Важные разговоры

Самые важные разговоры всегда почему-то проходят либо на кухне, либо в курилке, это Скалл хорошо усвоил. На своем опыте, так сказать. Вообще, почему именно кухня и курилка? Во-первых, на кухне практически всегда можно найти Луче, которая ласково улыбнется и поддерживающе посмотрит каждому присутствующему в глаза своими бездонными омутами, а после накормит лучшим печеньем во всей Италии, как любил хвалить Реборн. Так что, имея ласковую и беременную Луче, вкусное печенье и теплый запах мучных изделий, на кухне все единогласно и негласно решили не ссориться и не устраивать драки, которые могут происходить где угодно в другом месте. Но не на кухне. И не в курилке. Таким образом, ввиду всех смягчающих факторов, серьезные разговоры, где был риск мордобоя или убийств — всё-таки, слишком уж у аркобалено были разные характеры, никак не могут ужиться друг с другом — было наиболее выгодно проводить там, где это запрещено. — Неужто господину Реборну это не по силам? — как-то говорит Фонг, сверкает глазами опасно на Реборна, и Скалл понимает, что китаец не так уж и безобиден со своей улыбочкой. Атмосфера благодаря выпущенному пламени урагана и солнца накаляется, в гостиной становится жарче. Тогда Скалл не замешкавшись, вмешался со своим громким и звонким голосом, снова неся какой-то бред, лишь бы отвлечь всех от зарождающегося конфликта. Фонг смотрел своими темными, глубокими глазами понимающе, и будто бы ласково, смущая. Курилка же была практически священным местом для каждого из аркобалено, кроме Луче. Мужчины ходили в нее, доселе напряженные плечи опускались, и враждебные взгляды друг на друга вдруг становились не такими уж и враждебными. Однажды у Скалла закончился газ в зажигалке, он обреченно крутил колесико, но не получил ни искры, и тогда Реборн, — сам гордый мистер-я-пуп-вселенной Реборн! — приблизил свое лицо к его, давая прикурить. Скалл секунду мешкал, глядел на него большими и удивленными глазами, да принял акт добросердечности. Казалось, заходящее солнце своим красивым видом смягчило Реборна, и он лишь хмыкнул в ответ на благодарность, отодвигаясь. — Это ничего не значит, — произнес он. Но Скалл-то знает, он видел, как потеплели чужие черные глаза! А сердце билось от того, каким маленьким было расстояние между их лицами всего несколько секунд назад. И когда они превратились в аркобалено, все в панике и непонимании, обвиняя друг друга и крича, Скалл вытащил пачку сигарет из кармана ставшей вдруг нестерпимо большой одежды и громко сказал: — Стоп. — все замолчали, давая Скаллу продолжить, — У нас перекур. А то поубиваете друг друга. Ни кухни, ни курилки, к сожалению на горе не было, но и так пойдет. И совершенно плевать, что у них теперь детские тела. Теперь они, вроде как, бессмертные, ничего их телам не сделается. Скалл раздал всем, кроме Луче, по сигаретке, давая каждому прикуривать, покручивая пухленькими пальчиками колесико зажигалки. И одновременно смотрел в глаза каждому, кому поджигал кончик отравы. Реборн был первым, его шляпа стала слишком большой, закрывала бы всю голову, поэтому он положил ту со всей аккуратностью на траву рядом. Он дрожащими пальцами придерживал фильтр, после вдыхая никотин вместе с воздухом, задерживая дыхание, будто стараясь успокоиться. После судорожно выдохнул, расслабляясь. Руки все еще дрожали, но груз осознания давил на плечи неподьемной ношей, и черноволосый мальчик сел на траву рядом со своей любимой шляпкой. Лар с прилипалой Колонелло уже давно сидели, крестив ноги, близко-близко друг к другу, и Скаллу пришлось наклониться чтобы дать тем прикурить, и они были самыми спокойными среди присутсвующих, кроме сидящей у дерева Луче и Фонга. Они были друг у друга. За них Скалл был спокоен. Чего не сказать о Верде и Вайпере. Зеленоволосый нервно мерил шагами полянку, иногда переходя чуть ли не на бег, иногда замирая. Но подойдя к нему, Скалл понял, что тот был не расстроен, не нервничал, а… Был в восторге! Его глаза горели жаждой знаний, жаждой изучить это неведомое проклятие. Скалл неловко хохотнул, немного опасаясь подходить к полыхающему энтузиазмом муж… ребенку. Тот судорожно что-то шептал себе под нос, и приблизившись, Скалл различил: — Интересно, а уровень пламени остался тем же? А как же… — и тот замолчал, так как каскадер впихнул в рот сигарету, поджигая. — Спасибо, — пробормотал он невнятно с занятыми губами и вдохнул. Фонг смотрел с благодарностью, сжав после ручки Скалла в своих маленьких, и от его взгляда захотелось плакать. Ведь никто из них не виноват ни в чем, а получили вот это вот. Вайпер… Он редко когда вообще участвовал в разговорах, в ссорах, в курилку не ходил, сладкое не любил, так что на кухне тоже появлялся не часто. Но все же взял протянутую вещь, принимая акт близости и смотря в ответ с ранимостью и потерянностью. Так близко глаза туманника Скалл еще не видел, и теперь они казались ему кукольными, с длинными ресничками, чуть ли не девичьими. — Вайпер… А ты точно мужчина? — прошептал Скалл с наигранным шоком и ужасом. Тот улыбнулся уголками губ, вызвав в сердце тепло и трепет. Скалл улыбнулся в ответ, поджигая и себе, и посмотрел на всех. Оглянулся на Луче. Она сидела в отдалении, облокотившись на дерево, и никто к ней не подходил. Все поняли, что она знала. Знала, и отправила их на смерть почти, ведь это проклятие с ней и сравнимо. Скалл выдохнул с дрожью, наконец позволяя себе расслабиться, и глаза тут же намокли. Больше никто не кричал на Луче, никто не кричал вообще — было слышно лишь тихое дыхание, судорожные выдохи и шмыгание носом авторства Скалла. — Эй, шестерка, — тихо обратился к нему киллер номер один, — ты вообще сам как? — это было очевидно. Скалл был не хорошо, он ведь недавно и вовсе был гражданским, а тут прям настоящее проклятие, они стали маленькими детьми. — Хорошо, — но ничерта не хорошо, это видел и слышал каждый. Одновременно Реборн, Фонг и Вайпер подошли к нему и опустились вместе на траву, соприкасаясь плечами и коленями. И будто бы стало в сто раз легче, будто осознание перестало так давить — ну маленькие, ну и что, живут же как-то карлики? Что Скалл и озвучил. — Пф, конечно, — Реборн потрепал его по голове, Фонг взял за руку, а Вайпер невесомо прижался сзади. Скалл улыбнулся дрожащими губами, но искренне.