Трое в квартире будут жить в Питере

Четырнадцатое ферваля наступило довольно неожиданно, прямо таки нагрянуло. Достоевский с Накахарой вообще ничего пока не подозревали, так как всё ещё дрыхли в тёплой постели. Кто-то ночью даже задвинул плотные шторы. Осаму же давно выбрался из постели, сумев не разбудить партнёров. На часах было уже около 11. Тихо выйдя из спальни, умывшись и съев яблоко со стола, он начал переодеваться. Фёдор с Накахарой в это время всё ещё спали в обнимку, приняв друг друга за Дазая. Вскоре Осаму надел бельё, после чего пошёл в ванную разбираться с искусственным хвостом. Пользуясь лубрикантом с запахом карамели, Дазай растянул себя достаточно, чтобы пробка смогла войти. После юноша приступил в платью. На его надевание, застёгивание и прочее ушло где-то минут 10. Последними были натянуты чёрные клетчатые чулки и рукава. Одевшись, Осаму зашёл в спальню. Положению своих партнёров он умилился. В голову пришла мысль сфотографировать их, что Осаму и сделал, предварительно взяв телефон с тумбы. Раздался громкий щелчок снимка, от которого Дазай вздрогнул и посмотрел на лежащую парочку. Шевелиться начал только Достоевский, и то просто отвернулся от Накахары и продолжил спать. В комнате всё ещё стоял мрак из-за штор. Осаму убрал телефон на место. "Вот же любители поспать.. Может шторы раздвинуть..? " Накахара ближе приблизился к Фёдору и закинул на того ногу. Кажется, просыпаться те не хотели. "Хах!" Осаму подошёл к окну и резко раздвинул занавески, пуская яркий свет в комнату. Так как лежала парочка отвернувшись от окна, то солнце принесло им не так много неудобств, как хотелось бы, но Фёдор, что не мог спать при свете, заворочался и поднялся. - Дазай?.. Что такое? - Достоевский ещё не видел хорошо, но распознал Осаму в том мутном пятне, что заметил. - Просыпайтесь уже! Я вам сюрприз подготовил, а вы дрыхните! - Дазай подошёл к кровати и перевернул Накахару лицом к окну. Фёдор протёр глаза, пока Накахара недовольно бурчал. - ... [Что-то на русском]... - Достоевский чисто из рефлекса перешёл на родной язык. Дазая потянули за руки ближе. - Чуя, если не проснёшься, эта красота будет сегодня только моей.. Дазай усмехнулся словам Фёдора, залезая на кровать, перелезая через Чую. - Ну что там ещё.. - Накахара всё же тоже встал. До него не сразу дошло, в чём именно его напарник. - Ого... Дазай, это ты? - А кто же ещё? - А какой повод? - Чуя сразу прижался сзади, целуя в шею и обнимая за живот. - Сегодня четырнадцатое февраля, день психов! Ахах!- ладони легли на Чуины. - Ага.. А почему прошлый мы так не отмечали? - А у нас была возможность? - Думаю, втроём мы ещё не заставали этот праздник. - Тогда наша горничная приготовит нам что-нибудь? Ну или закажет на крайний случай, хах.. - К чёрту, Федь, если ты сейчас готов вылазить из постели - иди сам готовь, а я его не отпущу. - Накахара резко привалил Дазая ближе к себе. - Ха-ха-ха! Да, Фёдор, можешь сходить и приготовить, если так хочешь... - Ага, и оставить вас тут? Да ни в жизни! - Достоевский сам приблизился, начиная кусать открытый участок выше ключиц у Осаму. Руки Накахары же поползли вверх по бедру, поднимая кромку платья. Пальцы зашли под край чулка, начиная спускать прозрачную вещь. Дазай вздрогнул от щекотливого чувства. Достоевский же остановил руки на талии, заставляя прогнуться, выпятив пятую точку. Чуя снова принялся поднимать пальцы выше, только теперь касаясь внутренней части бедра. От того, что Осаму потянули за талию, пробка дала о себе знать. Шатен тихо шикнул. - Что-то не так? - обеспокоился Фёдор, думая, что слишком сильно укусил. - Н-не-ет.. Всё супер... Просто кое-что мешается... - И что же? - издевался Накахара, оставляя засос на плечо. - М-м-м, попробуйте догадаться... - Ну, раз есть ушки, то есть и хвост, так? - одна из конечностей Чуи оторвалась от бёдра и нащупала пробку. - А-ах... Вер-рно... - Хаха, лишил