Солнце Сумеру

Итэр застыл в шоке, когда губы Тартальи коснулись его губ. Совершенно невесомое, слегка уловимое ощущение — невинный поцелуй. Сердце в груди забарабанило, щеки медленно начали алеть. Начиная от точки, где поцеловал юноша по всему телу растеклось тепло. Маленький слуга только и мог что в немом вопросе смотреть перед собой. Спустя непродолжительное время, тепло с губ пропало, и жар от которого кружило голову немного поутих. Раздался звонкий юношеский голос:       — Что-то не так? Итэр моргнул несколько раз, всё его лицо залило краской, будто ему плеснули кипятком в лицо. Он схватился за свои губы, как за ушиб. Ему до сих пор мерещились губы Тартальи на своих, как фантом:              — Ч-ч-что это только что было! Вы п–пьяны?! — маленький слуга ничего не мог поделать со своим волнением, он заикался через каждое второе слово, и как бы не пытался, не мог взять себя в руки. Глядя на это, юный Тарталья в голос засмеялся:       — Пф, ха-ха-ха! — его чистый заливистый смех, как пение соловья, залил весь дворик, и безжалостно настиг Итэра, почти сгоревшего от стыда. Итэр:       — Ч-ч-что смешного?! Вы перешли грань! — но в ответ был лишь непрекращающийся смех. Пристыженный такой реакцией господина, у Итэра мигом возникла мысль, что этот псих опять выкинул смешных только ему шуточек. Мысль об этом неосознанно заставило сердце сжаться. — Доброй вам ночи, господин! Маленький слуга едва удержался, чтобы в конце не добавить язвительное «псих». Сейчас его волновало лишь своя реакция на эту глупую шутку, потому он не сразу среагировал, когда крепкие юношеские руки сомкнулись вокруг его талии. Тарталья прекратил смеяться, но улыбка с его лица никуда не пропала. Тарталья:       — Ох, прости-прости, видимо я тебя обидел. Я не издевался над тобой, просто твоя реакция была такой милой, что я не сдержался, — сладким шепотом пропел он прямо в ухо мальчика. Сердце Итэра трижды подпрыгнуло на месте, а ноги обмякли. Он уперся руками в грудь воина, пытаясь вырваться: — Отпустите! Тарталья ухмыльнулся:       — А может ты разочарован тем, как я тебя поцеловал? Тогда, позволь мне исправить это… — с этими словами юноша приблизился к его лицу так, что они могли почувствовать дыхание друг друга на губах. Итэр в ужасе закрыл глаза, готовясь к тому, чего он не ожидал в своей жизни. Однако, тепла чужих губ на своих он так и не ощутил. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на смятой циновке, наполовину накрытый тонким одеялом. Его тело пылало, а сердце стучало, как барабаны в праздник богини мудрости. Взмокший от пота насквозь, он вскочил и начал себя щупать, проверяя на наличие подозрительных следов, но таковых не обнаружилось. Только с облегчением вздохнув, он вдруг почувствовал некоторое странное ощущение между своих ног. Немного неприятную влажность. В комнате царил мрак, разгоняемый одной маленькой лампадкой. Но даже этого ничтожного света хватило, чтобы Итэр смог разглядеть на своих пальцах влажный блеск.

