Поцелуй тьмы. Взгляд Дмитрия

      Суд над Дашковым приближался. Я уезжал в эти предстоящие выходные с другими стражами, и как бы мне ни было неприятно снова встречаться с Виктором, я был бы рад, когда все это закончится. Скрывать это от Розы было пыткой, и я был более чем готов просто оставить это в прошлом.       Сегодня вечером я работал в ночном патруле вокруг общежитий. Оставался еще час или около того, прежде чем я смогу вернуться к себе, но странное зрелище передо мной внезапно заставило тоску по комфорту моей постели прекратиться.       Роза стояла на западной стороне комплекса общежитий дампиров, одетая в халат и тапочки и грелась в мягком тепле солнца. По ее спутанным волосам было совершенно очевидно, что она вышла на улицу в спешке, и я подумал, не было ли это очередным кошмаром. Казалось, их становилось все меньше и больше, но с последнего раза прошла неделя. Стояла все еще поздняя зима, и, хотя снег был не таким густым, как месяц назад, земля все еще была укрыта. Без куртки или какой-либо другой защиты от непогоды это никак не могло быть запланированной экскурсией после комендантского часа. — Ты что, ходишь во сне?       Она быстро обернулась, явно не ожидая меня. Разочарованный хмурый взгляд на ее лице немедленно сменился чем-то похожим на шок и смущение, когда она беспомощно попыталась пригладить свои растрепанные волосы. Но быстрее, чем переменчивый ветер, Роуз надела свою самую надежную маску: сарказм. — Я проверяла охрану общежитий…и она отстойна.       Я улыбнулся и весело покачал головой, скучая по ее чувству юмора, даже если она использовала его как щит для того, что привело ее сюда посреди вампирской ночи. Я наблюдал, как ее глаза медленно скользят по мне, прежде чем она переместила свой вес и потерла руки, обтянутые махровой тканью. Ей должно было быть холодно. Даже в такой ясный день, как этот, при постоянном ветре, дующем через кампус, было едва 30 градусов тепла, и она едва была одета, чтобы противостоять стихии. — Ты, должно быть, замерзла. Тебе нужно мое пальто? — я знал, что должен отправить ее внутрь, чтобы согреться, но эгоистичная часть меня хотела провести с ней немного времени за пределами спортзала. Я оправдал себя, сказав, что, возможно, сегодня будет тот день, когда она расскажет мне о том, что разбудило ее посреди ночи. Возможно, я не смог избавить от кошмаров, но, возможно, я смог бы утешить ее. — Я в порядке, — упрямо ответила она, хотя я видел, как она дрожит. — Что ты здесь делаешь? Тоже проверяешь безопасность? — Я и есть безопасность. Сегодня мое дежурство.       Она прикусила губу, пытаясь скрыть озорную усмешку. — Что ж, хорошая работа. Я рада, что смогла проверить твои потрясающие навыки.       Между нами воцарилось молчание, превратив наше игривое подшучивание во что-то неловкое. Я ненавидел то, что каждый тихий момент становился все более и более неловким. Казалось, что всегда будет что-то, что мы скрывали друг от друга, и с этим на переднем плане наших мыслей мы не могли найти никакой другой альтернативной темы. — Ну, мне пора идти, — Роза начала возвращаться ко входу, когда я протянул руку, чтобы остановить ее, когда она проходила мимо меня. — Роза… — прикосновение ее кожи послало вспышку тепла через меня, согревая меня изнутри. Это было почти шокирующе против холодного зимнего ветра, и я быстро отстранился. По быстрому вдоху и тому, как ее взгляд задержался на том месте, где я прикоснулся к ней, я мог только догадываться, что Роза испытала нечто подобное. Я проигнорировал желание глубже исследовать это ощущение и вместо этого попытался удовлетворить свою потребность убедить себя в том, что с ней все в порядке. — Что ты на самом деле здесь делаешь?       