retrouvailles

      Перед отъездом Яся громче всех возмущалась, что везти с собой что-то вечернее на горнолыжку — это полный абсурд, потому что даже в ближайший ресторан все ходят в свитерах. В условиях прощального ужина такая одежда кажется вполне уместной: нарядиться решают все, в том числе и соседи. Конечно, обойдётся без кринолинов и фраков, но и джинсы под запретом.       Ярослава придирчиво рассматривает собственное отражение и мысленно поражается тому, как её меняет желание понравиться. Будь это обычным вечером в компании друзей, девушка бы даже не задумалась зарыться с головой в сумочку в поисках наиболее подходящих серёжек, а потом и вовсе обратиться к подруге. Впервые за сотню лет Яся хочет впечатлить, и не кого-нибудь, а собственного бывшего.       — Какая очаровательная глупость, — вздыхает девушка, оценивая одежду на предмет лишних складок и заломов.       Яся вообще не суеверная, но какой-то особый трепет к «счастливым» вещам и прочим талисманам она испытывала всегда. Среди прочего даже в гардеробе есть особо «удачное» платье — его Ярослава надевала на свидания, когда хотела произвести впечатление, и на важные мероприятия. Сегодня ситуация особеннее некуда, поэтому девушка надевает чёрное платье с длинным рукавом, открытыми плечами и разрезом на бедре. Выглядит как отчаяние одинокой спятившей дамы, — на горнолыжке-то, — но на войне все средства хороши.       В комнату к Ярославе заглядывает подруга в ультра-мини, и Ясе становится как-то спокойнее.       — Надеюсь, мы не отморозим жопы по пути в ресторан, — говорит Оля и игриво подмигивает подруге. Осмотрев более критично Ярославу, Оля подходит ближе и любовным нежным движением оглаживает ткань на талии, расправляя мелкие складки.       — Мы в пятнадцать лет ходили на новогоднюю дискотеку в кожанках, — подмечает Ярослава и собирает волосы в высокий хвост, мягко улыбаясь.       — Вот зараза, откуда у тебя такая шея? — подруга подходит ближе и выпутывает серёжки из выбившихся прядей. — Я со своим обрубком не могу её так открывать.       — Не прибедняйся, — советует Ярослава. Подруга всю жизнь напрашивается на комплименты только так, принижая себя за счёт других. Яся реагировать давно перестала. — Все готовы?       — Так точно, — Оля хмыкает и открывает Ясе дверь, приглашая её выйти первой. Они вполголоса переговариваются, обсуждая планы на вечер, и медленно бредут по лестнице, стараясь не запнуться.       Десять минут у ребят уходит на обмен любезностями и комплиментами, потому что их компания чаще встречается в боулинге в удобном, а не ходит в рестораны в красивом. Ярослава чувствует себя абсолютно уверенной, когда осознаёт, что выглядит всё же не слишком вычурно на фоне друзей.       Эмиль присылает Саше сообщение о том, что они уже заняли столик, и ребята выдвигаются к ресторану. Если идти достаточно резво и не попадать в сугробы — не так уж и холодно. Ярослава держит под руку Олю и быстро перебирает ногами, чтоб не успеть околеть, но погода весьма мягкая — безветренно и сухо.       Компания соседей тоже не отстаёт по уровню нарядности, но мужчине в целом достаточно надеть водолазку с брюками, чтоб выглядеть женихом. В основном парни так и одеты, разнится лишь то, что накинуто сверху — Эмиль обошёлся классической клетчатой рубашкой, на Данике уютная трикотажная жилетка, Артём остановился на одной водолазке, Сударь отличился и надел футболку — очень в его стиле. Один Дима в пиджаке — Ясе становится душновато, потому что сидит тот на парне непростительно хорошо. Когда они расставались несколько лет назад, Масленников был чуть более по-юношески несуразный, теперь он заметно возмужал. Его хочется пожирать взглядом и любоваться, его хочется коснуться, его просто до трясучки хочется поцеловать.       Телефон в кармане пальто гудит, и Ярослава удивляется, кто может писать ей в такое время в выходной, но всё тот же незаписанный номер присылает одно лаконичное сообщение: «Ты безумно красивая». Девушка надеется, что приглушённый свет ресторана позволит скрыть расцветающий на щеках румянец, и спешит слиться с толпой: следует за друзьями в гардероб, выбирает, какое место занять, берёт в руки меню. Будто ничего не было. Но губами произносит «Спасибо», когда встречается взглядами с Масленниковым.       