нас возможности растянуть, - Достоевский накрыл губы Осаму своими, инициируя поцелуй. Губами улыбнулись, руки закинули на плечи и обхватили голову Фёдора. Спина вновь выгнулась в наслаждении. Пока Достоевский с Осаму радовались друг другом, Накахара нашёл потайную молнию и, постепенно расстёгивая, двигался губами по позвоночнику, оставляя засосы. От дорожки из прикосновений на спине у Осаму пошёл приятный холод. - Дазай, ты хочешь оставить платье или предпочтёшь раздеться? Фёдору пришлось оторваться от губ Осаму, но он продолжил ласкать щёки и шею. - Ох.. Для меня это не имеет значения.. И, если я правильно понял, Чуя уже начал его расстёгивать. - Могу застегнуть, не проблема, - пальцы скользнули под юбку, оттянули бельё. - Нам надо смотреть, что тут?~ - резинка с тихим щелчком ударилась о кожу. - Да, нужно.. Если вам интересно, конечно. - Осаму откровенно заигрывал с партнёрами. Чуя намёк понял и начал стягивать платье. Под ним оказалось совсем женское бельё с рюшками. - Милый хвостик. - платье было спущено до пояса, обнажая грудь и открывая взор на чёрное бельё. Руки Осаму уже не находились на плечах и спокойно лежали перед самим младшим на платье. - Нравится образ? - спросили с ухмылкой. - Очень, тебе очень идёт, - выдохнул Фёдор, снимая с чужой головы уши. Чуя в это время аккуратно избавлялся от пробки. - А-у!.. Меня что, расчленяют? - Хочешь я тебе пришью всё обратно? - прохрипел на ухо Накахара. - Даже не знаю, хорошо ли это будет.. - Не советую, Чуя шьёт неаккуратно, - посмеялся Фёдор, запуская руки под лифчик и лаская грудь. - Я не знал... - Эй, всё там аккуратно! А вот про больно-небольно ещё проверять надо. - Я всё же откажусь. Если вы мне всё "пришьёте", я лишусь некоторых возможностей. - Ах, да, конечно, - пробку наконец вытащили полностью и отложили на край кровати. Чуя стал снимать одежду. Осаму притянул к себе Достоевского, не отрывая его рук от груди, и впился в его губы. - Федя, помучаем его? - живот младшего обхватили руками. - А ты хочешь? Осаму? - оторвавшись от поцелуя, спросил русский. - Ох-х… Если бы я не любил ваши махинации, давно бы сбежал.. - Хорошо-хорошо, мы тебя поняли, - оскалился Накахара. - Подождёте тогда меня? - Без проблем, - Фёдор совсем прижал Дазая к себе, усаживая на свои колени. У него было удобное положение, при котором Достоевский опирался спиной на изголовье кровати. Накахара сошёл с постели. В отсутствие Чуи Осаму окончательно снял с себя платье, откинув его на пол и улёгся на русского. Дазая подхватили под коленями одной рукой, другой же продолжили ласкать грудь, останавливая внимание на сосках. Зубы несильно проходились по шее, немного отодвигая чокер. Осаму обхватил руками чужую шею. Прикосновения создавали дрожь по телу, от чего шатен "таял" на руках, запрокидывал голову. Конечность под коленями отпустила одну из ног, пальцы залезли под край белья, прошлись по пылающему отверстию и, наконец, стали аккуратно входить. Мышцы ещё не успели до конца сжаться, так что чужой палец входил относительно спокойно. Однако даже эти касания заставляли шатена стискивать одежду Фёдора. Шатена в очередной раз заманили в поцелуй, заставив повернуть голову на бок. Постепенно палец внутри ускорялся, как и рука на груди, добавился второй и теперь их мягко разводили в стороны. Дазай мычал в поцелуй, углублял его. Постепенно сам ёрзал на чужих бёдрах. Прерывал поцелуй он редко, чтобы немного восстановить дыхание, а потом вновь впивался в тонкие губы, тем самым показывая своё возбуждение. В какой-то момент пришёл Накахара с арсеналом нужных игрушек. - Федь, а ты чего не сказал, что у тебя целый набор из расширителей? - в руках была специальная коробочка с катетерами разной ширины. Так же принесли расширяющийся фаллоимитатор, наручники и смазку. От количества вещей в руках Чуи Осаму остолбенел. - О Боже... Во что я ввязался?.. - Если что, мы остановимся, ты