Не одна сотня глаз

      Люциус уже не пытался сопротивляться или отговаривать обезумевшего полубога, банально сравнивая неравные силы. Джодах обладал магией Эолы, как он сам сознался в один из дней, проведённых в этой психушке, а также магией сына Агния. Против него Люциус ничего не мог поделать с смертностью, а уходить из жизни ещё не хотелось, поэтому он цеплялся за ниточки разумных, по его мнению, решений — молчание. А иначе… Джодах спятил, окончательно. Такие мысли приходили к Люциусу, когда он отбывал срок в тюрьме времени. Но он далеко ошибался, ведь в те моменты Ави ещё мог здраво мыслить, а сейчас слетел с катушек, выдавая самые безумные мысли, что когда-либо посещали его. На самом деле, существует вторая причина, по которой Люциус ничего не делает, а только безмолвно сидит в помещении в окружении, состоящем из ничего. Но это самое «ничего» было для него сейчас всем: отцом, братом, другом и даже соратником в его безумных планах — Лололошкой. И Люциус не боялся словить себя на такой мысли, потому что уже видел конец, видел то, чем закончиться эта история, знает, кто виновник всего творящегося ужаса и какие жертвы будут принесены ради заветного «счастья». Но счастья не для них. Счастья для Джодаха. И Люциус знал, в какой день, какой момент, какой час, какую минуту, какую секунду придёт конец. Его конец. Конец в этом злосчастном мире, в который он забрёл совершенно по воле случая. Но воля случая сыграла над ним злую шутку, обречённую летальным исходом. Изначально замыслы Люциуса были такие грандиозные, масштабные (он ведь хотел убрать горе-отца с престола мироздания), отчасти безумные, и они начали медленно осуществляться с появлением Лололошки в его жизни. Однако такой исход полубог, вернее уже обычный смертный, не мог предвидеть. В те моменты замысли были заоблачными, а сам сынишка Агнуса страдал синдромом восьмиклассника, превышая не только свои полномочия, но и значимость в мире. Если бы Люциус знал какое мелкое место он имеет в этой игре, то даже крошка казалась бы громадной! Но нет. Он был слеп, не видел ничего дальше собственного носа, собственного эга и достоинства, что и погубило его. Раздался неприятный скрип двери, но не только на него, но и на зашедшего Джодаха Люциус не обращал внимания. Он понимал, что пришёл его конец. Но ни в какую не хотел мириться с этой мыслью, отрицая очевидное, что только раззадорило Архимага да на столько, что Ави откладывал момент смерти, наблюдая с ехидной улыбкой, ярко сверкающей на лице, за внутренними терзаниями своей жертвы. Люциус не принимал то, что сейчас наступит конец его жалкой жизни, прожитой в пустую. Именно так. Много задумок и желаний больше не осуществляться, как бы сильно смертный не пытался сопротивляться. Он не мог банально сломать цепи, удерживающие его в одном положении невесть сколько времени. Говорить о побеге из закрытого купола было бессмысленно. Люциус ничего не смог бы сделать. А Джодах всё равно получил бы то, чего так давно хотел. Юноше оставалось только мысленно прощаться со всеми родными, друзьями и теми, с кем он был знаком. Джодах поглотил Люциуса. Настал конец жизни бывшего полубога. Но Джодах даже не думал расстраиваться. Наоборот, он почувствовал новый прилив сил, смеясь от экстаза и огромнейшего удовольствия, из-за своего триумфа. Он не обратил и доли внимания на метаморфозы, произошёдшие с телом. Крылья стали массивнее, заменив девственную белизну грубыми цветами ада. Чёрный перетекал в красный, а на оперении появились фиолетовые очи, наблюдающие за каждым шагом, каждым действием. По рукам приятно прошли искры мощи Люциуса. Разрушение, уничтожение. А глаза, контрастируя с фиолетовым оттенком, залились красными плесками. Да Джодах теперь может кого угодно убить с такой-то силой. Даже полубога. –Зефирион? Он мне пока не нужен, — Ави отмахнулся от демона, навязчивого задающего миллион и один вопрос, ведь не каждый день видишь метаморфозы, меняющие образ почти до неузнаваемости, — он может пока спокойно нежиться на солнышке, не заботясь о том, что это «солнышко» сожжёт его