Что скрывают наши души

Весь следующий день вокалист посвятил репетиции. Первым пришёл в студию и до появления Холстинина сочинял мелодию для будущей песни. Фантастические сны вдохновили на балладу о герое, который возвращается в позабытые края и открывает новую главу в жизни. Творчество помогало пересилить тревоги, коих накопилось достаточно. Валерий безуспешно размышлял о личностях недоброжелателей и гадал, что они предпримут, когда узнают о провале с иглой. Следят за ним? Или подыскивают другую жертву? Поистине, в этом мире для слабых места нет. Группа собралась к одиннадцати часам. Петрович, Теря и Дуб зашли вместе, на ходу обсуждая последние альбомы западных исполнителей. Маня явился позже. Красный, как варёный рак, из глаз текли слёзы, голос хрипел. – Что случилось? – Владимир отвлёкся от беседы. – Не приближайтесь ко мне, – гнусавил барабанщик и сморкался в платок, – я маленько приболел. Температуры нет, но самочувствие так себе. – Как ты, однако, вовремя! – Дубинин протирал бас-гитару, – будешь чихать, прикрывай лицо! Платочков хватит? – Принёс все, что дома нашёл, – Манякин шмыгнул носом, – в пакете. Пришедшие через час «Маврики» посочувствовали барабанщику (Карпухин и Алексеев сбегали в аптеку за лекарствами), но близко подходить не стали. Общались через установку, прикрывали рты салфетками. К концу репетиции закашляли Терентьев и Харьков. Первый настоял, что подавился водой и абсолютно здоров, второй сказал, что «маленько простыл в поезде, но завтра всё будет в полном порядке». Валерий старательно избегал контактов с музыкантами. В одиночестве обедал бутербродами, на перекур ходил через дорогу от студии, сторонился дружеских бесед. Перспектива потерять голос перед туром не прельщала ни капли. Гитаристам и барабанщикам проще, болезнь не повлияет на инструмент. И всё же усилий оказалось недостаточно. Утро встретило слабостью в теле и головной болью. Сухой кашель напоминал крик потрёпанного ворона. Ощущая себя разобранным, Кипелов кое-как встал с постели. До студии он купил в аптеке лекарства от простуды и гриппа. – Валерик, ты как себя чувствуешь? – испуганно спросил Бес, – у меня полгруппы заболело, с одним и тем же. Все на таблетках держатся. Вокалист покачал головой. Горло будто стянула колючая проволока. – А вот это не хорошо, – щурился Холстинин, – нам выступать через пару часов. По графику послезавтра – презентация в Петербурге. На хворь нет времени. – И ты туда же, ещё один болезный. Врачи Манякину уколы ставили утром, прямо здесь. Знали бы насчёт тебя, то попросили задержаться, – Дубинин качал головой, – на концерт сил хватит, надеюсь? Отменить при полностью распроданных билетах – это сродни самоубийству. Толпа снесёт нашу студию! Кипелов промолчал. Поездка в спортивный комплекс прошла как в тумане. Вроде, заняли места в автобусе, как транспорт остановился перед служебным входом. Саунд-чек Валерий пропустил. Переоделся в концертный костюм, привёл волосы в порядок и устроился на стуле в дальнем углу. Аптечные лекарства не помогали. Кипелов чувствовал себя комком желе, которое таяло под солнцем. – Валер, двадцать минут осталось, пока аппаратуру на сцене поменяют, – произнёс кто-то в стороне, – Маврин молодец! Как отжёг на сцене! Стыров нереально круто поёт! А Харьков! Настоящая зажигалка! Драйв! Энергия! Ух! Мы обязаны перебить достижение!.. Ты меня слышишь? Вокалист открыл глаза. В шаге от него расплывался силуэт Виталика. И дело было не в близорукости. – Нам пора выходить! Слышишь рёв толпы? – Я… не могу. – Что, значит, не можешь? Приболели все, тяжело всем. Мане уколы делали, Теря с трудом кашель подавляет, но они будут играть, на морально-волевых. Потому что надо! Надо для пользы группы! Надо для преданных поклонников! – он упёр руки в бока, – а ты? Не слишком ли часто отлыниваешь, когда впереди маячит препятствие? Приходишь, когда хочешь! Опаздываешь на час, а то и больше! Прости, но ты – как баба, блин! Кисейная барышня! «Ой, меня обидели! Всё, ухожу!» Позади Дуба собрались арийцы и «Маврики». – Вы тоже так думаете? – хрипло спросил Кипелов. – Ну… иногда можно переступить через себя, – ссутулился Манякин, – не обращать внимания на шутки и делать свою работу. – Ради группы, – Харьков прикрывал рот платком. – Ради общего дела, – смутился Стыров. – Ты – индивидуалист, привык думать о себе, – тряхнул кудрями Терентьев, – зациклен на своих потребностях и не видишь, что для коллектива хорошо, а что плохо. – В словах Тери есть зерно правды, – Бес робко пожал плечами, – отчасти, из-за этого в «Арии» поменялся состав. – Сейчас мы должны взять себя в руки и отыграть, – назидательно произнёс Дубинин, – а там – как знаешь. Валерий задержал взгляд на каждом музыканте. Кто они? Кто те люди, с кем он делил сцену, спал в гостиничных номерах и репетировал в студии? Сейчас он видел чужие лица, в глазах мерцал лёд. Слова друзей и коллег железным ломом ударяли по голове. Он – нарцисс, по всеобщему мнению. После тура по презентации «Химеры» пути разойдутся. В глубине души оборвалась последняя нить. Из