Дима оказывается ровно напротив, и этот вечер точно превратится в бесконечную перестрелку взглядами, но Ясе это даже нравится — можно не стараться прятать глаза, а наконец насмотреться всласть, хотя ей вряд ли когда-нибудь будет Димы достаточно. Как самый благородный сорт, самая чистая вода, им невозможно пресытиться.       — Ребят, никто не возражает против вина? — Сударь разрушает всеобщий гудёж громким вопросом.       — Из нашей компании точно нет, — сообщает Оля, для них вино — идеальный компромисс, чтоб не закупать весь отдел алкоголя из магазина.       — Давайте тогда сразу пару бутылочек закажем, чтоб не мучаться выбором, — заключает Никита и откладывает барную карту. Все поддерживают парня и возвращаются к болтовне. Ярослава пока молчит и слушает: себя, друзей, ненавязчивую фоновую музыку.       Официант исписывает несколько страничек маленького блокнота, конспектируя заказ, и с тоской во взгляде спрашивает, раздельный ли будет счёт. Саша, до этого работавший в общепите, знает, какой это геморрой, и утешает парнишку — заплатит кто-нибудь один, потом скинутся.       — Сегодня грех не выпить за знакомство, господа, — говорит Эмиль с заразительно-тёплой улыбкой и поднимает бокал красного вина. Друзья поддерживают тост шумным звоном своих бокалов и смешками. — Кто бы мог подумать, ехали просто отключиться от города, а нашли новых друзей.       — Ура! — выкрикивает Даник — его все поддерживают.       — А кто-то вернул старых, — тише остальных, на грани шёпота, произносит Дима, и Яся практически незаметно кивает, подмигнув парню. Он расплывается в неприлично довольной улыбке и отпивает вина, не отрывая взгляд от Ярославы. Общаться вслух, будучи у всех на виду, и оставаться незамеченными — на грани интимности.       Девушка непрерывно ощущает взгляд Масленникова, такой изучающий и внимательный, что могло бы стать неловко, но Дима её видел пьяной, больной и голой — какая уж тут неловкость. Яся старается участвовать в разговоре с друзьями и периодически включается, но всё чаще теряет нить беседы, потому что Масленников совсем рядом, и в это до сих пор верится с огромным трудом.       Поначалу Ярослава ощущала себя в сюрреалистичном сне, оторванном от реальности, но сейчас всё прочнее убеждается, что всё происходит на самом деле, и это заставляет захлёбываться в счастье и почти забытой ласковости. В Диму словно вшит мощный магнит, к которому неизбежно притягивает — хочется смотреть на него, касаться много и будто невзначай, слушать и отвечать. Яся чувствует себя совсем юной, когда осознаёт, что смеётся над каждой шуткой Масленникова, потому что он совершенно нереальный, особенный и потрясающий; Ярославе скорее не смешно, а просто радостно до цветных кругов перед глазами.       Внутри их большой компании явно прослеживается разделение на несколько мелких, и Яся подмечает, как многие прекрасно дополняют друг друга, будто действительно всем было суждено встретиться именно здесь и сейчас.       На двух бутылках вина вечер не заканчивается, и ребята заказывают ещё. Ярослава ощущает, что следующий бокал явно будет лишним, и решает уйти с вечеринки, чтоб потом с неё не уползать — свою меру всё-таки надо знать. Она не осудит тех, кто приползёт, но остатки времени в этом магическом месте хочется провести либо в абсолютной трезвости, либо в мягком опьянении, которое не искажает сознание, а лишь обостряет ощущения.       После передачи денег Саше Ярослава незаметно выскальзывает из-за стола и бредёт к гардеробу, крутя в руках телефон. Прежде, чем она отправляет сообщение Диме, девушка практически не думает. «Хотя бы минут десять подожди и приходи, я буду у себя». Яся не думает, что Масленников может не прийти, потому что это последняя ночь здесь, потому что он провожал её взглядом до самого гардероба, потому что он точно хочет — Яся это чувствует нутром.       