Дилемма

      Сквозь не очень плотно задёрнутые шторы прямо в глаза светило солнце, лишая организм последних секунд сна. Буквально минуту спустя в тихой комнате словно набатом раздалась противная до безобразия мелодия. Будильник на телефоне надрывался как мог, пытаясь разбудить во мне желание жить. Конечно, неплохая попытка, но ничего у тебя не выйдет. Для полноценно испорченного утра не хватало пары недовольных реплик. Либо я слишком везучий, либо Плагг умеет читать мысли. Но тут же сбоку раздалось несильное чертыхание, а за ним последовали проклятья в мою сторону. «Доброе утро, блять.» — Выключи уже его, парень, иначе я, как истинный кот, нассу тебе в тапки, клянусь камамбером! — прогудел квами из-под подушки.       Эта мелкая летающая задница с вечным амбре из самого вонючего сыра в мире настолько же ленива, как и я. Прискорбно, увы. Зато правда. Каждая трансформация для него — сплошное недовольство. Кто бы знал какой поток недовольств и трёхэтажных матов я выслушиваю из этого мелкого существа перед каждым перевоплощением в свой адрес. Святой камамбер! Проще сдохнуть, клянусь!       А все дело в том, что такими действиями я — о, Боже правый, каюсь, грешен — мешаю ему. Цитирую: «Набираться сил и энергии после долгих лет в заточении Камня Чудес». Конечно, этот процесс «востановления» сопровождается вечным чавканьем из внутреннего кармана пиджака, а так же недовольными возгласами о том, что сыр, запасы которого, собственно говоря, не для него были сделаны, слишком дешёвый или просто противный.       А теперь к насущным вопросам: какой кретин придумал утро? Только скажите, и я тут же найду самый оригинальный способ прикончить этого хренового изобретателя. Мелодия на телефоне, наконец, затихла и выдох спокойствия вырвался из груди сам собой. — То есть до этого у тебя руки были не способны отключить эту дебильную музыку? А ты, оказывается, ещё больший идиот, чем я считал, раз не услышал моего приказа с первого раза…       Приказа? Отличнo! Теперь мне ещё и приказы раздают. Черный кот под подушкой недовольно бурчал что-то ещё, явно раздосадованный тем, что ему не дали поспать хотя бы ещё минут десять. — Любезный Плагг, старинный дух разрушения, не соизволите ли вы благополучно пойти нахуй? Если возможно, ещё и молча.       Выбесил окончательно. И как в таком маленьком существе может помещаться столько токсичности и недовольства. То, что ещё минутой назад можно было назвать остатком самообладания, испарилось, кажется, буквально на последнем слове, адресованном чёрному комку под подушкой.       Больше ничего не остаётся, как дотянуться до телефона, пока тот вновь не разразился великолепной мелодией.        Давно пора её сменить. Несколько быстрых движений пальцев рук и мобильник снова упал на беспроводную зарядку. Та, в свою очередь, включила световой индикатор, цвет которого говорил о том, насколько заряжен телефон. Сейчас комнату окружил еле заметный ярко-зелёный свет.       С огромным усилием я поборол желание в себе закрыть глаза и уснуть снова. Для начала столь раздражительного утра уже, считай, великий подвиг. Все, что остаётся — лечь на спину и разглядывать потолок. Не хочу никуда. Просто закрою дверь на замок изнутри и, как нормальный человек, просплю до самого обеда.

Ага, конечно. Мечтай.

— Святой высокопочтенный мистер Агрест, ты вообще собираешься поднять свой ленивый зад с постели? Достал сопеть под ухом… — новая брань в мой адрес.        Нет бы поласковее. Хотя, учитывая тот факт, что квами эмоционально связаны со своим владельцем, то я не удивляюсь такому поведению своего кудесника. Однако он мог бы быть более сдержан со мной. Блеск. «Прекрасный» мотиватор. — Плагг, все же я посажу тебя на апельсиновую диету. Как тебе такая перспектива? — знания о том, что коты не любят все цитрусовые, порой очень помогает.        Но, видимо, не в этот раз. Ответом мне было лишь недовольное бурчание и, кажется, в который раз обещание в следующую трансформацию надеть на меня костюм сутенёра. Почему именно в такой важный день все уже идёт через зад? Этот день оставляет лишь надеяться на лучшее. Что ещё скажешь.       Наконец, заставив себя подняться и, слава Богу, не ответить нахальному черному существу чем-то столь же ядовитым и резким, иду на кухню, чтобы выпить воды. Она придаст той бодрости, которой мне сейчас не хватает. По крайней мере, надеюсь на это.       Сегодня начало учебного года, начало моей учебы в академии моды. Я целенаправленно и абсолютно по собственной инициативе решил пойти туда.       Да-а, Адриан. Ты не хило скатился на самое дно, раз по собственной воле встал в эту упряжку. Нет, ну если не забывать о том, что мой отец хотел, чтобы я пошел по ветке модели, актера, но никак не модельера, заставляет идти вперёд. Просто даже его раздутое гневом, красное, как спелая ягода, лицо стоит всех усилий. Это очень хорошая мотивация.       Сколько бы я не рылся в своих мыслях о будущем, увы, какая жалость! Там нет ни капли, ни малейшего желания идти в индустрию бизнеса как манекенщик. Хотя именно такое будущее пророчил мне отец. Для меня это сродни шутовскому колпаку или красному носу клоуна. А мне хочется творить. Творить в честь неё…       Иду в ванную, чтобы привести лицо в порядок. Холодная вода бодрит и дарит те мгновения удовлетворения и спокойствия ранним утром, которые так необходимы среднестатистическому человеку в будние дни.       Чтобы немного сбить спесь и то самое недовольство от раннего пробуждения, я совершаю пробежку на беговой дорожке. Выкладываю пару сторис для Инстаграмма. Всё это как своего рода ритуал, повторение одного и того же сценария каждый день. Я уже давно пришел к выводу, что моя жизнь — словно старая заезженная пластинка с той самой песней, в которой минимум пять нот известны наперёд. И ты слушаешь только её. Не из-за того, что не желаешь сменить мотив, а из-за того, что не имеешь альтернативного варианта.       Тем не менее, мне грех жаловаться. Думаю, многие бы мечтали оказаться на моем месте. Нет, правда. Тем более, если эту жизнь очень неплохо разбавляет деятельность супергероя. Те самые мгновения, когда ты отрываешь ноги от крыши многоэтажки и словно летишь без крыльев… Вот ради этого стоит прожить душный, скучный, ничем не привлекательный день простого парня, чтобы ночью отжечь на полную катушку. Именно тогда ты отдыхаешь от извечного: «Будьте добры, автограф!», «Мистер Агрест, позвольте сделать фото!», «Улыбнись, мистер Агрест!».       Но пока я не столь заслуженный герой, которого рисуют в детских комиксах. Проще говоря, начинающий свой путь горе-герой, которому даже сражаться-то не с кем. Почти… Стоит отметить, что Плагга я встретил достаточно давно, но его истинный потенциал и все прелести жизни никому неизвестного парня я познал только сейчас. «Дурак! Нельзя было раньше «познать» эти преимущества? Такие горизонты возможностей открылись, а ты не пользовался этими благами долгих два года.»       Как бы мне не хотелось похандрить и забить на все большой… Кхм… Так вот, забить на всё то, что так сильно хотелось, то закатай губу обратно, Адриан. Это не удастся сделать никаким способом — сегодня съёмки для журнала «Esquire»; потом фотосессия для рекламы духов, продажа которых пойдёт более чем прекрасно и без моих фото и фотографа, кричащего: «Прекрасно, Адриан, ещё кадр!». Ах, ну и конечно, как я мог забыть! Супер-важные съёмки видеорекламы для… Я даже не помню для чего она!       На месяц у меня точно график забит под завязку, даже свободной минутки не найти. Ну а сегодня мне предстоит посетить учебное заведение и узнать расписание, урегулировать некоторые вопросы. Конечно, надеюсь, что буду успевать на занятия, но, зная отца, он сделает все возможное, чтобы в академии я появлялся как можно реже. Загрузит до такой степени, что спать буду лишь между щелчками фотоаппарата. Настоящая отцовская любовь так и хлещет, прямо-таки бьёт ключом.       Мне бы хотелось ощутить ту атмосферу студенческой жизни, хотелось самому узнать азы профессии кутюрье. Все-таки я хочу стать чем-то большим, чем парень с обложки, которого пропихнул папочка. Кажется, таких называют мажорами.       Отлично, Адриан, ты записался в круги людей, готовых разбивать стереотипы. Как благородно!       