Запретная любовь

      В коридоре было тихо, слишком тихо. Все ученики сейчас обсуждали в своих факультетских гостиных прошедший матч по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором. Гермиона шла в пустоту — подальше от Рона, она уже не могла сдерживать слезы, которые заполонили глаза и мешали различать дорогу. Разговор с Гарри ее на время приободрил, общая боль их сближала, но, как она считала, ей нужно было время, чтобы принять «ситуацию» такой, какая она есть. Девушка стремилась уединиться и поплакать без свидетелей. Внезапно в конце коридора появилась группа студентов. Гермиона, желая избежать столкновений или косых взглядов, резко свернула на лестницу, она не помнила, сколько ступенек прошла, но теперь всё её лицо было липким от горьких соленых слез, гриффиндорка уже не могла сдерживать всхлипы и просто надеялась добраться до восьмого этажа и спрятаться в выручай комнате. На следующем же пролёте Гермиона врезалась в кого-то и соскочила со ступеньки, не упала, но до восьмого этажа решила не добираться — быстро выскочила в коридор и забежала в уборную для девочек.       — П-п-перед м-м-матчем я, я ему п-п-п-прямо сказала, — сквозь всхлипы, пересказывала Гермиона свою историю Плаксе Миртл, — что я б-бы хотела п-позвать его на б-бал к Слизнорту…       Тут рассказ был прерван громкими рыданиями. Гермиона закрыла лицо руками и склонилась к окну, она сидела на подокойнике, Плакса Миртл, будучи привидением, пыталась не вербально её утешить — летала вокруг и причитала, какой Рон ужасный. Вокруг была вода — повсюду вода, Плакса Мирт всегда так делала, когда ей становилось грустно — когда вода льётся из всех кранов горьких слов не слышно, а другие девчонки из страха не пользуются этим туалетом, занятым полтергейстом.       — А он… Он! — Гермиона не могла продолжить, вспоминая произошедшее: вот, она стоит рядом с Гарри и восхищается Роном, одержавшим победу в матче без всякой помощи, в котором она видит больше, чем просто друга, и тут он целует Лаванду Браун. Темный экран. Пошли титры. Точнее эта Лаванда его целует, а он поддается ей, не выпускает её и бегает потом с ней по школе, целуясь в укромных местах.       Гермионе вспоминались прошлые годы, когда Рон беспричинно ревновал её к Виктору Краму, когда они ссорились из-за этого, когда он оказывал ей жесты внимания и её сердце трепетало от его взгляда. Неужели, как только она ответила ему прямой и искренней взаимностью, он сразу её разлюбил? Может он испугался? Может она во всем виновата? Нет, он мог бы хотя бы объясниться тогда уж. Сказать еще за тем обедом, когда она пригласила его на бал к Слизнорту, что они просто друзья.       Горькие думы надолго задержали девушку в женской уборной на седьмом этаже. Плакса Миртл выключила воду после отбоя, чтобы не привлекать внимание учителей. Постепенно со слезами пришло облегчение. Девушка слезла с подоконника, на котором пряталась от потопа и, используя пройденные чары осушения, изящным взмахом волшебной палочки убрала воду. Видимый результат работы придал ей уверенность — я всё смогу (и без этого Рона).       — Спасибо, Миртл, — сказала она привидению перед уходом.       — Приходи еще. Как же много у меня посетителей в этом году, — ответила её девушка и довольно улыбнулась.       Гермиона не обратила внимание на последние слова — мало ли скольких учеников жестоко бросили без предупреждения. Единственное о чем гриффиндорка думала — скорей бы добраться до постели. Лаванды была с ней в одной спальне, но, почему Гермиону должно это волновать — не Лаванда обнадеживала её взаимными чувствами, а потом резко «передумала». Так думала Гермиона, хотя подсознательно хотела увидеть Браун в камере Азкабана.       