О нежностях и печали.

      Катя громко ругается матом, раз за разом посылает его, и, прямо как в странных мелодрамах, бьёт посуду — пару раз даже ему прилетает. Ваня не говорит от шока ни слова. Он никогда не видел её такой. Всегда спокойная, рассудительная и понимающая его Катенька, рвёт и мечет с самого вечера. Опасения, что ссора перейдёт и на ночь постепенно начинают перерастать в реальность, что заставляет парня только в очередной раз выдохнуть и осесть на диван. — Кать… — начинает Бессмертных не в первый раз говорить, только голову больше не поднимает, желая заглянуть в кристальные ярко-голубые глаза Кузнецовой. — Не говори со мной! — В слезах отвечает девушка, скидывая вещи в рюкзак. И только это действие заставляет парня осознать происходящее до конца и в очередной раз подняться в попытке остановить.       Забрать всё из рук злой Кати и обнять её так, чтобы она не могла причинить самому Ване вред — звучит не совсем реалистично. Но спустя пару-тройку пощёчин, Бессмертных удаётся усмирить и повалить Кузнецову на диван. — Тихо. — Не громко, но достаточно понятно и чётко, чтобы девушка обмякла в его крепких руках. Носом клюёт в области шеи, не переставая плакать. У Вани сердце разрывается от этих слёз и боли, но он не понаслышке знает, что лучше не отпускать — будет только хуже.       Так и лежат, пока Кузнецова совсем не успокаивается, начиная тихо посапывать. Парень списывает это на усталость и нервы. У него у самого за сегодняшний безумный день закончились все силы. Даже подняться, чтобы расправить постель, кажется подвигом. Но Ваня не герой из мифов, поэтому просто перекатывается вместе с Катей на другую половину дивана, продолжая обнимать девушку, чтобы та не замёрзла. Благо окно закрыто, так их точно не продует сегодняшней ночью без одеял. — Ты самое дорогое, что у меня есть… — шепчет Бессмертных в тишину уже на грани сна. — Прости меня за всё лишнее сделанное и сказанное… за всё, что наоборот не сделал и не сказал… просто за все моменты, когда причинял тебе боль…       Катя во сне смешно шевелит носом, в следующее мгновение утыкаясь вновь им в Ванино «костлявое и совсем неудобное» плечо. Ваня с теплотой и нежностью улыбается, целуя девушку в макушку.       «Завтра станет лучше…» — сквозь сон пробивается мысль, которая сразу же теряется в темноте и пустоте царства Морфея.