Таро

      Такемичи сидел в кресле, укутавшись в плед и просто смотрел телевизор. Он, в последнее время, стал делать так очень часто. Когда его голову заполняли разные, неприятные мысли, которые не собирались покидать его самостоятельно, омега включал телевизор и смотрел совершенно бредовые шоу, направленные только на то, чтобы вызвать улыбку на лице телезрителя.       Такемичи не улыбался. Он вообще почти ничего не ощущал последние семь месяцев. Он чувствовал себя полностью опустошённым. Такемичи просыпался от беспокойных снов уже уставшим и засыпал под утро точно так же — уставшим.       Иногда Такемичи думает, что он просто перегорел. Ведь в самом начале он просто ненавидел всех вокруг, ему было жутко страшно и обидно. Он злился, сходил с ума от несправедливости и каждый день чувствовал себя униженным. А в один день он просто проснулся с полным штилем в эмоциях.       Когда входная дверь хлопнула, Такемичи даже не пошевелился, даже не вздрогнул, как бывало раньше, он просто не отрываясь смотрел в экран телевизора, не прервавшись даже, когда почувствовал на себе пристальный взгляд.       — Ты ел? — Такемичи не ответил, даже не посмотрел в сторону только вернувшегося альфы. — Я спрашиваю у тебя, ты что-то сегодня ел?       Такемичи не отвлекался.       Кажется это заставляло альфу сходить с ума, Такемичи понимал, что сейчас его тело выделяет достаточно много феромона, заставляющего альф желать защищать и заботиться о нём. Это происходило без ведома самого Такемичи. Но Саус, оказавшийся рядом с его креслом не вызывал в душе у Такемичи отклика.       Такемичи не испытывал симпатии к нему, он даже перестал его ненавидеть и бояться. Он просто ощущал пустоту.       Саус присаживается на корточки, рядом с креслом в котором находится Такемичи и берёт его холодные ладони в свои руки, прижимая их к собственным щекам, то ли пытаясь согреть руки Такемичи, то ли просто желая получить хоть какую-то нежность от омеги. Альфа даже прикрыл глаза и зарокотал.       — Такемичи… — Вновь зовёт его альфа, чуть сжимая ладони омеги и наконец добиваясь того, что Такемичи опускает на него свой безразличный взгляд. — Ты сегодня ел?       Такемичи отрицательно мотает головой и уже собирается вернуть внимание к телевизору, как Саус недовольно цокает. Кажется в первый месяц после случая перевернувшего его жизнь, Такемичи бы испугался и возможно, начал искать пути к отступлению, сейчас — ему всё равно.       — Ты должен больше есть! Чёрт возьми! — Саус раскрывает накинутый на плечи Такемичи плед, и касается пальцами, осторожно, Такемичи даже не ощущает его прикосновений к достаточно большому животу, через ткань футболки. — Осталось совсем немного, ты должен есть за двоих. Ты должен заботиться о вас обоих!       Такемичи не отвечает, просто наблюдая за тем, с какой осторожностью альфа поднимает край футболки и осторожно касается кожи на животе губами. Он втягивает носом аромат Такемичи и довольно урчит, укладывая голову на колени омеги и прикрывая глаза.       — Я очень беспокоюсь о вас. Ты даже представить не можешь… Давай, я отнесу тебя на кухню или принесу еды сюда, хочешь?       — Я не хочу… — Эта фраза даётся омеге с трудом, так как он почти не разговаривает, от чего голос хрипит и после в горле неприятно першит. Но это заставляет Сауса тут же поднять голову и уставиться на омегу.       Руки альфы всё еще согревали ладони омеги и он с улыбкой оставил поцелуй на тыльной стороне не разрывая зрительного контакта.       — Пожалуйста, говори чаще. Мне нравится твой голос. — Такемичи ничего не отвечает, лишь переводит взгляд на телевизор и Саус замолкает, продолжая еще некоторое время лежать головой на коленях омеги.       Чтобы позже подняться на ноги и поправив плед выйти из комнаты. На самом деле, Саус чувствовал необъяснимую тягу к этому омеге, даже осознавая, что на нём нет его метки факт того, что внутри растёт именно его ребёнок, заставлял его альфу превращаться в сопливого идиота. Который постоянно проверяет своего партнёра.       