Открыв дверь из спальни, чувствую приятный терпкий запах свежесваренного кофе и сладковатой какой-то сдобы. Кажется, только что испечённой. Миссис Патил…       Эту женщину я знаю с самого детства. Невысокого роста, с тёплыми руками, всегда короткими седыми волосами, закрученными, кажется, ещё на бигуди прошлого века. Ее румяное лицо из-за постоянного жара от плиты всегда украшает лучезарная улыбка, а небольшие голубые глаза, которые слегка помутнели от старости, кажется, вечно имели небольшую искорку, присущую только по-настоящему чистосердечным людям.       Во время, когда моя мама была ещё жива, в нашем доме было полно прислуги. Миссис Патил же была ответственной за кухню. Она всегда готовила отменно, была самой трудолюбивой и никогда не слушалась приказов отца. Только моей мамы. Именно благодаря этому она и осталась в нашем доме после ухода матушки. Отец понял, что для миссис Патил потеря хозяйки дома значила ни чуть не меньше, чем для меня и его. Так Габриэль решил распустить всю прислугу, оставив при этом лишь главную кухарку, на которую перешла забота обо мне, совсем ещё мелком, и приготовление еды. Уборка в доме была раз в неделю. С помощью услуг профессионального клинера. Отец после смерти мамы не желал видеть в доме много чужих лиц, поэтому миссис Патил осталась одна из десятков других.       Сейчас же она лишь иногда, по просьбе отца приходит ко мне в квартиру, чтобы навести порядок. Однако миссис Патил берется не только за уборку, но и за меня. — Адриан, доброе утро, — послышался её немного скрипучий голос, приглушённый шипением сковороды и бурление воды в кастрюле. — Тут тебя уже кофе заждался. А ещё я испекла твои любимые булочки с имбирём и медом, — Она перечисляла мой завтрак, пока сама что-то очень быстро шинковала. Небольшая улыбка коснулась моих губ. Как всегда, заботится о моей хреновой жизни больше, чем о своей. — И вам доброе, миссис Патил.       Сев за стол, вытирая полотенцем влажные волосы после душа, и схватив булочку с тарелки, тут же отбросил сдобу, сердито взвывая и встряхивая кистью. Горячая. — Мой отец за столько лет так и не научил вас обращаться ко мне «Мистер Агрест».       Ни капли упрека, просто констатация факта. Небольшой смешок срывается с губ сам собой. Просто потому, что за столько лет она ни разу не назвала меня никак иначе, кроме как «Адриан». Меня всегда поражала стойкость этой женщины к придиркам и приказам отца. По истине сильная личность. —Ох, Адриан, когда же ты запомнишь… — она немного вздохнула и я услышал как небольшая доза горечи отразилась в тоне.       Никогда у меня не было бабушки, но я больше чем уверен, что если бы была, то поучала бы мелочам жизни именно таким голосом. — Сам же ни раз говорил, что все, что касается твоей матушки, свято-чтимо и не подлежит изменению. Так? — женщина повернулась ко мне лицом и, уперев руки в бока, посмотрела на меня своим самым проницательным взглядом. — Боже, миссис Патил, нотации мне сейчас ни к чему. Правда. — Однако она лишь ещё сильнее сощурила глаза, тем самым вынуждая меня ответить на её вопрос. — Так, безусловно. — Тогда вспомни, сколько раз твоя мама говорила: «Миссис Патил, не слушайте вы Габриэля. Никогда, слышите меня, никогда так не обращайтесь к Адриану, иначе…». — «Иначе он вырастет напыщенным, самодовольным безобразником. А я этого не хочу».       Закончил я за миссис Патил фразу, которую запомнил на всю жизнь. Она вылетела сама собой, словно ждала часа, чтобы пробраться на свободу.       Мама…       Она всегда меня учила быть добрым, вежливым, спокойным, рассудительным. Учила меня не рубить с горяча и принимать только взвешенные решения. И что же ты творишь, Адриан? Ты почти нагрубил тому человеку, который заботится о тебе с самого детства. А как ты покрывал благим матом весь мир сегодня утром? Разве мама бы одобрила такое поведение? Конечно, нет! Что за вопрос?!       Тяжёлый выдох. Зарывшись пальцами в волосы, я слегка оттянул их, чтобы почувствовать еле ощутимую боль. Давай же, Адриан, веди себя так, как хотела бы мама. Не позорь её память! Сглотнув подступивший к горлу ком, я снова тяну руку к уже немного остывшей выпечке. Другой рукой наливаю в чашку кофе. — Спасибо за завтрак, миссис Патил. Вы всегда знаете как привести меня в чувства, — улыбка коснулась не только её губ, но и моих.

***

— Адриан Агрест, верно? — уточнила женщина, просматривая в мониторе расписание моего факультета. Её пальцы с противно-розовым лаком на ногтях быстро застучали по клавишам клавиатуры. — Верно, — сухо ответил я, прокручивая кольцо цвета серебра на правой руке безымянного пальца.       Вся эта монотонность раздражает и от нервозности и раздражительности начинаю поджимать губы до такой степени, что они побелели и вытянулись в тонкую полосочку. Тишину в кабинете прерывает клацанье компьютерной мышки и стук о клавиатуру. Чтобы хоть как-то разбавить свою скуку, начинаю разглядывать, на мой взгляд, безвкусно обставленный кабинет со скудным интерьером. Светло-салатовые стены, жёлтые жалюзи на окне, шкаф из темного дерева, а в нём разнообразной гаммы цветов и размеров папки. Всё это создавало подобие какофонии и визуального беспорядка. Уютом не веяло вовсе. — Вы утверждаете, что есть в списке поступивших, верно?       Она подняла на меня свой взгляд из-под очков-половинок, а тонко-нарисованные брови чёрным карандашом взметнулись вверх в знак вопроса. Безвкусица. Ничего не отвечаю, лишь положительно качаю головой. — Тогда скажите на милость, по какой причине я Вас там не наблюдаю? — в её голосе звучит толика смеха и пренебрежения вперемешку с издёвкой. «Нет блять, серьёзно? Она ещё будет так разговаривать со мной?» — нервы во всем теле буквально начинают трещать от напряжения. — То, по какой причине меня нет в списке, должны ответить мне Вы. Повторюсь: проверьте ещё раз. Такого просто не может быть, что Вы не находите меня в списке поступивших студентов, — мой тон граничит между вежливой холодностью и ядовитым хамством. Еле-еле сдерживаю себя, чтобы не послать эту женщину как можно более некультурно. Внутренне ощущаю её негативную ауру, от чего в миг перенимаю этот настрой. — Я проверяла, мистер, и не один раз! Вы меня за кого принимаете? — выплюнула, повышая голос, женщина. Кажется, её глаза встретились с потолком, а громкое «Вы» заставило уже меня поднять брови в удивлении. Интересная реакция… — Что ж, Вы не оставляете мне выбора. Придется идти к вышестоящим органам, и уже там мы выясним, как же тщательно Вы проверяли, — надавил я, уже выходя из себя.       Кажется, кровь начала быстрее бежать по организму. Я буквально чувствую выбросы адреналина в сосуды. Этот прилив энергии и эмоций разжигает внутренний вулкан внутри меня, который вот-вот вспыхнет. Губы превратились не просто в тонкую белую полоску, а кажется, пропали вовсе из-за чересчур взрывных эмоций. Зубы скрипят между собой от раздражения. Пространство начало искриться от злости и недовольства, исходящих от меня и этой женщины. Если втянуть воздух посильнее, то я более чем уверен, можно ощутить запах озона. Запах, который оставляет после себя сильный заряд электричества. — Претензии Вы предъявляете не туда, куда нужно, молодой человек. Если считаете, что я некачественно выполнила свою работу, то идите к начальству и выясняйте! Но поверьте мне, там вы получите точно такой же ответ.       Документовед яро стала щелкать по кнопке мыши, демонстративно повернув голову к монитору. Всем своим видом она показывает, что наш разговор закончен и продолжать диалог она не намерена. Но, сука, намерен я. Эта особа уже слишком сильно вывела меня из себя. — Тогда я звоню сейчас мистеру Вальдеро, и далее мы обсуждаем мое поступление и Вашу компетентность в данном вопросе, — бросаю слова ей в лицо, как припасенный козырный туз в рукаве.       Церемониться и соблюдать такт не остаётся ни то, что желания, никакой выдержки и нервов. Решение прямо поставить её на место было самым выигрышным, самым действенным и результативным. Показательно достаю телефон, нажимаю несколько раз на дисплей, словно разыскивая номер. Женщина мигом выпрямилась, раскрыв рот. Ее глаза стали чуть меньше размера столового блюдца. В них читался явный испуг. Ну что теперь ты скажешь, истеричка?       