Щекотливый Заун и не менее щекотливый Пилтовер

«Нахера было ее с нами отправлять?!» — Сейвика уже полчаса компостировала мозги своего босса (не без причины). У них сорвалась крупная поставка Мерцания по одной единственной причине… Джинкс. Естественно, все шло отлично пока Джинкс не решила что ворона это отличная мишень для стрельбы (и что во время ответственной миссии самое время потренировать свои навыки стрельбы на птицах). Ну и естественно, черная птица решила пролететь возле огнеопасных бочек с мерцанием. Ну и ЕСТЕСТВЕННО, Джинск попала не в ворону, а в те самые бочки. И в одно мгновение весь груз сгорел розовым пламенем. Подопечные Силко бегают в панике, Сейвика в ярости… И посреди всего этого балагана стоит Джинкс и нервно хихикает.  — Я с ней поговорю — низким голосом сказал Силко, он так постоянно отвечал.  — Как же ты с ней так говоришь, что каждый ебаный раз она все портит? — она решила не особо фильтровать слова. А ведь и вправду, такое происходит не впервые. И видимо, этот случай довел Сейвику и она решила высказать все, что накопилось за это время — Она сущее проклья…  — Я сказал… — прошипел Силко, говорил он тихо, но его голос отбился эхом от стен его кабинета и заставил Сейвику прервать ее лекцию о Джинкс — Я…Поговорю… С…Джинкс. Я все сказал, а теперь убирайся! Повисла неловкая пауза. Оба недовольно смотрели на друг друга. Силко повернулся на кресле и закурил, обозначив что разговор точно закончен. Сейвика недовольно зашагала к двери и потянулась к двери, но вдруг Силко прервал злостное молчание.  — Сейвика… — позвал он.  — Что?.. — как-будто парадируя хрипящий голос своего босса, отозвалась она.  — После сегодняшнего разговора…она станет послушней, я тебе обещаю — его голос стал снисходительней и нежнее.  — Хорошо — вздохнув, сказала она и вышла из кабинета. Стоило ей хлопнуть дверью, как Силко сразу понял, что зря разбросался обещаниями. Он, естественно, был человеком с опытом и, заключив кучу сделок, договоров, пари и так далее, умел правильно обещать (обещать так, чтобы даже если ты грубо нарушил свое обещание, к тебе было не докопаться). Но этот случай был особенным, ведь речь шла об его дочери. Как заставить Джинкс наконец вести себя подобающе? Она хоть и разрушительное, но неуправляемое оружие. В Силко боролись отцовская любовь и злость босса, желание ласково поговорить с дочерью, надеясь, что в этот раз уж она поймет, и понимание, что нихуя она не поймет, что нужно наконец стать с ней пожёстче.  — Каким образом Вандер с ней справлялся, мать его… — прошептал Силко перед очередным приемом никотина. Он начал вспоминать все воспоминания о Джинкс, надеясь найти зацепку, подсказку, чтобы понять как же ее так наказать чтобы удовлетворить желания и любящего отца и строгого босса. Прокручивая воспоминания о дочери словно фильм, он остановился на одном моменте. Как он, однажды зайдя в мастерскую Джинкс, пытаясь не отвлекать ее от создания очередной бомбы, тихо подошел сзади о положил ладонь на ее талию (по обыкновению обнаженную) и ласково погладил. Она взвизгнула и чуть ли не подпрыгнула на своем стуле. Она начала оправдываться, что у Силко рука холодная и так далее. Тогда он не придал этому значения, но сейчас…он как-будто прозрели как типичный мультяшный злодей расплылся в улыбке. Джинкс под презрительные взгляды вошла в «Последнюю каплю» и направилась в кабинет Силко. Сейвика дала понять Джинкс, что уж в этот раз ей не избежать наказания, что Силко наконец осознал, что она безумна и ей нельзя ничего поручать и тому подобное. Мысли тяготили Джинкс, она вошла в пустой кабинет, спряталась, забравшись на доски поверх рабочего стола Силко, и ждала его. Наконец, он обьявился. Тихо подошел к рабочему столу, сел и что-то положил на стол.  — Вылезай — командовал он. Она спрыгнула ему на стол и увидела что на столе стоит пинта, полная какой-то темной, шипящей жидкостью.  — Пиво? — удивилась Джинкс.  — Оно самое — спокойным тоном ответил Силко — я подумал, что беседа без этого не выйдет. Плохое настроение как рукой сняло. Сейвика ошибалась, он ничего не сделал, он даже пиво принес. Обычно он просто поднимал голос, только угрожая, но не исполняя. А тут…пиво, шипящее, манящее. Она схватила пинту и ехидно улыбнулась.  — Решил вместо ежовой рукавицы попробовать пряник? — ехидно сказала она.  — Вроде того… За — он поднял пинту в своей руке, намереваясь чокнуться — за…твое перевоспитание.  — За мое перевоспитание! — они стукнулись пинтами и Джинкс жадно начала хлебать пиво. Странно…обычное пиво, а эффект как-будто от чего-то покрепче.  — Я…буду *ик* самой…послушной *ик* дочкой — она приземлила свою голову на плечо Силко. Странное пиво…обычно от него более увеселительный эффект, а тут одно пинта и сразу хочется спать… А хотя…скорее не спать, а не двигаться, любое движение стоило больше усилий чем обычно. Странное пиво. Но этот эффект сразу прошел, когда она почувствовала холодную ладонь на своей талии. Ее как-будто облили ледяной водой. Он оставил свою ледяную руку на ее чувствительной талии, заставляя ее обливаться мурашками и дрожать.  — Конечно будешь — хихикнул Силко. Он положил другую ладонь на ее талию, удваивая эффект мурашек.  — Ты…это…чего? — она начала нервно хихикать.  — Что такое? Я просто глажу талию своей люби-и-и-мой и послу-у-у-ушной дочки — он ехидно растягивал слова, медленно водя ладонями по ее талии, проводя от ребер до ее живота.  — Это…странно…я… — она не знала, что говорить. Да и даже если знала, то не успела бы договорить, она начала хихикать без остановки, иногда срываясь на писки. Он перестал водить ладонями и начал считать ее ребра пальцами, иногда забегая в зону подмышек и водя пальцами там.  — Какая ты бываешь чувствительная — шептал он ей, наслаждаясь ее хихиканьем. Он взял ее за предплечье и поднял ее руки, делая ее подмышки более открытыми для «атак».  — Ты… *хих* ты…чего? — ее крайне испугал тот факт, что, видимо, из-за этого «пива» ее тело стало более послушным.  — Да так…ничего. — тон его голоса стал более издевательским — Разреши вопрос, Джинкс… та боишься щекотки?  — Я? Нет… Не-не-не-не-не-не! Нет! Ноу! Нон! Ни в коем случае! — она направила все силы на то чтобы энергично мотать головой, отрицая очевидный факт.  — Ну тогда терпи — Он резко вцепился в ее бока, запуская импульсы щекотки в ее тело. Она завизжала и даже сейчас ее тело не могло сопротивляться, не могло согнуться, закрыться, защититься от щекочущих, тонких пальцев Силко. Он убрал руки. — Джинкс… А, Джинкс — его голос стал игривым — почему так сегодня получилось с грузом, а? — Я…Не… Знаю — сдерживая коктейль из писков, визгов и хохота, сказал Джинкс. — Зна-а-а-а-ешь — Он опять растянул слово и тут же вернул свои щекочущие прикосновения по телу девушки. — Ай! Не знаю! Ты придурок, чтоли? — визжа ответила она. Он приземлил свои пальцы на подмышках Джинкс, танцуя ими беспощадный палец щекотки по мега-чувствительной коже молодой бандитки. Она закричала.  — Хватит! Хватит! Хватит! Прости! Прости! Прости! — начала пищать Джинкс — Я не могу это вытерпеть! Хватит с меня такого воспитания!  — Скажи почему у тебя случаются неудачи и я тебя пожалею — прошептал ей на ухо Силко.  — Ну… — замялась она — *хих* ну… я  — Я тебя понял — захихикал он и вернул танцующие движения пальцев на ее подмышки.  — Ай! Ладно! Ладно! Ладно! Я скажу — завизжала она.  — Слушаю… — деловым тоном отозвался Силко.  — Ну… сегодня звезды так сложились неудачно и… — начала выдвигать бредовые оправдания, но не закончила. Он бегал своими пальцами по всем местам ее бездвижного тела, заставляя ее краснеть от смеха. Она сейчас только и могла, что смеяться, даже безумней чем обычно. Подмышки, ребра, живот… Подмышки, ребра, живот… и так снова и снова. Она уже начал срывать голос от беспрерывного хохота.  — Как тебе мой новый способ воспитания? — съехидничал Силко.  — Пошел…ты — прошипела Джинкс.  — За такие слова… — он увеличил и без этого дикий темп щекотки.  — Сестру вспомнила! Сестру! Вспомнила! Блять! Я больше не могу! — Прерывистыми криками объяснила девушка.  — Мы же говорили… — он убрал руки, встал с кресла и взял парализованное «пивом» тело Джинкс и положил ее на диван, сев рядом. Ее ноги он положил себе на колени — твоя сестра в тюрьме…  — Я знаю…но вдруг она вернется за мной — ее голос опустился.  — Даже если так… — его голос тоже стал ниже — даже если она вернется за тобой, она тебя от меня не заберет… Мы с тобой семья… и я тебя не отдам никому…  — Я…понимаю — слезливым голосом ответила Джинкс. В комнате воцарилась тишина, но вдруг… — А… наша «воспитательная» беседа закончилась?  — Действие зелья закончится через минут пять-десять — откинув голову на спинку дивана, сказал Силко — Да… думаю ты все поняла, однако… Джникс смутило его «однако» и еще больше смутило то, что он начал снимать ее ботинки, ехидно улыбаясь  — Однако нужно закрепить результат — по-злодейски улыбаясь сказал он.  — Так послушай… — Сказал она, когда он кинув один ее ботинок в на пол и принялся снимать другой — не надо…я сделаю все! Я буду делать все, что скажешь! Я тебе весь Пилтовер подарю! Папа! Она бы продолжила, но его холодные пальцы, царапающие ее голые подошвы, уже произвели свой эффект. Они как-будто проникали всюду… Пятки, изгибы ступни, пальцы, между пальцев…везде…  — Умоляю! Прошу! Не надо! — визжала она, а он садистки улыбался, водя пальцами туда сюда, туда сюда… Ее разум потускнел, даже Вай не утруждала себя ТАК щекотать свою сестру. Такое ощущение, что Силко этим занимался всю жизнь, что у него талант, суперсила. Может сыграла свою роль моторика рук или тонкость его пальцев…может быть и то и другое. В любом случае, эти прикосновения сводили ее с ума (если к Джинкс такое выражение вообще применимо). Ее смех уже стал совмещаться с дыханием. Пять минут шли и шли…  — Ну думаю… с тебя хватит — выдохнув, сказал он и убрал руки. Он встал и начао идти к выходу, но остановился — думаю, больше звезды не будут складываться «неудачно», так?  — Ага… — пусть действие «пива» (как оказалось это было какое-то «зелье») и прошло, но после такого «изнасилования» силы вытекли из ее тела через смех и слезы.  — Хорошо — он натянул добродушную улыбку и начал подходить к ней. Она уже зажмурилась, готовясь к следующему «раунду». Но вдруг… он поцеловал ее в лоб…нежно… как целуют родители перед сном… Как целовала Вай когда-то  — Будь молодцом — сказал он и вышел из кабинета.