Не зови меня

Здравствуйте, мне срочно нужно вернуть жильё! — сказал Антон, перебирая с ноги на ногу. Пока длилась тишина, парень ощутил как носки его намокают, обернувшись в низ, он увидел грязные тряпки накинутые по всему полу, а нижние уголки стен, потеряли цвет обоев. «Вот же, сукин сын» Отряхнув с себя капельки пота, он подошёл ближе к деректору, — я буду работать в две смены! Обещаю! — Антон, мне понятно ваше намерение жить на работе, но вам, как студенту лучше перебраться в каморку рядом с колледжом, — директор, опиревшись спиной к креслу, слегка почёсывал место пупка, который из-за этого пухлого тела находился возле колен. — Меня отчислили- каждый в клубе знал, что к девственнику приходит погостить его декан, иногда об этом отшучивались, а иногда смотря на внешность старого-сочувствовали. «Нет» сказал директор, и Антон ушёл. Его смены сегодня совсем не было, а значит шанс для встречи с Арсением. Проходя мимо коридарных коек, которые похожи на переодевалки в магазинах, переграждались белыми простынями, с каждой стороны не менее четырёх кабинок. Свернув влево, Шаст попал в свой обитель зла, все присутствуещие вели себя, как не в чём не бывало. Будто выгнали только Антона с института, будто только он сейчас должен плакать об этом. Ярко освещенная сцена (единственный источник света) с традиционным шестом, где извивался стриптизерш, оказалась ниже столиков. Небольшой зал амфитеатром спускался. Он был заполнен темными силуэтами посетителей, сидевших за столиками, среди которых, то тут, то там, выделяясь, светились скульптуры, так почему-то показалось вначале. Нет, это отсвечивали свет обнаженные мужские тела. Некоторые сидели на коленях у мальчиков, другие ходили у столиков, третьи извивались в танце между темнеющими силуэтами одетых мужчин. Антон сел за свободный столик, заказал пиво. Огляделся. Полукруглая освещенная сцена небольшим возвышением высилась над двухметровой полукруглой площадкой, которая, как ров вокруг замка окружала сцену, ограничиваясь барьером, за которым сновали официантки, отделив сцену от зрителей. Над проходом, возвышался балкончик на тонких колоннах, на котором, перегнувшись через барьер, полуобнаженные девушки, как коршуны в поисках жертвы, высматривали потенциальных клиентов… С удовольствием смотрел на сцену, где, сменяя друг друга, как бы нехотя теряя одежды, танцевали ладно скроенные девушки. Подошла распорядительница, сообщившая услуги стриптиз-бара и его расценки, но узнав в лице своего коллегу вздохнула и ушла. Чтобы не просто смотреть на вихляющихся на сцене стриптизершев, Антон обратил внимание на соседний столик, где великолепно сложенная причёска  длительное время осматривала клиентов контактным стриптизом. Это был Арсений Попов. И судя по случаю, он был трезв. — Здесь очень тихо, — заговорил Шастун подсаживаясь к мужчине, поглядывая на соседние столики, — едва прослушивались разговоры посетителей на фоне негромкой приятной музыки. — Как-то раз я попал на женский стриптиз. Там не услышишь собственного голоса. Мужской визг, крики, вопли, смех сопровождают каждое движение стриптизера на сцене. — Пиво — с гневом произнёс Шастун, увидев как кто-то украл его стакан с прошлого столика. Как сложно было находиться возле этого Попова, каждый медленный выдох провоцировал глубокий вдох, Шаст не знал как первому начать разговаривать, до сих пор он смотрел в затылог своего будущего полового партнёра, тот и не думал поворачиваться. «он избегает меня своим взглядом?». — Привет! — прохрипел Антон, пытаясь разглядеть свою жертву, идеально ровный нос плавно перетекал в ямочку для губ. С профиля сидящего, были видны ахуенно длинные ресницы. «привет» повторил парень. -Тебе сколько? — спросил Попов, помешивая насаженной кем-то трубочкой в — коктейль. Глаза его продолжали расчилинять Барные полки с напитками. «- девятнадцать «. Тогда мужчина повернулся лицом к Шастун, угрюмо-напуганное выражение лица скревилось в тихий смешок, похоже Арсений