Она глубоко вздохнула и со вздохом выдохнула. — Мне приснился плохой сон. Захотелось подышать свежим воздухом, — по тому, как она отказывалась смотреть на меня, я мог сказать, что это была правда, даже если это была не вся правда. Хотя я знал, что это лучшее, что я, вероятно, получу от нее. — И поэтому ты просто выбежала. Нарушение правил даже не приходило тебе в голову — как и надевание пальто. — Да, это в значительной степени подводит итог. — Роза, Роза. Ты никогда не меняешься, — я покачал головой, удивленный ее импульсивностью. Ее инстинкты были великолепны в бою, но ее предвидению в повседневной жизни не помешало бы немного поработать. — Всегда прыгаешь, не подумав. — Это неправда, — запротестовала она. Ее глаза внезапно остекленели, она погрузилась в воспоминания и на мгновение потеряла концентрацию на настоящем. — Я сильно изменилась.       И это было правдой. Была часть Розы, которую я никогда не верну. Часть ее, которая умерла вместе с одним из ее лучших друзей всего несколько недель назад. Детская невинность в том, насколько жестоким может быть мир, исчезла, и ее место заняла некая тьма. По большей части у Розы все шло хорошо, учитывая все обстоятельства. Однако бывали моменты, когда она, казалось, теряла себя. Она доводила себя до предела, а иногда и переступала его. Ее было легче вывести из себя. Она установила дистанцию между собой и всеми остальными, включая меня. Я не знал, было ли это из-за упрямства или страха, но в любом случае между нами была стена, и она была единственной, кто мог ее разрушить.       Я ненавидел то, что она так много страдала. — Ты права, ты изменилась.       Она улыбнулась, и я понял, что это было сделано только для меня. — Ну, не волнуйся. Скоро мой день рождения. Как только мне исполнится восемнадцать, я стану взрослой, верно? Я уверена, что проснусь в то утро и буду такой взрослой и все такое. — Да, я уверен. Когда он, примерно через месяц? — я сказал это небрежно, но эта дата была отмечена в моем календаре уже несколько месяцев. Часть меня смутно задавалась вопросом, не жду ли я этого с большим нетерпением, чем она. Я уже поговорил с Альбертой о том, чтобы получить разрешение забрать ее из кампуса, чтобы отпраздновать. Просто хороший ужин, может быть, какое-нибудь небольшое развлечение вроде боулинга. Все, чего она действительно хотела. Я просто хотел дать ей день, когда она могла бы быть нормальной, когда мы могли бы быть нормальными. Я продолжал говорить себе, что это не будет свиданием, не совсем, но я не мог не думать, что это будет самое близкое, что мы когда-либо действительно получим к настоящему свиданию.       Однако, глядя на нее, я знал, что это будет стоить любых обручей, через которые мне придется перепрыгнуть, чтобы убедиться, что у нее был свой особенный момент. Ее глаза сияли от возбуждения, и она с гордостью провозгласила: — Тридцать один день. Я сдержал смех. — Не то, чтобы ты считала. Не то чтобы кто-то из нас считал.       Она пожала плечами. — Я предполагал, что ты уже составила список подарков, — мой голос звучал легко, но мне было искренне любопытно. Мне тоже очень хотелось подарить ей какой-нибудь подарок, но я не знал, что было бы уместно. — Десять страниц? С выделенным интервалом? Ранжированы в порядке приоритета?       Я мог видеть еще один язвительный ответ на ее губах, но он исчез так же быстро, как и ее улыбка. Она отвела взгляд и прошептала: — Нет. Никакого списка. Я с любопытством посмотрел на нее, зная, что должно было быть что-то, чего она хотела. — Я не могу поверить, что ты ничего не хочешь. Это будет скучный день рождения, — как бы я ни старался заставить ее посмотреть на меня, она отказывалась встречаться со мной взглядом. — Это не имеет значения, — настаивала она. — Что ты… — я резко остановился, внезапно поняв. Единственное, чего она хотела, было тем, чего я не мог ей предложить. Это было далеко за пределами моей досягаемости для моей собственной жизни, и гораздо менее достижимо для меня, чтобы отдать кому-то другому. Свобода. Свобода жить своей жизнью, делать свой собственный выбор и быть вместе, как мы оба так отчаянно хотели.       