Дима стучит в дверь уже через шесть минут после прихода девушки, Ярослава специально засекла — парень никогда не отличался железной выдержкой в таких вопросах. Хочется друг другом надышаться, потому что эта ночь кончится: будет неспящая Москва, вечные дела и заботы.       — Привет, — выдыхает Масленников приветствие с облачком пара и делает шаг в дом. На улице за его спиной бушует снегопад, от влаги у Димы слиплись ресницы и стали похожи на наконечники стрел, каждая из которых попадает в самое сердце.       — Здравствуй, — так же тихо говорит девушка и целует сразу, не заперев дверь.       По обнажённым плечам скользит морозный ветер, к ногам налетает целый сугроб снега, но весь этот холод меркнет по сравнению с тем, какие тёплые у Димы губы. Сердце лупит часто, норовя пробить грудную клетку, и кончики пальцев покалывает от каждого прикосновения к чужому телу.       — Тише. Я ведь не ухожу, а только пришёл, — хрипло произносит Масленников и нехотя отстраняется, бегло облизав губы; у Яси эта картинка застревает в голове острым стеклянным осколком.       Дима закрывает дверь и раздевается, глубоко дыша — наверняка не ожидал такого напора с самого порога, но Ярослава тоже удивлена собственной прыти. Девушка неловко переминается с ноги на ногу и неосознанно трогает губы кончиками пальцев, неосознанно пытаясь впечатать в кожу чужие касания.       — Я не знаю, что на меня нашло, — признаётся Яся после неловкого молчания. — И ты не должен был идти за мной, я импровизировала, это было предложение, не…       — Ш-ш! — Дима бросает на девушку строгий взгляд и прикладывает палец к губам. — Отставить оправдываться. Яся, всё хорошо.       — Я отвыкла от тебя, Дим. Я не знаю теперь, за что стоит извиняться, что вообще делать, — все страхи накатывают разом и сшибают с ног, когда приходит осознание реальности, когда Дима здесь, стоит и умилённо улыбается.       — Ничего не делай. Отпусти ситуацию, ладно? Просто дай нам время, всё произойдёт само. А пока можно просто… целоваться? — спокойно говорит Масленников, и Яся вспоминает: вот этот Дима и покорил её сердце. Человек, который никогда не поддаётся панике и знает, что делать; даже заблудившись у чёрта на рогах вместе с друзьями.       — Отличный план, — Ярослава позволяет себе улыбнуться и цепляет Диму за мизинец, вынуждая пойти за ней в комнату. Стоять в прихожей — плохая идея, никто не знает, когда вернутся ребята.       Не хочется света, вина и музыки, хочется касаться и вспоминать вновь каждую клетку кожи. Яся изучает пока только глазами, засматривается просто на силуэт: это тот самый Дима, из плоти и крови. Настоящий, родной и одновременно — незнакомец. Он плавно двигается в полутьме комнаты, улыбается тепло-светло, Ярославе даже зажмуриться хочется, но она смотрит жадно, впитывает все изгибы, вписывает в память до последней запятой.       — Ты так смотришь, как будто уже прощаешься, — вздыхает Дима, и девушку накрывает ощущением дежавю; эту фразу она уже точно слышала когда-то давно, в прошлой жизни.       — Ну, мы вообще-то скоро разъезжаемся, а вообще… Не прощаюсь, а знакомлюсь.       — А, очень приятно, я Дима, — Масленников со смешком протягивает ладонь для рукопожатия, и Яся хихикает, коротко чмокнув костяшки. — Не знаю, как ты, а я планировал завтра после сдачи тачки пригласить тебя в гости.       — В гости… Интересно, — Ярослава смакует это слово и пытается применить к себе. Какие «гости», она ведь прожила в этой квартире так долго, что каждый шов между плитками помнит до сих пор.       — Придираешься к словам? Есть у меня способ тебя усмирить, — Дима опускается на корточки перед постелью, где сидит Ярослава, и целует.       Хороший способ, — думает Яся и отвечает с лёгкой полуулыбкой.       Вот так целоваться, со временем перетекая в горизонтальное положение, и ни о чём не думать, действительно чертовски приятно. И неплохо освобождает голову от назойливых мыслей и сомнений, попыток внушить что-то самой себе и в чём-то убедить. Главное, что сейчас мягко и сладко, тепло и нежно до звёздочек перед глазами — ради этого можно и заткнуть вечно зудящие мысли. Одними поцелуями обойтись не получается: руки сами тянутся избавить мужчину от лишней одежды. У Димы мутный и потемневший взгляд, от которого подкашиваются колени — спасибо, что они уже в постели. Поцелуи становятся более настойчивыми и глубокими, вырывают стоны и бессильное мычание. Хочется стать ближе и сплестись каждой клеткой, хочется до пульсации в низу живота и пятен перед глазами.       