Двойная игра с подвохом

      После двух минутного молчания, Грант подошла к Гнусу, но он, еще не до конца осознавая все происходящее, сделал шаг назад. Грант это заметила и спокойным, чуть хриплым голосом сказала:       — Знаю, та ситуация с копьём получилась очень неприятной и пугающей, но у меня выбора не было.              Гнус, все еще ничего не осознавая, спросил, но уже без эмоционально:       — Да кто ты такая…?       — Точно уже не человек, — сказала женщина, — как и они тоже…       Гнус обернулся и застыл.       Первый, кто их шестерых выделялся, был большой человек-волк бурого цвета и крепкого телосложения. На макушке и затылке была шерсть подлиннее и посветлее, буквально цветом ореховой пасты, только на висках была небольшая седина, а на подбородке такого цвета висела небольшая борода. Глаза светло-карие, словно топлёный молочный шоколад, а над ними были брови также орехового цвета. Взгляд у него был добрым, мудрым, но немного тоскливым. Одет он сейчас был в черную майку и белые шерты.       Человек-волк поднялся со своего места на бревне и сказал красивым глубоким голосом:       — Доктор Бенджамин Монаки, для друзей просто «Моки», — он присел обратно.              Второй, кто поднялся, был лаборант Гранта, который оказался киборгом: под повязкой все это время был искусственный электронный глаз, обе руки заменены на нержавеющий металл, только левая рука до локтя нормальная; голени и ступни тоже искусственные. Он одет в футболку и шорты.       — Вы меня, конечно, знаете, но все же. Профессор Борис Лунько, — Борис присел обратно.              Дальше встал полупрозрачный мужчина-азиат в возрасте тридцати пяти лет, только его кисти рук и ступни были почти белыми. Его туловище было одето в белый комбинезон, который больше смахивал на купальник, но на нем были одеты непрозрачные светло-голубые штаны. Мужчина — блондин с хвостиком, со светящимися серо-зелеными глазами.       — Доктор Хиро Томоэ, — он как перышко приземлился на бревно, скрестив ноги.              Дальше была женщина, которая была чуть моложе Гранта: где-то сорок лет в виду. Её особенность заключалась в том, что её кожа была зеленой, как травка, а волосы - темно-болотистого цвета, на котором буквально росли парочку цветов. На руках рос небольшой плющ. Ее глаза были цвета спелой малины. К знакомству она оделась так: немного мешковатая темная футболка и штаны, носки и тапочки.       — Доктор Агата Медичи, — представилась она тихим и высоким голосом и присела.       За ней сразу же встал другой мужчина — наполовину поседевший брюнет с светящимися глазами, в которых даже зрачков не было видно. Он одет в белую майку и черные трусы, носки и кроссовки. Но он ничего не сказал, только говорил жестами, но потом за место него сказала Грант:       — Он у нас немой. Так что, он — доктор Виктор Бернар, — после слов Гранта Виктор присел.              Последним был то самый мужчина, который дал Гнусу новые очки. Его возраст примерно сорок пять лет, серые, немного поседевшие волосы, и необычные искусственные глаза с безэмоциональным взглядом робота. Одет он в пижаму, состоящую из серо-коричневых рубашки и штанов, на носу были пенсне.              — Позвольте представиться, я — доктор Джек Грейсон, — поправив свои очки, он присел.              Гнус смотрел на них, а потом произнес:       — Гранта, если я всё правильно понял, это и есть твоя команда.       — Да, мой друг, это мы, — с улыбкой произнес Томоэ.       — Может, вы вдвоем к нам присядете? — Агата обратилась к Гнусу и Гранту. — Тут теплее.       Гнус увидел, как Грант прошла мимо него и присела к своей команде без всякого сомнения.              — Гнус, присядь рядом с нами, — Грант указала на одно свободное место. — Не бойся, мы не укусим.       Она улыбнулась, и Гнус увидел у Гранта острые, как у акулы, белоснежные зубы. Он подошел поближе и присел между Медичи и Грейсоном.              — Ребята, — Гнус огляделся, глядя на них, у всех он заметил маленькие шрамы в разных местах тела, а про Гранта он вообще хотел помолчать, — а как вы все… то есть, что с вами вообще произошло?       — Ох, это очень долгая история, длиной в двадцать, а то и более лет, — грустно вздохнул Монаки.       — Большая часть наших жизней — это дикий ужас, слёзы и боль потерь, — сказал Томоэ.       «Прямо как у моих расходников», — подумал Гнус, а потом сказал: — Ну, и как это произошло с вами?       — Знаешь, — сказала Медичи, — пусть лучше нам расскажет Грант, ведь она из нас больше всех страдала. За одно и свое настоящее имя тебе скажет.       — Что значит «настоящее имя»? — Гнус повернулся к Гранту, которая, искреннее не хотела рассказывать про себя всей душой.       — Вы что, — обратилась Грант к своим друзьям, — хотите снова услышать историю о Кристель Николь Армор?       — Ну, а мы потом добавим про себя, — сказал Монаки, а команда его поддержала.              Грант вздохнула:       — Я так надеялась, что больше не вернусь к этом разговору, но я даже не знаю, с чего мне начать.       — Знаешь, я не гордый, — Гнус скрестил руки на груди, — могу и все выслушать, если это даст ответы на все мои вопросы.       — Хорошо, — Грант достала из рядом стоящей корзины термос и одноразовые стаканчики.       Термос наполнял ягодный чай; и, когда он был по стаканам разлит, Грант начала свой рассказ…