Если бы дело было только в возрасте или наших ролях в Академии, возможно, мы могли бы что-нибудь придумать. Но наша приверженность Лиссе и наше призвание стражей навсегда удержат нас вне досягаемости друг друга. Мы исполняли какой-то замысловатый танец вокруг друг друга. Нас постоянно притягивало друг к другу желание, произносимые шепотом обещания, которые никогда не могли быть выполнены, и украденные поцелуи.       Однако реальность всегда снова отдаляла нас друг от друга. Вряд ли это были здоровые отношения, но я знал, что никогда не найду другого человека, который мог бы заставить меня чувствовать себя так, как она. Если я не мог быть с ней, то не стоило быть ни с кем другим.       Но это был мой выбор. Я знал, что она заботилась обо мне. Я все еще мог видеть тоску в ее глазах время от времени между тренировками. Однако я никогда не стал бы принуждать ее к тому же обету одиночества, с которым я практически смирился. Мое сердце разрывалось при мысли о том, что она когда-нибудь будет с кем-то другим, но я все равно чувствовал, что она заслуживает всех радостей, которые может предложить жизнь, и, если я не мог дать ей это, я не стану стоять на пути мужчины, который может.       Тем не менее, это был разговор на другой день. Прямо сейчас я видел, как она дрожит, и это было то, о чем я мог позаботиться. — Ты можешь отрицать это сколько угодно, но я знаю, что ты замерзаешь. Давай зайдем внутрь. Я проведу тебя через заднюю дверь. — Я думаю, это тебе холодно, — поддразнила она, толкнув мою руку плечом, когда мы шли бок о бок. — Разве ты не должен быть таким крутым и все такое, раз ты из Сибири? — Я не думаю, что Сибирь — это именно то, что ты себе представляешь. — Я представляю себе это как арктическую пустошь.       Я резко остановился, немного отставая. Я знал, что время от времени она игриво насмехалась над моим домом, но «арктическая пустошь» была так далека от реальности, что это было почти комично. — Тогда это определенно не то, что ты себе представляешь.       Она оглянулась на меня. — Ты скучаешь по дому? — Все время, — признался я. Однажды я покажу ей, чтобы она сама все поняла. — Иногда мне хочется… — Беликов! — окликнул меня резкий голос. Я сразу узнал его и выругался себе под нос. Несмотря на то, что Альберта была посвящена в тот факт, что наши с Розой отношения были не совсем платоническими, я знал, что она не одобрила бы, если бы я проводил с ней время после комендантского часа.       Роза уже завернула за угол, и, если повезет, ее никто не заметил. Я отодвинул ее еще немного назад, просто для уверенности, и велел ей держаться подальше от посторонних глаз. Я как раз повернулся лицом к капитану Школьной стражи, когда Роза нырнула за падуб.       Если страж Петрова и заметила что-то неладное, то виду не подала. Когда она подошла достаточно близко, я поздоровался с ней. — Ты не дежуришь сегодня. — Нет, но мне нужно было поговорить с тобой. Это займет всего минуту. Нам нужно изменить график дежурств, пока ты будешь на суде.       Я проглотил стон, прекрасно понимая, что Роуз подслушивала этот разговор. Альберте и мне удалось сохранить процесс в секрете от нее, и Альберта собиралась раскрыть его всего за несколько дней до этого. Однако я не мог точно сказать ей, чтобы она молчала по этому вопросу, не раскрывая Розу. Я попытался увести разговор в сторону, оставаясь при этом как можно более расплывчатым во всем. — Я так и думал. Это создаст нагрузку на всех остальных, а сейчас не самое подходящее время. — Да, ну, королева работает по своему собственному расписанию, — она была расстроена. Честно говоря, мы все были такими. Однако морои руководили шоу, и мы, стражи, просто встали в очередь. — Селеста возьмет на себя твои дежурства, и они с Эмилем разделят время тренировок. Они говорят, что не возражают против дополнительной работы, но мне было интересно, не мог