знаешь, - Чуя поцеловал напарника в щёку. - Федя, держи его, ха-ха! Повторять дважды не пришлось, младшего немного крепче сжали в объятиях. Пальцы убрали из нутра. - По-моему, ты звучишь противоречиво, Чуя… - Я часто звучу противоречиво, разве нет? Раздвинь ножки, - Достоевский сделал это за Дазая руками. Осаму сжал в своих ладонях руки Фёдора и наблюдал, что с ним будут делать. - Не волнуйся, ничего страшного не будет, ты же знаешь, - Фёдор поцеловал младшего в щёку, пытаясь успокоить. Чуя, как и полагалось по всем правилам, взял самый тонкий из расширителей и обильно обмазал тот смазкой. Придерживая член, его стали медленно вставлять. Несмотря на то, что движения не были быстрыми, хватка на руках усиливалась, а спина прогибалась. Из уст вырывался стон. Иногда стержень прокручивали, смотря за реакцией. Понимая, что всё нормально, Накахара продолжал. Наконец он дошёл до конца, снаружи торчало только кольцо для пальца. - Как ощущения? Тело Осаму дрожало. После каждого поворота катетером у него захватывало дыхание, а внутри саднило, из-за чего шатен откидывался назад. Пальцы теперь не просто сжимали руку Фёдора - они были переплетены с фалангами его ладони, которую также сжимали. На вопрос ответили не сразу, занимались восстановлением дыхания. - Даже не знаю, с чем сравнить... - Тебе приятно? - Чуя подполз ближе, начиная целовать шею. - Д-да… - Хорошо, молодец, - ладонь нежно прошлась по щеке, после чего Накахара отстранился. Как только Чуя взял в руки дилдо, Фёдор понял, что стоит приподнять Осаму, что и сделал. В нутро Дазая стали толкать игрушку, предварительно смазанную лубрикантом. Действия выбили из шатена очередной стон. Осаму стремился расслабиться, чтобы быстрее привыкнуть. Когда игрушка оказалась полностью в нём, мешок для надувания переложили в руку Фёдора. Тот сразу попробовал, нажав один раз. Дазай такого ещё не испытывал. На внутренние стенки давили, растягивая сильнее. - Что за штука?.. - мышцы начало саднить. - Не больно? - осведомился русский, зарываясь носом в шатеновые волосы. Чуя тем временем попробовал двинуть катетером вверх-вниз. - А-ах... - тело пробрала дрожь. - Н-нет. Не очень.. Фёдор повторил сжатие ладони ещё пару раз, Накахара же начал умеренно быстро двигать расширителем, после чего наклонился к Осаму и принялся целовать в губы. От ощущений из глаз шатена выступали крупинки слёз, но на поцелуи он охотно отвечал, обняв Накахару за плечи. Иногда стенки не успевали привыкнуть к увеличившемуся диаметру дилдо, от чего становилось неприятно. Тем не менее, увеличивалась и длина. Осаму хорошо ощущал, как с каждой минутой растягивается сильнее. Если бы не поцелуи, в комнате бы раздавались стоны от быстрого движения катетером внутри. Его волнистая поверхность неплохо массажировала стенки, заставляя захватывать дыхание. Фёдор пока отложил "мешок". Рука опустилась на выглядывающий из отверстия конец и начала двигать игрушку. Накахара же вытянул из уретры катетер и отложил его. От губ оторвались. Лицо Дазая раскраснелось, мутный взгляд впился в Чую. Сам шатен глубокого раскрывал рот, чтобы зачерпнуть воздуха. На движения в анусе Осаму приятно отреагировал, так как ждал, когда начнутся продвижения. Взяв следующий по величине стержень, Накахара обработал уже его. Фрикции Фёдора не мешали, так что Чуя спокойно вставлял игрушку в чужую уретру. Тут же Дазай издал более громкий стон. Глупо было предположить, что, принеся целую коробку катетеров, Чуя воспользуется только одним. Этот расширитель было вставлять уже сложнее, но его тоже прокручивали, иногда уводили назад и снова со всей аккуратностью толкали глубже. Он был не только толще, но и немного длиннее. Осаму повалил голову на плечо Фёдора, глубоко дыша тому в шею. Вместе со вздохами вырывались стоны, синхронные как с движением катетера, так и с движением дилдо. Стенки постепенно привыкали, так что аппарат входил