***

      Да, «доктор Грант» — это всего лишь мой псевдоним, звать меня по-настоящему Кристель Николь Армор, для друзей просто Крис. Родилась я в маленьком провинциальном городке в сердце Англии. Отец у меня из Америки, а мать — коренная англичанка из бывшей аристократической семьи. Сколько себя помню, мои родители были людьми расчетливыми и очень мрачными, как большинство людей в Англии. Со мной они были очень холодны, так как постоянно винили Бога в том, что вместо второго сына у них родилась я. Да и плюс к этому, я родилась с белыми волосами и серо-голубыми глазами, из-за этого они считали меня уродом.       И да, у меня был брат, который был на пять лет старше меня. Грегори — единственный человек, который всем сердцем и душой любил меня и был благодарен, что вместо брата у меня появилась я. Братишка-то мой был темноволосым, голубоглазым с очень жизненным и необычным взглядом. Правда, с Грегори родители были ласковы и теплы, несмотря на его не очень хорошую учебу в школе, а вот меня, из-за того, что я родилась девочкой, они не очень-то и взлюбили. Если быть точнее, они мало уделяли мне время, а если и уделяли, только для того, чтобы обругать меня, мало дарили игрушек, даже на день рождения.       Знаете, первым, кто научил меня читать и считать, был Грегори. Мне тогда было всего полтора года. Потом я пошла в школу, где я сразу же стала отличницей, всегда училась отлично. Другие дети никогда не обижали меня, но дружить они со мной не сильно-то хотели, поэтому брат стал мне единственным другом. Сначала я это делала для того, что радовать родителей, но им этого было мало.       Став постарше, они начали все больше и больше нагружать меня домашними обязанностями, по типу помой посуду, помой полы, приготовь ужин, вытри пыль и так далее. А Грегори в это время они позволяли отдыхать и играть в приставку. Но у моего брата было золотое сердце: когда родителей не было дома, он тайно помогал мне по дому и с уроками тоже. Правда, получалось так, что это я помогала ему с его домашними заданиями и еще больше не понимал, почему родители так холодны ко мне, если я — прирожденный гений, и вместо того, чтобы поддержать меня в этом, они нагружают работой для прислуги.       Конечно, всех детей просят сделать что-то по дому, не спорю, но в моем случаи это зачастую выходило из рамок приличия, поэтому мне большинство домашних заданий приходилось делать на переменках в школе. К тому времени я перестала учиться для родителей и стала учиться для себе; мне это нравилось. Вот только бывали моменты, когда родители ругали меня даже за самые маленькие ошибки, даже говорили, что я — их большая ошибка в жизни.       Особенно это проявилось, когда я за что-то получала «очень хорошо» вместо «отлично». Тогда они буквально оставляли меня без ужина, благо Грегори тайно приносил мне что-то перекусить.       

