The Ways your Zaunite Says I Love You (and How to Spot Them)

Одна из особенностей характера Вай, замеченная Кейтлин практически со старта отношений — девушка не понимает, как работает «здоровая» романтика и как ведётся демонстрация своих чувств в ключе, в котором их можно понять. Язык любви Вай — странный и слегка... вычурный. Для его понимания Кейт требуется немало практики в «переводе на человеческий». Некоторые «понятия» не требуют поиска в специальных словарях: её девушка — жадное до ласк чудо, погружающееся в них с головой. Руки на плечах, губы на губах, руки за плечами, за талией, пока тело — у тела, а щека — у щеки. Натуральная кошка — без шерсти и вибрисов, но с мурлыканьем и... мускулами. Охотно кормится, устроившись на коленях у Кейт; просто умиротворённо лежит на них; болтает с любимой, усевшись у её ног; уляжется на ней одеялом. Тяжёлым, шумно сопящим над ухом — зато безопасным и тёплым. Ну и, конечно, прикосновения — последовательно и в изрядном количестве. Ладонь у щеки, палец у линии скул, предплечье — одно или два — на поясе или за спиной. Объятия «исподтишка» — отдельное удовольствие: запустить руки в карманы, будто хочешь согреть свои конечности или согреть ими бока любимой, и притереться лбом к затылку, будто хочешь оставить отпечаток — отношение «чего к чему» не так важно. Это всё «читаемые» знаки привязанности. Далее по «уровню сложности» — еда. О Боже... У Вай всегда найдётся чем заморить червячка. В этом плане она — укрупнённый аналог белки или бурундука. По одёжным карманам или прямо в руках — истинный человек-закусочная. Умещается в руке, не умещается; на один укус, на несколько; на сейчас, на потом — если сделаешь у неё заказ, не нужен даже чек с номером: обслуживание проходит «не отходя от кассы». Вай — человеческий механизм с невидимым тумблером: едва увидит в вашем поведении определённые триггеры для себя — включает режим бесплатного торгового автомата. Плохое самочувствие или усталость? Вот, скушай. Трудный рабочий день? Держи, подкрепись. Выдался хороший секс или погоня? Так держать, возьми пачку орешков в качестве «ачивки».

— Ты вообще когда в последний раз ела?

Это первое, что спрашивает Вай, стоит возлюбленной выйти за радары её видимости в течение какого-то количества времени или пожаловаться на боль в животе. К большому удивлению Кейт, Вай — великолепный повар. Жизнь с двумя братьями, сестрой и отчимом — в условиях, в которых необходимо было постоять за себя — дала свои плоды: факт её выдающихся способностей к готовке и неравнодушного отношения к ней не мог претендовать на сенсацию. А вот Кейтлин, в свою очередь, умела мастерски делать сэндвичи — за остальные, более сложные блюда всегда отвечал её личный повар. До отношений — семейный, нанятый её родителями; с началом отношений — напевающая себе под нос, её девушка Вай. Готовящая без профессионального опыта и знания рецептов, чтение и попытка следования которым лишь отнимали её драгоценное время. Но зато — открытая к экспериментам и к совершенствованию наиболее успешных из них. Завтрак Кейт в постель, кухонные прогулки в фартуке по ходу приготовления ужина на двоих, радость до блеска в глазах от уплетающих за обе щеки, счастливых и стремительно толстеющих Джейса, Виктора и её «вечно голодной» любви за особыми «вечерними приёмами» — обыденность для Вай. Следующее по списку — домашнее хозяйство. Вытирать пыль, мыть пол, поддерживать каждый сантиметр квартиры в чистоте в той же степени, как каждый сантиметр тела Кейтлин — в заботе. Первоначальные ожидания той — явное противопоставление понятию «действительность»: Кирамман сама рассчитывала стать хранительницей очага и персональной медсестрой на случай наиболее серьёзных потасовок у любимой. Но — катастрофически чаще — случалось обратное. Нечем заняться — уборка. В Пилтовере всё тихо, спокойно, а подсознание терроризируют кошмары — «поднять швабру за безупречную чистоту посреди ночи!». Кейтлин вымоталась/пребывала в стрессе/свалилась бревном на диван в послерабочей прострации — «устроить блеск всего и вся вокруг Кексика!». Заявиться к любимой на работу, чтобы навести порядок в кабинете, пока она вышла? Без проблем! Дома, после нелёгкого столкновения с преступниками или долгой погони, начать осматривать её на предмет ран, гематом, порезов и травм? Нерушимое правило! И Кейт это бесит, потому что того же отношения Вай к себе она не наблюдает: для любви всей её жизни открытая черепно-мозговая — отличный повод сходить на общегородской парад фанатов поп-культуры в качестве пародии на героиню фильма ужасов.

— Здоровый сон — залог здоровья, Кексик, — говорит она, регулярно засыпая часа на два от силы. — Галлюцинации — полный отстой.

— Дай сюда руку. У тебя перелом запястья.

«У меня синяк, Вай. Это ТЫ здесь с переломом, идиотка!»