спокойно, что нельзя было сказать об игрушке в уретре, создающей особые ощущения. Как и в прошлый раз, дойдя до конца, Накахара оставил Дазая привыкать. Достоевский же снова принялся постепенно накачивать игрушку. Почувствовав невольные попытки свести ноги, Фёдор удержал от этого. - Чуя, я вспомнил кое-что. Можешь достать из вон того ящика свечи? - Что? З-зачем?.. - сразу среагировал Дазай. Осаму почти ватными ногами пытался сжаться при очередном накачивании, на что уходило немало сил. Казалось, что его будут "расширять" до бесконечности. - Не волнуйся, они низкотемпературные. Накахара кивнул и подполз к сказанному ящику. Оттуда он извлёк нужное, ещё и зажигалка нашлась. - Федя, на сколько они менее болезненные? - На столько, что можно в воск опустить конечность и ожогов не будет. - трясущегося Дазая успокаивали поцелуями в загривок. Накахара зажёг большую свечу. Та начала быстро плавиться. Осаму действительно постепенно успокоился, но хватку на руке Доста не ослаблял. Горящий предмет перевернули, жидкость закапала на рефлекторно втянувшийся живот. Воск и вправду не был травмирующим, но немного болезненные ощущения приносил. Бельё было уже поднято, так что стоило немного двинуть руку, как воск закапал на один из сосков, покрывая его красной коркой. В тот же миг из уст вырвался стон, по интонации близкий к сопрано. Рефлекторно, вместе со спиной, поднялись и бёдра. - Как ощущения? - свечу перевернули, воск пока больше не капал. - Горячо… - Сильно больно? - у Накахары в глазах появилась тревога. - Не сильно, но жжёт… - Разве так и не должно быть? - Осаму полезли целовать, но Накахара не уследил за свечой и воск вылился на его руку. - Ай-яй! - пришлось отпрянуть. - Это месть, ха-ха! – высказал Достоевский. - Ой.. Иди сюда, Чуечка! - к рыжему протянули свободную руку, чтобы повторить попытку поцелуя. - Крыска, подержи-ка пока, - Фёдору передали восковой предмет, после чего Накахара сразу упал в объятия к младшего, обнимая того за талию. Осаму улыбнулся, положил ладони на волнистые рыжие волосы и зарылся в них пальцами. "Возмущённый" тем, что его оставили, Фёдор задрал рубашку лобызающегося с Дазаем Накахары. На спину того закапал воск, причём сразу в большом количестве, от чего из Чуи вырвался стон прямо в поцелуй. Впадина, где находится позвоночник, была полностью заполнена красной остывшей массой. Осаму, открывший глаза, увидел происходящее. - Фёдор! Зачем ты так? - А тебе нравится одному всё испытывать? - хмыкнул тот и отковырял с Чуи некоторый кусок. - Ну всё, дождись, ночью прилетит! - выдал угрозу "пострадавший" - Буду спать с нетерпением. Свечу у Достоевского забрали. - Ах-ах-ах! Чую, что утром рядом со мной будет только один живой, ха-ха! - Не-не, ты что, не после твоих слов, что мы тебе оба нужны. - на второй сосок Осаму тоже закапал воск. - Ха-а-ах!.. Радует, что мои слова имеют такой вес... Достоевский снова взялся за дилдо и начал накачивать тот. Накахара стал смещать свечу. На кожу продолжало капать, так жидкость дошла до низа живота, а далее до лобка, откуда ещё и убирать будет сложно. Осаму вновь простонал. - Чу-уя, может не надо там?.. Горячие капли опаляли и без того налитый кровью и вставший от возбуждения член. Бонусом к этому шло очередное растягивание, от которого "отказывали" ноги. Жидкость начала падать на сам катетер. Скатываясь, так остывала перед тем, как прикоснуться к головке, но она всё равно была в оболочке из воска. Чуя поднял свечу. Результатом он был доволен, так что затушил её. - Конечно, видишь, убираю, - предмет отставили на тумбочку, возле зажигалки. Член обдавало жаром как снаружи, так и внутри. - Хах.. После того, как "облил" всё, что можно было? Ну спасибо… Тем временем Дазай сам стремился насаживаться, так как привык. - Скажешь, если будет больно, хорошо? - много надувать Фёдор не осмелился, да и нужно было держать чужие колени. Чуя принялся надрачивать