***

      — Братишка, — девятилетняя Крис, сидя на кровати у окна, повернулась к брату, который настраивал свою гитару, — как ты думаешь, почему родители со мной так?       — Это у них такое воспитание девочек, Крис, хотя я его не сильно одобряю. Ты заслуживаешь лучшего, чем я.       — Просто иногда хочется услышать от них, что-нибудь хорошее…       — Крис — ты моя незаменимая сестра, я буду любить и помогать тебе во что бы то ни стало. Тем более, ты с такой толстой белоснежной косой до колен и стройной фигурой, наверное, самая красивая девочка в школе.       — Я больше выгляжу, как та фарфоровая балерина у витрины в антикварной лавке у школы.       — Ну все, хватит грустить, давай я тебя развеселю нашей с тобой песней.              Грегори встал с стула и присел рядом с сестренкой. Задрожали гитарные струны и нежно и любя зазвучал голос юноши:

Не забывай, что у тебя есть я И что нет мне ближе девочки, чем ты. Я буду рядом с тобой, сестра любимая, Как бы не были жестокими наши дни. Я буду петь тайную песню нашу, Даже если я от меня далеко уйду.

      Запела Крис:

Не забывай, что у тебя есть я И что тебя в любой момент прикрою. Родной братец, я поддержу тебя И верный путь найти тебе помогу. Я буду петь нашу тайну песню, Даже если я буду в другом краю.

      Запели они вдвоем:

Помни, что мы с тобой — семья, И никогда не скажем своей любви «прощай». Ни одни богатства не заменят мне тебя. Никогда семью свою не забывай…

      Братишка всегда был моей опорой и поддержкой. Даже в тяжелые времена, когда денег в семье не особо хватало из-за уреза родительской зарплаты, Грегори каждое лето с пятнадцати лет устраивался на подработку, чтобы были хоть какие-то карманные деньги. А когда я подросла, то я стала помогать брату. Правда, родители иногда буквально отбирали у нас деньги, чтобы обеспечить себя, чем нас.       Потом настало время Грегори поступать в университет. Он искреннее хотел учиться в одном университете, который находился очень далеко от дома. Мой брат боялся оставлять меня с родителями; он знал, что они завалят меня работой и еще, не дай Бог, будут жаловаться, почему у меня успеваемость понизилась.

***

      — Брат, ты должен поступить туда, ты же так этого хочешь.       — Нет, Крис, я не хочу тебе тут оставлять. Мне страшно представить, что будет с тобой.       — Не волнуйся за меня, Грегори, я смогу постоять за себя. Я хочу, чтобы у тебя, как и у меня, было хорошее будущее. Давай так, ты будешь присылась мне письма не на родительский компьютер, а простые, бумажные.       — Как в старину? Это идея! Обещаю, что каждый месяц буду присылать тебе письмо.       — И я пообещаю каждый месяц читать твои письма и от себя что-то отправлять.       — Погоди, сис. Смотри, что родители мне отдали вчера.       — Это же…       — Фамильные кольца нашей семьи! Ого, я помню, как-то мама говорила, что им больше пятиста лет.       — Да, они сказали, что эти кольца отдают старшему сыну в семье, а потом я должен, по традиции, отдать второе якобы своей будущей жене, чтобы потом вместе с ней передать кольца нашему сыну. Но, Крис, я хочу нарушить эту традицию.       — В каком смысле?       — Вот, держи. Я хочу второе кольцо оставить тебе, как члену семьи Армор.       — Нет, нет, Грегори, я не могу это принять. Папа и мама тебе их завещали.       — Крис, ты — самое лучшее, что случилось в моей жизни, мы поддерживали и помогали друг другу долгие годы. Именно благодаря тебе у меня нет оценок ниже «хорошо» в аттестате. Так, что ты имеешь полное право носить второе колечко. Только пока носи его на шее, чтобы родители не забрали его у тебя. А когда покинешь их дом, то сможешь надеть его на палец.       — Хорошо, я так и сделаю.       — Если, что-то с тобой или с родителями случиться, то обещаю: я все брошу и приеду обратно.       — Хорошо, тогда я сразу же тебе позвоню, только не забудь мне свой номер телефона, когда обустроишься.

