Дорога в никуда

Само время уже точно не упомнит детали прихода той весны, много проблем навалилось на каждого, но мой сказ не об этом, пожалуй, начнем с того момента, который я точно помню. Второй поворотный момент в жизни Рагвиндра — младшего настало появление сестренки. Босая, длинноногая, худая как рыба, в изорванном грязном платьице, волосы благородного синего оттенка, правда, кучерявые и запутанные до жути, темнокожая, с темно-синими глазами, одним словом «страшненькая» — так про себя обозвал ее Дилюк. —И… как это надо воспринимать — Рагвиндр-младший сопроводил отца с девчонкой на руках непонимающим взглядом. —Ее бросили раненую под мостом, и, кажется, ее очень напугали, не хочет со взрослыми разговаривать… Может быть ты сможешь с ней поговорить? Она твоя сверстница, может с тобой она почувствует себя спокойней и скажет откуда она. Дилюк нахмурил брови и захлопнул книгу сопровождая уходящего в купальню отца и повернулся на не идущей на контакт потеряшке: — Ты вообще говорить умеешь? Общаться со сверстниками вспыльчивый почти-подросток не умел определенно, с младшими тем более. Бесило, что «страшненькая» абсолютно не говорила, зато ела с большой жадностью, хотя Дилюка это не особо смущало. Рыбьей скелетошке это точно нужно, младший Рагвиндр вспыльчив, но не садист и все понимает. Хлопнув по потянувшейся за персиком руке малышки он нахмурился еще больше, расправляя плечи: —Куда грязными руками? Сначала мыться… Папа устал, я сам тебя искупаю… Вернувшись со своей одеждой, он помог снять с потеряшки платье и на секунду опешил… Перед ним определенно не девочка: —Что ж ты молчал-то? — втолкнув пискнувшего ребенка в купальню, Дилюк и сам разделся. Таких истерик от купания у детей Дилюк еще не видел, хотя он ранее и детей не купал, пока запихивал истеричку в теплый таз с высокими бортами, был весь залит водой и даже укушен. Процесс купания, пожалуй, обсуждать не будем, вы ведь культурные люди, правда? Дилюк уже два дня пытался разговорить новенького, тот абсолютно не понимал речь, но активно с жестами взаимодействовал. За пару дней Дилюк смог узнать только имя, такое же причудливое как и эти необычные глаза. В темно-синей радужке словно звезды дыры проделали, Дилюк мог в этом поклясться, да и зрачки незаметны… или вовсе отсутствуют, но видит очень хорошо. Спустя два дня Дилюк отрапортовал пришедшему отцу: —Он общается на непонятном языке, не уверен, что смогу повторить, но его зовут вроде, эээ… Каэйа Аолберихь… Ему 9 лет. Он сбежал… От кого я не понял, но, кажется, он ничего не помнит, я попробую узнать еще. Крепус погладил сына: —Главная монашка сказала, что его ждет одинокое будущее. Попробуй научить его говорить, полагаю, это поможет вам общаться, да и тебе кажется малый приглянулся… Это ни разу не правда! Наследника винокурни это возмутило, встрепенувшись так, что растрепалась даже недавно неудачно обрезанная, пока никто не видел, челка, чтобы быть похожим на отца: —Он мне не нравится, весь в ссадинах и синяках, и такие странные глаза… Ты их видел вообще? Мне кажется он — зло! —Обещаю, обучу тебя искусству меча, если поможешь ему. Если он так тебе не нравится, считай заботу о нем, как твое первое задание на пути становления рыцарем. Рыцарь защищает всех, это первое что ты должен понять, чтоб им стать. Дилюк сел назад в кресло, скрестив ноги и руки, голову повернул в сторону, обиженно буркнул: —Я подумаю. Оба понимали, что младший хозяин винокурни не посмеет пойти против отца.