Когда аромат омеги хоть чуть-чуть меняется, Саус чувствует как в внутри нарастает паника. Он понимает, что всё это из-за беременных гормонов омеги и это скоро прекратится, но даже до беременности, Саус ощущал этот трепет перед омегой. Он даже не смог его ни разу ударить как он привык. Даже в порыве гнева его сущность заставляла его остановиться.       Он ни разу не сделал ему больно после первого раза с Такемичи. Он не мог применить к нему что-то грубее чем схватить за плечо и встряхнуть. Это удивляло и забавляло самого Сауса, а когда беременность омеги вошла в полную силу и тело омеги стало выделять феромон беременности, Саусу стоит его лишь почуять, как он сразу растекается в заботливую лужу. Даже левые, беременные омеги не вызывают в нем столько желания оберегать и потакать.       Саус полностью меняется по возвращению домой. Где абсолютно всё имеет частичку аромата Такемичи. И в некотором роде альфа даже рад, что сейчас Такемичи всё равно на происходящее, ведь он уверен в том, что изъяви омега желание сейчас уйти, Саус его просто отпустит и никогда больше не приблизится. Но к счастью, этого не происходит.       Вновь заглядывая в комнату, Саус видит Такемичи, всё ещё сидящего в одном и том же положении. Это пугает Сауса, ведь его Такемичи потерял себя. Превратился в бездушную куклу. И ему просто хочется хоть как-то расшевелить омегу.       Саус разогревает еду, а позже приносит ее омеге, и буквально заставляет съесть немного, чтобы Такемичи мог выпить таблетки, прописанные во время консультации у врача. А после Такемичи всё так же сидит. Саусу даже кажется, что омега совсем не шевелится и не дышит и он как идиот, постоянно проверяет жив ли Такемичи вообще. Такое состояние у омеги с утра и до вечера, пока он не засыпает в кресле в котором просидел весь день и Саус сам не переносит его в кровать.       Саусу кажется, что время тянется мучительно долго и день проходит как неделя. Вся жизнь словно за лёгкой дымкой, тянется мимо. Ему сложно видеть как кожа омеги с каждым днём будто становится всё тоньше и тоньше, а под глазами растут синяки от усталости. Саусу чертовски страшно прикасаться к ногам и ладоням омеги, ведь они настолько холодные, что ему кажется словно рядом с ним труп.       Такемичи ничего не трогает, даже когда малыш внутри, наконец, зашевелился, у Сауса сложись ощущение, что он совсем не рад. Он просто смотрел на Сауса своими пустыми глазами и ничего не говорил, пока опять не вернул взгляд на людей в шоу по телевизору.       Это пугало Сауса и бесило его, поэтому все кто провинился, вне его дома, получали в двойне. Саус просто срывался на них и ему было не важно, что думают о его поведении другие. Однажды, Саус даже предположил, что возможно омегу может вернуть к жизни Майки, но он исчез из жизни омеги и вообще залёг на дно и абсолютно никто не знает где сейчас находится альфа.       Это всё повторялось изо дня в день. Так что вернувшись однажды домой, Саус вздрогнул, когда омега вышел к нему на встречу. Но он сразу понял, что что-то не так. В воздухе витал аромат боли и Такемичи резко всхлипнул вцепившись в дверной косяк.       Но не успел Саус, даже задать вопрос, как омега всхлипывает и сжав зубы мычит от боли. В то же мгновение альфа, бросив сумки, сразу же набрал скорую.       Всё время, пока Такемичи находился в палате, Саус не мог найти себе места, расхаживая туда-сюда под дверьми родильной палаты. Он слушал доносящиеся оттуда крики и не мог не переживать, потому что ему определённо казалось всё это для одного человека слишком много. Саус знает, что так истошно люди могут кричать только при самых жестоких пытках, когда боль причиняется намеренно.       Альфа внутри, всё это время, сходил с ума, выплёскивая беспокойные феромоны, не обращая внимания даже на жалобы медсестёр, что просили его либо покинуть здание, либо принять успокоительные, чтобы уровень выбрасываемых феромонов в воздух снизился.       