё одна игра с зеркалом между ним и Селеной. Если внимательно вслушаться в смысл сказанного им, в этот момент он не просто обхаживает Селену – он курит ей фимиам, уверяя, что только от неё зависит, взращивать ли эту ненависть дальше или изменить давнишнюю ошибку. И в этот момент за окном раздаются крики «Самозванка!», показывая, каким на самом деле авторитетом обладает Селена в своём королевстве. Этот контраст ещё более ощутим, потому что она успела проникнуться его словами и сама настояла на продолжении, до этого полностью игнорируя все разговоры (в этой сцене несколько раз делается акцент на его изогнутых в ироничной улыбке губах). Это ещё одна его победа, ещё один болезненный щелчок по её самолюбию – Деймон просто не может не поглумиться над ней – а вы что, правда поверили, что у вас есть хоть какая-то власть здесь? Ну нельзя же быть настолько наивной, ну мы же с вами взрослые люди. И она взрывается именно от его насмешки, а не от того, что её здесь не любят – да, ей неприятно слышать, как ей кричат это в спину, но больше неприятно из-за того, что на неё в этот момент смотрят другие – с её властным характером к чужой неприязни ей не привыкать, да она и не требует, чтоб её непременно любили. По-хорошему-то ей даже глубоко наплевать на то, как к ней относится этот народ. Что коронация представляется ей фарсом, что решать проблемы Долины она не горит особым желанием. После нападения Дикаря, вынужденно выбившего всех из колеи, ей предоставляется выбор попутчика – понятно, что это романтическая сцена, но если посмотреть на происходящее с точки зрения драяд, любой выбор, кроме Мэри, уже сам по себе смотрится вызовом, ответом на их ненависть – ещё даже не успев короноваться, она уже едет на одной лошади – ладно ещё с мужчиной (ну когда в КР за это кого-то упрекали?), но с человеком – более того, чтоб прочнее усесться в седле, обнимает его за пояс – это кого-то из тех самых людей, с кем любой уважающий себя драяд на одну лавку не стал бы садиться – это же сущий кошмар. Как ни странно, недоумение это щекотливое обстоятельство вызывает только у Роба, который, только что побыв в привычном для себя амплуа героя (и заодно продемонстрировав драядам, что за штука такая пистолет, почему его лучше сильно не бесить и (наконец-то он имеет моральное право это сказать, никто, включая короля, не посмеет сейчас осадить его!) что именно он думает об их народе и возможности перемирия с ними), с явной неохотой возвращается в обычную мирную жизнь, где он опять вынужден находиться в положении чужака для всех. Зато Деймона подобный расклад очень даже устраивает, кого бы из них ни выбрала принцесса, это прежде всего лишние десять очков Альтергроу, как минимум она видит, что они не такие уж звери, как максимум – не боится в одиночку ехать по лесу с мужчиной из враждебного королевства – и да, это отличная возможность поболтать про политику без лишних ушей. Лучше всего ей, конечно, поехать бы с ним, но оснований не доверять своим спутникам у него нет. Роб, конечно, вряд ли будет проявлять чудеса дипломатии, настаивая на мире, но от него это и не требуется. Наоборот, чем больше он суров, тем лучше. Поездка с Робом – это победа не над принцессой, а над её народом. Показывая своё доверие ему, только что защитившему её от Дикаря, она тем самым подчёркивает, что в безопасности чувствует себя не со своей гвардией, якобы должной её защищать, а с ним – этим хмурым, колючим, неразговорчивым – даже грубоватым человеком, не питающим никаких симпатий к драядам – и вот ему она не боится доверить свою жизнь, в отличие от всех вас. Пожалуй, это даже лучше, чем его собственная компания, в конце концов, в своём влиянии на принцессу он уже убедился. Очень весело предполагать, что будет делать Мэри, оставшись в обществе людей (и да, возблагодарите небо и Тара, если принцесса всё-таки уедет с суровой каменной стеной по имени Роб) – да и вообще интересно, как она общается с ними без принцессы (судя по прерванному ими диалогу Селены с главнокомандующим, как минимум с королём и советником она не ругалась, иначе не удалось бы так хорошо расслышать их разговор и так вовремя вмешаться), но оставим эти загадки на совести нашей советницы и вернёмся к сцене уединения в лесу с фав… в смысле, продолжению прерванной беседы о дальнейшем политическом курсе Долины. Вообще к романтичной сцене приближается только поездка с самой Мэри, и то с философской подоплёкой (привыкайте, в Аркануме просто так друг на друга не кидаются), с мужчинами