***

Ями резво суетилась во дворе, бегая с одного конца на другой, развешивая постиранное белье, и попутно причитая:              — Наукар, чего ты как дохлая рыба сегодня! Неужели ты не можешь даже корзину с бельем подать нормально! — ворчала она на напарника. Итэр стоял недалеко от нее. Весь его вид источал рассеянность и какое-то смятение. Даже на громкие возгласы Ями, он среагировал с опозданием:              — Прости, я сейчас… — Он обнял покрепче огромную плетеную корзину и подошел к девушке, успев при этом пару раз споткнуться. Та лишь цокнула:       — Да что это с тобой сегодня? Ни нормально не поел за завтраком, чуть посуду не разбил и под ноги себе не смотришь. Ты хоть ночью спал? Итэр пробормотал:              — А…да ночью…я совсем не выспался, — неуверенно ответил он, переминаясь с ноги на ногу. Ями раздраженно вздохнула. Этот паренек умел заставить людей поволноваться за него. Девушка пару раз сильно встряхнула последнюю простынь и повесила на веревку, и не сдержавшись:       — Если тебя что-то беспокоит, ты можешь обратиться ко мне. Я знаю, что ты не доверяешь мне, но как старшая коллега я в ответе за тебя. Ты же не хочешь доставить неприятности тетушке Абхе? Как думаешь, что будет, если старик увидит твое бледное и болезненное личико? В первую очередь прилетит тетушке, а потом мне. Так что хватит доставлять всем неудобства и просто скажи, что в конце концов случилось. Итэр, пристыженный её словами открыл было рот и начал мямлить:       — Я…просто…а—! — и он внезапно замолк, выронив из рук корзину. Он мигом закрыл рот и развернулся спиной к Ями. Девушка была немного ошарашена таким поведением и уследив в какую сторону был направлен его взгляд, повернулась. На другом конце двора появился самый рыжий господин, который часто забирал мальчишку на тренировки. Взгляд юноши устремлен строго вперед. Он шел быстро не поворачивая головы. Так что, не замечал ничтожных слуг рядом. Ями смотрела на него, пока он не исчез в другом дворе:              — Ты испугался его? Плечи Итэра дрогнули, и стоя к ней спиной он помотал головой из стороны в сторону. Ями начала закипать:       — Последний раз предупреждаю, прекрати врать, а не то!.. Итэр чуть погодя ответил:       — Вчера мне стало дурно. Это ночью произошло…в меня будто что-то вселилось и мне приснился страшный сон… Ями успокоилась:       — И что? Тебе снилось как он тебя бьет? Итэр кивнул, и украдкой глянул на девушку. Ями потерла переносицу осмысливая сказанное младшим:       — И говоришь будто что-то вселилось, хаа… Трудно было сразу сказать? Немудрено что тебе с ним кошмар приснился… — она вспомнила его безжизненный взгляд и вздрогнула. — Видимо, джинны воспользовались твоей слабостью в теле, и показали кошмары. В любом случае, чтобы кошмары тебя не беспокоило ложи под язык три свежих листочка мяты перед сном и молись Великой Властительнице Рукхадевате. После мольбы Богине, ни один кошмар больше не приснится. А мяту можешь попросить у тетушки на кухне, она обязательно тебе её даст. Уяснил? Пока Ями говорила, они шли в сторону прачечной. Итэр шел рядом с ней с корзиной в руках и кивал, пока сам витал где-то в облаках. Он не заметил старого камердинера, который выходил из прачечной. Мальчишку отбросило от большого живота камердинера и он упал на каменный пол. Ещё не придя в себя, он поспешил попросить прощения:       — Прошу, прости… Но Камердинер не дал закончить мальчику и прежде чем Ями наклонилась, чтобы помочь, он первым потянулся к нему:       — Полно тебе, дитя. Я сам виноват, что за своим пузом мало кого замечаю, — шутливой подметил мужчина. — Давай-ка помогу тебе встать. Большие грубые ладони легко подхватили Итэра. Странная слабость в ногах и быстро прилившая к голове кровь, вновь заставило его почти свалиться. Если бы не вовремя подоспевшая рука камердинера. Он придержал мальчика за талию:       — Что же с тобой такое, золотце? Нездоровиться? «Золотце?» Итэра передернуло от такого обращения из уст пожилого мужчины. Тут вмешалась Ями. Она встряла между ними, став преградой для дальнейшего контакта:       — На солнце перегрелся. Дальше я сама разберусь, спасибо, — в её голосе не было ни капли вежливости. Взгляд так и метла молнии намекая, чтобы мужчина отвязался. Явно недовольный её поведением, мужчина нахмурил брови развернулся и уходя буркнул себе под нос: — Мелкая стерва. Дождавшись, когда он скроется, Ями нашептала Итэру:       — Эй, тебе не стоит позволять всяким дядькам себя трогать. Терпеть не могу таких распущенных стариков, чьи ручонки так и норовят кого-то ущипнуть. Благодарный за помощь девушки, Итэр кротко улыбнулся:       — Спасибо тебе. Всё в порядке, я могу сам стоять. Ями всё-таки