Маленький Дазай

Неспеша идя, и перешагивая лужи, после недавнего дождя, Гоголь напевал, только ему, известную мелодию. Он любил гулять под дождём. Ну, или, в данном случае, после дождя. Николай завернул в тёмный переулок и услышал детский голос. Он был твёрдый, но в нём слышались нотки страха: — Отстаньте. — Чё, такой смелый, да? – мужчина усмехнулся, поворачиваясь к своим товарищам. – А ты в курсе, что маленьким детям не следует гулять одним? Тем более в таких местах. — Отстаньте. От. Меня. — по слогам повторил мальчик, почти не страшась своих противников. — Слышь, а ты не слишком ли дерзкий? – прорычал мужик, хватая шатена за горло. – Может, нам тебя проучить? Так скажем, чтобы ты усвоил урок? — пошло улыбаясь, произнёс мужчина. — Нет! — в этот раз в детском голосе прозвучало больше страха. — А вам не говорили, что педофилия - это плохо? — раздался насмешливый голос сзади от чего все – кроме шатена –вздрогнули. Он узнал, чей это голос. — Что ты там вякнул? А ну иди сюда! — произнёс один из компании. — Оу, у вас, оказывается, не только с мозгом проблемы, но и со слухом? — раздался весёлый смех. В темноте блеснули яркие жёлтые глаза. — Чё!? Ты кто, блять, вообще такой!? — кажется, насмешливый голос незнакомца начал изрядно злить мужчину. Он даже отпустил горло мальчика, от чего тот закашлялся, и начал хватать ртом воздух. Так как на небе были тучи, в переулке было почти как ночью, хотя сейчас только четыри часа дня. Фонарь там иногда мигал, освещая их светом, и когда свет снова моргнул, Гоголь узнал того, кто оказался жертвой пьяной компании. Дазай Осаму. Точнее его мини копия. Если сначала Николай хотел просто помочь, как он думал, незнакомому мальчику, вырубив всех обидчиков, то сейчас он готов их всех убить. Жёлтые глаза блеснули, а на губах появилась сумасшедшая улыбка. — Ваша смерть, — неуспел мужик, который до этого держал Осаму за горло опомниться, как тут же почувствовал невыносимую боль в районе грудной клетки. Лезвие ножа вонзилось прямиком в место, где находилось сердце. Лица остальных четырёх мужчин исказилось от ужаса. Трое отступили на пару шагов, а четвёртый – видимо самый смелый, как подумал беловолосый – быстро подошёл к Дазаю, который уже успел подняться, и представил к его горлу лезвие своего ножа, который вытащил из заднего кармана. — Н-не подходи! Или я перережу ему глотку! — в страхе прокричал мужчина, неосознанно надавливая лезвием на кожу шеи, из-за чего образовался небольшой порез, из которого потекла кровь. — ... Зря ты это сделал... — медленно проговорил Николай, не двигаясь с места. — Я хотел пощадить вас, но теперь... — жёлтые глаза блеснули безумием, и исчезнув из поле зрения врага, Гоголь оказался сзади него, а его нож несколько раз вонзился в человеческую плоть. Зыркнув в сторону трёх притихших парней, беловолосый медленно ступал в их направлении. — А теперь, раз два препятствия устранили, то пора убрать и ещё три, вы так не думаете? — риторический вопрос, но испуганные парни несогласно замотали головой. — Не согласны со мной? – подделав грусть в голосе, спросил клоун. Те вновь замотали головой. — Хм, как жаль для вас, что я с собой согласен. Взмах рукой, в которой находился нож, и из горла троих хлынула кровь, и они упали, а в их глазах застыла та эмоция, которая всегда смешила Гоголя - страх. Николай обернулся, посмотрев на Осаму, который смотрел на него с восхищением. Усмехнувшись, беловолосый направился в его сторону, попутно убирая нож в задний карман. — Это было так круто, Гоголь! — произнёс шатен, не отрывая взгляд кофейных глазах от лица на против. — Хах, а ты, как я погляжу, уже в детстве любил смерть, да? — усмехнулся клоун, подхватывая двенадцатилетнего мальчика на руки, на что получил милую улыбку. — Но всё-таки, если бы меня рядом не было, тебе бы пришлось, мягко говоря, не просто, — серьёзным тоном сказал Гоголь, что было редкостью. — Но ты ведь пришёл, — прошептал Дазай, прижимаясь своей щекой к его. — Скорее, проходил мимо, — ничего против тесного контакта Николай не имел, если это был Осаму. Он и раньше так мог сделать, а беловолосый и не был против, сам мог влезть в чужое личное пространство. Николай посмотрел на небольшой порез на шее, и прошёл по нему языком, чувствуя металлический привкус. — Так, а теперь рассказывай, как ты стал таким мелким?