Договорённость с директором у меня была давно. Ну, конечно же, он согласился принять столь известного человека. Ведь имидж заведения поднять стремится каждый управляющий. Несмотря на то, что это уже лучшая академия моды. «Нет предела совершенствам», — сказал директор когда-то с широкой улыбкой, пожимая мою руку. — Что ж, дайте мне пару минут, возможно, программа еще не обновилась. — её тон изменил интонацию на более нервную. Явно она почувствовала угрозу своему положению.        Безусловно, нотки холодного недовольства и агрессии звучали в этом голосе, но не так ярко. Скорее, это были маленькие остатки, как шелуха от семечек. Внутренне я был доволен такому раскладу, тем не менее, тревожность и неблагоприятная обстановка не убавили мой пыл. Несколько щелчков, долго тянувшиеся секунды и наконец слышу долгожданный ответ: — Вы есть в списке поступивших. Группа 12b, — надменно замечает она, принимая поражение. Тихо хмыкнув, она с ещё большим остервенением нажимает на кнопку мыши, — Сейчас я распечатаю Вам расписание группы на всю неделю.        Эта дамочка, видимо, не особо следит за новинками моды, ни за новым завозом духов под моим именем, не смотрит показы, раз не знает с кем говорит. Одним словом, не введена в курс жизни селебрити. Она считает себя выше и влиятельнее. «Простачка». О да, конечно, это охренеть какая причина, из-за которой с легкостью можно нагрубить и вывалить накопленную агрессию из-за проблем в личной жизни.       Громадная старая техника зажужжала и заскрежетала, проглатывая белый лист, после выдавая уже с нужной мне информацией. Скорее всего, этому принтеру много лет: модель древняя, раритет. Женщина, привыкшая ко всему старому, не спешит расставаться со всяким хламом. Не скрывая презрения, она грубо выдергивает из принтера лист, протягивая мне. Желание высыпать всё то, что я о ней думаю на последок, почти преобладает надо мной, но стоит прикрыть глаза, как тут же перед глазами картина сегодняшнего утра. «Да, Агрест. Раз пообещал себе вести себя прилично, то будь любезен, выполняй.»       Сухо поблагодарив, забираю то, что нужно и покидаю кабинет ко всем собачьим чертям. Он уже явно переполнен негативом. Выхожу из-за поворота и прямо по коридору. Всё заведение кишит людьми, готовыми вгрызаться в гранит науки, кроша свои зубы в пыль. Сумасшедшие. Однако если немного присмотреться, то можно найти в этом гвале парочку людей, которым будет далеко до лампочки вся эта какофония.       Гул, непрекращающиеся разговоры сопровождали меня до самого выхода, поддёргивая нервную систему. Можно подумать, что какой-то умник решил поиграть на гитаре, но струн не нашлось, а вот мои клетки стали отличной заменой музыкальному инструменту. Блеск. — Хей, парень, чего ты так раскис? День только начался, наплюй ты на эту с ебанцой. Ну, не все у неё дома, едет человек кукухой. Будь ты спокойнее, а то и у тебя скоро не все дома будут. — послышался недовольный, но обеспокоенный тон Плагга из внутреннего кармана джинсовой куртки. — Блять, она испортила все настроение нахрен, — вздохнув, поправляю густую причёску, устремив взгляд на уже вышедшее из-за небоскрёбов солнце.       Закрыв глаза, пытаюсь успокоиться. Сделав пару-тройку дыхательных упражнений, уже готовый принять этот день и направиться в студию, провести съемки и спокойно вечером выйти на ежедневный патруль, направляюсь к своей машине, заранее достав ключи из кармана.       Но утро, видимо, не задалось не только у меня. Например, у девчонки, которая спешит, устремив взгляд на дисплей смартфона. Совершенно по великой воле Господа она решает добавить мне масла в огонь: девушка на бегу чуть ли не сбивает меня с ног. Словно готовый, я крепко держался на ногах, однако, шаг назад от удара сделал.       «Сука! Глупая, девка!»       Понимаю, что этот случай стал последней каплей, который выбивает все самообладание. Когда пытаешься взять себя в руки и не разносить всех и вся, то какая-нибудь дверная ручка, конечно же, решит сразу тормознуть, чтобы жизнь не казалась проще. Тяжёлый выдох, который вырвался словно из быка, перед которым потрясли красной тряпкой. — Смотри, куда прёшь, — грубо отвечаю ей, вышедший из себя уже который раз за утро. Отряхнув штаны, смотрю на неё сверху. Девчонка, хлопая глазами, смотрела на меня. Ошеломлена? Конечно, нет. Не каждый день приходится сбивать с ног Адриана Агреста. Какое же дермовое утро. — И-извините, я-я очень то-торопилась, — произнесла она робко, запинаясь. Встала и отряхнула свою белоснежную юбку. Девушка немного странно произносила звук «р», говорила с заметным приятным акцентом. Француженка, что-ли?       Хмурю брови, недовольно фыркаю и замечаю, что у неё выпала из рук сумка с множеством листков. Ещё раз поправив волосы от назойливого ветра, поднимаю около ног бежевый аксессуар. Длинные чёрные волосы, заплетенные в две косы, на которых от солнца создавались необычные тёмно-синие блики, круглое белоснежное лицо с ярко-голубыми глазами, аккуратный макияж. Воплощение женственности в образе. Но черт, не в поведении, судя по всему. — Впредь советую смотреть по сторонам, — говорю ей я более спокойно. Ее неплохое личико помогло немного отвлечься. И не нахамить. Снова… — Отличный совет, спасибо, — теперь более уверенно отвечает она, заправляя выбившуюся прядку за ухо.       Меня поразила её вежливость после моей достаточно резкой грубости. Чтобы снова не закалить, решаю пойти дальше, обогнув неуклюжую девчонку, пока она собирала свои листки. Можно было бы помочь, но чувствую, что если останусь с объектом, который испортил настроение до конца, то гнева не сдержать.

***

      Устало бреду к креслу, опускаясь и выдыхая. Сбрасываю образ лучистого, легкого, мечтательного Адриана Агреста. Запрокидывая голову назад, понимаю, что сегодняшние сутки выдались из рук вон тяжело. — Отлично сработал, Эдри, — похвалил мой фотограф Лукас, положив ладонь на плечо. От этого итальянца всегда веело энергией и позитивом, но сегодня даже он был сильно вымучен. — Наконец-то мы отсняли это, — хрипло произношу, устало улыбаясь. Снимать видеоклип, фото — это немного утомляет. Особенно если все переделывалось уже несколько раз.       Немного пообщавшись с коллегой, иду на выход, не замечая ничего вокруг. Словно я в вакууме, где не слышно посторонних звуков, нет лишних людей. Только ты один и никого больше вокруг. Почему-то это наваждение снова накрыло меня по самые пятки. Дежавю. Временная петля. Ловушка Дьявола. Я будто каждый чертов день повторяю и повторяю одно и тоже.        Съемки, съемки, съемки… О, разнообразие! Патруль! Хотя и от патруля уже не много толку. Ничего не происходит на протяжении недели. Люди лицезрели меня как героя, не так давно прозвав «Полуночным героем». Мне пришлось использовать талисман, когда появилась проблема, угрожающая мегаполису. Но время выйти в образ у меня только ночью, либо по особо экстренным случаям. В остальном полиция старается удерживать зловредителей. — Патруль. Ты не забыл? — лениво напомнил черный кот, высовывая только голову из кольца, которое я обратно надел на безымянный палец. — Не забыл. Я просто устал, не хочу сегодня. Пусть катится к чертям, — тихо отвечаю ему, попутно разблокировав машину.        Она отозвалась быстрым тонким сигналом, моргнув фарами. На улице давно уже темно, а тонкий месяц легонько поблескивал на идеально черно-синем небе, завлекая своей волшебной красотой. Сегодня я явно закончил гораздо позднее, чем обычно. — Парень, надо. Иначе твоя дерьмовая «подружка» опять дел натворит. В принципе, давно не было смертей. Ей явно хочется размять руки, — существо вылетело из украшения, строго поглядывая. Маленькие лапки Плагг сложил на груди, как бы в знак протеста. Мелкий эксплуататор.       Его ярко-зеленые глаза переливались как два огонька. Темное тельце слилось с покровом ночи. Так называемая «подруга», которую упомянул мой квами — это необъяснимое человекоподобное существо, которое хочет убивать и… мой талисман. Человеком назвать её сложно, она что-то между. Скорее злое порождение тьмы неизвестного происхождения, которое мне бы хотелось узнать.       Промолчав на наставления духа разрушения, завожу мотор, направляя авто в сторону своего дома. Он прав. Как бы мне не хотелось союза с кроватью, но пробежаться по кварталам не помешает.