отпустила его, не забыв упомянуть, чтобы он после обязательно обратился к тетушке. Расставшись с Ями после обеда, Итэр направился в кабинет управляющего, чтобы получить выплату за этот месяц. По дороге он столкнулся с сестрицей Азар, предлагая той составить компанию во время вылазки в город. Девушка отказала, сказав, что лимит её вылазок израсходован. Но будет не против в будущем. Итэр в расстроенных чувствах думал о том, кого ему позвать вместе с собой. Ями находилась в самом конце этого списка, и являлась последним человеком с которым он хотел бы пойти. Итэр задумчиво шел в направлении кабинета управляющего, как вдруг его окликнули: — Наукар, постой! — знакомый мужской голос остановил мальчика. Итэр уставился на камердинера, который быстро приодолел расстояние между ними. — Что-то случилось, дядюшка? — неуверенно спросил Итэр. Камердинер широко улыбнулся: — Я прослышал, что тебе нужно в город, а выбраться не с кем. Могу сделать тебе одолжение. Ну, что скажешь? Итэр слегка нахмурился. С момента разговора с Азар не прошло и получаса, а этот старик тут как тут, и предлагает ему свою компанию. Рассуждая об этом, камердинер не был худшим вариантом для вылазки. Но рядом с ним, Итэр чувствовал странное беспокойство. Но грубить ему он не мог: — Спасибо, дядюшка, но я не хочу вас беспокоит из=за своих проблем, — Итэр неловко улыбнулся и покачал головой. — Меня ждет управляющий. Я пойду… Однако, мужчина не был намерен сдаваться, он шел за ним и продолжал настаивать: — Дядя знает базар вдоль и поперек, как свою бороду, — гордо произнес он поглаживая густую растительность на своем лице. — Почти половина торговцев на базаре мои давние друзья и знакомые, глядишь я и скидку выбью для тебя, если твое поведение меня удовлетворит. Итэр не глядя на него опять покачал головой: — Премного благодарен вашей заботе, но я боюсь, что слишком нагружу вас… Когда долгие увещевания мужчины не увенчались успехом, он не выдержал. Камердинер внезапно схватил Итэра за плечи, и сжимая их с досадой произнес: — Если бы это было так, я бы даже не предлагал тебе этого сам. Ну же, золотце, прекрати упрямиться и послушай что тебе говорят старшие. Вот опять камердинер обратился к нему этим «золотце». Такое ласковое обращение, не увязывалось с тем, что мужчина насильно удерживал его на месте. Спрятанное в глубине чувство страха обухом ударило его по голове. Ладони вспотели, во рту стало сухо. Итэр оцепенел и не мог сделать что-либо, хотя мысли заполнили лишь одно «Бежать». Он нервничая схватился за руки камердинера в желании их скинуть: — Пожалуйста, прошу понять меня… Хватка мужчины усилилась так, что Итэр пискнул от боли в плечах. Еще чуть-чуть, и тонкие кости мальчика начнут трещать. Итэр широко распахнув глаза развернулся лицом к камердинеру, и оторопел. Меж бровей мужчины залегла темная тень, а глаза горели огнем злобы: — Значит нет? Хм… — кустистые брови мужчины сошлись на переносице. — Ну что же я делаю. Стараюсь тут, пытаюсь помочь маленькому нахалу, что предложенную старшим помощь отвергает. Ладно. Камердинер неожиданно отпустил его и не прощаясь ушел. Итэр чувствуя что ноги его подкашиваются упал. Холодный пот ударил его, а сердце забилось вдвое быстрее. Странное колющее чувство в груди, заставляло задыхаться, а слезы стали наполнять большие глаза мальчика. Он пытался себя успокоить, но выходило это у него ужасно. Итэр так бы и просидел в коридоре ещё пару часов ни живой ни мертвый, если бы не проходившая мимо служанка. Её звали Аси. Она была матерью Арти, девочки, которую часто обижали здешние мальчишки за дружбу с больным сыном кухарки. Аси слышала об Итэре от своей дочери только хорошее, называя его «братик-цветочек». Женщина кинулась к нему пытаясь помочь: — Ты в порядке? Что с тобой случилось? Чего развалился здесь, будто побитый? — беспокоилась женщина. Итэр отнекивался, приговаривая, что от жары голову вскружило. Используя последние силы, он смог заглушить это чувство страха, и хоть как-то придти в себя. Хотя вид у него все равно был нездоровый. И тут ему неожиданно пришло в голову спросить: — Тетушка, у меня закончились лекарства, которые я принимаю от болей в голове и мне нужны новые. Вы можете составить мне компанию, и сходить на вместе на базар через пару дней? Весь вид мальчишки взвывал о жалости, и материнское сердце не могло не сжаться. Аси призадумалась на минуточку и ответила, что сама тоже искала с кем бы съездить и раз он предложил, то не откажеться. Сойдясь на этом, Итэр принял помощь женщины, и она довела его до кухни. Наконец найдя попутчика, он с обеспокоенно дожидался следующего дня. Он не мог понять, что не так, но какое-то странное чувство не давало ему покоя.