же волей-неволей приходится затрагивать вышеупомянутый курс. Меньше всех занимается им Роб, взволнованный странным, неизвестно откуда взявшимся воспоминанием об их встрече, и, говоря о своей неприязни к драядам, он пытается отделить её от них, даже противопоставить – если принимать это во внимание, то его «фамильярное» обращение с принцессой выглядит не резкой сменой настроения, а логично вытекает из сознательного отдаления Селены от других драяд. Как обычно, получается это у него очень честно и очень прямодушно, даже немного грубо, как кажется ей в конце, когда Роб настолько не обязан перед ней лебезить, что на всякий случай даже не помогает ей спуститься с лошади – всё логично, хотите вежливого обхождения, принцесса? – тогда вам к Рэймунду, он вас точно не обидит (вы его, кстати, тоже – за дорогу не происходит ни одной заминки, ни прикрикнуть, ни оцарапать, ни отодвинуться желания у неё не возникает), заодно можно, не стесняясь, потолковать о делах. Только осторожно, не обжигайте его (а то желание общаться как-то сразу исчезает, а Селена тут государственные дела обсуждать собиралась), но и не обожгитесь сами, а то ещё поверите, что у них, у людей, цели такие же благие, как у Ленина в Октябре. На самом деле по существу никакой информации выбить не получится, но хотя бы обнадёжит. Напрячь может разве что осторожно промелькнувшее «вы разделяете... взгляды королевы?» – именно так, исподволь, чтоб не задеть и не обидеть, а то вдруг вы не хотите мира, мы-то очень хотим и без мира вас не отпустим. Просто вслух советник этого не скажет, он же с вами деликатно, по-человечески пытается. Вслух и не только вам всё расскажет король, он может себе позволить, тем интереснее прокатиться и взглянуть на него поближе. Вы считаете Роба грубияном? Он не помог вам спуститься с лошади? Тогда вас точно ждёт сюрприз. Если во дворце по отношению к Селене со стороны Деймона ещё проскакивала хоть какая-то почтительность, то наедине, когда никто не видит (и, главное, нет поддержки со стороны Мэри), он прямо позволяет себе не давать ей совет, как он это называет, а почти приказывать («Не смейте разбивать мои планы»). Нет, как и все, он не может чувствовать воспоминаний, но он видел, какое впечатление его повелительный тон произвёл на Селену, когда он даже не смотрел на неё, а прервал обвинительную тираду Роба, и теперь воспользуется возможностью повлиять, а, может, и откровенно припугнуть её. Жестоко? Да, есть немного… но ведь вы же знали, на что шли, правда? Нельзя ведь быть настолько наивной, правда? Вы же считаете себя умной женщиной, как сам он скажет ей позднее. В каком-то смысле Деймон понимает, что со стороны его внезапная жёсткость после любезности выглядит даже соблазнительно. Эта ласковая жестокость – пожалуй, основное свойство его обращения в Долине. Обещание мира и почти прямые угрозы, надежды и приказания, обходительность и беспардонность – такой коктейль эмоций способен выбить почву из-под ног не только у неопытной принцессы, не имеющей никакого опыта в управлении государством (а Деймону прекрасно об этом известно, он с огромным удовольствием пользуется её уязвимостью), но даже у, казалось бы, уже немолодого короля Долины. Наконец-то мы подобрались к Винсу. Его фигура, думаю, многим показалась ещё более противоречивой, чем даже гость из Альтергроу – чего добиваются люди, нам хотя бы понятно, в ход идёт всё – просьбы, обольщение, угрозы, скажите спасибо, если не шантаж (кстати, не будем сбрасывать его со счетов), а вот какую политику ведёт Винс, буквально две серии назад почти умиравший на своём троне и едва передвигающийся старик? Сейчас, кажется, у него даже спина распрямилась и морщины немного разгладились – от ощущения собственной значимости, когда супруга уже слишком больна, а дочь ещё не коронована, и впервые в жизни можно почувствовать себя значимой особой? Давайте разбираться. Несмотря на то, что Винс прожил с Маргарет много лет и разумеется, в отличие от Селены, вопросов вроде что такое Риверсоул и можно ли увидеть призрака не в Холодную ночь у него не возникает, в делах управления опыт у него, пожалуй, ещё меньше, чем у неё (она хоть строительной компанией управляла). Судите сами – никакие важные решения Маргарет с ним не принимает, наставляет принцессу сама, все переговоры ведёт сама, из всех мужчин более-менее подпускает к политике только Берта – опять же, своего брата, то есть кровного родственника, а не мужа и даже не сына. Создаётся ощущение, что она сознательно отстраняет