***

      Всю неделю мне не приходилось пересекаться с новоиспеченным противником порядка. Однако в один вечер она нанесла неожиданный визит к моему отцу. — Адриан, ты понимаешь, что я стараюсь для твоего будущего? Это абсолютно опрометчивое и глупое решение. Поступление в академию будет только мешать твоему продвижению по карьерной лестнице, — с укором заявил отец, как только я вошел к нему в кабинет. Ни здравствуй, ни «как дела». Сразу решил начать наш диалог с упрека. Не церемонясь, без лишних прелюдий.       Он всегда не был падок на приветствие персонала. Да что там персонала! Собственному сыну говорил «привет» четыре раза за все время после того, как…        Агрест-старший был повернут лицом к окну. Тусклый свет от настольной лампы почти ничего не освещал, лишь малую часть комнаты. Оглядываю его стол и вижу блюдо с различными видами сыров, бутылку виски. Он опять выпивает. Обычно отец пьет чистый напиток, с закусками бывает крайне редко. Блюдо почти не тронуто. Квами зашевелился, явно чувствуя любимый запах продукта. Раскрываю бежевую джинсовку, и счастливое создание быстренько подлетает. Схватив самый большой кусок, возвращается во внутренний карман. — Ты за этим меня позвал? Чтобы читать мне нотации? Спасибо. Но, знаешь ли, это уже неэффективно. Раньше нужно было заниматься моим воспитанием. Сейчас уже поздно, отец, — мое нейтральное настроение приняло негативную окраску с долей ярко выраженного раздражения.        Общение с отцом после смерти матери значительно изменилось. Будто его подменили. Он стал холоден, отстранен и резок. Даже если прошло уже достаточно много времени, то наши хорошие отношения уже не вернуть. Возможно, я сам стал той подковыркой, которая значительно подпортила это общение. — Ты невыносим! Именно потому, что я твой отец, Адриан, я буду продолжать читать тебе нотации…       Он даже не удосужился повернуться ко мне. Блеск. Считай, поговорил со стеной. Прекрасно проведенные десять минут моего личного времени. — Последнее время ты снова стал слишком много себе позволять, Адриан… То, что произошло в <s>прошлый раз</b>, оставило отпечаток на твоем статусе. Повторение самовольности и безрассудства я не желаю, — строгий голос отца.       Тот самый голос, которым он всегда отчитывает сотрудников за плохо выполненную работу. — Ты абсолютно не думаешь о бизнесе, о том, что последствия твоих решений пойдут в убыток карьере. У тебя будет куда меньше времени на съёмки и дополнительные занятия. Я против того, чтобы ты поступал в академию, — закончил свой монолог отец и, подходя к столу, переключил свое внимание на бокал с виски, показывая, что больше не намерен разговаривать.       Но, черт дери все на этом свете, намерен я. Прочистив горло кашлем и тем самым привлекая внимания отца, снова, начинаю контр-атаку: — Во-первых тебе пора давно усвоить, что мне далеко не пятнадцать. Я более чем в праве сам решать, чем мне заниматься и чему уделять свое время. Как бы не прискорбно, но потратить всю свою жизнь на то, чтобы быть рекламным лицом, я не намерен. Я не желаю плясать под чью-то дудку. Я продвинулся в карьере модели. Тут стоит сказать спасибо тебе. К этому у меня есть некая предрасположенность и что-то ещё… Ах, да, как я мог забыть: то, что ты меня туда и впихнул. Во-вторых я ясно сказал, что иду учиться в академию. Не спросил твоего разрешения, а поставил в известность. Скажи спасибо, что пока что я ещё это делаю. Иначе тебе бы донесли твои шестёрки лишь через неделю о том, как я начал посещать занятия.       Четко, конкретно и без колебаний. Не имею ни малейшего желания продолжать этот бессмысленный диалог. Та наименьшая капля холодного рассудка, всё ещё находящаяся на задворках сознания, испарилась, словно была бензином на раскалённом солнце. — Хорошо. Хочешь учиться в академии — учись. Но знай, что ты там не продвинешься, потому что навыков таких у тебя нет, — согласился он, вскидывая бокал с напитком в сторону. Сокрушенный резким ответом, сжимаю челюсти и сквозь зубы ему отвечаю: — Я рад тому, что больше похожу на маму. И если я сказал, что пойду на дизайнера, значит, туда и пойду.       Разворачиваюсь на пятках, чтобы покинуть молочно-серый кабинет и уже около самой двери задерживаюсь лишь на пару секунд. Грубые ответы родного отца заставляют меня внутренне содрагаться от мысли, что это мой единственный родной человек, с которым общение не задалось. «Проглотив» обиду, отвечаю более твёрдо, чем до этого: — Кстати, будь добр, найди у себя хотя бы ещё одну интонацию. Отчитывать меня точно таким же голосом, как ты отчитываешь своих подопечных, крайне не эффективно, знаешь ли… — после чего закрываю дверь.       Разговоры с отцом всегда меня выматывали. После них чувствуешь себя выжатым лимоном. И дело не в том, что мне стыдно или я действительно чувствую вину. Просто отец — единственный, кто действительно может постоять против меня. У меня такой же характер, как и у него. Как ни странно, мы с ним похожи. Очень. И когда я беседую с ним, то почти беседую со своей копией. Такой же независимой, наглой и нахальной.       Тем не менее, стоит посмотреть в его глаза и тут же понимаю главное отличие между нами: у меня мамины глаза. Ее изумрудно-зеленые, с проблесками летней травы и вкраплениями светлого. И эти глаза дают мне понимание того, что я веду себя так только тогда, когда нужно проявить власть и силу. Но мама дала мне частичку себя, своей любви, сострадания. И это делает меня другим человеком. Не как мой отец.       Собираюсь уже покинуть дом, как слышу звон разбившегося стекла в комнате слева. Немедленно насторожившись, останавливаюсь, допуская мысль, что отца сейчас в том крыле нет и кроме него туда никто не заходит, даже нанятый персонал по обслуживанию. — Плагг, — тихо произношу я, понимая, что сейчас, возможно, мне понадобится маска.       Квами резко вылетает из кармана куртки, смерив недовольным взглядом. Не обращая на него внимания, крадусь к давно забытой мной комнате.       Подойдя достаточно близко, я стал прислушиваться к происходящему. Из-за закрытой двери разносилось шебуршание и невнятное недовольное бормотание. Черт меня дери, серьёзно? Это кража?! Мои эмоции стали колебаться от гнева и негодования к непониманию и панике, словно раскачавшийся маятник, который не может найти одно устойчивое положение. Но одно было яснее, чем самое безоблачное небо: кто-то намеренно решил обворовать этот дом, эту, твою мать, комнату!        Решительно отворяю дверь, но вижу лишь давно позабытую мною часть дома. «Какого черта?»        Белоснежные стены, которые так мне знакомы, почти что окунули меня с головой в омут памяти из битого стекла и железной стружки, даже не дав возможности избежать болезненных воспоминаний. Совершенно без шанса на помилование. Цель прямо в голову. Идеально застеленная кровать с изумрудно-зеленым балдахином, от которой, кажется, ещё веяло мамиными духами. Абсолютно автоматически, рефлекторно делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие таким сладким, желанным, как вода в пустыне, кислородом. От этого становится лишь хуже. Воспоминания о родном человеке начинают с ещё большей скоростью проносится в голове, как будто автомобиль на раллийных трассах. «Блять…»       Отец так и не осмелился что-то изменить в этой комнате. Все те же обои, мебель, личные вещи, одежда. Все вещи, которые остались. Всё, что она тогда оставила — не сдвинулось с места, словно извечные памятники, что остаются на своих местах на все времена. Единственное, что в них меняется — яркость цвета и качество обивки. Все остальное же остаётся неизменным. Отец часто посещал комнату, заботясь о состоянии и составляющих. Делал он это исключительно сам, никого не пуская, лишь терзая себя, не в силах отпустить прекрасное прошлое.        Когда-нибудь я научусь управлять своими эмоциями. Серьёзно, Агрест, соберись! Охрененней времени для ностальгии нет? Который раз за вечер я заставляю себя глотать свои чувства, которые не хотят падать в желудок. Они стоят в середине глотки давящим комом, который не даёт даже вздохнуть до конца. Гребанные чувства. Будь они трижды прокляты! Вновь стараюсь вернуться в правильное русло и сконцентрироваться на более важных вещах. В эту же секунду за второй дверью, ведущей в соседнее помещение, слышится звон бьющегося стекла. Нет… — Мамина коллекция!       Вспомнив об увлечении своей матери, бегу к кабинету, сразу же переходящий из спальной комнаты. Резкий яркий свет ослепляет привыкшие к темноте глаза, отдаваясь мгновенному позыву прикрыть раздраженное зрение. Всё помещение было отделано стеклянными витринами, от пола до потолка заполненные разнообразными антикварными ювелирными украшениями прошлых эпох. Элегантность, блеск, утончённость. История, заключённая в каждом камне, минерале, в каждой оправе. Данную идилию разрушала лишь незваная гостья. И почему не сработала сигнализация? Как она её обошла?       