***

На следующий день в резиденции вновь царила суматоха. Кто-то очень важный, вот-вот должен прибыть, по слухам это был ещё один член иностранной делегации, а помимо прочего, важные шишки из академии прибудут сюда с визитом. В прошлый раз, встреча делегатов и ученных из академий сорвалась, на этот раз всё должно пройти просто идеально, чтобы не ударить в грязь лицом. Пхон весь день мотался по особняку, проверяя всё и всех. Слуги готовились к прибытию важных гостей, на кухне кипели котлы и выпекался хлеб, а дарственного белого быка уже зарезали и разделывали, что служило добрым знаком перед переговорами. Пхон между тем поручил Ями и Итэру привести в порядок дальнюю беседку в саду, где будет проходить первый этап встречи. Так как накануне Итэр натворил бед и теперь Пхон дышать спокойно не мог, раздумывая об ущербе нанесенному его репутации из-за этого мальчишки. Пхон решил, что ставить этих двоих в паре будет хорошей идеей. Идея эта была предложена Ями. Ями почти не отходила от Итэра. С момента происшествия в переулке она стала чаще помогать ему и охранять от наглых коллег, которые иной раз хотели переложить на Итэра поручения. Итэр сделал вывод что, таким образом она пыталась расположить его к себе и одновременно следить, но выглядело это скорее, как излишнее навязывание своей заботы. Ни и один из этих двоих не доверял друг другу. Однако, Итэр не отвергал её, но и не принимал. Маленький слуга присматривался к девушке, так же следя за её поведением, как и она за ним. Беседка, которую они должны были подготовить, находилась в укромном и в самом живописном местечке диковинного сада. Сама беседка стояла посреди маленького пруда, к которой вели два широких мостика. Размеров она была довольно внушительной. Вокруг пруда росли ароматные розы и изысканные лилии, а сама беседка не меньше утопала в этой роскошной зелени и вазах с цветами. Растения цвели слишком буйно, и это выглядело немного неопрятно. Пора их было обрезать, но садовник не успевал все сделать, так что Пхон поручил так же привести в порядок кусты. Ями гневно орудовали серпами, срезая уродливо торчащие ветки и злилась на Пхона: — Я понимаю, что сейчас не хватает рабочих рук, но нельзя было заранее всё это подготовить! Выбрали же место — самый забытый угол этого поместья. Глупый старик! Несмотря ни на что, она выполняла работу усердно и довольно искусно. Безостановочно она подрезала самые длинные и уродливые веточки. Итэр украдкой смотрел на нее, повторяя её движения менее резко, и вдруг спросил: — Как ты попала сюда? — В смысле? Пешком, так же, как и ты. Что за дурацкий вопрос? — слегка раздраженно ответила она. — Нет. Я спрашиваю, как сестрица стала работать здесь служанкой? Ями резко дернула серпом и остановилась. Она смотрела перед собой, взгляд её на миг потух, будто она вспоминала что-то что уже давно забыто и мертво. Увидев столь резкую перемену, Итэр подумал «Спросил чего не следует». Он постарался вернуться обратно и сделать вид, что не задавал этого вопроса: — Забудь. Если не хочешь, не рассказывай. Ями посмотрела на мальчика. Она долго молчала, а выражение её лица невозможно было прочесть. Наконец, громко вздохнув, она ответила: — Расслабься. Это никакой не секрет… Ями сделала короткую паузу, а потом продолжила: — Шесть лет назад я жила на окраине города, еще до того как там поселились беженцы. Мои родители умерли и тогда я осталась одна. Других родных у меня не было. Кажется, мне было лет девять-десять. В первое время я еще могла надеяться на милостыню или мелкую работу, как постирать белье, почистить обувь и другую мелочевку. Тяжело было… Ями многозначительно посмотрела на Итэра: — Потом пришли беженцы и прокаженные. Люди живущие там поколениями покинули окраины из-за них, а я осталась… Зарабатывать теперь я толком не