*****

Гоголь внимательно слушал рассказ Осаму, который держал его за руку. Они шли в парк, так как беловолосый посчитал неразумным оставаться с ребёнком в переулке с пятью трупами. — Ясно. Тогда, получается, примерно через десять часов ты станешь собой? — уточнил Николай, на что получил кивок. — Гоголь, а ты меня бросишь, да? — Чего? — от такого неожиданного вопроса, клоун вздрогнул. — Ну, тебе, наверное, не интересно со мной общаться... — грустно произнёс мальчик, потупив взгляд. — С чего ты взял, Осаму? — удивлённо спросил беловолосый, поражённый, что шатен даже думает о таком. На этот вопрос Дазай промолчал. Николай вздохнул и присев на скамейку, похлопал ладошкой по древесной поверхности рядом с собой. Осаму молча сел рядом. — Не знаю, почему ты вдруг вообще подумал о таком, но это не так. С тобой не скучно, Осаму, просто некоторые люди воспринимают мир иначе, чем ты, и это нормально. И если кто-то говорит, что с тобой не интересно, то он полный дебил. Гоголь потрепал тринадцатилетнего мальчишку по голове, от чего тот прикрыл глаза. — Ну, или ты можешь позвать меня, и я с удовольствием отрежу ему язык, чтобы подобного он больше не говорил. Да и вообще не говорил, — с гордостью произнёс беловолосый, а Осаму засмеялся. — Значит, ты всегда будешь меня защищать? — Конечно. Николай подумал, что Дазай уж слишком разоткровенничался. Обычно шатен совсем не такой, а здесь прямо все чувства ему открывает. И, Гоголь должен признаться, это его радовало.

*****

      Прошло уже два часа. Семь вечера, но было ещё светло. Осаму сидел на скамейке и скучающе смотрел на облака. Гоголь ушёл в магазин, купить что-нибудь попить и перекусить. Дазай услышал шорох сзади и подумал, что это Николай, но обернувшись, увидел незнакомого парня.       — Хей, что такой милашка делает здесь совсем один?       Манеру заигрывания, шатен узнал сразу, поэтому нахмурившись, выдал:       — Я не один.       — Но я здесь никого не вижу, так что для меня, ты один, — брюнет подсел на скамейку, рядом с Осаму, кладя руку ему на талию.       Дазай вздрогнул, но промолчал, пряча за безразличием, ухмылку.       — Какой послушный мальчик, — рука незнакомца скользнула вниз, проходя по животу.       — Руку. Убрал. — парень почувствовал руку на своём плече, после чего, его резко подняли и развернули на сто восемьдесят градусов. Лицо было спокойным, но золотые глаза выражали всю ярость, сокрытую внутри.       — Сейчас ты съебёшся от сюда куда подальше, иначе твой труп найдут на берегу реки. Твои ноги будут переломаны, руки отрезаны и привязаны к твоему телу, в чёрном мешке. И я так изуродую твою блядскую физиономия, что мать родная не узнает. Понял?       Не получив ответа от дрожащего парня, Гоголь сжал плечо с ещё большей силой.       — Не слышу ответа.       — Ай-ай-ай! Я-я понял!... Отпусти! Прошу!       Глянув на Осаму и получив кивок, беловолосый с легким разочарованием отпустил незнакомца и тот сразу дал дёру. Ох, а так хотелось осуществить данную угрозу, но, увы, Дазай согласился его отпустить, а отказать своему мальчику он не может.       «Блять, в этом районе что, одни педофилы что ли?»       — Ты в порядке? Он не успел тебе ничего сделать? — клоун сел рядом, обеспокоенно осматривая шатена.       — Нет, ты вовремя пришёл, — улыбнулся ему подросток, а потом перевёл взгляд на то, что было у друга в руках.       — А если бы я пришёл позже? — Осаму протягивают пачку чипсов.       — Пнул бы его между ног, — несколько чипсин уже оказываются съеденными, и Дазай протягивает пачку Николаю.       — Хах, да ты, я вижу, совершенно не боишься? — Гоголь тоже засунул руку в пакет.       Шатен пожал плечами. Дальше они продолжили хрумкать чипсы в тишине. Как только они закончились, Дазай выпил колу, которою тоже купил беловолосый.       — Куда пойдём? Уже темнеет.       — Ко мне домой, или к тебе?       — Лучше к тебе, у меня, мягко сказать, бардак, — усмехнулся Осаму и встав со скамейке, пара направилась в сторону дома Гоголя.