Каштановые волосы собраны в высокий хвост; ее черный костюм поблескивал от света, переходящий сразу в ботильоны. Каблуки беспощадно ломали осколки разбитого стекла от витрины. Как всегда выглядит великолепно. И не зря же она прозвала себя «Афродитой». Демоница повытаскивала много исходных коробочек от украшений, явно разыскивая что-то. Увидев человека, нарушившего ее поиски, она выпрямилась, устремив взгляд в дверной проëм. Её едкий взгляд, прожигающий, казалось бы, насквозь, леденящий душу и бросающий в дрожь, окинул меня нещадно и с долей презрения. Я, не смея отставать от своей противницы, смотрю на нее столь же пренебрежительно, с отвращением, которое только таится во мне к этой сучке. Просто, блять, чертова дрянь! Как она вообще допустила мысль притронуться к коллекции мамы?! — Здравствуй, малыш, — ехидно промурлыкала она, улыбаясь. Однако от этой улыбки хочется блевать. Выплюнуть все свои внутренности на этот пол, а на глаза налить керосин и поджечь. Пусть горят синем пламянем, лишь бы не видеть эту презрительую усмешку на лице этой мерзости. Она взглядом обвела комнату темными зрачками, почти что как крючком от удочки, цепляясь за каждую коробочку, стоявшую на кое-каких пока что уцелевших полках, — Мне ужа-асно необходима помощь. Может, ты подскажешь где вещичка, которая так мне нужна, м? — она сделала один медленный шаг ко мне, сопровождающийся хрустом и скрежетом стекла, крошившимся под ее ботильонами. Я лишь презрительно фыркнул. Мчу на всех гребанных парах.       Мысль, что она так ищет, сразу же врезалась в голову, оставляя горькую и противную панику. Словно на язык выдавили все соки из апельсиновой корки и заставили проглотить, не запивая водой. Но тут же молниеносно и безукоризненно беспокойство сменилось воем оглушительной сирены в голове, которая рвала глотку о незамедлительном решении ликвидировать девушку любой ценой. Мышцы во всём теле напряглись, словно тугая струна, ладони сжались в кулаки, челюсти сомкнулись, слегка скрипнув зубами. Вот-вот и посыпется белая крошка. — Убирайся! — делаю шаг навстречу к ней, совершенно не дрогнув. Расстояние стало меньше уже благодаря мне. Голос звучал стойко, уверено, с небольшим гортанным рыком на конце. Кошачья натура.       Человек перед демоном. Охуенный тандем! Кто бы мог подумать? Откуда у меня столько храбрости? Или, скорее, порыва подставить зад под огонь, что я вот так просто и бездумно, словно заправляю рубашку в брюки, решаю противостоять неизвестной магической силе без помощи талисмана. Когда-нибудь я-таки куплю себе мозг. Как показывает практика, его полное отсутствие играет со мной пиздец какую злую шутку.       На моё уверенное заявление она гортанно, «искренне» засмеялась, прикладывая кисть к груди с неестественно длинными и острыми, как бритва, «ногтями». — Ты думаешь я испугалась какого-то парнишки? — девушка стала надвигаться на меня, наступая на лежавшие предметы. Неприятный звук хруста стекла снова наполнил небольшое помещение, однако, признаюсь честно, по сравнению с ее мерзким и гадким голосом этот звук — пение, блин, самих ангелов. Запишите на диктофон, я же хотел поменять на более приятную мелодию будильника.       Я лишь ждал что она может предпринять. С каждым её шагом, мне приходилось отступать назад, пытаясь не допустить её в свое пространство, которого стало слишком мало. Когда она настигла меня, подошла слишком близко я смог рассмотреть ее глаза вблизи. Идеально пустые, холодные, схожие на колодец, глубина которого была неизвестна. Темная радужка, даже не кария, скорее черная, поглащала своей властью и яростью. Идеальная машина для убийства. Хладнокровного.        Ее рука схватила меня за подбородок, немного впиваясь остротой своих когтей в кожу. Дернувшись, скорее от брезгливости к этой дамочке, я понял, что это мое сиюминутное торможение, а после принятие решение задницей поставили меня в не очень приятное положение. Под этим выражением я подразумеваю возможную мучительную смерть или нескорое освобождение от пыток этой милочки. «Чем ты думал, Агрест? Хуем, судя по всему! Считал, что ты запросто её прогонишь? Весьма разумно, а главное что как своевременно!» — Думаешь, что я не убью тебя? — в бездонном колодце глаз появился уголёк ярко-красного пламени и это, судя по всему, было предвестником лишь одного явного факта — она закипает. Видимо, я очень сильно мешаю ей. Как удивительно… — Верно, так и думаю. Не могу сказать, что удача всегда на моей стороне, но сегодня явно мой день. «Закрой рот, ради всего святого! Иначе она и правда убьет тебя. Блять, молчи, молчи… Молчи!»       Демоница растянула губы в каком-то подобии ухмылки, приближаясь лицом к моей щеке. В этот миг я напрягся ещё пуще. Мысль о том, что это полный конец буквально билась о черепную коробку, как птица, желающая вырваться на волю. Безжалостно и быстро, слишком сильно и осязаемо эта пташка мечется в моей голове, вот-вот норовя пробить толстую стенку черепа. Носом проведя по моей коже, она вдохнула запах резко и как-то слишком пренебрежительно, словно откидывала противную букашку со своего идеального костюма. Превратится в чёртову летающую мерзость было бы последним моим желаем перед мучительной смертью. Однако, к моему удивлению, порождение тьмы тут же резко отстраняется, словно обожглась о что-то до черта горячее. Боясь сделать лишнее движение, дабы не разозлить её ещё больше, я лишь делаю медленный и тихий вдох полной грудью, чтобы поскорее очистить лёгкие от мерзкого и такого липкого, словно нефть, запаха этой особы. Я сам себя загнал в ловушку, пылко бросаясь на ражон, толком не продумав план действий. — Глупый парнишка. Слишком глупый. Но чертовски красив… Жаль, что ты буквально не в моем вкусе. Я таких не ем. Да и от тебя слишком пахнет злостью, девушки злых не любят, — похлопав меня по щеке, словно хорошо выполнившего свою работу мальчишки, она толкнула меня в грудь, кажется, не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы я отшатнулся на несколько шагов назад. Проходя в спальню и подойдя к туалетному столику, она дернула за ручку ящика. — Блять, не трогай ничего здесь! Не прикасайся! — скрипя зубами, осознаю, что против нее не могу ничего сделать. Опять. Черт, пятилетний ребенок будет более дееспособным, чем я сейчас. Даже перевоплотиться в данный момент я не в состояни. Твою же…       О содеянном глупом или даже скоропостижном поступке я начинаю думать поздно. Глупо пойти так просто, считай, в чем родила мать, без оружия, так ещё и одному к опасному порождению тьмы, способному на убийство. С другой стороны, умно — дабы не раскрыть своё прошлое место жительства, там где находится отец, резким появлением из ниоткуда героя в маске. Было бы странно увидеть так быстро Полуночного Нуара в доме где её ещё никто не обнаружил. Так или иначе пути назад нет и жалеть об этом не имеет значения. Я лишь снова, раз в сотый, обещаю себе отвесить сильную оплеуху, после того, как выберусь из этой задницы. Если выберусь. — Мне нужна лишь одна вещь. Остальные побрякушки, так уж и быть, не трону, — ехидничала она, пытаясь отворить закрытый ящик. Судя по всему, почувствовала, что там что-то находится. Что-то очень ценное, важное, — Ты даже не представляешь, какой силы вещь хранится у тебя в доме. «Конечно, чёрт, не могу! Даже вообразить сложно!»       Пока она вела со мной монолог, я искал хоть какой-то предмет для обороны для того, чтобы оглушить эту сучку. Взгляд зацепился за кучу осколков, выглядывающих из открытой двери…       Не-ет, Агрест. Нет. Это доходит просто до моразма. Слишком безрассудный и ненадежный план. Один из которых, кажется, за последние пятнадцать минут было и так дохера. Сделав это, я окажусь в ещё более большой глубокой заднице. Думай головой, а не пяткой!       Оглядев помещение раз в пятый, уже скорее мельком, снова взглядом, возвращаюсь к китайской вазе из бронзы с резным рисунком, которая находится среди валявшихся украшений. И стоит так близко ко мне. Зажмурив глаза, мысленно прошу прощения за то, что хочу сделать. И прибавьте сто первую оплеуху к списку, пожалуйста. «Прости мама, мне сейчас это нужно…»       Взяв громоздкий увесистый небольшой предмет, крадучись подхожу к этой твари. Пока она пыталась тонким когтем открыть, как отмычкой, сквозной замок. Только сейчас понимаю, что, судя по всему, кошачья грация, которой только мог наделить ментально меня Плагг, почти что бурлила в жилах, показывая всю себя в действии. Иллюзия, что ты можешь быть супергероем и без костюма, что надетый на палец талисман даст мне силы без перевоплощения… Сейчас мне нужно постараться оценить свое положение, а главное, насколько сильно можно её приложить.       