Тягость сомнений

      Тихое, но до жути докучливое дребезжание ставней давит на голову, препятствуя формированию здравых мыслей относительно прочитанного, и Шен недовольно опускает свиток на стол.       Раздражает.       Взгляд полный возмущения пронзает окно, гипнотизируя то, точно стараясь силой мысли заставить ставни либо захлопнуться, либо наконец отвалиться, однако ни через пять минут, ни через десять ничего не меняется: деревянные дверцы скрипят — злость набирает обороты.       Свиток отлетает на противоположный край стола, и пальцы опускаются на виски, массируя те. Сил на подняться и закрыть пресловутое окно не хватает: нудная документация исчерпала всё, потому Шен лишь лениво переводит взгляд на Муана, чьё недовольное сопение перестало достигать ушей пару минут — или уже часов? — назад. Рука мечника подпирает щёку, пока светлые пряди прикрывают расслабленное лицо, но Шен замечает: глаза закрыты.       “Всё же заснул”, — губы расплываются в улыбке. Сквозняк назойливо льнёт в поцелуе, и Шен ёжится, недовольно поднимаясь с насиженного места и захлопывая пресловутые ставни. К середине ночи погода за окном совсем разбушевалась: унылые завывания ветра заглушали стук дождя о навес, пока каждый раскат грома отзывался мурашками по всему телу. Рука подхватывает небольшое покрывало, о котором Шен так удачно позабыл одним из морозных вечеров, оставив скомканной грудой валяться в комнате, играющей роль рабочего места, и опускает ткань на плечи мечника. Тот мгновенно вскидывает голову, и в следующий миг запястье Шена оказывается в плену длинных пальцев. Затуманенный остатками сна взор Муана принимается рыскать по комнате, выискивая возможный источник опасности, пока не натыкается на Шена. Губы мечника приоткрываются. Раздаётся тихое "оу".       — Крепкая хватка, — кожа на запястье горит от силы, с которой её сжимают, но Шен решает умолчать об этом.       Пальцы Муана резко разжимаются.       — Прости, я-       — Заснул. Да. И спросонья подумал, что злой старейшина Проклятого пика решил покуситься на твою жизнь.       — ...вовсе нет, — ответ звучит обиженно, точно от ребёнка, не получившего вместо каши сладость на завтрак. Губы Шена изгибаются в улыбке. — Просто был увлечён чтением, вот и не заметил, как ты подошёл.       — О. Так ты был с головой погружен в работу…       — Верно.       — Так увлечён, что читал свиток с закрытыми глазами. Занимательно. Научишь меня такому мастерству? Думаю, оно мне в жизни пригодится.       Муан прикрывает глаза. Уши мечника пунцовеют, а губы сжимаются так плотно, что Шену становится страшно за их сохранность. Заклинатель осторожно присаживается рядом, отодвигая в сторону осточертевшие кипы бумаг, и опирается головой о руку. Пойманный с поличным Муан молчит. Подушечки его пальцев постукивают по столу. Резко. Почти отчаянно. Буквально вдалбливая пальцы в столешницу. Шен тихо выдыхает.       — Прости. Вызвался помочь, а в итоге помощи как таковой и не оказал вовсе. Мало того, что на каждый свиток времени уходит в несколько раз больше, чем у тебя, так ещё и… это.       — Давно заполночь. Работа муторная. Ничего удивительного в том, что ты задремал. Касательно времени: большую часть своей прошлой жизни, если можно так выразиться, я провёл за чтением тех или иных бумажек. Работа была связана с этим. Так что у меня просто рука набита. В данном случае не стоит сравнивать твою производительность с моей. Это просто бессмысленно. И… ты очень помогаешь мне, даже если тебе так не кажется.       “Одно твоё присутствие спасает меня от желания выйти в окно от усталости”, — хочется добавить вслух, но слова так и остаются лишь мыслью.       Ладонь Шена опускается на чужую, прекращая нервные постукивания, что медленно, но верно начали сводить с ума. Подушечки мягко проходятся по костяшкам, направляясь к кончикам пальцев. Мягкость чужой кожи поражает, не позволяя не вспоминать о собственных ладонях. Кожа рук у Шена обветренная, сухая. Лишний раз коснёшься — и вся тыльная часть ладони алыми трещинками покроется. Скользкий и совершенно безосновательный страх внезапно заседает в голове.       А вдруг Муану противны касания таких рук?       Будь голова свежей, а мысли свободными от оков усталости, Шен бы посмеялся над собственными сомнениями, осознал, как глупо всё это звучит, однако мысль репьём цепляется за клубок утомлённого сознания, держась изо всех сил, и Шен, точно ошпаренный, отдёргивает руку, обхватывая её второй.       Озадаченный взгляд Муана пригвождает к месту, и Шен отворачивается.       — Что такое?       — Продолжу работать. Если что, можешь отправляться спать. Спасибо за твою помощь. Я справлюсь один, тут немного осталось.       — Шен, — мягко, но требовательно. И когда только таким уверенным стал при общении с ним?..       Шен переводит взгляд обратно на чужие ладони.       — Твои руки, — бровь Муана вопросительно изгибается, и Шен заключает чужие ладони в свои, приподнимая их осторожно, точно тончайшую вазу из фарфора, вызывая тем самым лишь больше вопросов, — такие… знаешь, ну… мягкие.       Мечник ждёт продолжения, хоть каких-то объяснений, что помогут разобраться в происходящем, но ничего не следует. Молчание, перебиваемое лишь журчанием воды по желобам крыши, опять повисает между ними.       — Так…       “Ничего не так”, — искра недовольства вспыхивает в сознании, но обрушиться пламенем не успевает: Шен заставляет себя продолжить мысль.       — Мои руки… не такие, вот я и… да. Неважно. Давай закроем тему. Нелепо это всё, честное слово.       Шен только собирается подняться с насиженного места, когда ладони Муана опускаются на его плечи, слегка приподнимая, а затем смещая вперёд, и в следующий миг он чувствует тепло чужих коленей под собой. Мечник осторожно подхватывает ладони заклинателя, поднося их ближе к лицу, принимаясь разглядывать.       — Руки как руки. — Выносят в итоге вердикт.       Муан поднимает голову, и их носы встречаются, мягко соударяясь. Шен смотрит в нежную синеву, и слова сами срываются с языка.       — Но твои… они мягче, понимаешь?..       Мечник бережно проводит подушечками пальцев по ладони, и Шен порывается вырвать руку из крепкой хватки, но не успевает: Муан вновь склоняет голову, и его губы оставляют мимолётный поцелуй на тыльной стороне ладони.       — Они мягкие лишь потому, что я использую средство, одолженное у Зага. Я принесу завтра, если тебя это так волнует.       — Нет, но я подумал, что это может волновать тебя.       — Шен, — лоб прижимается ко лбу, а глаза напротив смотрят мягко-мягко, и у Шена всё внутри переворачивается от внезапно нахлынувших чувств, — если это не вредит лично тебе, то меня всё устраивает. Нет нужды волноваться. Тебе пора отдохнуть, чтобы лишние мысли в голову не лезли.       Плечи, что всё это время были в напряжении, расслабляются. Руки обхватывают Муана за шею, а глаза закрываются. Тёплое дыхание щекочет щёку, выбивая остатки сомнений из головы, и Шен улыбается.       Пожалуй, отдых ему и правда требуется.