***

      Грегори уехал учиться, а я осталась одна с родителями. Конечно, мне по-началу было очень тяжело, но я быстро влилась в ритм и с учебой было все хорошо.       Но потом начались мои первые слезы. Сначала письма Грегори стали приходить все реже и реже, а потом внезапно перестали приходить. Затем мать сократили на работе, она постоянно находилась дома и ничего не делала, только ждала, пока я приду домой, чтобы нагрузить меня работой или обругать за то, что я что-то сделала не так. Бывало так, что она могла сцепиться мне в запястье так, что потом оставались синяки. Один раз даже линейкой хлестанула по моей спине из-за неправильно, по ее мнению, вымытого пола.       Но потом отец начал выпивать, из-за чего он часто ругался с матерью, а иногда и срывался на меня просто так. Говорил часто, что раньше он мог поговорить с своим любимым и единственным сыном, но теперь он один в этой семье, где его никто не понимает.       Однако моя жизнь резко изменилась, когда мне было пятнадцать лет. Это было холодное зимнее утро и я увидела отца очень пьяным…

***

      — Ты… Ик! Мелкая сопля, ты чё не в школе?!       — Папа, мне ко второму уроку сегодня и уже ухожу.       — Что ты мне врешь?! Ик! Ой… Ты уже давно должна быть в школе! И нам не сообщали, что ты приходишь сегодня или завтра ко второму уроку.       — Но нам вчера сказали, что учитель по ботанике заболел и его неделю не будет в школе.       — Ах ты, дрянь! Ты еще смеешь мне дальше врать?! Сейчас я тебе покажу, что бывает, когда девочка внаглую врет!!       — А-а-а!       Он влепил мне такую пощечину, что буквально рухнула на пол, при этом ударившись лбом об стену. Потом он схватил меня за шкирку и поднял, как щенка.       — Теперь поняла?! Быстро пошла в школу!! Если получишь замечание о прогуле, домой можешь не возвращаться!!!

***

      Как только отец бросил меня у входной двери, я схватила свой ранец и в одной школьной форме выбежала из дома. Я уже не помню, от чего меня тогда сильно трясло: от холода, от страха или от боли на лице. Я тогда не думала об этом, я только хотела убраться подальше от дома.       В школу я пришла мокрая и от пота, и подтаявших на мне снежинок. Охранник увидел меня и незамедлительно отвел к директору. Она меня расспрашивала про синяки и пощечину от отца, но я первые минуты молчала, ведь в последние месяцы родители постоянно грозились выгнать меня на улицу, если я расскажу про синяки и травмы от них кому-либо. Однако пощечина стала моей последней каплей и я решила, что лучше буду без родителей жить, чем с такими.       Я все рассказала директору. Сказать, что она была в ужасе — ничего не сказать, затем директор незамедлительно вызвала органы опеки, и уже через месяц я оказалась в детском доме. У меня не было ни бабушки, ни дедушки, так как оба моих родителя — сироты из детского дома, а от Грегори не было ни слова. Я не понимала, почему он молчал, но я не верила, что он забыл обо мне.              Поэтому я решила каждое лето до получения аттестата идти на подработку, к счастью, один человек помогал мне с этим. Я даже в этом же детском доме тайно получала выручку от мытья полов. Кем я только не подрабатывала: ухаживала за городскими клумбами, официанткой, отметала дворы, листовки, сахарную вату и прочие вкусняшки в парке аттракционов продавала. Один раз, когда мне семнадцать было, листовки холодной зимой продавала, так как моя школа тогда подверглась нехилому пожару и ей потребовался капитальный ремонт.       В итоге, к вручению аттестата я накопила достаточно денег, чтобы не только приехать к брату на поезде, но и прожить месяц в гостинице. Я получила аттестат с отличием, а 10 июня мне исполнилось восемнадцать лет. Забрав свои вещи, я отправилась к вокзалу, чтобы сразу же уехать к брату. Но меня похитили, среди бело дня, приложили тряпку к рту и носу, надели мешок на голову и увезли. Потом меня привязали холодной трубе и сняли мешок с головы. Это были мои же родители…