до тла, — представив это, Архимаг прыснул в кулак, сдерживая смешки. Он мог не только Зефириона уничтожить с света белого, но и всех, кто встанет у него на пути. Резко взгляд Ави переменился. Он давно не слышал имени Эмриса. Его глаза стали стеклянными и удивлёнными. Какой-то внутренний барьер мешал ему адекватно воспринимать информацию о бывшем ученике — это задевало за больное, за особо чувствительное место. Но Джодах и думать не мог о том, что демоны являлись и к бывшему заместителю. — Оставьте меня! — глаза полубога залились неописуемым гневом и яростью, сотрясающей пол. Демоны испарились, будто их вовсе не существовало на земном лике. Для начала Архимаг решил присесть на стул, на котором когда-то прежде покоился Люциус. Воспоминания и сила приятно растекались, словно яд, по горлу, задерживались в лёгких, а затем приятно покалывали в руках. Улыбка сменилась сосредоточенностью. Брови были сведены к переносице, а губы неприятно кололи, поэтому полубог сложил их в тонкую линию. Нога была закинута на другую, локоть опёрся об колено, а голова держалась на ладони. При мыслях об Эмрисе что-то чёрное, вязкое, ужасное закрадывалось в сердце, которое, как казалось, отмирало от подобных ощущений. Но при этом жар и приятное чувство медленно перетекали из одного угла грудной клетки в другой, тираня рёбра. Джодах прекрасно помнил о предательстве, знал какое лицо было у Эмриса в момент осознания информации, что он, лидер, оказался последней тварью. Он догадывался о чувствах своего заместителя. Его взгляд ненависти, усталости и жалость нельзя было скрыть от зорких глаз Ави, смотрящих в будущее. И Джодах ощутил те же чувства, помноженные в несколько раз, когда ещё никого не предал, когда проснулся от очередного кошмара с демонами, когда лежал на кровати Эмриса, пока маленький эльф читал заклинание, думая, что Ави спит, в момент обдумывания общего плана. Ему в тяготу было лгать именно Эмрису. Именно этому маленькому эльфу, что чуть ли не всю жизнь прожил под чужим крылом. Но Архимаг заглядывал в будущее. Он знал о том, что Эмрис заснёт посреди полуночи, знал, что будет в недоумении, когда проснётся, знал про разговор, знал о том, как он получит информацию о предательстве, знал… Джодах всё знал. Но будущее его обмануло. Джодах не мог предвидеть того, что эти чёртовы демоны придут к Эмрису. Ярость и гнев закипали в крови от подобных мыслей. И судя рассказ демона, Джодах не мог принять то, до какой степени изменился Эмрис. Безусловно Ави знал о том, что эльф «повзрослеет», перестанет держаться за бывшего лидера силками, принимал всю возникшую ненависть к нему, но подумать не мог, что заместитель загонит себя до такой степени. А ведь он ничуть не отличался от самого Архимага. Месть застилала обоим глаза, что они шли на любые жертвы ради заветного счастья где-то в уголке вселенной. Единственное, методы получения «счастья» были разные. Джодах убивал, был готов пойти на такой шаг, зная, что иначе ничего не получиться. Эмрис действовал логически, жертвуя собственной психикой, создавая иллюзию превышения полномочий. Джодах знал, что Эмрис будет ему мешать. Он видел все действия, все роковые решения, всё будущее. И от одной мысли об избавлении эльфа становилось жутко. Сила утекала, а полубог чувствовал себя так же паршиво, как в детстве, если издёвки, отправку в Дизмист можно так назвать. Иначе Архимаг не мог поступить… Слишком дороги последствия.       Гримасы ужаса застыли на лицах магов, и даже Эмрис не смог удержать хладнокровие. Громкое рычание, что могло оглушить даже глухого, раздавалось от демона, почти с величиной в само Древо Жизни. С трудом можно было понять, что он пытается донести до магов отрывками фраз о том, где Лололошка и Люциус. Эмрис не мог оставлять свой взгляд на демоне. Адский жар, рычание — каждая мелочь сбивала с толку. Эльф не скрыл удивления от не менее шокированного Аргуса. И лидер знал, что маг брал из библиотеки Ордена книги по демонологии. Брови свелись к переносице, когда Эмрис понял намерения Аргуса. Им нужно было обезвредить его на время, пока не