Дима, который всегда отличался нежностью, по-хорошему звереет и касается на грани жёсткости. Вмиг отстраняется, будто осознав происходящее, почти начинает извиняться, но ему достаточно услышать одно просящее «Ещё», чтоб продолжить в том же темпе. Быстро, глубоко и жёстко — как будто у них могут отнять этот момент и прервать в любой момент. Этого не происходит, и их не тревожит никто, позволяя насытиться друг другом, заново изучить каждый миллиметр кожи и по памяти пробежаться по каждой эрогенной зоне и особо чувствительной точке пальцами, губами, языками.       После душа Ярослава не сопротивляется накатившей усталости и мягко отстраняется от Димы, чтоб уложить голову на его грудь, — не самая удобная поза, но сейчас она кажется единственной возможной, чтоб близко-близко, и слышать стук сердца, — и проваливается в сон.       Они к чертям просыпают все возможные будильники, пропустив возвращение друзей и, к счастью, никем не побеспокоенные. Утренняя суматошность не даёт попрощаться по-человечески, хотя червячок сомнения и подтачивает, что они всё-таки совсем прощаются, и Яся вздыхает ежеминутно. Друзья командуют проверить комнаты на предмет забытых вещей, и девушка невнимательным взглядом пробегается по помещениям, чтоб успеть спуститься и проводить мультивен хотя бы взглядом, но опаздывает.       Поддерживает только сообщение от Масленникова: «Я надеюсь, ты помнишь адрес». Ярослава помнит, конечно, такое не забывается и даже не тускнеет со временем, это всё-таки дом.       В итоге девушка садится в машину скуксившаяся и обиженная на друзей, хотя те, конечно, ни в чём не виноваты, но очень хотелось урвать себе ещё пару поцелуев, теперь весьма законных.       Дома — мама, зелёный чай и сотня вопросов о том, как прошли мини-каникулы, и Ярослава рассказывает почему-то обо всём, кроме Димы; даже упоминает цвета праздничных фейерверков, но не главное. Мама чувствует что-то неладное, но не настаивает, отправляет дочку отдыхать, и Яся не сдерживает тихого «спасибо».

***

      Удивительно избирательно всё-таки работает человеческая память: Ярослава помнит каждый изгиб шрама на кисти Масленникова, готова нарисовать направление всех линий на его ладонях, но номер квартиры не помнит в упор. Тогда, в прошлой жизни, это было не нужно — у неё были собственные ключи. Теперь Яся стоит у подъезда и глупо пялится на домофон, не имея ни малейшего представления, как выкручиваться. Дима не берёт трубку, и остаётся лишь ждать, пока кто-нибудь выйдет и откроет магнитную дверь.       Холодно, противно и очень, почему-то, смешно: как можно было забыть такую важную вещь? Ладно, номер квартиры, но ведь и этаж тоже вылетел из головы.       Желающих прогуляться в мокрый снег, подгоняемый страшным ветром, почему-то не находится, и девушка почти теряет надежду попасть внутрь, но ситуацию спасает, конечно, Масленников — тот ещё рыцарь на белом коне (чёрном Гелике). Он выскакивает из подъезда, пряча лицо капюшоном, и едва не сшибает Ярославу с ног.       — Извините! А, Ясь… Ты рано, у меня ничего не готово, — укоряюще бубнит парень, хватая пошатнувшуюся от столкновения Ясю за плечи.       — И тебе привет, — отвечает девушка и пытается удержать закрывающуюся дверь, чтоб наконец-то попасть в спасительное тепло, но та захлопывается со скрежетом. — Бля.       — Я хотел сходить… — Дима наконец поднимает взгляд на девушку и замечает дрожащие от холода губы. — Понял, идём греться. Давно стоишь?       — Проверь, во сколько был первый пропущенный — вот с тех самых пор, — обиженно фырчит Ярослава и шлепками подгоняет парня, чтоб скорее открывал.       — Чёрт, прости, я когда-нибудь обязательно научусь включать звук на телефоне, — обещает Дима.       