Винса от любого вмешательства в управление Долиной. Как бы к этому ни относился сам король, никак по-другому вести себя он не умеет, даже советы Селене даёт украдкой, как бы опасаясь, чтоб его не услышали. Возможно, желание управлять у него и есть, а может, дело просто в банальной попытке удержать хорошую мину при плохой игре – если не понимая намерений людей, то хотя бы видя смятение перед ними королевы, он пытается создать хотя бы видимость порядка – он не виноват, что неприятности посыпались как из рога изобилия именно в тот момент, когда во дворце оказались эти трое из Альтергоу. Согласитесь, одно дело узнать о неприятностях из каких-нибудь проверенных источников (например, слухов – чего уж тут, сам король объясняет причину своего визита единственно слухами!), и совсем другое – видеть собственными глазами. Своё намерение заключить мир Винс пытается наедине объяснить выгодой, но его словам не стоит доверять до конца – на самом деле руководит им страх перед людьми (если появление Деймона напрягло и смутило всегда уверенную и решительную Маргарет, представьте себе, что должен ощущать Винс, оставшись без её поддержки фактически один на один с молодым и сильным противником!), и его жёсткая настойчивость (по низкому искуплению он не считает даже нужным отчитываться в своих действиях если не перед советом, то хотя бы перед собственным сыном) – не что иное, как попытка замаскировать этот страх от своего окружения, чтоб не разносить его и дальше. Что-то вроде защитной реакции, когда напуганный человек, желая не показывать свой страх, сам начинает запальчиво наскакивать на противника. Остаётся, если принимать точку зрения, что Винс стал не соучастником людей, а всего лишь неспособной оказать сопротивление жертвой обстоятельств, только один вопрос – зачем, в таком случае, публично объявлять о плачевном состоянии армии в Долине (сразу плюс сто очков Альтергроу и довольное поглядывание на Роба с его пистолетом)? Дать противнику лишний повод для торжества? Скорее, всё-таки попытка удержать от непоправимых ошибок, слабо завуалированное предупреждение прежде всего для обеих девушек, Мэри и Селены, которым в дальнейшем предстоит принимать решения, а особого энтузиазма ни у той, ни у другой не наблюдается (разубеждать Берта так рьяно не приходится – во-первых, короны ему всё равно не видать, во-вторых, совместное приключение ясно показало, что как минимум разговаривать и как минимум не поубивать друг друга драяд с человеком может). Весь удар и всё возможное негодование Винс принимает на себя. Принятое им решение оказывается фактически единоличным, и вызывает осуждение у всех, но по крайней мере в глазах совета он остаётся пусть старым сумасбродом, но хотя бы не паникёром – не будем забывать, что наши заклятые друзья сидят за тем же столом, и показать опасение перед ними значит превратиться в их глазах в ещё одну слабую фигуру на этой шахматной доске. В каком-то смысле быть сумасбродом для него даже спасительно – тем самым окружающие понимают, что полагаться на его благоразумие не стоит, и все надежды волей-неволей надо обратить на Селену. Ни в коем случае нельзя показать того, что происходило до совета – а до совета, пока Роб с Бертом охотились на Дикарей... пардон, Дикарь охотился на обоих, а Селена при помощи Мэри восполняла свои познания в истории драяд, король людей времени даром не терял. Более того, расстановка сил высчитана с ювелирной точностью – от игры временно (и, главное, одновременно – бывают же в жизни совпадения!) отстранены все, кто может как-то помешать – слишком несговорчивый главнокомандующий, слишком уж проницательный брат королевы, обладающая слишком большим влиянием советница, слишком непредсказуемая принцесса и, главное, слишком настроенная против союза с людьми королева, хотя физически и присутствующая во дворце, но состояние её здоровья не позволяет вершить государственные дела. По сути, король Винс в собственном дворце оказывается в меньшинстве, против молодого, сильного, уверенного в себе противника, к тому же, поддерживаемого речистым и услужливым советником, так что, скорее всего, Винса не только уговорили на договор, но ещё и уверили, что подписал он его абсолютно добровольно и по собственному желанию. Лиам здесь вряд ли поможет, вообще сложно говорить о каких-то отношениях между ними, как и вообще интересе Лиама к политике. А вот Жозефина, кстати, могла бы помочь, но здесь уже обстоятельства «работают» на Деймона, и весьма решительная госпожа Солсбери у