бы ты выровнять ситуацию и взять несколько их смен, прежде чем уедешь? — Безусловно, — я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы закончить разговор, по крайней мере на данный момент. У меня не было проблем с тем, чтобы взять несколько дополнительных смен, особенно с тех пор, как я отменил дополнительные тренировки Роуз, чтобы дать ей возможность получить опыт работы в полевых условиях, который начинался завтра. Она будет с назначенным ей мороем почти каждый момент дня, и я скоро добавлю еще несколько часов к своему расписанию, выполняя имитационные атаки для нее и других учеников, чтобы проверить их навыки обучения. — Спасибо. Я думаю, это поможет, — Альберта вздохнула, и я увидел, как ее профессиональная маска расслабилась в что-то более личное. — Хотела бы я знать, как долго продлится этот суд. Я не хочу отсутствовать так долго. Можно было бы подумать, что с Дашковым все кончено, но теперь я слышала, что королева струсила из-за заключения в тюрьму высокопоставленного члена королевской семьи.       Я почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки, когда страж Петрова назвал имя Виктора. Дерьмо. Не было никакого способа, чтобы Роза не слышала того, что только что было сказано. Я старался сохранять самообладание, продолжая разговор. — Я уверен, что они поступят правильно. — Я надеюсь на это. И я надеюсь, что это займет всего несколько дней, как они утверждают. Послушай, здесь так холодно. Не мог бы ты зайти на секунду в офис, чтобы взглянуть на расписание? — Конечно. Позволь мне сначала кое-что проверить, — мне повезло, что Роза не выскочила из-за остролиста в тот момент, когда услышала имя Дашкова, но я знал, что она не была бы такой терпеливой, если бы я попытался уйти, ничего ей не объяснив. — Хорошо. Скоро увидимся, — Альберта повернула обратно к Административному зданию, и я стоял неподвижно, пока она не отошла достаточно далеко, чтобы ее можно было расслышать, прежде чем завернуть за угол здания. Я едва успел добраться до укрытия Розы, как она появилась. — Роза… — Дашков? Как Виктор Дашков?       Не было смысла отрицать это. Теперь, когда это было открыто, я чувствовал себя хуже из-за того, что лгал ей, чем из-за того факта, что будет суд. — Да. Виктор Дашков. — И вы, ребята, разговаривали о том… ты имеешь в виду… — она перескакивала с одной мысли на другую, соединяя картину воедино кусочек за кусочком. Как только загадка стала достаточно ясной, ее голос стал обвиняющим. — Я думала, он заперт! Вы хотите сказать, что он еще не предстал перед судом?       Я знал, что заслужил часть ее гнева за то, что скрыл это от нее, но в тот момент она выглядела просто кипящей от ярости. Я наполовину ожидал, что она замахнется на меня. — Он заперт, но нет, суда еще нет. Судебные разбирательства иногда занимают много времени. — Но сейчас будет суд? И ты поедешь? — ее обвиняющий тон был произнесен сквозь стиснутые зубы. Я кивнул. — На следующей неделе. Им нужны я и некоторые другие стражи, чтобы дать показания о том, что случилось с тобой и Лиссой той ночью, — тот факт, что Виктор схватил Василису, мою подопечную, и пытал ее, вызывал у меня отвращение. Еще хуже было наблюдать, как Роуз страдает от последствий пыток через связь, и быть совершенно беспомощным, чтобы что-то с этим поделать. Часть меня — та часть, которую я не хотел признавать даже существующей, — не возражала бы, если бы Виктор погиб при спасении. Мысли о том, что у него даже был небольшой шанс снова угрожать Лиссе или Розе, было достаточно, чтобы у меня волосы встали дыбом. — Назови меня сумасшедшей за то, что спрашиваю об этом, но, эм… — по тому, как она посмотрела на меня, я уже знал ее вопрос и был совершенно уверен, что она уже знает ответ. — Мы с Лиссой пойдем с тобой? — Нет. — Нет? — Нет, — она не выглядела счастливее, услышав мой ответ, когда я его давал. Я все еще чувствовал, что и она, и Лисса имели полное право присутствовать на суде, и их показания почти укрепили бы Дашкова в пожизненном тюремном заключении. — Послушай, разве не кажется разумным, что если вы собираетесь говорить о том, что с нами случилось, то нас должны пригласить туда?       