не любил громко смеяться боялся привлечь внимание? Или просто не умел. Хотя губы скривились в настолько длинную улыбку, что не будь Попов-Пововым, со смеху упал бы со стула. -Миленько- сказал мужчина поворачиваясь заново к стенке, показав глазами на пустой стакан — тут же наполнил его. «пойдём со мной» Арсений позвал Антона в пустой кабинет генерального директора, пол был по-прежнему мокрый, спросил: — Ну что, хочешь? Официант молчал, не зная, что ответить. Конечно, хотелось сказать что хочется трахаться но, стоит подождать. Антон обошёл рабочий стол, и нервными шагами подошёл ближе. «Я хочу перестать быть девственником». Голос прозвучал очень тихо, как будто хомячок пытался выкрикнуть свои последние слова. — Кончай дрочить. Ищи женщину. Ты ее должен трахнуть. — прямолинейный Арсений сначала удивился заданному вопросу, а потом поосмыслив ответил, — ты меня чтоль хочешь? От него пахло духами «Красная Москва». Он поставил свой стакан, подошёл к середине комнаты, позвал оттуда: — Арсений, иди сюда. Тот поёжился, его перекрючило мурашками. «неужели я его напугал?» — подумал Антон, с виду кажется сильным и красивым пассивном. Не уж то он боится? — Выключи свет, — сказал Арс, томно взглянув на молоденького, «чего?!» — ещё раз подумал парень, теперь и его заставляют. СЕЙЧАС НАЧНЁТСЯ ИГРА, И АНТОН ДОЛЖЕН СЫГРАТЬ ГЛАВНУЮ РОЛЬ. Шаст все понял. Не успел свет погаснуть, как его руки уже проворно расстегивали  ширину Попова. Наверное,  очень возбуждало то, что мужчина имеет дело с девственником. Первым делом Антон познал блаженство того, что греки называют «фелатьё», а русские — «минет». Такого поворота событий не ожидал. Если когда-нибудь удастся сделать давно задуманный автобиографический фильм «Воспитание больного», обязательно введут эту сцену. Прежде чем активчик успел опустить голову, он увидел, как из Арсения извлекаются тонкие струйки слёз или спермы, а затем он с треском рассек воздух. Так, как будто у него была своя собственная жизнь. «Пей. Опусти голову вниз и пей». Попов-пассив выпил еще один, два, три стакана водки. Теперь это было не просто возбуждение, это была реальность: он потерял контроль который хотел сохранить. Он чувствовал себя предметом, простым орудием, и, как это ни невероятно, это чувство подчинения давало ему ощущение полной беспомощности. Антон больше не был незнакомцем, тем, кто наставляет, утешает, выслушивает признания, тем, кто возбуждает. Перед устрашающей силой этого человека пассива он был просто активом скрывающим натуру пассива. «Снимай с себя одежду». Приказ был отдан внезапно, без малейшего намека на желание, и все же ничто не могло быть более эротичным. Опустив голову в знак почтения, Арсений расстегнул пуговицу рубашки и позволил ему соскользнуть на пол. «Ты должен быть наказан. Как смеет мужчина твоего возраста не противоречить мне? Тебе следовало бы встать передо мной на колени!» Арсений хотел было опуститься на колени, но первый удар стекла остановил его. Он коснулся его ягодиц. Бокал жалил, но, казалось, не оставлял следов.«Разве я велел тебе вставать на колени?»«Нет» Снова удар  по ягодицам, козалось Антон перебрал с алкоголем, и пересмотревшись порнографии слишком увлёкся ролью графа. Еще один жгучий удар кистью руки на которой веселятся железные побрякушки. На какую-то долю секунды Арсу пришло в голову, что он может либо прекратить это прямо сейчас, либо пойти до конца. Но не из-за денег, а из-за того, что он сказал в первый раз — что ты познаешь себя только тогда, когда выходишь за свои пределы. Это приключение было новым. Он может решить позже, хочет продолжать его или нет. Больше нет девственного Антона, у которого было всего три цели в жизни. Нет больше того, что зарабатывал себе на жизнь своим телом. Здесь он был никем, а значит, он могла бы стать кем угодно. Попов снова повиновался, опустив голову и не говоря ни слова. Шастунишка, который наблюдал за ним, все еще полностью одетый и абсолютно бесстрастный, был