Это были для Сауса, наверное, одни из самых мучительных трёх часов в жизни, прежде чем его пригласили в палату в которой, альфа не почувствовал ферамонов Такемичи и даже его аромата, ведь клиники всегда используют специальные глушители ароматов, чтобы врачи могли спокойно выполнять свою работу.       Омега выглядел полностью опустошенным, взмокшим и вымотанным. Его взгляд был мутным, но не успел Саус как следует осмотреть омегу и даже подойти к нему, как одна из медсестёр принесла ему небольшой свёрток.       — Малыш очень крупный — четыре девятьсот, мальчик. Вторичный пол пока неизвестен, но он проявится в срок от трёх дней, до трёх лет. — Саус смотрел на этот, дёргающийся свёрток, который казался в сравнении с ним, безумно маленьким. — Вы можете сами положить его на грудь омеги. — Девушка улыбалась, а самому Саусу казалось, что если он только притронется к этому свёртку, то точно случайно повредит его.       — Не думаю, что я смогу…       — Ничего страшного. — Всё так же продолжала медсестра и сама понесла малыша к омеге.       Саус наблюдал за тем, как Туманный взгляд Такемичи на мгновение будто оживает, но гаснет так же быстро, как и вспыхнул, он словно робот, протягивает дрожжащие от усталости руки к малышу, хотя, девушка, пользуясь возможностью просто укладывает свёрток ему на грудь.       — …как? Извините, мужчина?! — Саус оборачивается на голос, чтобы увидеть еще одну медсестру, что была явно недовольна. — Вы отец ребёнка? — Саус кивает, наблюдая за тем, как она что-то заполняет. — Ваше имя?       — Са… Минами Террано.       — Имя ребёнка? — Саус оглянулся на Такемичи, что казалось даже не интересовался происходящим, продолжая прижимать к себе свёрток, который, кажется, совсем затих.       — Таро Террано.       После рождения ребёнка Такемичи пробыл в больнице около десяти дней, и каждый день к нему приходил Саус, а ребёнок постоянно находился в палате. Такемичи почти ничего не ощущал к нему, хотя сущность рычала и шипела на каждую медсестру или медбрата, что приближались к колыбели маленького альфы — вторичный пол обозначился уже на третий день и это было замечательно, по словам врачей. Саус кажется был горд произошедшим, а Такемичи…       Он постоянно ощущал аромат маленького альфы, типичный для всех младенцев с сущностью альфы смесь молока и мёда — свой собственный, уникальный аромат ребёнок будет пробуждать постепенно, до момента полного полового созревания. Как правило, омеги полностью теряют свой молочно-лавандовый аромат во время первой течки, а альфы — во время первого гона, теряют свой аромат.       Детский аромат призван побуждать взрослых особей к защите своего потомства именно поэтому, его внутренняя сущность так реагирует на посторонних. И кажется, единственные кто может навредить ребёнку — это связанный с омегой родившей ребёнка, альфа, но только если это не его ребёнок. В их мозгу словно срабатывает выключатель и как доминирующий альфа-лев в львином прайде, он убивает потомство, чтобы спарится самостоятельно и завести собственное потомство.       Такемичи ощущал боль во всём теле, особенно сильно в данный момент болела набухшая от молока небольшая грудь, которая у омег-мужчин с окончанием кормления вновь становится прежней, может лишь немного больше, но она не выделяется так же как и у девушек. Осторожно поднялся с кровати и следуя за желанием сущности, приблизился к колыбели.       Таро, казался Такемичи просто огромным, слишком большим для кого-то родившегося совсем недавно. Он определенно был очень похож на самого омегу. Тёмные, густые волосы, тёмно-синие глаза, которые по словам врачей со временем могут выцвести. Мама, которая видела ребёнка всего один раз, лишь во время «выноса» со слезами на глазах, уверяла, что лицо Такемичи и этого ребёнка абсолютно похоже. Такемичи было всё равно.       