Я обуздал свои эмоции, не желая больше ничего говорить ей о том, как сильно я согласен, но зная, что в данный момент мне не следует поощрять ее вспыльчивость. Я привел то же общее оправдание, что и Альберта. — Королева и некоторые из стражей подумали, что будет лучше, если ты не пойдешь. У всех нас достаточно доказательств, и, кроме того, преступник он или нет, он является — или был — одним из самых могущественных членов королевской семьи в мире. Те, кто знает об этом процессе, хотят сохранить его в тайне.       Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы успокоить ее, но это возымело противоположный эффект. Она продолжала вымещать свое разочарование на мне, своей ближайшей цели, сердитым взглядом и резким шепотом. — Так что, ты думал, что если приведешь меня, я всем расскажу? — я был благодарен, что Роуз в этот момент пыталась спрятаться, потому что я мог сказать, как сильно ей хотелось закричать. — Давай, товарищ. Ты действительно думаешь, что мы бы так поступили? Единственное, чего мы хотим, — это увидеть Виктора взаперти. Навсегда. Может быть, дольше. И если есть шанс, что он может выйти на свободу, вы должны отпустить нас.       Я глубоко вздохнул, прежде чем ответить, собираясь с духом. — Это не мне решать. — Но у тебя есть влияние, — взмолилась она. — Ты мог бы заступиться за нас, особенно если… — ее гнев на мгновение утих, открыв неожиданную панику, — особенно, если действительно есть шанс, что он может сбежать. Есть ли он? Есть ли на самом деле шанс, что королева отпустит его?       Я почувствовал, что защитный инстинкт снова взял верх; тот, который заставил меня захотеть заключить ее в свои объятия и пообещать ей, что все будет хорошо, потому что я позабочусь о том, чтобы с ней никогда не случилось ничего плохого. Я не мог обещать ей этого, потому что это было почти гарантировано, что ее жизнь будет полна боли, страха, разочарования и предсмертных переживаний. — Я не знаю. Никто не знает, что будет делать она или некоторые другие высокопоставленные члены королевской семьи, — я чувствовал, что разговор утомляет меня, не потому, что разговаривать с Розой было трудно, а потому, что я был бессилен дать ей то, что она хотела. Я также знал, что время поджимает и мне нужно уходить до того, как Альберта придет за мной. Я полез в карман и бросил Роуз свою связку ключей. — Послушай, я знаю, что ты расстроена, но мы не можем говорить об этом сейчас. Я должен встретиться с Альбертой, а тебе нужно попасть внутрь. Квадратный ключ впустит тебя в дальнюю боковую дверь. — Да. Спасибо, — ответила она, слегка удрученная, но все равно понимающая. Хотел бы я сказать, что это первый раз, когда я тайком привел Роуз обратно в ее общежитие после того, как поймал ее на улице после комендантского часа. Я был не очень хорошим наставником по нескольким причинам. Я позаботился о том, чтобы важные уроки боя были усвоены, но я упустил из виду больше, чем ее справедливую долю нарушения правил.       Ее плечи немного опустились, когда она повернулась к потайному входу. Она сделала всего несколько шагов, когда я окликнул ее. — Роза? — ее голова автоматически повернулась ко мне. — Мне правда жаль.       Она кивнула, примирительно улыбнувшись в ответ на мои извинения. Я знал, что она не держит зла на меня лично, но также было трудно признать, что я не так силен, как она думала. Я видел, как она вертит ключи в ладони, и улыбнулся, пытаясь поднять настроение. — И тебе лучше принести эти ключи завтра.       Она закатила глаза и снова зашагала. Мои игривые упреки остались без внимания. Я наблюдал за ней, пока она не завернула за угол, а затем направился в административный офис.