нас пока в роли заботливой нянюшки. Хотя по тому негодованию, какое она обрушила на короля Альтергроу, не сомневаюсь, что Жозефина ещё там всем покажет. Такой гневной тирады самоуверенный владыка Альтергроу не выслушивал даже от Селены по пути императора. Вообще, как ни относись к нашим незваным гостям, нельзя не позавидовать слаженности их крайне разношёрстной команды – не мытьём, так катаньем своего они добиваются (пожалуйста, не надо недооценивать в этом роль Роба, глядя на его пистолет и на драядские мечи отвечать слишком запальчиво вообще как-то не очень разумно, особенно после прилюдного заявления Винса, что с армией у нас, мягко говоря, напряжённая ситуация). Иное дело Долина – и Мэри, и некоторые другие несколько раз повторяют, как сильно драяды привязаны друг к другу, фактически они как единое целое, что Селена и замечает на похоронах Маргарет, но это единство достижимо только за пределами дворца. Там же у нас обстановка настолько рассеянная, что ни Селене, ни даже Винсу толком не на кого опереться. Наиболее лояльной кандидатурой видится только Берт, не стремящийся к престолу, но не отказывающий себе в удовольствии внести своё суждение в общее дело. Мэри старается быть близка к Селене скорее по велению Маргарет, с которой у них действительно полное взаимопонимание, а вот на короля непоколебимая советница почти не обращает внимания. Насколько объективно Селена может быть близка ей, скорее всего, зависит от выбора пути императора или верховной жрицы. Последний же ужин показал, что принцессу не принимает не только народ, и даже считает её виновной в катаклизмах (помните, «это ТЫ сделала Тотспел таким?») – вообще этой информацией можно было порадовать только своего короля, но Рэймунд по доброте душевной делится со всеми, включая саму Селену – а об отношении к ней знати можно ничего не рассказывать, знать сама всё продемонстрировала, причём на глазах гостей из Альтергроу. Как будто нарочно основной сор выметается из избы как раз в тот момент, когда Деймон & Co прекрасно всё видят. Вы только посмотрите на эту нахальную усмешку человеческого короля, он же глумится над всеми нашими потугами и даже не скрывает этого. Люди, они такие... на траурной церемонии им, конечно, делать нечего (да, пожалуй, и не очень-то интересно), а вот рассесться в трапезной как у тёщи на блинах – это завсегда с превеликим удовольствием. Сцена с усатым-вельможей-который-где-то-потерял-усы (на самом деле нам не привыкать, старые игроки наверняка помнят, как Мэри и Дэри в ТС таким же образом обзаводились волосами) заслуживает отдельного разбора. С одной стороны негодование знати понятно, резкое появление на горизонте никому не известной принцессы – это всегда стресс, неуверенность, растерянность, даже обида на короля (только и обязательно на короля – как бы ни оправдывался Винс, что на коронации Селены настаивала королева, она сама и велела разыскать и привести её во дворец, но теперь, когда Маргарет нет в живых, для любого из драяд опорочить её память любым недовольством преступление, поэтому, формально складывая руки в знаке скорби, знать обрушивает своё негодование не столько на принцессу, сколько на безутешного вдовца). С другой – потасовка на руку не только королю Альтергроу, но и самим вельможам – показывая перед презираемыми ими людьми (настолько сильно презираемыми, что даже рука помощи от Роба кажется оскорблением) неповиновение Селене, на самом деле эти господа добиваются прямо противоположного эффекта. Нет, они не хотят, в отличие от народа, кого-то другого на место Селены (кого? Вопрос риторический). Они не дураки, не замечающие снисходительной улыбки Деймона. Наоборот, его ирония только придаёт им духу – его непоколебимая уверенность в себе только на руку ненавидящей людей драядской знати. Почему? Да просто потому, что сильные позиции людей означают беззащитность монарха, его неспособность противостоять им. Позиция народа известна вельможам ещё лучше, чем кому бы то ни было другому. Наверняка известно и то, что у принцессы нет ни одного чел… драяда, связанного с ней лично и преданного (а лучше всего обязанного чем-то) ей лично. Она вся как чистый лист, на котором можно написать что угодно (для любого ушлого министра или другой шишки на важном месте – ситуация очень соблазнительная), то есть совершенно обособлена. Это одна из причин, по которой вельможи смотрят на неё таким жадным взглядом, что по сравнению с ними Деймон кажется почти безучастным. То, что королева не правит одна – не