могла, а милостыню почти не получала. Помню, порой голодала по три-четыре дня. Тогда приходилось браться за любую грязную работу. Торговала всем чем приходилось, частенько вычищала грязные комнаты борделях, раньше их было намного больше. И ещё многое другое… Итэр слушал её внимательно, но не смел поднять взгляда на неё. Ями же продолжала свой рассказ: — В общем, из-за этого я попала в передрягу. У меня отобрали всю ту ничтожную выручку и избили. Мне казалось, что я там и умру. Если бы не тетушка Абха. Я еле выбралась из трущоб и упала без сознания. Со слов тетушки она увидела меня в переулке и спасла. Замолвила за меня словечко перед Пхоном. Оказалось, тетушка и моя матушка были близкими подругами. Она рассказывала, что часто смотрела за мной в детстве, но я совершенно этого не помню. Она опустила глаза на серп в своей руке, будто рассматривая, и замолчала. Если посмотреть на её лицо, трудно было сказать что она чувствовала, но голос её выдавал давно забытую тоску: — Она спросила где моя мама, и я рассказала что родители скончались от болезни: сначала папа, а вскоре и мама. Тетушка не знала об этом, потом она так плакала и говорила, что забрала бы меня намного раньше, если бы могла. О том, что я безродная шудра не знает никто, кроме тетушки. Она назвала меня своей племянницей и придумала историю о том, что мои хозяева ищут место куда бы меня пристроить так, как слуг у них слишком много. Вот и всё. Итэр всё это время поглядывал на неё молча. Ями почувствовав это посмотрела в ответ. Рассказ ее закончен, и ей не было ещё что сказать. Как и Итэру. Отчасти он был поражен её честности, но он догадывался, что это было актом подкрепления доверия между ними. Итэр раскрыл её тайну в тот самый день, когда на них напали, а она раскрыла его связь с оборванцами и то что он тоже такой как и она. В каком-то смысле, эти двое чувствовали некоторую связь между собой, благодаря клейму «неприкосновенных». Обоюдоострый меч был направлен к шее каждого. Одно не верное движение, и злополучный конец им обеспечен. Итэр отвернулся от неё, и продолжил подрезать веточки: — Я сочувствую тебе. Ями хмыкнула. Такой мальчишка как он жалеет её. До недавнего времени попавший в множество передряг и страдающий от ночных кошмаров. Ещё и рискнувший своей жизнью в тот день ради неё. Это ли не смешно. За разговором они совсем забылись и не успели докончить поручение. Поэтому, когда Чжун Ли, Тарталья и Пхон прибыли их ожидал совершенно пустой стол. Управляющий шел впереди них указывая дорогу к этому тайному месту, а завидев неспешаших выполнить работу слуг он пришел в ярость: — Ах, вы!.. — он проглотил вторую рвущиесия из рта ругательства. Управляющий опомнился, что сзади стояли важные господа и не стал ругать безалаберную прислугу. Нельзя во второй раз потерять лицо перед послом! — Посол прибыл, а стол пустует. Не заставляйте гостей ждать! Бегом! — сказал он, два раза хлопнув в ладоши. Голос управляющего Пхона ровный, но чувствуется что каждое слово, как острые шипы, готово вонзиться в них. Итэр и Ями поспешили за готовыми закусками и чаем, аккуратно разложенным на двухярусных тележках. Чжун Ли и Тарталья уже обустроились вокруг стола среди мягких подушек на плетеных диванчиках. Расставляя утварь и тарелки с закусками, Итэр незаметно подглядел на двух господ. Господин Чжун Ли строго держал спину прямой, голова его слегка опушенна, а глаза прикрыты. Он источал ауру каменного изваяния или спящей горы. Его умиротворенное лицо завораживало своей красотой и изящностью. Нос прямой, утонченный алые губы с опущенныыми уголками, и яркая подводка киновари в уголках глаз. Уши Итэра слегка покраснели. Прекрасен как небожитель. Напротив же устроился Тарталья. Его поза с закинутой одной рукой на спинку, другой рукой, подпирая подбородок, была