Но ворох мыслей прерывается, рассеивается по ветру, словно пепел с окурка, одним тихим щелчком, которого я так боялся. Открыв ящик, она сразу же обнаружила искомую коробочку с украшением, которое мне когда-то завещала мать. С победным ликованием девушка взяла маленькую деревянную шкатулку. На её лице красовалась наглая самодовольная улыбка. Мне пришлось ускорить шаг. Стекло тихо проскрепело под ногами, норовя выдать меня с потрахами. Замахнувшись у затылка, уже готовый нанести удар, я понимаю, что происходит что-то…       Секунда промедления или она меня услышала. Точно не знаю, но случается то, чего я не хотел ни коем случае — Афродита испарилась, оставляя после себя чёрную дымку, и появилась у меня за спиной, грубо толкая к туалетному столику. Ваза тут же вылетела из рук, с оглушительным звоном ударяясь об паркет и измельчая под своим весом случайно попашие осколки. Боль от столкновения пронзила бок с запозданием в пару секунд, однако эти мгновения, взятые в кредит, вернулись с большими процентами: кажется, что боль от этого стала сильнее раз в десять. Стиснув зубы, чтобы немного сдержать вопль боли, и прошипев от злости и негодования, хватаюсь за угол мебели, чтобы тот хоть немного помог мне подняться на ноги. Девушка обвила меня за горло, надавливая на пульсирующую точку сбоку горла. — Думал, что справишься? — голос от злости захрипел и лился как устрашающее рычание пумы, — Ты мне понравился, поэтому тебе сегодня повезёт и я оставлю тебя в живых.       После этих слов она расцепила хватку и оттолкнула меня. Слишком легко, словно я был весом с пушинку или простой лист бумаги. Оглянувшись, уже не застаю демоницу позади. Лишь открытое настежь окно, которое я раньше и не приметил. Ветра не было, только шум ночного невдалеке мегаполиса.       Как только демоница исчезла, так сразу раздался вой сигнализации, настолько сильный, что пришлось прикрыть уши руками. Звук бил по перепонкам не хуже наковального молотка. Придется сейчас быстро объясниться отцу, пытаться донести, что ничего не взяли, только чуть-чуть разгромили. Ага, да, блять, чуть-чуть… Не задерживаясь больше ни на секунду, потому что сейчас время было охренеть как важно, выбегаю на улицу, готовый броситься вдогонку уже так, в обычном облике. Интересно, если я все же буду сражаться с ней в образе Адриана Агреста, то насколько быстро она меня убьет? Минута, две? Возможно, мне повезет, и я проживу ещё лишние минут пять. Если, конечно, после таких выходок меня решат просто убить, а не мучать ещё пару недель. — Черт, да ебанная сука! Она далеко не уйдёт! Не позволю! Какой же я идиот! Плагг, когти!       Со сказанными словами, начинающих трансформацию, моё тело обвеяло магией, наделенной духом украшения. Как всегда, я ощутил приятное покалывание по всему телу. Кажется, каждая клеточка тела нагревалась и остывала, становясь словно частью самого костюма. Одежда превратилась в прочный чёрный спандекс, который ни арматурой не пробьёшь, ни ножом не перережешь. Сам проверял. Разве что чем-то магическим, столь же сильным, как мой талисман, можно повредить мой костюм. Другого способа нет. На лицо легла маска, скрывающая личность человека, носившего её. Причём достаточно было небольшого куска ткани, чтобы ни у одного смертного не появилось даже малейшего представления о том, кто является владельцем этой самой маски. Плагг, черт возьми, умеет удивлять. Я ощутил небольшое колыхание волос на макушке и понял: навострились кошачьи уши, которые я чувствовал как свои собственные. Сзади, около копчика, что-то приятно потянуло вниз. Конечно, хвост-ремень, который подстраивается под моё настроение как у настоящего кота.       Когда впервые я это заметил, то мне казалось очень забавным такая особенность костюма. Я часто прикалывался, играя с хвостом, словно ребенок. Сейчас данная способность уже вошла в привычку и воспринимается как своё, он всё равно меня иногда завораживает, что часто и сильно отвлекает. Также на чёрных перчатках присутствовали острые когти, как у животного из семейства кошачьих. Не только демоница может похвастаться крутым маникюром.       Взяв сложенный и прикреплённый на поясе шест серебристого цвета, я ощутил даже сквозь ткань костюма приятную прохладу металла, а также то, как легко и идеально это оружие ложилось именно в мою ладонь, слегка давя на нее весом железа. Подбросив металлический шест в руке пару раз, как бы проверяя себя на ловкость и реакцию, нажимаю на горящую неоново-зелёную лапку. Оружие удлинилось, поднимая меня за собой ввысь.       Спешно пошныряв ближайшие улицы, мне не удалось её найти. Со всех сторон доносились звуки сигнала машин, разговоры людей, какая-то музыка. Этот шум и гам разбавлял атмосферу жути и безысходности, которая окружает меня сейчас. Эта тварь стащила едва ли не единственную вещь, оставшуюся после моей матери. Она ужасно мне дорога, и я не могу позволить какой-то поехавшей с катушек, психически неуравновешенной дамочке украсть у меня из-под носа эту вещь.       Но прошло около получаса, а я не могу найти даже призрачное очертание того, где эта жертва канализационных мутаций может быть. С каждой секундой я понимал, что шансов найти её всё меньше и меньше. Злость на самого себя, что не смог удержать эту демоницу, на отца, что тот не сделал систему охраны сильнее, на этот херов день, что он вообще существовал в моей жизни, накрывала как цунами, как снежная лавина, не оставив шанса на то, чтобы выбраться. Остановившись на одной из крыш, я раскрыл шест и с силой, на которую только был способен, ударил по дымовой трубе из кирпича. Грохот разбивающегося камня и коричнево-оранжевые обломки разнеслись в разные стороны, покрывая всё находящееся рядом увесистым слоем строительной пыли. Что ж, мне будет жаль тех людей, которым придется все это восстановить. Уж простите. — Ёп твою мать! Что за день?! — выругался я. Громко, гортанно, не боясь, что эти реплики может услышать кто-то ещё. Катись оно всё…       Уши поджались к голове, а хвост заметался, демонстрируя раздражение. Неужели я её упустил? Упустил с талисманом созидания? Осознание медленно, как приятное пуховое одеяло, накрывало меня, при этом сдавливая лёгкие в железные тиски, пока бдительность засыпала, убаюканная одним из предметов Морфея. Слишком приторно-адской была эта пытка. Бля-я, мама, ну кто хранит такие вещи в туалетных столиках?!       Она завещала их мне. Эти два украшения — талисманы. При всем этом строго запретив мне трогать второй талисман до того момента, пока я не найду ту единственную. И к уважению своей матери, я хранил это у неё в комнате до определённого момента. Не смел даже прикоснуться ко второй шкатулке до тех пор, пока не придёт время. Серьги. Серьги для кого-то особенного. Для кого-то любимой и единственной. Отец передал мне её подарок на восемнадцатилетние как-то тихо и почти без слов. Стоило мне снять подарочную упаковку, как тут же я увидел две одинаковые деревянные шкатулки, в одной из которых находился Плагг. Как рассказал квами, моя мама и не подозревала, что эти два украшения связаны между собой невидимой нитью, одной магией. Созидание и разрушение. Инь-Янь. Моя мать интуитивно, словно ведомая каким-то волшебством, решила приобрести сразу два украшения, основываясь на том, что они идентичны: рисунки, искусно вырезанные на тёмном дереве, цвет и стиль. Она очень любила антикварные украшения. И решила, что такой подарок будет мне по душе. Чтож, мама была не промах… К основному подарку была приложена записка, написанная самой ей лично. Её почерком. Немного острым, но при этом все равно до чёрта изящным и элегантным. Как и она сама. «Дорогой Адриан, вот тебе и исполнилось восемнадцать! В этот прекрасный день я дарю тебе эти две шкатулки. Знаю, что не застану твоего взросления. Когда мой сын найдёт ту единственную, то я хотела бы, чтобы эти украшения ты носил вместе со своей второй половинкой. Но у них нет целостной истории, поэтому напишите её сами. С любовью, твоя мама.»       Два года назад я получил её подарок. Два года знаком с Плаггом. Два года назад моё восемнадцатилетие стало словно подковыркой на только что застывшей ране, где кровь только -только свернулась в нечто похожее на коричневатую корочку. Подарок мамы вернул меня в прошлое в тот самый день, когда её не стало. Тот день рождения стал худшим в моей жизни. По-моему я тогда разгромил почти целую комнату, чтобы хоть на мгновение убавить боль в груди. Такую боль, которая была сродни боли от загнаного в грудь куска ржавого и старого железа. Даже не знаю, что привело меня к тому, что я решил вести супергеройскую жизнь и спасать людей. Кто бы спас меня.? — Блять! Блять, блять, блять!— гортанный крик рассёк ночную глушь окраины города. Снова.       Хватаясь за волосы руками и силой их оттягивая, прислоняюсь лбом к холодной стене. Мысли жужжат в голове, не удостоив меня и секундой спокоствия. От этого хочется выть. Закрыв глаза и уняв порыв слез, который стоял противным камнем в горле, я ещё сильнее тяну копну, дабы заглушить душевную боль. Кажется, в руках останутся прядки волос. «Потерял…»       Я так сильно рвусь ввысь, что не замечаю шишек, которые летят прямо мне в лоб. Однако скорость настолько велика, что эти самые шишки я замечаю уже тогда, когда от них не увернешься. Глаза защипало, а нос неприятно свело. Пи-издец. Только не слезы… — Оу-у, наш милый котик загрустил. Неужели неудачный день?       