***

      — Кристель, доченька, хочешь, чтобы мы тебя полюбили? — блистательной и с фальшивой улыбкой сказала мать.       — Я уже от вас ничего не хочу, — гневно сказала Крис.       — Значит так, — подлетел отец, схватив дочь за ее белую косу, — через две недели сюда приедет мой новый босс, чтобы вручить нам семь миллионов фунтов в обмен на тебя в свадебном платье. Намек понятен?       — Что?! Нет! Ни за что!! Не бывать этому!!!       — О, смотрю, что детский дом сильно-то изменил тебя, — с мерзостью в голосе сказала мать. — Понравилось тебе там жить?       — Да уж лучше там, чем с вами! Живодёры! — чуть ли не рыча произнесла Крис.       — В общем, — начала мать, — нам всё равно, что тебе не нравится, но ты выйдешь замуж за этого человека, который обеспечит нам прекрасную и беззаботную жизнь. Пока не дашь свое согласие, будешь сидеть здесь без еды. Воду будем давать, только одну поллитровку в день. Ты нас услышала.

***

      Пару ночей я боролась за то, чтобы освободить свои руки и благо мне удалось это сделать. Потом предстояло самое сложное: забрать свои вещи и сбежать от них. В подвале, где они меня держали, была отдельная комната с целым баллоном наркоза, раковиной, под которой лежала рубашка, которая когда-то была моей. И тогда мне в голову пришла идея. Благо, что за два дня я запомнила когда они спускаются проверять меня.       Когда поздно вечером меня пришла проведать мать, я притворилась, что сплю, привязанной к трубе. Вскоре она развернулась и пошла к выходу, тогда я набросилась на нее и приложила заранее подготовленную тряпку к ее носу. Она уснула очень быстро, и я, нащупав у нее в кармане на ручники, пристегнула ими ее к трубе.       Вскоре пришел и отец, я подбежала к нему так тихо, как смогла, потом набросилась на него и быстро приложила тряпку к его носу. Он несколько раз пытался сбросить меня с спины, но в итоге он сдался и вырубился от пропитанной наркозом тряпки. Забрав у отца ключи, я забрала рюкзак и чемодан.       Их ветхий дом стоял посреди поля, но мне всё равно пришлось бежать среди высокой травы. Помню, бежала я зигзагом, что случайно не наверстать круг. И тогда мне крупно повезло, ведь я вышла на широкую дорогу, где первая попавшаяся машина согласилась подвести меня. Это была молодая супружеская пара, которая ехала в аэропорт.       Не знаю, о чем я тогда думала, но я понимала, что родители от меня не отстанут. Я приняла решение эмигрировать в другую страну, чтобы наверняка.       За пару десятков фунтов они привезли меня к аэропорту, где там я поняла, что у меня нет нужных документов. Поэтому мне пришлось попотеть чтобы их собрать. Вскоре мне удалось приобрести дешевый, на тот момент, билет в Россию.       Правда, мой самолет прилетел в Сибирь, поэтому пришлось еще немного затратится на поезд. Ещё на родине я изучала лучшие вузы как в Англии, так и в других странах, поэтому я знала, куда мне можно было податься. Меня сразу же взяли в один из лучших вузов страны и заселили в общежитие. Их очень удивило то, что я прекрасно говорила на русском языке, ведь сначала они приняли меня за русскую, пока я не показала свое удостоверение личности.       За пару дней до первого учебного дня со мной произошел очень интересный случай. Поздно вечером я шла с магазина, закупившись продуктами для ужина и завтрака.

***

      — Нет, нет пожалуйста, не надо! — завизжал девичий голос.       Кристель заглянула за угол. Она увидела девочку-подростка, которую к стенке прижали два высоких парня с не очень хорошими намерениями.       — Нет уж, дорогуша, никуда ты не уйдешь! Как думаешь, твоей сестре понравятся синяки на твоем теле?              Кристель окутал гнев, ведь она хорошо знала, что такое насилие по отношению к детям. Белобрысая девушка нащупала в кармане жилетки диктофон, на котором записывала фильмы и через наушники слушала их как аудиокниги. Она быстро нашла нужную запись и, накинув капюшон на голову, выскочила из-за угла.              — Эй вы, ни с места! Милиция! — из спрятанного в карман диктофона послышался внушительный мужской голос.       Парни, услышав это, кинули девочку и бросились прочь. Стало ясно, что у них с законом есть проблемы. Как только парней след простыл, Крис подбежала к девочке и помогла ей подняться.              — С-спасибо, спасибо вам большое, — девочка все еще тряслась от страха.       — Не за что, — Кристель сняла капюшон. — Давай я отведу тебя в ближайший участок милиции, чтобы там позвонили твои родителям и тебя забрали.       — Угу.