Такое искажённо-альтруистичное отношение у неё не только к Кейтлин: Вай готова так же прийти на помощь Джейсу и Виктору — даже советнице Медарде, чёрт побери. Тем не менее, Кейт довольно скоро понимает: для её девушки это не просто способ избавиться от накопившегося стресса — это её проявление хорошего отношения к человеку. Проще говоря, Вай видит себя в роли матери, отвечающей за Кейт и своих новых знакомых как за детей, которых она приютила. Собственно, да, «понятие» номер четыре — Вай склонна к опеке. Чувственно пройтись по улице рука об руку — то, что она может позволить себе не только с Кейтлин, но взять предложенную — на такое Вай даст согласие только ей. В прошлом — ещё своей младшей сестре и братьям, судьбу которых она с Кейт обсуждать не хочет. Родственники, о которых она заботилась и которых опекала — как сейчас Кейтлин. Расчёсывает её взлохмаченные во все стороны света волосы с утра, заплетает — пропуская длинные, глубоко-синие пряди через погрубевшие пальцы — в пучки, красиво завивает. Джейсу — чистит и стирает рубашки, ровняет его галстуки, делает ему причёску. Виктору — убирает спавшую на глаза чёлку, избавляется от складок на пальто, поправляет лямки подтяжек и спутавшуюся ткань штанин. Не упустит ничего, не умолкнет ни на секунду — никто из её знакомых не глуп настолько, чтобы это признать. Сродни маленькой пугливой лошадке, Вай «отпрыгнет», если кто-либо из опекаемых ею резко дёрнется или сделает акцент на том, как близко она их к себе подпускает. Её руки — невесомы, стремительны и опытны. Грубые кожей, с мозолями и избитыми в драках костяшками — но при этом такие нежные. Касаются аккуратно, будто боятся случайно навредить. Ну и «пятое» — конечно, похвала. В любом виде — изъявление, получение — Вай обожает похвалу. Потребовалось немало времени, чтобы смириться — принять, как похвала её прельщает. Она плевалась, шипела как кошка — опять же, только шерсть дыбом не поднимала, за неимением — первое время, когда Кейтлин тихим, напевающим голосом произносила: «хорошая девочка». Сердилась, обнажала зубы — когда та позволила себе эти слова в первый раз под одним одеялом.

— Я тебе не собачка! Отъебись!

Огрызалась, морщила нос, поджигала фитильки гнева в глазах. Поэтому от Кейтлин последовала корректировка стратегии: Вай нравится поощрение, нравится быть любимой, нравится поступать правильно — но она так противиться обнажению своих чувств, что я вынуждена пойти на поиск лазеек.

— А что ты скажешь на это?

Она прокладывает путь — поцелуями, по крепкому животу, к половинам своей любимой, чтобы накрыть губами сосок, набухающий от тактильной похвалы, бросить на возлюбленную взгляд.

— Тебе нравится?

Вай ухмыляется, тянет к ней ладонь, к которой Кейт немедля приникает, проходя кончиком носа по внутренней её стороне. Она смеётся, с нотками неловкости, но после — когда шепчет «да», зажигая огоньки довольства в глазах Кейтлин — широко улыбается, демонстрирует счастье, что ввергает обратно во тьму всё ощущение недопонимания между ними. И — потихоньку — Вай овладевает то же желание.

— Хорошая девочка.

Шепчет, когда любимая спускается к её бёдрам — той же дорожкой поцелуев — зарывается пальцами в её ультрамариновые пряди, когда кончик языка касается её нижних губ.

— Моя умница.

Она притягивает Кейт к себе — губами верхними девушки пробуют на вкус друг друга; мурлычет комплименты на ушко — её любимую пробирает дрожь; спускается по шее, отпечатывая её своим горячим дыханием — шепчет, как Кейтлин прекрасна, неотразима, удивительна. Поощрения выходят за пределы их спальной практически сразу: с регулярными «хорошая работа, Кексик» и «умница» по ходу каждой совместной операции и всегда сопровождаются — по отдельности, либо по очереди — рукой на талии, тыльной стороной ладони у щеки, мягкой, с гордостью за свою девушку, улыбкой. Острые грани характера Вай стачиваются, подвергаются округлению — страх и отчаянная необходимость защитить себя от потенциальных страданий, «откланиваясь», уходят за ширму сознания. Она устала от бесконечного прессинга самой себя, устала отстраняться от доброго отношения в свою сторону — и Кейтлин пробует снова.

— Умница, Вай. Хорошая девочка.

Проходит по граням её скул, когда она — измученная и «разукрашенная» парочкой засранцев — валится в кресло. С «мазками от кулаков» на рёбрах и под глазами — всё равно примеряет на губы улыбку до ушей.

— Молодец. Ты меня защитила.

На секунду, рефлекторно — морщит нос, «чиркает спичкой» в пределах глазниц, дёргает верхней губой со сведёнными челюстями — и, пересекаясь с Кейтлин по линии взглядов, осознаёт, какие радостные эмоции вносили эти комплименты в её восприимчивую душу. Похвала, которую она получает от возлюбленной — взаимная, возвращаемая ею с их прошлого раза в одной постели. Вай немедля приникает к протянутой ладони, проходя кончиком носа по внутренней её стороне.