не тем человеком, который сейчас бы болтал с ним по дороге сюда из клуба — он был Улиссом, прибывшим из Лондона, Тесеем, спустившимся с небес, похитителем, вторгшимся в самый безопасный город в мире. И у него было самое холодное сердце на земле. Мужчина снял трусики, чувствуя себя одновременно беззащитным и защищенным. «Голову вниз! Ты здесь для того, чтобы подчиняться каждому моему приказу и выполнять мои желания, понятно?» Арсений пошёл, повинуясь его командам: «стой», «поверни направо», «сядь», «раздвинь ноги». Арсений чувствовал себя так, как будто был в другом мире, в котором ничего не существовало, и это было почти религиозное чувство. Он был очень мокрым и возбужденным, но не мог понять, что происходит. «Снова на колени!» Поскольку Антон всегда держал голову опущенной в знак покорности, Арсений не мог точно видеть, что происходит, но он заметил, что в той другой вселенной, на той другой планете, мужчина тяжело дышал, измученный тем, что размахивал ладонью и сильно шлепал его по ягодицам, в то время как Аср чувствовал, что наполняется силой и энергией. Теперь он уже не испытывал стыда и не беспокоился о том, чтобы покОн насильно раздвинул его ноги — хотя знал, что это насилие на самом деле не причинит ему вреда — и привязал каждую ногу к углу кровати. Теперь, когда его запястья были скованы наручниками за спиной, ноги раздвинуты, рот заткнут кляпом, когда же он проникнет в него? Неужели он не видит, что Арс готов, что он хочет служить ему, что он его раб, его создание, его объект и сделает все, что он прикажет? Он увидел, как Антон приставил конец рукоятки хлыста к его члену. Он прошелся им сверху вниз, а когда коснулся головки, потерял всякий контроль. Он понятия не имел, как долго они были там и сколько раз его шлепали, но внезапно кончил и испытал оргазм, который за все эти месяцы десятки, нет, сотни мужчин не смогли дать. Вспыхнул свет, Арсений почувствовал, что входит в какую-то черную дыру в своей душе, в которой острая боль и страх смешались с полным наслаждением, выталкивая за все ранее известные пределы, и он стонал и кричал, его голос был приглушен кляпом, он корчился, чувствуя, как наручники врезаются в запястья, а кожаные ремни царапают лодыжки, он двигался, как никогда раньше, именно потому, что не мог двигаться, он кричал, как никогда раньше, потому что у него был кляп во рту и никто не мог услышать. Это были боль и наслаждение, конец рукоятки хлыста все сильнее прижимался к члену, и оргазм хлынул из со рта, пор, глаз, кожи».азать свое. Арсений Попов понял что такое не должно быть вечным, понял, что сейчас испытывать кроме боли ничего не может и начал стонать, умоляя отстать, но вместо этого парень схватил и бросил на диван. «Прекрати» услышал повторно официант, бывший ученик, бывший девственник. Хотя наверное такое событие не сделало из него мужчину, так как его член остался сокрытый в штанах, в мокрых штанах. Антон пытался всячески избить своего мужчину, понимая что тому плевать, но было плевать Антону. Он смеялся видев как с мокрого, лежащего на директорском деване тела стикают капельки пота. Что сейчас чувствует парень? «Это за то что выгнал меня с института, это за то». В голове произносились слова «Ненавижу» «Ненавижу» «Чтоб ты сдох». Вместо ладони на тело Арса стал накидываться кулак который проявлял синяки по телу. Под ужасающие вопли «Отвали» Антон запрыгнул своим телом на выпрямленные ноги подопечного, давя весом на них, и начал забрызгивать кровью диван, двое мужчин не поместились на гостевой мебели и случайно перекатились на пол. Шастуна переполняла ненависть он не понимал как с секса перешёл на колеченье, но заканчивать не хотел. Кабинет разрывался в криках. И дверь резко открылась. У входа стоял Сергей, Охранник и Стас. Перед ними открылась картина полумёртвого Попова, который руками пытался оттолкнуть парня, но не было уже сил, и спина Антона, из неё торчали руки пытающиеся захвать горло пассива. «Скорую, живо!» «Опять»