разнузданной и развязной. Люди с чином или из высшего общества ни за что не позволили бы себе поступиться с этикетом и вести себя так. Тарталья же будто всем своим видом хотел показать, что правила эти его не касаются. Нахальная улыбка и хитрый взгляд обезоруживал смотрящего на него, так что даже замечания нельзя было сделать. На щеках горел юношеский румянец, подсвечивая бледные веснушки, а ямочки в уголках губ добавляли ещё больше очарования этому нахалу. Взгляд Итэра на мгновение застыл на растянутых в улыбке губах воина. Внезапно в его голове всплыло воспоминание из сна, приснившегося ему недавно. Как Тарталья его поцеловал… Резко смутившись своих же фантазий, он отвел взгляд на чашку в руках. Уши загорелись ярко красным, и Итэр только мог надеяться, что никто этого не увидел. К сожалению, Тарталья не просто чувствовал на себе его кроткий взгляд, но и видел, как он покраснел. Юноша хмыкнул, уже раздумывая, как бы поддразнить мальчишку. — Когда прибудет шисюн? — скучающе спросил Тарталья. Чжун Ли приоткрыл глаза и посмотрел на него с недоумением: — С каких пор ты стал его так звать? Тарталья ухмыльнулся, тихонько поглядывая на суетившегося с подносами и чашками Итэра: — Мне кое-кто сказал, что со старшими стоит общаться по этикету. От его слов Итэр вздрогнул, чувствуя накатывающее раздражение вперемешку со смущением. Мальчишка старался выглядит невозмутимо. Он напряг лицо, тонкие брови слегка нахмурились, а губы плотно сжались. Румянец с ушей залил и щеки. Тарталья, не поворачивая к нему головы, удовлетворенно улыбнулся. Ему нравилось, что этот малец так боится его, но все равно не в силах совладать с эмоциями от даже мелких поддразниваний. Воин мог прочесть по его лицу, что он думает. Это навевало воспоминания, как он дразнил своих младших. Воспоминания о доме, которые грели его душу. Чжун Ли обратил внимание на их странное поведение, но ничего не сказал. Значит столь закрытый и скрытный мальчишка сблизился с этим выскочкой из Снежной. Что ж, это радовало. — Не зови меня так — это звучит фальшиво, — резко отозвался чей-то голос позади. Итэр как раз закончил раскладывать сервиз и посуду. Внезапно брошенная фраза заставила его обратить внимание на нового гостя: невысокий, одетый в белоснежное ханьфу с рукавами, расшитыми золотом огненными узором. На шее висело жемчужное ожерелье с серебренными клинком, а на поясе висело небольшое кадило, из которого исходил тонкий аромат ладана. Итэр мельком глянул на его лицо. Невероятно красивый молодой человек, с аккуратными и правильными чертами, с отливающим зеленым блеском волосами. Сдержанный и холодный, без тени улыбки на лице. Дольше пялиться он не посмел, так как Пхон заметил что он бездельничает. Итэр и Ями спешно опустили голову приветствуя. — Шисюн Сяо, ты слишком предвзят ко мне. Это огорчает, знаешь ли, — в тоне Тартальи не было и намека на печаль. Итэр так много наслушался его бредней, что мысленно присвоил ему титул бесстыдника. Чжун Ли жестом руки пригласил Сяо за стол. Слова воина из снежной остались без ответа. Пхон видимо ожил и скомандовал двум слугам разлить чай. Чжун Ли остановил его: — Не нужно. Можете быть свободны и заберите с собой прислугу. Пхон поклонился и указал на выход Ями и Итэру, те послушно направились к выходу. Чжун Ли второй раз остановил их: — Мальчик останься. Пхон и Ями покинули беседку, бросив Итэра наедине с гостями. Итэр вернулся обратно к столу и стал ожидать приказов. Тем не менее, Чжун Ли не спешил: — Как сложилась твоя поездка? Вопрос был адресован к Сяо. Тот почтительно ответил: — Все прошло успешно, — он с подозрением посмотрел на безмолвного слугу. — Удалось найти работорговца, который последние полгода торговал детьми. В его списке числились имена пропавших. Чжун Ли обратился к Итэру: — Не стоит так