Маленький Дазай

      Небо затянуло тёмными тучами, предупреждая людей о скором дожде. Большинство людей решили сидеть дома, да и кто вообще пойдёт на улицу, когда с минуты на минуту должен начаться ливень?       А, нет, всё таки есть кое-кто, кто сейчас идет по пока что сухой дорожке.       Глава Крыс Мёртвого Дома - Фёдор Достоевский. Что же он здесь делает? Давайте узнаем.       — Разбежались словно крысы с тонущего корабля. Ходи теперь сам за этими грёбеными продуктами, — буквально шипел брюнет, покрепче обхватывая пакет с тем, за чем проделал этот чёртов путь.       Достоевский уже давно запланировал этот день, как свой выходной за всё это долгое время. Нет, ну, а что? Гениям тоже нужен отдых, так ведь?       И сейчас, он бы был в своей квартире, в своём кресле и читая свою книгу. Но все планы разрушились из-за одного человека - Ивана Гончарова. Он не только съел последнюю еду, что была в холодильнике, но и забыл её купить, перед тем как свалить по каким-то там делам.       Именно поэтому, Фёдор сейчас идёт по улице, очень надеясь, что успеет дойти до дома, прежде чем пойдёт дождь. Не хотелось бы ещё тратить время на выжимание и сушку одежды.       Заварачивая в переулок, брюнет резко остановился, потому что к его ногам что-то упало. А вернее кто-то.       — Что за?... — переведя взгляд вниз, слова застряли в горле, а желание покрыть упавшего трёх этажным матом, пропало.       На него смотрели два больших глаза кофейного цвета. Мальчик встал и его глаза радостно заблестели.       — Фёдор!       Неуспел Достоевский опомниться, как его заключили в объятия. Точнее его талию, ведь мальчик был ему по пояс. Сам брюнет офигевал от этой ситуации. Что вообще происходит? Этот мальчишка коснулся его, так почему он ещё жив?       — Фёдор! Я так рад тебя видеть! — воскликнул малыш, не желая отпускать знакомого.       — Ты... Кто?...       На это мальчик удивительно посмотрел на него.       — Это же я, Дазай! Дазай Осаму!       — Э?...       И вправду, коричневые, немного взлахмаченные волосы, кофейные глаза, бежевый плащ, белые брюки, бирюзовая брошь, бинты. Он выглядел лет на семь. К тому же, есть ещё неоспоримый аргумент: этот мальчик может касаться его. Кажется, доказательств достаточно.       — Дазай? А чего ты... Такой мелкий?... — спросил Фёдор, всё ещё не до конца понимая и принимая увиденное.       — Не знаю, не помню.       Вот так сюрприз. Главный враг в теле ребёнка, ничего не помнит, и совершенно его не опасается. Это точно реальность?       — Фёдор, здесь так холодно!       Дазай хватается за белые брюки брюнета, прижимаясь к нему. А вот Достоевский от этого действия, приходит в немалое удивление. Если он ничего и никого не помнит, то, как помнит его?       Фёдор присел на корточки, хотя не очень хотелось подстраиваться под рост врага, но что поделать, брось он здесь Осаму, его точно кто-нибудь да прикончит, пользуясь его нынешнем состоянием. И кроме брюнета, Дазая не смеет убивать н-и-к-т-о.       — Почему, тогда, ты помнишь меня?       — Не знаю, просто помню и всё! — яркая улыбка озарила детское лицо.       — Блять, ну замечательно. Вышел за хлебушком.