***

      С того случая прошло несколько учебных дней и однажды на обеде ко мне подошла банда девушек в черной одежде и кожаных куртках. Оказалось, что эти девушки — одна из крутых команд в институте, в котором я обучалась. «Черные вдовы», как они себя называли. Первые девушки на потоке: спортсменки, феминистки, отличницы и хорошистки, волонтерством и актерским мастерством занимались.       Их было шестеро, среди них была второкурсница, Дарья — капитан команды. Она спросила меня: «Это ты недавно спасла мою сестру?». Я ответила, что да, это была я. Она положила руку на мое плечо и предложила мне вступить в их команду, сказав, что им нужны такие благородные и смелые девушки. Я не сразу, но согласилась. Несмотря на их мрачный и немного угрожающий вид, они стали мне практически как сестры.       Я с ними научилась быть свободной и смогла найти себя. Я научила их английскому языку бесплатно и хорошей готовке английской еды, а они научили меня кататься на мотоцикле, играть на электрогитаре, даже сводили меня на кружок по фехтованию. Мы вместе учились, проводили время на переменах, занимались легкой и тяжелой атлетикой, даже плавали в бассейне. Ну нас с бассейном один прикол был: мы всегда приходили в одинаковых полосатых слитных купальниках. Когда тренер видел нас, то говорил: «О! Чертюги полосатые пришли!», а мы смеялись.       Однако наша команда вместе прожила только три года.       Всё произошло на летней практике после четвёртого курса. Мы учились на одном факультете, только половина была на курсе постарше. И так, практика у нас проходила на базе рядом с Уральскими горами. Все было чудесно: работа шла как часы, мы умудрили даже немного под горами полазить, а вечерами на мотоциклах катались. Но все произошло за неделю до окончания практики…

Мощный оглушительный взрыв бомбы пронесся в памяти

      Никто из нас не понял, что это было, но мы все потеряли сознание. Я и остальные очнулись в местной больнице, но там нас сразу же сказали страшную новость. Дашку нашу не только сильно контузило, она получила сильно ранение в печень и по дороге скончалась от большой потери крови. Её не успели спасти…       Это стало для нас ударом: мы потеряли не просто капитана команды, а самую близкую и верную подругу. Также к нам приходил участковый, чтобы провести с нами беседу, ведь директор базы, доктор Косулев, пропал без вести.       Пока он разговаривал с другими девочками, я заметила среди его улик заметила металлический осколок с половиной логотипа на нем. Он выглядел как немного извилистая рука с звездами внутри черного круга.

***

             Пройдя небольшой курс реабилитации, я продолжила обучение в привычном ритме, несмотря на горечь от потери близкого человека. Я старалась поддерживать подруг, но мне не удалось этого сделать, и половина из нас отчислилась, так как из-за боли не смогли справиться с учебным планом. Так мне пришлось постараться, чтобы защитить дипломную на отлично, а потом без труда поступить в аспирантуру.              Под конец моего обучения в аспиранте пропало двое моих преподавателей. Причём также, как и доктор Косулев; при загадочных обстоятельствах; тоже самое произошло с тремя учеными, когда я училась в докторантуре.       На втором курсе я узнала, что мои подруги, которые отчислились после инцидента с Дашей, во время практики погибли при атаке таинственной вооруженной группы, а их научный руководитель тоже пропал бесследно.       