волноваться. Будь добр, обслужи нас, как следует. Посол заметил, что, оставшись с ними, мальчишка не прекращал дрожать. Еле заметная мелочь. Но Чжун Ли понимал его волнение. Он постарался как можно мягче обращаться с ребенком. Итэр понял свою ошибку. Он слишком медлителен. Взяв в руки чайник, он стал наполнять чашки начиная с чашки посла. Тарталья молчавший всё это время, вдруг подал голос: — Учитель, он не настолько робок. Он притворяется, чтобы в случае ошибки к нему проявили сострадание. Итэр покрепче сжал ручку чайника, силясь не проявляет открытого недовольства, демонстрируя наигранное спокойствие. Хотя, это не помогло от слова совсем. Тарталья никогда не прекратит это. Незаметно, когда очередь дошла до Сяо, Итэр почувствовал головокружение. Он сидел неподвижно. Итэр чувствовал гнетущую ауру. Что же это? Он чувствовал нечто подобное и раньше, но сейчас это намного хуже. В присутствии этих трёх мужчин ему не по себе. — Эй, ты перелил. Итэр опомнился слишком поздно. Горячий чай лужицей растекся по столу. Он в панике заметался. — Вот растяпа, ты испачкал рукав шисюна, — издевательски произнес Тарталья широко улыбаясь. — Шисюн Сяо ненавидит грязь, он сейчас разозлится. Итэр запаниковал сильнее. Сяо недовольно посмотрел на испачканный рукав, Брови сошлись, хмуря гладкий лоб. Итэр открыл рот, чтобы произнести извенения, но волнение лишило его способности говорить. Чжун Ли успокоил его: — Не суетись так. Итэр сглотнул подступивший к горлу ком: — П-прошу меня простить. Вы не обожглись? Сяо прикрыл глаза и вздохнул: — Ничего, всё в порядке, — хотя по голосу ясно что он раздражен. Чжун Ли решил добавить: — Он недавно стал прислуживать. Прошу не держи зла на это дитя. Сяо понимающие кивнул и продолжил свой рассказ, однако морщинка меж его бровей так и не разгладилась: — В список торговца входили дети из Ли Юэ и Мондштата, и большая часть из Сумеру. Общее число похищенных превышает три десятка, и это только количество записанных в найденных документах. В моем послании я упоминал об этом. Однако, остальных сообщников не удалось найти. — Я уже об этом позаботился, — сказал Тарталья. — Как и предполагал учитель, в это дело были замешаны похитители сокровищ. Они заключили с работорговцами соглашение и последние полгода бессовестно совершали похищения. Но… Чжун Ли и Сяо внимательно посмотрели на юношу. — Но до сих пор неизвестно кто их руководители. Когда была последняя зачистка лагеря разбойников, я покопался в документах главаря. Помимо простых накладных на продукты и оружие, там был список полученной выручки. Сумма очень большая и с той же подписью и печатью. А с другой стороны листа шифр. Тарталья сделал короткую паузу и продолжил: — Я обратился к знакомому учёному с просьбой перевести письмо. Там было написано «солнце взойдет с запада, и сядет на востоке. Благословит матерь луна моря, да обогатит сестра луна землю, да защитит небеса всевидящая луна»… Повисло молчание. Тарталья достал этот лист из кармана одежд и положил на стол. Позволив рассмотреть собеседникам. Сяо внимательно всматривался в размашистые иероглифы не похожие ни на один известный ему язык, Тарталья неспешно отпил из своей чаши чая, а Чжун Ли глубоко задумался. Чжун Ли первым прервал долгую тишину: — Хорошая работа. Отдохните пару дней. Похоже нам вскоре придется ехать на север Сумеру. Мы уже вдоволь пресытились гостеприимством столицы. Пришло время поехать в провинции. Можете идти. Двое молодых воинов вдруг встали, почтительно поклонились, и удалились из беседки. Их шаги затихли вдали, оставив за собой лишь тишину, нарушаемую шелестом листьев. Неожиданно, остались только Чжун Ли и Итэр, в этой уединенной от чужих глаз беседке. Воздух между ними словно замер. Итэр чувствовал что сердце начинает биться чаще от неописуемого волнения.