Ты умрёшь, когда того пожелаю я...

      Ноксус и Фрельйорд — две крупные державы, несущие войну за территорию сквозь года. Раздирая землю в клочья, как голодные псы с жадностью загребая каждый метр, ноксианцы отгрызают всё больше территорий севера. Благо для Фрельйорда — горная местность и суровый холодный климат, играет на руку в обороне.

      Вблизи Железных гор, ровно между северным королевством и Империей, остался клочок незавоёванной земли, на которой уже на протяжении нескольких дней стоят повозки и палатки кочевников. Сегодня здесь непривычно шумно и весело, мужчины пьют и горланят, а женщины бегают от палатки к палатке.

      — Сегодня великое рождение наследников севера! — в пьяном бреду закричал кто-то из мужей.       — Тише ты! — вслед звонкого смеха цыкнула проходящая девушка.- Не смей их так звать, беду накличешь.       Думая об этом, меня всегда удивляло, как столь одержимый родиной человек мог просто бежать со всей семьёй прочь куда-то в степи.       — Только кричишь об этом, а сам бежал… и вот твои дети мёрзнут и голодают только потому, что их отец трус, — не слишком громко, но уверенно протараторила сестра.       — За-аткнись, уродина! Выродкам вроде тебя голоса не давали, — слишком уж яростно тот прокричал в ответ, и снова взялся распевать баллады.       Сестра села рядом, дала мне в руки клубок ниток.       — Я немного добавила длины, теперь ты можешь гулять дальше, — я немного покрутила в руках конец нити, это совсем другой материал, больше похоже на жгутик из лиан.        В этот раз от сестры пахло сладко и пряно. Хочу сказать спасибо, но не выходит выдавить и слова, а ведь когда-то мы много разговаривали, и были одержимы идеей мира и братства. С той поры прошли годы, и осознание, что мало где нас примут в истинном обличии, навалилось как-то само собой. Так, с раннего детства на нас было больше одежды, и кулоны с благовониями, чтобы мы пахли не так дико. Матушка наказала нам всегда быть рядом и заботиться друг о друге, но после ухода отца в горы на меня стали обращать всё меньше внимания, пока я не научилась и вовсе обходиться без помощи кого-либо.       Вечерами я ухожу в поле, к реке, в лес, подальше ото всех, чтобы просто слушать шум мира и представлять, как всё выглядит, и возвращалась, когда многие уже спали.       Мурашки пробежали по спине от детского плача, глубоко вбирая лёгкими воздух, я зажмурилась и хотела закрыть уши руками, но только выронила нитки.       — А-ну! Слушайся, а не то на тебя ляжет проклятье, как на Кирсу и будешь…       Слова, громкие и страшные, затихли, и только слышно как она набирает воздух, чтобы продолжить кричать. Только крика не последовало, сжато, как кусок бумаги, последовало обругивание.       — Таким же уродливым и слепым! — не знаю как ребёнка, но меня кричащие пожилые люди всегда пугали.       Сестра промолчала, только немного протёрла мне лоб тканью и дала в руки кусок хлеба. А мне стало до того обидно снова слышать подобное, что слёзы сами покатились по щекам. Именно… Я стала страшилкой для непослушных детишек, точнее — мой недуг. Как говорит матушка, я родилась слепой, а по мере роста, на теле тут и там пробивались перья. К шестнадцати годам уши, запястья и шея, немного заходя на затылок, покрылись мягкими короткими пёрышками, по словам сестры и матери, чёрными с отливом лазурита. Все окружающие уверены, что это именно проклятье или своего рода болезнь, ведь ни моя мать, ни отец не являются Вастайцами, хотя чутьё мне подсказывает, что это что-то совершенно иное.

***

      Прошло около недели с рождения новых скитальцев, и теперь мы готовы снова двинуться в путь. Палатки убраны, а повозки загружены вещами. С первыми лучами солнца старшие скомандуют, и мы все двинемся в путь вдоль реки к востоку, по направлению долины Токоголь. Следующий привал будет именно там, а до тех пор мы будем идти, останавливаясь лишь напоить скот. В эти короткие остановки матушка протирает мне глаза соком из каких-то трав. На ночь накладывают повязку с мшистой травой. Всё это делают с надеждой, что моё зрение восстановится. И так на протяжении последних пяти лет, но к сожалению безрезультатно. Я всё так же, в ясные дни вижу лишь светлые блики, а в остальное время — непроглядная тьма. Будучи готовой пойти в любой момент, я подгребла сумку и трость поближе к ногам.       Вдали раздался призывный клич, и мы продолжили путь.