верьте, никакой ограниченной монархии на самом деле нет, у нас чистой воды абсолютизм, просто они пытаются ухватиться за возможность, о которой при Маргарет не могли бы и помыслить. Почему? А вы посмотрите на заседание совета. Кто на нём присутствует? Королевская чета, принцесса, Мэри, Берт и даже, по его же выражению, «как всегда витающий в облаках» Лиам – понимаете, витающий в облаках Лиам на совет приглашается, внимательно во всё вникает, а вот вас, господа, хоть вы и доказываете своё влияние на королеву, что-то там видно не было. И, похоже, на заключении договора вас тоже не было, иначе шум бы подняли такой, что вас бы даже оба короля не угомонили. Правильно, в общем-то, господа делают, пользуются моментом, другой-то возможности, когда Лилит освоится на троне, может уже и не быть. Просто предложить прямо никто не осмеливается, но как минимум один желающий отобрать хлеб у Мэри, раздавая принцессе (бесплатные) советы точно имеется. Ошибается он только в том, что делает это слишком прямолинейно, буквально загоняя Селену в угол и прилюдно показывая её отчуждённость от всех. Не поддерживаемая по-настоящему никем, она будет просто вынуждена броситься в чьи-нибудь объятия (нет, речь совсем не о фаворите!), хотя бы какой-то силы, которая её поддержит и поможет ей удержаться на троне. Самоуверенные вельможи, конечно, не сомневаются, что ставку будущая королева сделает на них – в отличие от простых драяд, они с ней хотя бы разговаривают и хотя бы, нууу, лучше знают, что нужно Долине. А вот на том конце стола партия Альтергроу, похоже, так не считает – если даже каких-то мелких проявлений симпатии к людям Селена не показывала, она достаточно проявила себя как девушка неглупая, но обидчивая и самовластная. Ей точно не понравится такая решительная атака, и, доведённая до отчаяния, она вполне может испытать прямо противоположное желание, то есть дождаться коронации и заткнуть рты всем, кто слишком громко возмущается. В одиночку, опять же, власти ей не хватит, а значит, она будет (особенно учитывая напряжённую ситуацию и с Дикарями) вынуждена ожидать помощи от Альтергроу, причём помощи не влиянием, а прямо оружием. Чем хуже складывается ситуация для неё, тем с большим рвением король людей готов ей помогать (не зря же её так активно уверяли в расположении именно к ней!). А поддержка враждебной стороны, как бы сильна она ни была (а она сильна – всё же силу технического прогресса Селена преуменьшать не может), естественно, вызовет в народе ещё большую ненависть по отношению к правительнице, то есть, однажды согласившись, Селена будет вынуждена зависеть от союза с людьми и точно не пойдёт против них. К тому же, обработка идёт полным ходом, хотя бы формально, на стороне людей уже фактически Винс (что бы он ни думал лично, договор он уже подписал и даже отстаивал своё право это сделать), уже на разведку с Бертом Деймон отправил Роба и не пожалел об этом. Из близких к принцессе остаётся разве что Мэри, не исключено, что дальнейшая атака будет вестись уже на неё, тем более, для своего положения она пользуется слишком большой властью (даже выходит принять принцессу с рук на руки у её попутчика, если ехала она не с ней). Чисто в качестве бонуса Деймон широким жестом отправляет корабль с подарками по случаю коронации (заметим, Винс отправляет ладью с шелками для торговли, а здесь – ничего не надо, это подарок, просто можем себе позволить), чтоб отказываться от мира с ними было ещё неудобнее и в любом случае выглядело бы безосновательным упрямством. Тем не менее, хорошие новости тоже есть. Ну помимо коронации. Дело в том, что обособленность Селены от всех не только её уязвимое место, но в каком-то смысле и достоинство – не имея своей партии, потенциально она может быть открыта любому политическому курсу, то есть, с одной стороны, влияние на неё может быть оказано с любой стороны – но с другой, она сама может искать себе союзников там, где захочет, она не привязана ни к кому, более того, пользуясь тем, что в политике она лицо новое, может спрашивать мнение каждого, в результате суммируя и действуя самым благоприятным для себя образом. Безусловно, она может по-прежнему опираться на Мэри и Берта, на данный момент расположенных к ней больше всех, она может вовлечь в это Лиама, этот меланхоличный (и отважный, как мы убедились в сцене со стеклом) принц не так-то прост и не заинтересован в окружающей нас обстановке, как может показаться, но всё же слишком сильная привязанность (речь опять же не о