член Осаму, не прикасаясь к головке, чтобы не задеть катетер и воск. Младшего целовали в районе ключиц. В ответ тихо угукнули. Внизу живота начало постепенно тянуть не только от корки воска. Надрачивания Чуи позволяли особенно чутко ощущать катетер внутри, каждый его изгиб, будто он стал прилегать плотнее. - Дазай, хочешь кончить? - Накахара стал быстрее двигать стержнем. - Хочу… - голос постепенно срывался. Достоевский одной рукой медленно отрывал воск от тела Осаму, при этом умудрялся целовать его шею. - Как думаешь, что для этого нужно сделать? - от головки оторвали красную горку, с ней же вытащили и катетер. Осаму шикнул, когда её сняли с головки, а затем томно выдохнул. - ... Фё-ё-ёдор… - Что такое? - движения дилдо прекратили, теперь Дазая просто обнимали. - Быстрее.. - Что быстрее? Чего ты хочешь? - немного глумился русский. - .. Ну Фёдор, ты же знаешь! - захныкал Осаму, утыкаясь в чужую шею. - Ну и кто так просит, а, Дазай? - Чуя откровенно издевался, пока Осаму одаривали той незначительной частью ласк, что ему нужна была. - Фёдор, двигай этим дилдо быстрее! - Пхах, балда. - посмеялся Накахара. Он заставил навалиться Дазая на себя и опустил того на уровень паха, почти прямо намекая, что нужно делать. - Хах! По-твоему, это поможет мне кончить? - спросил Осаму, касаясь кончиком языка чужого члена. Для собственного удобства он встал на коленки, выпячивая ягодицы. Из Дазая вытащили игрушку. Пальцами Достоевский проверил, достаточно ли партнёр растянут, пытался распалить больше прежнего, хотя больше, казалось, некуда. - Фёдор?.. Ты не доведёшь им дело до конца?.. - Думаю, членом будет сделать проще, - головкой поводили по сжимающемуся анусу. - Ах-ах, ты прав, - Осаму взял в рот кончик, обводя его языком. Чуя положил руки на шатеновую голову, пальцы зарылись в волны локонов. Накахара лишь немного помогал, надавливая; ему и так нравились минеты от Осаму. Фёдор же мягко толкнулся в Дазая. Внутри было жарко, скользко, но всё ещё туго, от чего нужно было дать привыкнуть. Осаму тихо мыкнул, продолжая начатое. Постепенно вбирал в себя орган, облизывая. Порой резко отстранялся и дул прохладным воздухом на мокрую от слюны кожу, а затем вновь вбирал внутрь. Кончик языка дразнил головку, массажируя. Чуя постанывал, томно вздыхал; в какой-то момент откинулся на кровати и предпочёл лежать плашмя. Достоевский же довольно быстро набрал темп и выбрал ритм, так как Осаму скоро растянулся на органе. Дазай старался действовать синхронно Фёдору, но от того, что толчки по простате совершались всё чаще, дыхание часто прерывалось, и шатен сбивался с темпа. Затем вновь продолжал, постепенно стремясь ускорить темп. Так вскоре он мог брать в себя весь орган, приглушая рвотный рефлекс. Накахара, совсем выдохнувшись, последний раз содрогнулся и излился в рот Осаму, пытаясь отдышаться. У Достоевского же с Дазаем пока всё продолжалось: Фёдор не щадил Осаму, крепко держал того за бёдра, но всё же не старался "метить" его синяками. Младший выпустил орган изо рта, часть спермы проглотил. Ему бы тоже надо было отдышаться, вот только весь воздух из лёгких будто выбивали сильными и быстрыми толчками. Теперь Осаму мог стонать громко и откровенно. Локти, которыми он теперь упирался в кровать, отказывались держать тело. Первого до оргазма Достоевский довёл Дазая. Второй повалился на Накахару. Через полминуты и сам Фёдор вышел и залил семенем бёдра любовника. Достоевский держался в прежнем положении, на коленях, так же держа младшего за поясницу. Осаму развернулся, протягивая руки к Фёдору и приглашая лечь рядом. Достоевский, долго не думая, ложится прямо в объятия младшего. Все трое перепачканные, уставшие, но переполненные счастьем уже не хотели никуда вставать, хоть и было только за полдень. Осаму закрывает глаза от блаженства, наслаждаясь тяжестью чужой руки на собственной талии и удобством расположения на Чуе.