*****

      — Садись.       Осаму послушно сел на край кровати. Мальчик с интересом рассматривал своего «друга», который клал продукты в холодильник.       Фёдор привёл Дазая в свою квартиру, и по совместительству - штаб. Крысы Мёртвого Дома собираются именно здесь. И важный факт, они всегда жрут его еду, при этом не восполняя потерянные запасы. Ну, точнее это делает один Иван. Но в этот раз, он забыл.       С другой стороны, повезло, что Осаму в таком состоянии нашёл именно Достоевский. Мало ли, вдруг он попал бы к каким-то извращенцам?       Брюнет размышлял, что же могло случиться, пока он с Дазаем шли в его обитель. Скорее всего, шатена послали на задание одного, на поимку одарённого, который сбежал из тюрьмы, но не знали его истинной силы, поэтому, когда Осаму ослабил бдительность, тот коснулся его, превратив... В ребёнка.       — Пить хочу! — голос Осаму, заставил Фёдора отвлечься от своих мыслей.       — Пить?... Чай будешь? С печеньем.       Увидев энергичные кивки, Достоевский усмехнулся и закрыл холодильник, включая чайник и залезая в верхний шкаф, доставая с самой верхней полки чай со вкусом карамели.       Фёдор любит этот вкус, но когда он именно у чая. Немного сладкий, не приторный, с манящим запахом. Идеальное сочетается с шоколадным печеньем, которое он сегодня купил. Правда, он рассчитывал, что сможет съесть эту пачку один, но похоже придётся поделиться.       Раздается свист чайника и брюнет наливает по немногу в две кружки, чуть подождав, заливает прохладной водой.       — Держи, — Достоевский протягивает мальчику тарелку с печеньем, а кружку ставит на небольшой столик, находящейся возле кровати.       — Спасибо! — Осаму с удовольствием уплетает печенье за обе щеки, при этом запивая тёплым чаем, после чего жмурясь от волшебного вкуса.       Глава Крыс улыбается. Всё таки, Дазай милый в форме ребёнка. Не то, чтобы он не милый во взрослой форме, просто... Подождите, какой стати, он думает так о своём враге? Помотав головой, Фёдор захрустел печеньем, так же запивая чаем.

*****

      За время, пока Осаму ел, Достоевский выяснил, что шатен и вправду был один на задании и ловил одарённого, сбежавшего из тюрьмы. Тот же обладал силой - превращать взрослых в детей. Как выяснил Фёдор, эффект длится пятнадцать часов. Каждый час, Дазай растёт на один год. А с момента, как брюнет забрал его, прошло два.       Глава Крыс обернулся. И вправду, сейчас Осаму выглядит на два года старше - на девять лет.       Дазай, заметивший пристальный взгляд Фёдора, вопросительно глянул в ответ, откладывая тарелку с печеньем подальше на столик, а пустую чашку ставит на пустое блюдце, где раньше лежали печеньки Достоевского.       — Что-то не так, Фёдор?       — Ммм? Нет, я просто хотел спросить... Может, ты что-нибудь вспомнил?       — Хм... – мальчик зажмурился. – Я помню... Дяденьку, который всё время меня отчитывал и давал подзатыльники.       Отлично, он вспомнил Куникиду. Значит, с возрастом, возвращается и память.       — А ещё... Помню такого, с чёрными волосами... Мори, кажется...       Достоевский улыбнулся. Он вспоминает, это хорошо. Только остаётся вопрос - почему Осаму помнил его? На этот вопрос, он ещё не знал ответ.

*****

      Фёдор Достоевский и не знал, что забота о ребёнке - это такое трудное дело. Особенно, когда ребёнок непоседливый. Дазай буквально перевернул его квартиру вверх дном, ищя несуществующие сокровища, которые сам придумал. С одной стороны, Осаму не достаёт Фёдора, но с другой - ему придётся ещё долго убирать весь этот... Срач, после маленького урагана под названием - Дазай Осаму.       — Осаму, иди сюда. — Дазай бросил подушки, которые до этого кидал в несуществующего врага, и подбежал к брюнету, заглядывая своими кофейными глазами в его - тёмно-фиолетовые.       Прошло уже три часа, поэтому на данный момент, мальчик выглядел на двенадцать лет.       — Что такое, Фёдор?       — Давай я прочту тебе сказку? — на самом деле, Достоевский просто позвал Осаму, чтобы тот окончательно не разрушил его квартиру, а это предложение первое, что пришло в голову.       — Да-да!       Брюнет улыбнулся, изумившись, сколько же различий между маленьким и взрослым Осаму.       Первый - милый, невинный мальчик, который не знает, как скрывать своих чувств, не лжёт, не знает, что такое боль.       Второй - побитый жизнью парень, испытавший на себе огромное количество жестокости, покрытый шрамами, как и на коже, так и в душе.       Найдя на книжной полке какую-то сказку, которая неизвестно как оказалась там, Фёдор сел в кресло, похлопав по своим коленям. На губах Дазая расцвела счастливая улыбка и он, не думая, сел на колени брюнета, немного хихикая.