Едва добравшись до гостиной Гриффиндора еще в проходе между картиной и башней девушка осознала, что кое-кто всё еще не спит.       «Мой бом-бон!» — доносилось из гостиной вперемешку со звуками поцелуев и веселым смехом.       Гермиона быстро вернулась в коридор, а её глаза вновь наполнились слезами: «Не нагулялись еще?». У неё появилось резкое желание пройти мимо и показать своё безразличие, кинуть в Рональда эссе по Защите от Темных искусств, которое она помогала ему писать. Нет! Разорвать его в клочья! Хладнокровно показать, что между ними ничего и не было, и ничего не могло бы быть. Написать Краму и согласиться быть его девушкой. Гермиона нахмурилась — ей не хотелось быть с Крамом, не хотелось рвать её же работу, более того в глубине души она всё ещё желала, чтобы, увидев её, Рон оттолкнул Лаванду, извинился, сказал, что эта девушка его охмурила. Гермиона хотела, чтобы его роман с Браун был просто последствием любовного зелья. Её сердце, однако, не могло обмануть её живой и недремлющий мозг, который прекрасно сознавал, что всё было иначе.       Замок тем временем уже был окутан ночной тьмой. Не желая, шататься в темноте по замку, девушка решила пойти туда, где ночью много света — в астрономическую башню. Гермиона долго плутала прежде чем найти нужную дорогу. Её мысли находились в постоянном беспорядке — она думала о Роне, о Лаванде, о Викторе Краме и Кормаке МакЛагене, о том, как чувствует себя Гарри Поттер, когда видит Джинни Уизли вместе с Дином. Наконец, она распахнула нужную дверь и почувствовала свежий ночной воздух. «Как мне не хватает дома, » — пронеслось у неё в голове. Она хотела оказаться у себя в комнате, в родном доме, в Лондоне — там, где, чтобы добраться до постели, не надо встречаться с тем, кто разбил тебе сердце. Подойдя к перилам, она на пару минут забыла о всех своих проблемах. Красота ночного неба, звезды, сливающиеся в созвездия, горы и озеро — всё это дало ей небольшую передышку. Прекрасный вид из окна — вот чего не хватало её дому в Лондоне, место для уединения — вот чего не хватало Хогвартсу.       Девушка села на каменные, холодные перила. В простой кофте было очень зябко, но альтернативы не было. Она посмотрела на темно-синее небо, потом на Запретный лес, потом на мерцающее озеро. Её душа наслаждалась и остывала — пейзажи вокруг замка были чем-то бесконечно прекрасным. Это вам не какой-то там рыжий парень.       Как только Гермиона вспомнила Рона, вдруг позади раскрылась дверь и кто-то вошел в комнату — Гермиона, у которой мысли было только о прекрасном и любимом, попыталась быстро слезть с перил, чтобы увидеть, кто это, но её тело резко наклонилось навстречу верной гибели…       Сердце замерло. Еще секунда и её бедра соскользнули с перил в сторону гибели, она попыталась удержаться, однако сила притяжения готова была взять своё, лишь чьи-то сильные руки схватившие её за талию со спины и быстро вернувшее в прежнее устойчивое положение, спасли колдунью от верной смерти. Гермиона была в таком ужасе, что не осознавала, что оказалась спиной в чьих-то тёплых объятьях. Чьё-то сердце быстро билось позади.       — Грязнокровка Грейнджер, — сказал знакомый высокомерный голос без тона усмешки, скорее немного напряженно, — Решила с башни спрыгнуть на милость Темному Лорду?       К Гермионе тут же вернулась вся её уверенность. Проблема была в том, что слизеринец всё еще держал девушку на весу, и выкарабкиваться из такого положения надо было аккуратно.       — Пусти, Малфой! — сказал она и попыталась разжать его запястье на своей талии — он поддался.       — Больно ты мне сдалась, — ответил парень и выпустил её из хватки, оттолкнув в сторону от перил. Он вел себя очень странно — не напыщенно, как обычно, а наоборот отстранено, словно ему действительно до неё и её крови не было дела. Он был худее и бледнее, чем раньше.       — Что ты тут делаешь, Малфой?! Ты что-то задумал? — спросила она не без смущения. Ей хотелось добавить «спасибо, что не дал мне вывалиться с башни», но мысленно казалось, что нужный этим словам адресат никогда не должен был слышать от неё нечто подобное. Он посмотрел на неё без презрения, просто как-то уставши.       — Могу спросить тебя о том же, — быстро ответил он, — Хотя нет. Мне нет дела до проблем какой-то вонючей грязнокровки, — он развернулся, собираясь уйти, но Гермиона, которая еще испытывала странное интуитивное ощущение, словно знала, что Драко ничего на самом деле не замышлял, и одновременно была счастлива, что ему ничего не известно о Лаванде Браун, отчего сквозь зубы бросила ему в спину: «Спасибо!» Он непонимающе повернулся, а Гермиона залилась краской: «Мне что теперь еще объясняться, за что я ему благодарна.»       — Что? — как назло спросил Драко. Он услышал, но ему хотелось, чтобы она повторила.       — Ничего, забудь! — разозлилась Гермиона и решила пойти вперед, чтобы дальше не оправдываться.       — Я это сделал, чтобы на меня твоё убийство не свалили, грязнокровка, — ответил он после недолгого молчания, словно ища оправдание своему спасению. «Если бы Темный Лорд узнал, что я спас эту…» — пронеслось у него в голове. Гриффиндорка уже прошла мимо и была у выхода из башни, когда ему стало трудно дышать. Его тяжелая ноша вновь нависла над ним. Лорд Волан-де-Морт не простил бы сострадания — Малфой это знал, он также знал, что тот-кого-нельзя-называть убьет всю его семью, если он не справиться с заданием, непосильным даже для самого Темного Лорда. С другой стороны Малфой был рад, что на его долю выпало именно это задание — если бы Лорд приказал ему убивать грязнокровок, его семья уже была бы перебита. Что еще хуже — эта Грейнджер — он никогда не чувствовал себя более разбитым — она нравилась ему с самого первого курса, даже еще до того, как ей «подрезали» зубы. Теперь же он чувствовал себя хуже некуда.       Гермиона, увидев Малфоя севшего на ступеньку, сперва разозлилась. «Он точно что-то замышляет!» — билась мысль в её голове, но, когда его бледные руки впились в платиновые, аккуратно уложенные волосы, она испугалась. Он зол, потому что спас её? Или когда она пришла сюда, нечаянно испортила его коварный план? Ей хотелось знать ответ — Гарри весь год безуспешно убеждал её с Роном, что Драко — пожиратель смерти. Пожиратели Смерти убивают грязнокровок. Он спас её, не зная, что она — это она, а теперь боится, что об этом узнают? Нет, Драко — не пожиратель смерти, это просто смешно.       Малфой тем временем пытался отупить боль, причиной которой было его отвратительное ему в данный момент сочувствие и сострадание. Он отчего-то вновь и вновь переживал момент, когда словил Грейнджер. Вообразив, что он дал ей упасть, Малфой почувствовал укол совести, нет, не просто совести — ему стало плохо в душе от чувства потери. Темный Лорд мог спокойно прочитать эти его мысли, используя легилименцию, узнать о его слабости и наказать его за это. Мозг парня сознательно и подсознательно совсем не хотел обдумывать, какое наказание бы ему досталось, потому он быстро вернулся в реальный мир, и осознал, что Гермиона внимательно смотрит на него. Это привело его в ярость.       — Ты еще тут, Грейнджер?       — Ты тоже, Малфой. Просто знай, если ты что-то задумал, я…       — Что ты? — он решил сам себе напомнить, почему ему не надо её жалеть, — Ты — жалкая вонючая грязнокровка! Ты и твои друзья-осквернители! Скажи, спасибо, что я не дал запачкать твоей маггловской кровью этот замок, и больше никогда никогда об этом не рассказывай.       Со стороны лестницы раздался звук шагов и скрипучий голос Филча.       — Кто это? Вы у меня сейчас попляшите там! — голос становился всё ближе и ближе. Гермиона осмотрела комнату на наличие убежища, но заметила нечто интереснее — Драко исчез. Он достала волшебную палочку, когда чьи-то холодные руки схватили её и прислонили к стене. «Инвисибилис» — прошептал слизеринец совсем рядом с её ухом. Девушка заметила, что её тело исчезло. Он захотела поднять руку, чтобы убедиться, что она точно невидима, но Драко, чьего лица видно не было, но его злость была слышна по шепоту сквозь зубы: «Не шевелись, Грейнджер!»       Через минуту в дверном проеме появилась голова Филча, он высоко поднял лампу и с улыбкой осмотрелся: «Кто это тут?» Гермионе стало плохо — «Неужели он нас видит?», но Филч тут же пошел по лестнице наверх. Драко отпустил предплечье Гермионы и тихо подтолкнул к двери. Совхоз тем временем осматривался и всё время злостно хихикал. Покинув пределы астрономической башни, парочка опять чуть было не влетела в неприятности. Дезиллюминационное заклинание спало, а в темном коридоре раздавались чьи-то глухие шаги. Драко, словно поняв, кто идет им на встречу, злостно прошептал: «Только посмей рассказать кому-нибудь про сегодня, Грейнджер!» Он поправил пиджак и добавил: «Стой тут.» Гермиона хотела ему возразить, но шаги становились все слышнее. Вместо того, чтобы стоять на своем прежнем месте, она спряталась за постаментом статуи. Малфой не просто так не хотел встречи Гермионы с его новым крестным — последний знал, что может понадобиться Малфой может делать ночью один, но ему точно не надо было знать, что замышляя убийство Дамблдора, Драко нечаянно спас маглорожденную-подружку Поттера.       — Мистер Малфой, — холодный как лед голос Северуса Снейпа заставил волосы на затылке у Гермионы встать дыбом. Она отчетливо представила, как слизеринец рассказывает своему декану, что встретил тут «грязнокровку Грейнджер», они находят её, Драко возвращается к себе в спальню, а ей весь следующий месяц отбывать наказание у профессора. Эта участь показалась ей настолько реалистичной, что Гермиона готова была рвать и метать — всё из-за этого Рона и его новой подружки.       Однако на её удивление она услышала этот диалог.       — Что вы делали тут в такое время?       — Дышал свежим воздухом.       — Что ж, думаю, раз вы уже подышали, можете возвращаться в Подземелье.       Гермиона ничего не поняла — почему Драко не воспользовался случаем, чтобы насолить ей и её друзьям. Он вел себя очень странно. Может Гарри прав и Драко стал Пожирателем Смерти? Хотя как это связано? Он не рассказал Снейпу, что в двух шагах от них гриффиндорка, потому что…       Гермиона быстро направилась в башню Гриффиндора по дороге подбирая возможные варианты ответа: «Он боялся, что я расскажу Снейпу про астрономическую башню? Возможно… Значит, он что-то замышляет там или что-то прячет… Надо будет проверить. Или может он боялся, что при виде Гермионы, Снейп что-нибудь заподозрит? Если они оба пожиратели смерти, то Снейп может подумать, что Драко решил мне рассказать все? Идиотизм. Драко не пожиратель смерти и он бы никогда не стал ничего передавать ей — грязнокровке, которую ненавидел с нашей первой встречи. Более того, Снейп владеет хорошей легилименцией, он был мог прочитать наши мысли и понять, что к чему… Какой ужас!» Она остановилась про среди коридора, закрыв лицо руками: «Хорошо Драко не владеет легилименцией…» Ей вдруг стало стыдна за такие «дурацкие» панические мысли про Рона, потому она быстро дошла до башни Гриффиндора и гордо вошла в гостиную, где, к счастью, никого не было.       Оказавшись в постели, Гермиона укоризненно посмотрела на Лаванду Браун, сопящую на соседней койки. Ей было трудно заснуть, но теперь она думала не про Рона, а про Малфоя, о странном поведение которого ей очень хотелось сейчас рассказать Гарри.