любви) может ограничить её возможность по расширению влияния, поэтому лучше всего распределять королевскую благосклонность равномерно. Опять же, от помощи своей знати, которая сама же предлагает (то есть частично готова и разделить с ней ответственность), можно также не отказываться. Наконец, она совсем не обязана пренебрегать гостями из Альтергроу (лучше, конечно, поодиночке и потихоньку от короля) – даже если хорошие отношения с людьми нам не нужны, если не поддержка, то хотя бы расположение приближённых Деймона может сослужить хорошую службу (но только если отношения налажены с обоими – главнокомандующий и советник настолько разные по характеру, что одинаково хорошее отношение к Селене со стороны обоих повлияет на их короля сильнее, иначе есть риск, что он объединится со вторым сподвижником против лояльного к принцессе). А теперь самая главная хорошая новость. Положение Деймона не настолько незыблемо, как кажется на первый взгляд. И он сам сообщил об этом, хоть и, конечно, не желая такого эффекта. В тот самый момент, когда сказал, как стал королём. Королём его, выходца из крестьянской семьи, избрали (вещь в Долине явно немыслимая), устав от войны. Сразу возникает вопрос, какой именно войны – совершенно точно не с драядами (Маргарет говорит, что война между ними и людьми давно прекратилась – если для неё давно, то Деймон на тот момент, скорее всего, ещё не родился). Из того, что известно о Дикарях, по крайней мере до настоящего времени ни на людей, ни на драяд они особенно не нападают, да и организованное наступление для них вряд ли возможно (тем более, силу огнестрельного оружия мы уже видели). Значит, речь прежде всего о междоусобной войне. Самый насущный вопрос, конечно, что послужило её причиной и какую роль сыграл в этом его предшественник – умер ли он сам, не оставив наследников или же по какой-то причине был свергнут. Если всё-таки был свергнут, значит, такого единения, как у драяд, у людей нет, а значит, решение об избрании короля в любом случае было компромиссным, то есть наиболее приемлемым, но не идеальным до конца вариантом. Не идеальным, скорее всего, для того же круга, что воспринимает в штыки и Селену – для местных вельмож. Почти со 100% вероятностью можно утверждать, что хотя бы у кого-то из них были честолюбивые мысли примерить корону, но, возможно, не хватило смелости сражаться за неё, учитывая напряжённую тогда ситуацию, а вот с коронацией Деймона, сумевшего навести порядок, то есть вернуть Альтергроу к неплохой жизни, мысли о том, что на троне гораздо лучше бы смотрелся отпрыск более знатной фамилии наверняка нет-нет, да мелькнут в чьей-то голове. Косвенно это подтверждает и Роб – Маргарет удивлена, что Деймон сделал своим приближённым его, учитывая, что среди людей обладать драядскими ушками… скажем так, не вполне престижно. То есть очень велика вероятность, что при предыдущем короле Роб на такую высокую должность рассчитывать не мог, то есть решение сделать его главнокомандующим – целиком инициатива Деймона. Рэймунд свою должность мог и сохранить, подладиться под ситуацию он умеет, но и должность у него не настолько опасная, чтоб иметь возможность серьёзно повредить королю, а вот в главнокомандующем надо быть уверенным до конца – следовательно, хотя бы какие-то опасения за свой трон у короля имеются. Кроме того, настойчивость, с которой он стремится к заключению мира, всё-таки тоже свидетельствует о том, что Альтергроу всё же не настолько самодостаточная страна, чтоб полностью обходиться без внешних связей. К тому же, это очень определённый сигнал для Селены лично – она же присматривается к социальному положению своих знакомых, особенно из реального мира (Роба, Амели, Мэри), делая какие-то выводы. Когда-то, десять лет назад, она не могла усомниться в недосягаемости этого мужчины, его полном праве на занимаемое им место, несоизмеримо большее, чем то, что занимала в этой жизни она. Сейчас такой червь сомнения очень ощутимо проглядывает сквозь его королевскую мантию – ведь все места, занимаемые в этом мире, даны не случайно, и если Деймон несколько раз подчёркивает, что не имеет благородного происхождения (даже наполовину, в отличие от неё, так как всё-таки она дочь короля), то это очень серьёзный повод усомниться в полной незыблемости его власти – иначе что бы мешало ему быть самым обыкновенным принцем, в положенный срок занявшим место отца? Вряд ли столь заметное ружьё было вывешено на стену для того, чтоб не выстрелить. Точно не в этой прекрасной истории.