*****

      Прошло два часа, и сейчас, Достоевский гоняется за четырнадцатилетним Осаму, который нашёл у него в кухонном шкафу коньяк и теперь бегает с этой бутылкой, не желая отдавать её владельцу. Подросток, что с него взять?       — Дазай Осаму, ну-ка вернись! Тебе ещё рано пить! Вот вырастешь обратно, набухайся хоть в хлам! — Фёдор перепрыгивает через препятствие, в нашем случае, через подушки, которые разбросал тринадцатилетний Дазай.       — Не, хочу сейчас! — Осаму смеётся, забегая на кухню, но тут же поскальзывается на разлитой на полу воде.       Достоевский вовремя подозревает, и ловит шатена, который – если бы не брюнет, – врезался в холодильник, за талию, прижимая к себе. Наставшую тишину прикрывало частое дыхание, появившиеся от «догонялок». На щеках Дазая появляется ели-ели заметный румянец, и он, не желая больше находиться в такой близости, делает шаг назад, тем самым врезаясь в холодильник, на верху которого, стоял цветок в горшке.       Он опрокидывается, но не падает на кухонную плитку, лишь его земля сыпется вниз. Прямо на двоих парней.       — Осаму... — протягивает Фёдор, медленно стряхивая со своей головы землю.       — Хах... — неловко хихикнуть, вот, что только может сделать шатен в данной ситуации.

*****

      — Ах...       Достоевский садится на кровать, громко вздыхая. Не так он планировал свой первый выходной. Совершенно не так.       Из-за этого подростка, пришлось мыться и вымывать землю из волос, а это, уж извините, не просто! Сейчас же, вместо всех тех дел, которые планировались, он хочет заменить их одним - сном.       — Фёдор! А у меня нет одежды!       Вот и нарушились минуты покоя. Чуть ли не с рыком, Достоевский встаёт с кровати, берёт первое, что попадается под руку - свою рубашку. С момента их «несчастного случая», прошёл час, а значит сейчас Осаму - пятнадцать.       В порыве раздражения, брюнет не раздумывая открывает дверь душевой, совершенно забыв, как сейчас выглядит Дазай. Совершенно без одежды. Голый.       Застыв, Фёдор смотрит в лицо шатена, пытаясь не опустить взгляд ниже, хотя за эту долю секунды, когда он зашёл, уже успел запомнить то, что помнить, а уж тем-более видеть не должен был. Отмерев, брюнет отдаёт рубашку в руки подростку, после чего быстро скрывается за дверью.       — Что это только что было?... — оба парня задавали себе именно этот вопрос, на который им, к сожалению, никто не дал ответ.