появится Лололошка, или не удастся уменьшить чёрта. А ведь лидер сразу начал подозревать мироходца, с первой встречи. И именно без объяснений ему не сбежать. Под рычание демона было сложно что-то сказать другим магам, что нужно вместе скооперировать и применить заклинание, обездвиживающие любое существо. А может даже бесполезно. Однако, Эмрис знал, что его сразу поймут, поэтому голос надрывать не стал. Один только кивок показал, что именно в этот момент, когда демон отвлечён, нужно применить заклинание. Во всём не стал участвовать только Люк, которому поручалось в срочном порядке достать зелье уменьшения. Фиолетовые искры обвили тело Эмриса, появились буквы древнего заклинания, в разброс летающие вокруг. Поток магии был направлен в сторону демона. Маги быстро среагировали, применяя то же заклинание. Демон застыл на месте, однако только больше ярости прибавилось к итак заполненному выше крыши резервуару злости и ненависти от того, что не удаётся пошевелить какой-либо конечностью. Было сложно сдерживать его, но больше всех испытывал трудности Эмрис. Он не до конца, а вернее ещё не принялся излечивать себя, восстановился после «небольшого периода болезни». Лишь на тоненькой нитке лидерства держалась воля и выносливость. Однако с каждой прошедшей минутой ножницы в виде громадного демона всё ближе приближались к натянутой струнке. Казалось бы ещё чуть-чуть и эльф упадёт на землю из-за отсутствия сил, но Люк подоспел в нужный момент. Следующие события происходили слишком мутно, чтобы отложиться в памяти. Какими-то скомканными кусками воспоминаний помнилось, что демона обезвредили, и он не несёт угрозы для Древа Жизни да волшебников, что кто-то заметил ужасное состояние Эмриса, после чего его довели до одной из пустующих комнат. Последнее, что видел эльф, была спина ушедшего мага, и белые длинные волосы возникшего из неоткуда силуэта, спадающие с плеч.       И вновь тот остров, ставший роднее любого мага в Ордене. Светлячки резвились из стороны в сторону, где-то более приглушённо, чем в прошлый раз, слышался звук колоколов, и небо стало серее. Было проведено порядка четырёх мостов к маленьким островкам. Пришло время пятого. И Эмрис уже знал хронологию своих действий: он ждёт, когда проложиться мост, идёт по нему, прикасается к обелиску и видит сон… Поистине чудесные сны снились эльфу. Бывало такое, что в них хотелось застрять навсегда, никуда не уходить от родных лиц в суровую реальность с множеством проблем и отсутствием решений. Многие сны были о самых близких людях. Джодахе. Эмрис, несмотря на предательство со стороны бывшего лидера, поистине восхищался им, пока ненависть тихо залегла на дно, но до момента пробуждения. Оказываясь в реальности, в трудной, беспощадной жизни, эльф кипел яростью к Ави. Он просто их бросил, оставил на произвол судьбы. И это огорчало. Ненависть росла вместе с грустью. Именно поэтому Эмрис желал пропадать во снах, где нет никаких предательств, проблем, сомнений, неуверенности, а только забытое прошлое что трепетно согревало душу и заставляло окунуться в пучину воспоминаний. Учеба, заклинания, многочисленные книги, советы со стороны наставника — всё выжигало только большее теплое, но и ненависть в сердце. И Эмрис не мог не согласиться с демоном. У него действительно много тараканов в голове, начиная с самокритики, заканчивая негативом. Но сейчас хотелось насладиться минутой-двумя прелестным пребыванием в царстве снов… Эмриса разбудили неожиданно. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, где он находится и что происходит. Разбудили лидера, однако, не с добрыми вестями. Вернулись Бастиан с Лололошкой. Эмрис был счастлив, поистине счастлив, потому что всё прошло по плану. Вернее, почти. Маги сообщили, что Бастиан чувствует себя плохо и находиться чуть ли не в предсмертном состоянии. –А Джодах! А Лололошка! — впопыхах кричал эльф, требуя срочного доклада в мельчайших подробностях. И сейчас имя того, кого нельзя называть, совсем не пугало, а придавало только уверенности, ощущения победы, выигрыша, как в лотерее. Только вот билет оказался проигрышным. Лололошка отвёл Бастиана обратно, а по прибытие в Орден, магия уже выветрилась. Очки теперь стали обычной ненужной безделушкой. Со стороны Эмриса было эгоистично забывать про Бастиана, не спросить ничего про его самочувствие, причину ужасного состояния. Иначе лидер не мог. Негатив постепенно всё ближе приближался к нему, желая поглотить. Все мысли забиты только Джодахом, этим коварным чёртом, выходящем каждый раз из воды сухим. Эмрис немедленно направился к своему кабинету, приказывая магам, последовавшим за ним, заняться чем-то полезным. Дверь чуть не слетела с петель, когда эльф с размаху открыл её. Жалобный скрип боли и громкий удар мигом раздались эхом по огромному помещению. С верхних полок магией были вынуты книги, свёртки, пара перьев и чернила. Лидер не унимался. Он выхаживал из стороны в сторону, заглушая возгласы магов, слышимые за стеной, стуком каблука об пол. Ничего путного не приходило на ум. Почти все свёртки были перечёркнуты одним толстым крестом и пролитыми чернилами, после чего были сожжены магией. Эмрис не жалел бумагу. Наоборот он жалел потраченное в пустую время. На тех бумагах были все планы, возможные варианты, но ни один не подразумевал полный провал, который случился будто на зло, испытывая прочность психики или умение придумать новый, универсальный план действий. Хотелось провалиться сквозь землю. Сквозь землю… Землю… Эмриса осенило. Он мигом помчался с бешеной скоростью до механизма, опускающего дешёвый вариант лифта в саму комнату Джодаха. Маги, увидевшие лидера, запереживали. Пошли даже перешёптывания насчёт настойки, что погасит бурность эльфа, даст ему нормально отдохнуть и не перенапрячься. Эмрису было всё равно. Им двигали идеи. Совсем скоро маг оказался в тёмном помещении, освещённым фиолетовыми, жёлто-белыми лампами. Антураж ничуть не привлекал взгляд. На артефакты и доли внимания не было обращено. Только книги, полки, стеллажи. Нужна была самая ценная информация, которая могла храниться только у лидера Ордена. Огромные стопки быстро привыкли к крохотным рукам, желающим унести как можно больше за раз. Весь стол был завален разного рода томами, мемуарами, энциклопедиями… И Эмрис собирался сидеть над каждой книгой, пока они не закончатся. Неважно, сколько времени уйдёт. Важны ответы, решающие судьбу мира. Без них всё обречённо на погибель. А время продолжало идти. Сначала минута, потом полчала, час. Можно легко потерять ход времени, если считать сколько Эмрис провёл за книгами. Они разделялись на две стопки: в одной прочитанные, в другой непрочитанные. Только ответов было мало и категорически не хватило конкретики на некоторых страницах, что эльф переписывал на отдельные листы. Каждая важная цитата легко лежала на бумаге. А взгляд с каждый прочитанной страницей всё больше становился размытым. Тяжесть знаний упала на голову огромным грузом, давя и не давая сосредоточиться на буквах. И мысли, что посещали забитую голову Эмриса, чаще всего звучали как: «Что я только что прочитал?» Информация свободно утекала, как ручей. Порой Эмрису казалось, что он время тратит впустую, а взамен ничего не получает, несмотря на несколько десятков листков, исписанных мелким почерком с двух сторон. Но всё написанное казалось несуразным бредом. Мычание в знак отчаяния стало ключевой точкой, после которой эльф решил для себя, что нужно немного отдохнуть. Судя по внутренним часам, прошло минимум часов пять, а стопка непрочитанных книг как была огромной, так и осталась такого же размера. Опущенная на раскрытую в середине книгу голова отяжелела. Лень и тоска быстро завладели ослабшим организмом. Но неистовая усталость появилась позже из неоткуда. И вроде бы Эмрис уже до этого спал, хорошо выспался, но веки закрылись, тело обмякло, расслабилось, а сознание вновь перешло в режим сна. И даже летающие серые частички и звук от телепортации, лёгкие махания крыльев и голос не смогли пробудить Эмриса от желанного сна. –Спи, Эмрис. Ты заслужил отдых, — рука Джодаха мягко упала на макушку, приглаживая несколько белоснежных прядей…