*****

      — Проходи.       Дазай переступил порог дома и сняв обувь, прошёл вперёд. Шатен заметил, что вся мебель, потолок и пол были в белом цвете. Всё буквально было белое, и буквально блестело. До этого, подросток не разу не был дома у друга, и тем более не знал, что здесь настолько чисто. Осаму даже опешил, редко где встречались темные предметы, на подобии черной вазы, или тёмных светильников. И самым большим, чёрным предметом в доме был телевизор, который сразу же бросался в глаза, из-за всего белого вокруг.       — Не думал, что ты такой чистюля... — пробормотал шатен, садясь на, опять же, белый коженный диван.       — Хах, правда? Просто у меня много свободного времени, вот и убираюсь. Будешь есть или сразу в душ?       — Нет, я что-то чипсов наелся, поэтому пойду в душ.       — Окей, тогда я дам тебе свою одежду, — Николай пошёл в свою комнату, откапал более менее подходящую одежду для Дазая и вернулся. Как оказалось, Осаму уже снял футболку и был виден пресс, ведь парню уже шестнадцать.       — О, спасибо! — шатен улыбнулся и взяв одежду, пошёл в душ. Он не заметил покрасневших щёк Гоголя, который заторможенно проводил его взглядом, а после осел на диван.       «Боже, что за пошлые мысли? Я не лучше, чем тот, в парке...»

*****

      Спустя пол часа, они просто сидели на диване и смотрели телевизор. Они словно сливались с ним, ведь оба были в белой одежде. Николай включил фильм «Пила». Дазаю уже наскучило, хотя прошло всего лишь чуть больше половины фильма. Зевнув, тот встряхнул головой, пытаясь не заснуть.       — Хочешь спать?       — Ага, немного, — после ответа последовал очередной зевок.       — Иди сюда, — беловолосый выпрямил ноги и похлопал по коленкам.       Осаму понял, что это значит, и немного покраснев, подвинулся ближе и положил голову на чужие колени. Чужая рука мягко проходила по шелковистым волосам. От этих движений, клонить в сон стало ещё больше. Не в силах больше сопротивляться, шатен чуть подвинулся, и обхватив руками чужую талию, положил голову на левую ногу Гоголя, чуть выше колена.       Николай не захотел будить его, когда фильм закончился. А ещё Дазай не отпускал его из своих объятий. Вздохнув, клоун лишь нежно улыбнулся, и положив голову на мягкую спинку дивана, прикрыл глаза. Полежит так немного, и отнесёт Осаму в свою комнату, а сам ляжет на диване. Сам того не заметив, беловолосый уснул.

*****

      Гоголь приоткрыл глаза и первое, что он понял, это то, что шея ужасно болит. Не стоило засыпать в таком положении. Удивительно, но Дазай так и спит, прижавшись к нему. Он уже был в своё обычном возрасте.       Забив на неприятное ощущение в области шеи, Николай погладил того по голове и шатен зашевелился, а после приоткрыл глаза.       — Прости, я разбудил тебя?       — Нет, всё нормально, – Осаму что-то обдумав, ухмыльнулся. – Знаешь, мне снился такой сон, который я непрочь осуществить.       — И что же это за сон? — кажется, Гоголь уже догадывается, что задумал друг. Или уже не друг, а нечто большее?       Дазай приподнимается и целует беловолосого в губы. Николай ухмыляется в поцелуй и резко прижимает шатена ближе, и тот, от неожиданности охает в поцелуй. Через некоторое время, Гоголь отстраняется и на выдохе произносит:       — Давай пойдём в комнату. Здесь не очень удобно.       — Конечно.       Вновь сливаясь в поцелуе, беловолосый подхватил парня, и тот обвил ногами его талию, после чего клоун направился в свою комнату, крепко держа Осаму.

Всё таки Гоголь был прав, губы у Дазая невероятно нежные и сладкие, а его голос, словно музыка для ушей. Особенно когда тот стонет его имя.