В квартире неуловимо изменилось какое-то таинственное «нечто», и Яся совсем не понимает, что не так. Кроссовки по-прежнему стоят на своём законном месте в прихожей, даже лампочка светит тем же тускловатым светом, но чего-то как будто не хватает, и девушка старается зацепиться за какую-нибудь, хотя бы самую крошечную деталь. Яся отгоняет странное ощущение, тряхнув головой, и послушно бредёт в ванную греться по наставлению Масленникова.       По возвращении девушка застаёт того крутящимся на кухне: Дима готовит, и на этот раз без огромных потерь в виде обосранной посуды и заляпанных до потолка стен. Ярослава так и замирает в дверном проёме, привалившись к косяку, и невольно любуется бурной деятельностью парня. Когда Дима начинает напевать себе под нос что-то, всё становится на свои места.       В этой квартире никогда не было так пугающе тихо. Масленников пел или Яся включала музыку, они разговаривали или оставляли на фоне какое-нибудь шоу, созванивались с роднёй и приглашали гостей, но мертвецкой тишины, которая сопровождала их приход сегодня, не было никогда. Яся застывает с улыбкой и боится спугнуть исполнение авторской версии песни Zaz.       В голове лишь одно желание: слушать это снова каждый вечер, подпевать или соглашаться на спонтанный танец вместо мытья посуды.       — Я приготовил нам пасту, — сообщает Дима, заметив девушку, и ничуть не смущается того, что его застукали. Улыбается и подходит ближе, чтоб заключить в объятия. — Согрелась?       — Ещё бы.       — Неправильный ответ, нужно было сказать «Ещё бы вина».       — О! Вино — это всегда хорошая идея. Белое? — Дима кивает, а Яся по привычке тянет руку, чтоб поправить магнитик на холодильнике. Пластмассовая пицца, привезённая из Италии, должна висеть ровно — ну бесит Ясю, когда она кренится. Масленников замечает это и усмехается. — Извини, это рефлекс.       — Да пожалуйста. Наводи свои порядки, мне это нравится, — Дима подмигивает Ярославе и отрывается, чтоб разложить еду по тарелкам. — Без зелени, потому что я собирался сходить за ней в магазин, но нашёл у подъезда какую-то окоченевшую девчонку.       Яся накручивает спагетти на вилку и хмыкает.       — Забрал себе?       — Не поверишь, давно ещё, но она сбегала от меня. Вернулась вот. Думаю поставить блокираторы на окна и спрятать все ключи, чтоб больше не смогла слинять.       — План звучит как охуенный, Дим, — смеётся Ярослава.       — Ты думаешь? — Масленников, поиграв бровями, встаёт со своего места и уходит в коридор. Яся слышит щелчок замка и дребезжание ключей. — Спрятал.       — Не, ну ты бы ей хоть возможность дал вещи собрать, — вяло протестует девушка: Дима вполне может и не шутить. — С мамой объясниться, решить всё…       — Тьфу, она не в курсе всё ещё? Не проблема, — так и не вернувшись за стол, парень идёт за телефоном и на ходу набирает номер.       — Даже контакты не почистил?       — Перенёс со старой симки. Так, всё, тихо, у меня важный разговор. Алё, Анастасия Сергеевна? — Яся шипит и пытается отобрать телефон у Масленникова, но тот удерживает девушку одной рукой; в физической силе Яся явно проигрывает. — Хотел сообщить, чтоб Вы не беспокоились, Яська у меня, останется с ночёвкой. Много пить не будем, уроки она сделала, ну, Вы меня знаете… Я мальчик приличный.       Ярослава слышит, как мама на том конце провода ненадолго замолкает, а затем легко и спокойно смеётся и о чём-то спрашивает.       — Конечно, не переживайте, я ей щётку зубную выдам новенькую, пижаму организую и приставать не буду. Или буду, но Вам об этом знать ни к чему, — мама продолжает хохотать в трубке, и Ясю немного отпускает: она думала, мама рассердится за молчание. — Ой, и я Вас целую. Доброй ночи.       Дима хитро улыбается, отключившись, и усаживается за стол с абсолютно невозмутимым видом. Как будто ничего не было, принимается за еду, позвякивая ключами в кармане домашних шорт, и вопросительно смотрит на Ярославу.       — Чего не ешь?       Не найдя достойного ответа, Ярослава садится на прежнее место и делает большой глоток вина. Её, кажется, действительно не планируют отпускать, но и она уходить не хочет.