*****

      Достоевский ещё раз тяжко вздохнул. Он не должен был видеть это. Конечно, это получилось случайно, и вроде бы, с чего Главе Крыс Мёртвого Дома смущаться от голого тела подростка? Наверное всё дело в том, что этим подростком был Осаму. И именно это смущало больше всего. Фёдор прекрасно понимает, что за чувство у него внутри, стоит только увидеть Дазая, услышать его голос, но это никак не хотелось укладываться в голове. Проще было всё отрицать, и спихивать всё на усталость, но это была бы чистой воды ложь.       — Фёдор... Я всё... — непривычно тихий голос шатена раздался в воцарившейся тишине.       — Хм? — ещё не совсем вынырнув из своих мыслей, брюнет перевёл взгляд на подростка, и тут же пожалел.       На Осаму была его рубашка, доходившая ему почти до колен, с влажных волос стекала вода, проходя по шеи и скатываясь по ключице, после чего впитывалась в белую ткань. А сам Дазай, отвернулся, стараясь скрыть красные щёки, его, видимо всё ещё смущало то происшествие в ванной.       А вот Фёдор взглотнул, пытаясь угомонить мысли, которые крутились в его голове, и были они отнюдь не чистыми и правильными. Он буквально пожирал Осаму взглядом, от чего тому становилось всё более неуютно. Кое-как совладав со своими пошлыми мыслями и желаниями, брюнет произнёс:       — У меня только одна кровать. Есть диван, но на нём не очень удобно, но выбор за тобой.       — Я... Я посплю с тобой...       И вот уже в считанные секунды, Осаму ложиться на кровать, чуть ли не с головой укрываясь одеялом. Фёдор перевернулся в его сторону, и сейчас фиалковые глаза, смотрят в кофейные. Время 22:59. Ещё минута иии... Всё. Дазаю шестнадцать.       И всё. В этот момент Фёдор не сдерживается, а желания перевесили здравый смысл.       Губы Достоевского касаются губ подростка, сначала нежно, словно боясь спугнуть, после чуть прикусывая нижнюю, но тут же проходя по ней языком.       Слишком милый маленький Дазай. Слишком привлекательный Дазай-подросток. А уж про взрослого Осаму можно и промолчать. Тот слишком сексуальный.       Конечно дальше поцелуев, брюнет не заходил, пусть скоро шатен и станет вновь двадцатидвухлетним парнем, но сейчас, он всё ещё подросток, так что приходится себя ограничивать.       — Фёдор... — чужое имя слетевшее с чужих губ, звучит так соблазнительно, но Достоевский себя отдёргивает.       — Завтра. Всё завтра, а сейчас - спать.       На последок, влажно поцеловав Осаму в губы, Фёдор сгрёб того в свои объятия, и впервые крепко заснул. И впервые с кем-то.       То, что случилось сегодня, остановиться лишь в его памяти, ведь, как он предполагал, Дазай не будет помнить ничего из случившегося сегодня.

*****

      — М-м-м... — брюнет морщится от солнечных лучей, которые падают на лицо из не зашторенного окна.       Переворачиваясь на бок, Достоевский поднимает веки, привыкая к утреннему свету, и тут же распахивает их.       Перед ним лежит двадцатидвухлетний парень, в его рубашке, полу прикрытый одеялом, а самое главное - кофейные глаза смотрят прямо на него, а на губах красуется ухмылка.       — Ты украл мой первый поцелуй.       По этому утверждению понятно одно - Дазай Осаму ВСЁ помнит. От этого, на щеках Фёдора появился небольшой румянец, а сам он фыркнул.       — Ты сам-то не особо сопротивлялся, так что это от части и твоя вина.       — Не отрицаю, – шатен пожал плечами. – Но сейчас я уже во взрослой форме, так что мы можем продолжить то, что ты вчера прекратил~       Бинтованная рука скользит по талии брюнета, притягивая его ближе, и заключая в объятия. Губы встречаются с чужими. Достоевский отвечает, но через минуту отстраняется.       — Ммм...Эй... — обиженно мычит Осаму.       На это Фёдор усмехается, щёлкая того по носу, загадочно улыбаясь.       — Сначала убери весь беспорядок, а потом получишь награду.       Чмокнув Дазая в губы, Глава Крыс направляется в ванную, пока шатен грустно провожает его взглядом. Осаму обводит взглядом комнату, понимая, сколько ему убирать... И это только одна комната.       Обречённо выдохнув, Дазай принял решение сначала нормально одеться, а не расхаживать в одной рубашке.(хотя очень хотелось).       — Теперь я понимаю, как Мори было тяжко со мной...       Шатен принялся быстрее наводить порядок, ибо хочет быстрее получить свой «приз». Всё таки он благодарен эсперу, который превратил его в ребёнка.