Глаза раскрылись сразу же, словно по инстинкту. Тот самый предательский ком ухнул вниз, задевая внутренности и заставляя их сделать сальто. Ее голос стал чем-то вроде красной тряпки для быка: я сразу же ощутил всплеск адреналина в крови, а также какое-то некое подобие радости, которое походило скорее на минутное снижение температуры во время тяжёлой болезни, чем полное выздоровление. Однако я хотел ее найти. Значит, не смотря на противопоставление чёрного кота и удачи, сегодня этот закон явно не действует. Явно, чёрт возьми, не со мной.       Враг ищет возможность поиздеваться над героем, поддеть за живое, надавливая грязным пальцем на самую открытую рану. Этот момент предоставился порождению тьмы на золотом блюдечке с золотой, сука, каёмочкой. Я говорил, что удача сегодня на моей стороне? Что ж, это понятие явно слишком эфемерно и субъективно. — Я бы сказал, что моё настроение в полном порядке, но как же я могу врать такой хорошей знакомой. После твоего появления мне стало гораздо хреновей. Не хочу тебя обидеть, но виновник этого исключительно ты, — отпускаю фразу непринуждённым голосом, будто разговаривая с другом о такой странной фигне, как погода за окном.       Быстро вернув себе самообладание и некий контроль над эмоциями, разворачиваюсь в сторону той, которая издавала звуки, похожие на шипение змеи и шуршание листьев под ногами в осенний день. Передо мной на приличном расстоянии, где-то на другом конце крыши, самодовольное лицо демоницы, растянутое в такой мерзкой ухмылке. Так и тянет хорошенько приложить её чем-то тяжёлым, чтобы убрать хреновую физиономию к чертям. К ее родственникам. — Ты так жалко выглядишь, что можно предположить, что день у тебя не задался… Чего не скажешь обо мне, — начала издеваться она, положив кисть на бедро. — Ты даже не представляешь, что сегодня я нашла.       Афродита прошлась туда-сюда, каблуками настукивая о бетон, демонстрируя свои навыки красивой ходьбы. Она остановилась и вытянула вперёд ладонь, покрытую чем-то чёрным, отражающим огни ночного города. Длинные ногти, которые даже смотрелись достаточно странно, медленно вместе с пальцами раскрывали что-то зажатое в ладони. Следом я увидел знакомые иероглифы, красноватые рисунки, почти почувствовал запах старого изделия. На ней появилась уже знакомая коробочка. Сердце пропустило удар, возможно даже около пяти. Если вообще не перестало гонять кровь по венам. — Узнаешь? — с издёвкой спросила она, как бы пытаясь распробовать леденец на вкус.       Она издевается, подначивает меня выйти на эмоции, уже прекрасно зная, что контролировать свои всплески настроения я не способен. Её желание растоптать своим успехом «жалкого» героя настолько осязаемо, насколько осязаемым может быть горячий чай, разлитый на кожу. Такое же колюче-обжигающее и ужасно-неприятное. Сжав челюсти настолько сильно, насколько позволяли зубы, а кулаки до того момента, пока спандекс не начнём жалобно трещать под натиском моих когтей, немного возвращаю мыслям правильный ход и тянусь пальцами к шесту, расположенному на поясе. «Сейчас нельзя тормозить, Адриан! Как бы ты не устал.» — крутились слова в голове, выгоняя, словно мухобойкой, все остальные, лишние и так чертовски мешающие сейчас мысли. — Что это? Очередная фигня с помойки? Прости, тогда я не могу опознать этот предмет. Не привык, знаешь ли, копаться в дерьме, — шиплю я, думая как бы её обойти. «Как, блять, мне забрать у этой конченной свою вещь? Как?» — Какой же ты дура-ак, —её губы тронула ядовитая усмешка, после глаза радостно засияли. Снова. Она зарычала, произнося «дурак», как бы показывая, что готова драться за то, зачем так долго гонялась.       Ей приносило удовольствие унижать меня, глумиться и насмехаться. М-м, класс, кажется я записался в клоунскую труппу. Новость просто охрененно позитивная. — Эта вещь сделает меня самой прекрасной, лучшей и великой! И никто, никто не посмеет меня даже задержать, ни то что остановить.       Она засмеялась с лёгкостью, самодовольством и гордостью, прикладывая руку к груди и театрально закидывая голову назад. От этого смех стал более пронзительным, более грязным…       Её чувство собственного величия нервирует, медленно перерезая каждый оставшийся нерв в моем организме: десять, девять, восемь…       Так, блять, всё! Пора закругляться. На это её представление лишь смачно щёлкаю языком, закатив глаза настолько сильно, что при желании можно рассмотреть нервные окончания, идущие к мозгу. Их осталось семь…       Драки не избежать. Воздух стал искриться от нашего напряжения. Глаза стали метаться из стороны в сторону, расчитывая траекторию движений и ударов, выбирая наиболее удачный для меня и одновременно самый хреновый для неё. Хоть сейчас нужно не оплошать! Повторяя за девушкой каждый шаг и каждое движение рукой, головой, телом, словно тень, слившаяся со своим хозяином, хожу с ней по кругу, не отрывая взгляда. Словно мы сошлись в пылком страстном танце, а не в напряжённой ходьбе. — Осталось отобрать у тебя талисман, Кошак! А я уверена, что это будет проще простого, — бесцеремонно отчеканила она, нарушив такую прекрасную тишину. Лучше бы держала рот закрытым, честное слово.       Шатенка накинулась на меня прыжком, слишком резким и быстрым для неё, но слишком ожидаемым и предсказуемым для меня. Серьезно? Пф-ф, я ожидал, что эта дамочка сможет выкинуть что-то покруче обычного прыжка лицом к лицу. Мои ожидания не увенчались успехом. Какой кошмар… Я увернулся от лап быстрым шагом в сторону. После почти молниеносно подплываю за её спину, сильно ударив по руке. Послышался характерный хруст и мокрое жмаканье. Кажется, у кого-то будет меньше на одно запястье-е. М-м, блеск.        Она взвигнула. Кисть от боли разжалась чисто по принципам физиологии, нежели по её желанию, и шкатулка, глухо ударяясь о шифер, выпала, норовя улететь с крыши. Прыжок, и я держу двумя руками свою вещь, пытаясь уйти с поля зрения моей подруги в тень, на другую сторону улицы, другую крышу. Блять, по-хорошему вообще в другую страну. Прям тут же. Но альтернатив не очень много, поэтому, не тратя много времени на размышления, начинаю прыгать с крыши на крышу, отталкиваясь шестом. — Тва-арь! — завизжала она на всю улицу, кажется, глотая слёзы из-за боли. Скорее всего, бросаясь в догонку. Судя, по кряхтению.       Но я нашёл укромное место быстрее, чем она смогла заметить куда свернул, спрятавшись за одной из больших вентиляционных труб. Переводя дыхание на миг затихаю, не дав себе поблажки даже на тяжёлый выдох после долгого бега. Афродита, не заметив меня, прошмыгнула мимо, согнувшись в три погибели и держась левой рукой за правое запястье. Все же сломал. Выждав какое-то время, выхожу из своего «укрытия», после осмотриваю окружающую территорию. — Хах, это было просто, — победная ухмылка не могла не появиться. Развернувшись, прыгаю обратно налегке, рассматривая шкатулку поближе.       Радуясь такой удаче за сегодняшний вечер, начинаю идти совсем не спеша, в направлении своей квартиры. Она находилась почти на окраине города, там, где меньше шума — в частном районе. Что ж, на сегодня патруль окончен. Он и так выдался слишком уж выматывающим. Эту мелкую воровку нагнал, немного сцепился, скажем так, сбавил пар и сбежал целым и невредимым.       Сегодня должна была быть вечеринка по случаю знакомства с одногруппниками. Меня звали, но я отказался. Во-первых такое скопление подростков, желающих набухаться палёным алкоголем, всегда вызывало во мне желание блевать. Мало того, что пьют они всегда полное говно, так ещё и пить по своей сути не умеют, превращаясь в безмозглых овощей. А во-вторых пока нет желания так близко знакомиться с теми людьми, которые обязательно засыпят меня извечными просьбами об автографе и одной совместной фотографии. Блять, аж перекосило…. Такое сумасбродное общество меня мало интересует. Не мне их судить, но кажется, цель в основном заключалась, чтобы как следует напиться, накидаться чем-то, а не знакомиться. Такое стараюсь избегать, чтобы быть меньше падким на это.       Неспешно прогуливаясь по кровле домов, понимаю, что в голове родилась забавная мысль: заглянуть с крыши на сие торжество, дабы убедиться, что там и без меня есть кому как следует накидаться. Присев на край соседнего коттеджа, наблюдаю за разноцветными огоньками, мелькающими на ночном небосводе от праздничного реквизита. Песни, миксованные диджеем, бьют по ушам, вызывая что-то на подобие рвотного рефлекса и желания закрыть уши чем-то звуконепроницаемым. Спорить о том, что там действительно хорошая атмосфера, бессмысленно — это видно по лицам молодежи. Все веселятся, смеются, резвятся, выпивают. Кто-то давным-давно уже лежал приспокойненько себе на травке, явно перебравший первее всех остальных. А кто-то и вовсе не пил: лишь потягивал апельсиновый сок из красных стаканчиков и травил с кем-то анекдоты. Многие парочки нашли применения пустующим темным углам, а некоторые были не против свалиться в бассейн, гляди, вот-вот оступиться… И тут до ушей доходит громкий смех на таком приятном тягучем, словно мягкая ириска, давно позабытом: Французском…       Те самые звуконепроницаемые затачки захотелось вытащить к херам. — Оh mon dieu! Mes amis, allez-y danser! (О, мой бог! Мои друзья, пошлите танцевать! — франц.) — девушка изрядно выпила, но говорила достаточно четко, чтобы разобрать каждое сказанное ей слово, кружилась вокруг бассейна, гляди прямо и упала бы.       