***

             Окончив обучение, я год проработала в старой научной организации; также я тайно вела расследование об исчезновении ученых и ценных научных руководителей. Однажды моя коллега узнала о моей деятельности и попросила встретиться после рабочего дня.       Поздно вечером она привела меня в потрепанную квартиру-студию, где-то в старом половине города, где я работала. В ней было около сорока человек, все глядели на меня косо, но только не организатор собрания. Пожав мне с уважением руку, он поведал мне дурную историю.       Оказалось, что всех ученых и научных руководителей похищал один и тот же человек, доктор Филипп Короленко, который из-за своей больной одержимости быть единственным гением в мире, поэтому похищал других ученых, вытворяя с ними чудовищные вещи. Организатор оказался его родным племянником, который хотел устроить штурм против своего же дяди. Он сказал мне, что их уже набралось около полторы тысячи добровольцев.       Не знаю, о чем я тогда думала, но без лишних вопросов согласилась на атаку. Проведя тщательную подготовку, мы в позднюю августовскую ночь засели вокруг секретной лаборатории организации Короленко под названием «Длань науки». Я и ещё парочка профессоров помогли мне разработать специальное оборудование, с помощью которого нас не смогли вычислить по радарам и незаметно оглушить охрану и освободить вероятных заложников. Как только часы пробили полночь… мы активировали маскировку с защитой и кинулись вперед.       Как только большинство из нас приблизилось к ограде, нас осыпали гранатами с стен. Я бежала где-то в первых рядах, поэтому тоже попала под раздачу. Меня швырнуло на землю, и кроме звона в ушах я ничего не слышала. Я глядела в звездное небо и по краям видела, как штурмовики по-прежнему бежали вперед, но в них стреляли, и они падали на землю лицом вниз. А вскоре начали подходить солдаты в черных формах с логотипом организации, двое из них подошли ко мне, подняли и за плечи потащили меня в лабораторию.       Внутри она оказалась гораздо больше, чем снаружи, из-за того, что большая её часть. Оказавшись в главном зале, мы взглянули на самого доктора Короленко. Смазливый красавец снаружи, но такой мерзкий и жуткий изнутри, что меня аж тошнило от него.       Оказалось, что один из наших штурмовиков оказался шпионом и положил об нашем нападении своему боссу, а тот только подготовился и не напрягался. Прямо на наших глазах он острой шашкой легко отсек от шеи голову своему племяннику. Когда убрали труп с отрубленной головой, Короленко из всех пленных взглянул именно на меня своим мертвым и высокомерным взглядом и приказал поднести поближе…

***

      Кристель смотрела на приближающегося Короленко страшно ненавистным взглядом. Она возненавидела этого человека уже в первые минуты прибывания в здесь. А мужчина, ведя себя как повелитель всего живого, щёлкнул пальцами, и варяги подняли связанную по рукам и ногам женщину. Филипп с очень мерзкой улыбкой повел пальцем по ее правой щеке, подведя его к подбородку, а под приподнял ее голову, чтобы глазами встретить с её серо-голубые глаза, полные гнева в его адрес.              — Так, так, — из его уст раздался приятный, елейный голос, но он никак не смягчил настрой женщины, — Кристель Николь Армор, или же доктор Армор.              Кристель ничего не сказала, а продолжала сверлить его гневным взглядом. Короленко продолжил:       — Знаешь, я терпеть не могу конкурентов, но ты… Я могу дать тебе самое лучшее место в моей организации, если только ты станешь моей…              Прежде чем произнесли последнее слово, о котором догадалась Крис, женщина внаглую плюнула ему в лицо, а после крикнула:       — Забудь об этом, мерзость! Я скорее сдохну, чем буду тебе помогать!! И чтоб ты знал, из-за тебя несколько лет назад погиб очень близкий мне человек!!!              Вытерев плевок с своего лица, Филипп с той же улыбкой и без всякой совести в голосе сказал:       — Ох, ну извини, если бы я знал, то вас обоих бы сжёг.              Кристель хотела наброситься на этого человека, но ее сразу же хватают за плечи и оттаскивают назад на пару шагов. Короленко вытащил из своего кармана пистолет и выстрелил в женщину, только вместо пули из ствола вылетел маленький черный прямоугольник, который оказался электрошокером.       Кристель пару секунд кричала от проходящего через нее электрического тока. Как только это прекратилось, женщина рухнула на колени, а Короленко, встав на колено, хватил за белые волосы и задрал её голову вверх.              — Какая же ты идиотка, Армор, — заговорил Филипп с некой издевкой в голосе. — Тебе выпал шанс быть в шоколаде, а ты… — усмехнулся он. — И как тебя можно учёным называть! Но после такого я устрою тебе очень медленную смерть с мучительной болью. Ты станешь главной мученицей этого места, так как на тебе будут испытывать мое главное и великое творение. С завтрашнего дня тебя, ничтожество, будут звать D-113. Уведите её в камеру и переоденьте в соответствующую форму!