***

      В коридорах было довольно тихо, с одним или двумя стражами в комнате отдыха стражей во время перерыва после их дежурств. Я прошел мимо них, даже не помахав рукой, прежде чем постучать в дверь Альберты. — Войдите, — Альберта яростно писала на каких-то бумагах, когда я вошел, остановившись в нескольких футах от ее стола. Я не стал садиться, искренне надеясь, что это не займет слишком много времени и я смогу быстро вернуться в свою квартиру. — Я все еще не уверен, когда ты найдешь время поспать, — хотя я был не в настроении для пустой болтовни, я не мог не прокомментировать тот факт, что Альберта провела весь день за своим столом, готовясь к завтрашним полевым испытаниям, и, похоже, у нее не было никаких планов останавливаться в ближайшее время. — О, я давным-давно отучилась от необходимости спать, Беликов. Теперь я невосприимчива к его хватке, — ее голос должен был быть легким, но я мог слышать напряженное напряжение за ее шуткой. — Что ж, давай позаботимся о расписании, и, надеюсь, у тебя будет немного времени, чтобы отдохнуть просто ради новых ощущений.       Она бросила мне какую-то бумажку. Это было расписание на следующую неделю, где я работал в дополнительные смены в понедельник, вторник и среду, так как мы уезжали в четверг и отсутствовали, по крайней мере, на выходные. — Вот что я предлагаю. Я знаю, что для тебя это будет чрезвычайно напряженная неделя, но, похоже, она будет наиболее сбалансированной для всех, особенно если этот суд продолжится на следующей неделе. У меня есть это расписание и на этот случай, но я искренне надеюсь, что оно не понадобится.       Я просмотрел его в последний раз, понимая, что мне, возможно, придется позаимствовать способность стража Петровой отказаться от сна на следующие несколько дней. Я брал дополнительную восьмичасовую смену в будний день сверх моих обычных восьми. Вторник был моим десятичасовым рабочим днем, так что только в этот день я должен был работать 18 часов. Все ученики Академии Святого Василия были обучены обходиться без сна до 36 часов, но все равно это был трудный и неприятный опыт. Даже имея возможность поспать короткие промежутки времени между сменами, я знал, что следующие пару дней будут не слишком приятными.       Тем не менее, я бы сделал то, что нужно было сделать. Альберта была справедлива, и она не стала бы писать такой график, если бы не чувствовала, что это действительно необходимо. Я также знал, что я не единственный, кто будет работать по такому графику. Альберта уже взяла на себя основную тяжесть работы, чтобы она могла пойти на суд, и на этой неделе было около десятка других стражей, работавших так же усердно. — Это выглядит прекрасно, — признал я, хотя я уже устал и был готов отвергнуть эту идею все вместе. — Спасибо. Я знаю, что твоя текущая смена заканчивается примерно через 20 минут, но не стесняйся начинать свой отдых. Тебе это понадобится. — На самом деле, я знаю, что мы обсуждали это раньше, но мне нужно спросить еще раз…       Альберта подняла глаза, уже зная, что я собираюсь сказать. — …Есть ли какой-нибудь способ, чтобы студенты… — Мне жаль, Дмитрий. Я просила об этом, на самом деле уже дважды, но королева непреклонна в том, чтобы процесс был как можно меньше. Я не думаю, что кто-то из нас мог бы сделать что-то еще.       Я сменил свою позу и потер складку на лбу. Я знал, какой ответ услышу, но все равно было обидно это слышать. — С другой стороны, возможно, во всем этом есть и положительная сторона. Им больше не придется сталкиваться с ним лицом к лицу. Я знаю, что это было нелегко для любого из них, особенно для Василисы. И со всем остальным…что ж, Кристиану и Розе не нужен дополнительный стресс.       Я кивнул, в какой-то степени соглашаясь с ней. Я знал, что Роуз сделает все, чтобы Виктор оказался за решеткой, даже если ей будет трудно. Понаблюдав за Кристианом с Лиссой, я был почти уверен, что он сделал бы то же самое. Однако я также знал, что они оба предпочли бы избавить Лиссу от любых страданий, связанных с этим, точно так же, как я предпочел бы избавить Роуз от любых страданий. Она была бы расстроена тем, что не смогла внести свой вклад в дело, но я был уверен, что все получится, и Виктор получит заслуженный приговор. Если бы в конце концов все было правильно, разве этого не было бы достаточно? — Возможно, ты права, — признал я, хотя это было бессмысленно. — Тебе тоже следует попытаться немного отдохнуть, если ты сможешь это сделать. Завтра будет важный день.       Альберта издала ни к чему не обязывающий звук, просматривая какие-то новые документы, помахав рукой, когда краем глаза заметила, как я ухожу. Я был почти уверен, что у нее не было планов спать в ближайшее время.