Сердце тоскливо ёкнуло от воспоминания былых времён, однако в этих ласкающие слух словах было нечто особенное, что заставило отпустить все липкие мысли в сторону. Завидев данную картину, я тихонько засмеялся, прикрыв губы пальцами. Впервые искренне, безудержно и без напряжения за последние несколько лет.       Осознание того, что у меня в группе есть француженка, хотя, возможно, это лишь приглашеннаая кем-то подружка, раззадорило внутренний интерес, но скорее похожий на совсем небольшое любопытство, которое не стоит потраченного времени.       Даже наблюдая на крыше за всем этим, я ощутил умиротворение. Спесь злости и ненависти ко всему прошла, словно сгорая как последние щепки в огне, превращаясь в прах.       Достав из кармана шкатулку с магическим украшением, на душе стало гораздо спокойнее. Её грела мысль, о том, что я найду свой свет и когда буду полностью готов, подарю заветные серьги. И она будет созиданием для моего внутреннего хаоса. Как символично, внимая к сведению что я ношу талисман с силой разрушения. Божья коровка и черный кот. Даже не знаю почему такой интересный тандем…       До четкого слуха дошёл шорох и осипшее грозное рычание. Уши дернулись, навострившись. Зажав в руке коробочку, перекатываюсь по кровле, избежав нападения. Как я и думал, долго себя не заставила ждать. Хотя, надежда на то, что сегодня я больше её не увижу горела до конца негаснущим огоньком. Будьте добры, дайте ведро воды, тут какая-то мелочь никак не затухнет.       Прыжком встаю на ноги, оглядывая противника, появившегося за спиной. — Драный помойный кот! Очень глупо недяться на то, что отстанешь от меня!       Я достиг пика её злости. Теперь от миловидного личика не осталось и следа: она сняла свою маску, обнажая чудовищный облик. Тысяча, а может больше, в её огромном рту было зубов с капающей слюной, будто бы у бешеной псины. Такой же безобразный до дрожи язык извивался, как готовая к атаке змея. Бритвенной остроты когти появились на ее пальцах. Напоминание о том, что это девушка, осталось лишь в прекрасно сложённой фигуре и длинных волосах.       Не хотел я сегодня с ней драться, но, судя по всему, придётся! Приготовив своё оружие, я решил напасть первым. Замахнувшись шестом, делаю пару больших быстрых шагов. Демоница увернулась, нанося ответный удар. Эта схватка будет тяжёлой, не смотря на травму у дамочки…        Череда ударов, атак и защит начала нестись то в мою сторону, то в ее. При этом каждый из нас почти не двигался с места. Демоница злилась, почти верещала от негодования и ненависти ко мне. Каждый удар, нанесённый ей был похож на ожог острым кинжалом: одновременно горячо и остро. И я не отставал: повреждённое запястье давало о себе знать, из-за чего она начала мне уступать. А после, приложив всю ту силу, которая ещё была на задворках моего организма, как следует приложил ее своим шестом. Девушка полетела вниз, в толпу людей, с громким всплеском окунаясь в бассейн.        Афродита медленно поднялась из воды, паря в воздухе, при этом волосы и сама она вся оставалась сухой. Как она, чёрт возьми, это делает? Левитация, броски чёрной жижой — фокусы из ряда вон, использовавшиеся очень редко. — Кот Нуар, неужели ты меня не боишься? — истерично крикнула Афродита, использовав свою способность к левитированию. Этого я и ждал.       Пока взгляд безумной метался в поисках врага, я пробирался за столами с закусками к дому, дабы залесть на крышу и поступить так, как поступают настоящие подлые люди, бьющие в спину в самый неожиданный момент. — Нет. А надо? — издеваясь, крикнул я, нанося удар по ее спине, однако брюнетка среагировала быстрее, чем я думал. Отлетела в сторону, вытянув вперёд свою руку. Понеслось, блять…       Одна из её самых мощных способностей — бросаться чем-то наподобие чёрной смолы в людей. Причем эффект у этой жижи будет куда более разрушающий, чем у липкой жидкости природного происхождения. Шар за шаром летят в мою сторону с каждым разом всё быстрее. Мне приходится лишь только уклоняться от них или же уже реже отбивать эту хрень своим шестом. Дистанция между нами снова становилась меньше, и я понимал, чисто интуитивно, что она начинает выдыхаться. Но, сука, и я тоже! Ситуация как никогда тяжёлая. Всё ближе и ближе я был к ней. Настолько, что изредка мог наносить ответные удары на самые уязвимые места: голень, ребра, кисти рук, голова. В общем-то куда угодно, лишь бы она как можно скорее вышла из строя.       Более того, случается то, чего я не предвидел: она бросает два последних шара настолько быстро, что я не успеваю среагировать, и один из них цепляет меня за край ребра. «Блять. Сука. Ебанный в рот.»       Острейшая боль, словно от тысячи раскаленных кинжалов, вставленных именно в место удара, пробивает меня, и ничего больше не остаётся, как найти временное укрытие для того, чтобы немного перевести дух. Я присел за каким-то авто на стоянке и стал тяжело дышать, чтобы боль постепенно сходила на нет. Что ж, это помогало. На пару минут всё затихло, а потом голос этой сучки раздался снова, сопровождаемый каким-то тихим постанываем. — Думаешь спрятаться от меня, Котёнок? — от этой фразы становится не по себе. А точнее от звуков, которые слышны на фоне. Что-то внутри подсказало выглянуть. И это «что-то» оказалось как никогда право: демоница схватила какую-то девчонку за шею своей когтистой лапой в то время, как огромная, вонючая, набитая тысячами зубов пасть была раскрыта до такой степени, что с лёгкостью поместила бы всю голову той самой несчастной. Времени на раздумье почти нет. Единственное решение приходит в голову тут же. — Катаклизм… — шиплю я от злости и наношу удар силой разрушения по той самой руке, которой порождение тьмы держало брюнетку.       Девчушка тут же упала на пол, поджимая под себя колени и заливаясь слезами, а эта адская тварь начала визжать, брыкаться как уж на сковороде, быстро отползая за дерево. Как же я, блять, рисковал. Могла пострадать невинная девушка. Я подхожу к ней и почти что встряхивая для небольшой реакции, ставлю на ноги. Голубые глаза залиты слезами, губы искусаны до крови, тушь и другая косметика потекла к чёрту. — Ты в порядке? — бросив эту фразу, убеждаюсь, что жертва данного происшествия жива. Она моргает напуганными глазами, однако сильно сжимает кулаки и кивает. Быстро и энергично. Боевая...       Такой же быстрый кивок в ответ. Я сжал челюсти, направившись к ослабшей демонице. Теперь-то у меня получится её убить! — Ты отнял у меня ужин, драный кот! — ядовито прошипела она, готовая нанести удар от безысходности отчаявшегося положения.       Она делает что-то на подобие слабого выпада, но он настолько плох, что я даже почти не шевелюсь. Лишь делаю небольшое отклонение корпусом влево. Жалкое зрелище. — Когда ты уже перейдёшь на правильное питание? — шиплю ей я, смотря сверху вниз.       Оттолкнувшись, бросаюсь к демонице, но лишь задеваю чёрную дымку, оставшуюся от магии. Сбежала! — Снова упустил… «Славно поигрались! И людей распугали и девушку чуть не погубил! Черт! Когда ты научишься уже обходиться без жертв?!»       Злость на самого себя разъедала меня. Да какой я супергерой? Не сумевший даже остановить сумасшедшую, полностью слетевшую с катушек и от этого смертельно-опасную жертву каких-то тёмных сил! Рассматриваю всех вокруг. Люди молчали. Смотрели и молчали. Кажется, они меня осуждают. Какой же я горе-герой! — Ты точно нормально себя чувствуешь? Прости, что не успел вовремя подкрасться к ней, и тебе пришлось испытать на себе этот ужас, — обеспокоенно спрашиваю у незнакомки, взяв аккуратно за предплечье и разворачивая к себе. Словно кукла-марионетка, которую потянули за веревочки, она повернулась, еле удерживаясь на ногах, с пустым взглядом.       Снова кивок. Девушка, покачнувшись и немного неровно встав, решила, видимо, покинуть эту тусовку. Явно видно, что сама она не дойдет, да и я не могу просто так стоять и смотреть, как из-за моих ошибок страдают люди, а я даже не оказываю должной помощи. Начни уже думать головой, а не задницей, Агрест! Она заметно дрогнула от моего прикосновения. Пиздец… — Та-ак, ну-ка, глянь на меня. Ты уверена что чувствуешь себя хорошо? — Угу, — еле слышно ответила она, сжав руки снизу. Окинув взглядом брюнетку, было заметнее луны на ночном небе, что тело дрожит, натянулось, напряглось до предела, как струна на гитаре. Надо как-то исправлять. — Я же вижу, что тебе страшно. Позволь отнести тебя домой. И думай быстрее, на нас пялятся люди, — шепчу ей, осматривая лицо: потёкшая тушь, размазанная помада, большие, вытаращенные от пережитого шока глаза. Мне стало по-настоящему жаль девушку. Она как-то странно качнула головой, и я воспринял это как за однозначное «да». — Держись крепче за меня, но руки не распускай, милая, — отпуская этот невинный флирт, мне бы хотелось её этим развеселить, снять напряжение, отвлечь.       Я нажал на свой жезл и тот удлинился, перенося меня с девушкой на крышу здания повыше.