Сегодня, внутренняя омега постоянно зудела под кожей, заставляя Такемичи едва не каждые пять минут подниматься на ноги и проверять колыбель. И Такемичи думал лишь о том, что это слишком тяжело — он был очень слаб. Саус поделился, что Такемичи выглядит как скелет, от того что продолжает отказываться от еды, но сам омега просто не хочет есть.       Такемичи вновь вернулся в кровать, отворачиваясь от колыбели и пытаясь заснуть, когда услышал как входная дверь открылась. Саус, после того как ребёнок приехал домой стал проводить больше времени дома, в основном именно альфа занимался всем, что связано с ребёнком.       Саус купал его, пеленал как мог, проверял как ребёнок каждые пять минут, пока сам Такемичи не делал этого. Словно пока альфа был в квартире, Таро был только его обязанностью, сам Такемичи лишь принимал младенца с рук альфы и кормил. Хотя омега чувствовал, что кажется с каждым днём Саус всё больше и больше закипает, начиная чаще бросать в сторону неподвижно лежащего омеги злобные взгляды, а его феромоны постоянно скачут от злости до нежности, преимущественно направленной на ребёнка. Альфа даже перестал общаться к Такемичи хоть как-то, кроме: «Эй, Таро нужно молоко» — омегу это устраивало.       Вот и сейчас, Саус прошёл в комнату, бросив раздражённый взгляд на омегу, и тут же проследовал к колыбели, заглядывая в нее и начиная ворковать с малышом. Альфа так делал постоянно. Он урчал поднимая на руки малыша тихо, нежно с ним общался, что казалось едва возможным с голосом Сауса.       — Таро нужно молоко. — Такемичи медленно сел в кровати, принимая из рук Сауса младенца. Он казался таким тяжёлым в руках омеги, что за время кормления, во время которого постоянно присутствовал Саус, у Такемичи немели руки и постоянно казалось, что он вот-вот уронит младенца, которого внутренняя сущность так тщательно укутывает коконом аромата.       После того, как Таро закончит есть, Саус как обычно вернёт уже сонного ребёнка в колыбель. И на этот раз, Саус быстро покидает квартиру, даже не говоря куда он уходит. А Такемичи, вновь возвращается в прежнее положение и закрывает глаза, почти мгновенно проваливаясь в сон.       Но сущность будит его достаточно быстро, начиная сходить с ума, причиняя Такемичи боль, которая и так является постоянным спутником омеги. Он вновь поднимается с кровати, прислушиваясь как младенец возится в колыбели, и идёт к нему, как обычно заглядывая внутрь. Чтобы увидеть, что ребёнок, вероятнее всего срыгнув, начал задыхаться.       Такемичи застыл, глядя на то как корчился в кроватке ребёнок. Омега внутри истошно завыла, заскребла в грудь, а Такемичи подумал о том, что если он сейчас ничего не сделает — Таро не станет, тогда не станет и Сауса в его жизни.       Всего мгновение ступора, и Такемичи тут же подхватывает младенца, на руки. Он совершенно не знает, что делать, а из глаз начинают литься слёзы. Он не уверен, что делать, его руки трясутся, когда Такемичи, инстинктивно переворачивает Таро на живот, укладывая на свою руку, поспешно постукивая его по спине.       Такемичи страшно, ему кажется, что Таро вот-вот умрёт, но внезапно, изо рта малыша, что-то выплёскивается и тот начинает истошно кричать. У Такемичи уходит земля из-под ног, и он, едва успев покрепче обхватить малыша, падает на пол. Громко рыдая вместе с младенцем.       Внезапно накативший страх смешивается вместе с облегчением. Такемичи просто теряется в собственных ощущениях, ему страшно оставаться одному. Ему страшно спустить Таро со своих рук. Он не знает, что делать и не может перестать рыдать.       Даже, когда он едва поднимается на ноги, крепко удерживая в своих руках Таро, то продолжает рыдать, и едва не на ощупь находит телефон на прикроватной тумбочке с единственным номером занесённым в телефонную книгу. И когда он набирает его.       — Такемичи? — Удивлённо-встревоженный голос Сауса отвечает на третьем гудке, а Такемичи просто рыдает в трубку, пытаясь укачать плачущего младенца.       — Мне страшно! Так страшно! Он подавился, я… я не знаю, что мне делать! Он так сильно плачет! — Такемичи продолжал рыдать в трубку, совершенно не слушая Сауса, который был в квартире уже же через пять минут, всё так же вслушиваясь в телефон.       — Блядь, какого хуя ты меня не… — Он даже не договорил, когда влетел в комнату, поняв, что сейчас с ребёнком всё в порядке и он просто плачет вместе с Такемичи, что всё продолжал повторять, о страхе, прижимая к своей груди Таро. — Тише… Тише. — Саус оказывается рядом с ними и укутывает обоих успокаивающими феромонами, понимая, что омега заполнил всё пространство своим страхом от того ребенок и не успокаивался. — Всё хорошо, он в порядке. — Говорил Саус, осторожно пытаясь забрать у Такемичи малыша, но тот в миг замолчал и уставился на Сауса настороженным взглядом, прижимая младенца к себе уже обоими руками. Он кажется сканировал альфу взглядом и просто пытался понять кто перед ним, будто он совсем не понимал, что происходило мгновение назад. Но его взгляд быстро стал мягче и он вновь посмотрел на только-только начавшего затихать младенца.       — Я… — Шмыгая носом, начал омега, заставляя сущность Сауса будто замереть, ведь он уже смирился с тем, что Такемичи просто приложение к ребёнку, которое едва ли можно назвать живым. — Я, когда увидел, подумал вот бы он умер! — Вновь срываясь в рыдания признался омега, заставляя ребёнка снова занервничать. — Но так испугался, что он умрёт. Я так испугался, что он может пострадать! Я… я, кажется, его люблю! Мне так страшно!       Саус обхватил талию омеги рукой, стягивая его с кровати на пол и просто обнял, прижимая к себе очень осторожно, чтобы ребёнок оказавшийся между ними не пострадал.       — Всё нормально. Всё хорошо. — Повторял Саус, в попытках успокоить омегу.       И после, Саусу казалось, что то, что случилось, было необходимо Такемичи, ведь с каждым днём омега вновь оживал.       Он перестал постоянно находиться в кровати, подолгу оставаясь рядом с колыбелью, напевая что-то Таро, он начал проявлять заботу о нём, по не многу, но начал. А ещё у него появился аппетит. И даже несмотря на то, что Такемичи постоянно делал вид, что альфы не существует. Саус начал ловить долгие и задумчивая взгляды омеги на себе. И это давало ему надежду на то, что возможно, однажды он сможет добиться расположения Такемичи.       И однажды, Такемичи заговорил с ним. Это было вечером, сразу после того, как Такемичи сам уложил Таро спать, а после последовал за Саусом в комнату, где ночует альфа. Он встал у двери и долго наблюдал за тем как Саус раскладывает для себя диван.       — Я ненавижу тебя. — Саус замер. — Ты испортил мою жизнь, сломал все мои мечты и стал тем, кто растоптал мою любовь. Ты посадил меня в клетку и даже с собственной матерью я виделся последний раз три месяца назад, когда она прорвалась на «выписку» Таро. — Саус молча обернулся, усаживаясь на диван и поднимая взгляд на омегу, отросшие по плечи волосы которого, были собраны в хвост, а наконец, начавшее приобретать прежние очертания тело, было спрятано под бесформенной одеждой. Он выглядел решительно, сложив руки в замок на груди, а в глазах сиял непонятный для альфы вызов. — Я долго думал… но ты больше не кажешься мне монстром. Ты так заботишься о Таро, что я просто не верю в это. Я не собираюсь ненавидеть тебя до конца жизни, но не думаю, что смогу полюбить. Так что я предлагаю простое перемирие, подумай над этим.       И словно поставив точку в разговоре, омега развернулся и ушёл, оставляя Сауса в раздумьях. Он понимал чувства омеги и в некотором роде, даже смирился с его холодностью в отношении себя, он и не ожидал, что тот всё же остынет и предложит хоть немного сблизиться.       Внутренняя сущность довольно заурчала, подсказывая о том, что омега к ним благосклонна и скоро всё наладится. Глупая улыбка сама расползлась по лицу, когда он откинулся на спину, уставившись в потолок. Он хочет надеяться на то, что омега вскоре совсем к нему оттает и они станут настоящей семьёй — такой о которой он мечтал с самого детства. Возможно ещё не всё потеряно для них…