переполненного зала доносилось «Ария»! «Ария»! Насколько песен его хватит? Главный сет-лист вытянет, а выступление с Мавриным? Те партии стоили, как две арийские. Как радовался Серёга на тренировке «Смутного Времени»! Наконец-то альбом прозвучит вживую на концерте! – Вот, мы совершили набег на аптеку, – Виталик держал стакан с лекарством мутно-белого цвета, – фармацевт заверила, что помогает быстро. На пару часов поставит на ноги, дальше врачей вызовем. Вокалисту было всё равно. Раствор с мятным ароматом он выпил в три глотка. Продержаться один вечер, а дальше… как судьба карты раскинет. «А там – как знаешь». Живи или помри – неважно. Ты неважен. – Ещё не готовы? Толпа безумствует! – в раздевалке появился Холстинин, – Валера? Ты как? Мы уже опаздываем! – Иду. Слабость отступила. – Вот так бы сразу! – довольно закивал Дуб, – можешь, когда захочешь! «Маврики» остались у шкафчиков, арийцы поторопились на сцену. Переполненный зал взорвался ликованиями. На танцполе яблоку негде было упасть. Поклонники трясли постерами из журналов и самодельными плакатами, скандировали название группы вперемежку с его фамилией. Права была Вера: других музыкантов подобной честью не удостоили. Интересно, пришла ли она на концерт? – Добрый вечер, друзья!.. Под сводами спортивного комплекса царила власть тяжёлой музыки. С первыми аккордами «Химеры» Валерий почувствовал себя в своей стихии. Прекрасно знал, как зажечь толпу, как вдохновить слушателей на бесконечную любовь к творчеству группы. Всякий, кто пришёл на концерт впервые, познает огонь гитар и запомнит чарующий голос, а утром гордо назовёт себя поклонником «Арии». Своего рода, обратится в новую музыкальную веру. После аплодисментов заиграла «Небо Тебя Найдёт», один из хитов альбома, который передали в ротацию радиостанций. Помнится, в прошлом месяце Кипелов покупал в магазине продукты и услышал из приёмника собственный голос: «Стой! Это бездна! И не жди иного! Бесполезно…» Как точно строки воплощали отношения в группе! «Штиль» подливал масла в огонь. До выхода на сцену Валерий невольно ощутил себя героем из песни. Недостатки были у каждого участника «Арии», но именно его критиковали больше всех. Даже Серёга принял сторону бывших коллег. «Осколок Льда» ставил в отношениях точку. «Пусть каждый сам находит дорогу. Мой путь будет в сотни раз длинней. Но не виню ни чёрта, ни бога. За всё… платить придётся мне!» Вложенная в куплет энергия исходила из сердца. Как бы ни представили уход из группы, виноватым предстанет он, вокалист-нарцисс. Проклятие, поэтесса-ведьма, огненные демоны – как рассказать это поклонникам? Скажут, Кипелов с ума сошёл. В дурку сплавят и правильно сделают. В «Кровь За Кровь» к «Арии» присоединился Маврин и блестяще сыграл соло после второго куплета. На мгновения Валерию показалось, что Бес был с ними как равноправный участник. Третий мастер придавал особенную глубину звучанию гитар, и музыку переполняла магия. Воздух переполнила энергия. Протяни руку и прикоснёшься к мистической силе, станешь частью заряда. В расширенном составе они отыграли «Героя Асфальта» и «Раскачаем Этот Мир». Вокалист слышал, как громко зал поёт знакомые строки и танцует в едином порыве. «Ария» отыграла сотни концертов (удачных и не очень), но подобных эмоций он не испытывал никогда. Люди соскучились по тяжёлой музыке! Десятиминутный перерыв знаменовал третье отделение. С бас-гитарой вышел Харьков, за барабаны сел Карпухин, вторым гитаристом наряду с Мавриным выступил Алексеев. «Маврики» знали аккорды «Смутного Времени», поскольку включали песни в концертный репертуар. «Путь Наверх» поклонники встретили восторженными криками. Откуда-то появились плакаты с фотографиями Кипелова и Маврина, как на обложке альбома. «Свет Дневной Иссяк» прозвучала на пределе вокального мастерства. Толпа притихла, загорелись огни сотен зажигалок. Партии от разных лиц напоминали светлую и тёмную исповеди, словно являлись противоположными сторонами одной сущности. Ведь в каждом человеке извечно борются две стороны. Слабость возвращалась. Валерий махал слушателям и чувствовал, как покидают силы. Бросало то в жар, то в холод, но Кипелов сделал всё, чтобы поклонники не заметили. Звучала любимая тысячами людей «Кастельвания». Многогранная, выдержанная в разных темпах, песня поднимала планку мастерства исполнителя до облачных высот. Смолкли инструменты. Зал взорвался аплодисментами, и обе группы вышли на поклон. «Ария» и «Маврик» лучились улыбками и внимали благодарностям, доносящимся с танцпола. Маврин и Дубинин принимали букеты от поклонниц. Валерий тёр глаза. Сцену окутала сизая пелена. Футболка прилипла к телу, в ушах послышался звон. Вокалист будто очутился в запертой бане, стены которой тлели из-за разбросанных по углам головешек. Вдох резал грудь огнём, над венами кожа точно плавилась и отлетала хлопьями бумаги. Задание выполнено. Концерт завершён. А там – как он знает, по завету группы. Но только не здесь… а очень высоко, где стынет свет и покой.

***

Владимир смотрел на беснующуюся толпу, считал брошенные на сцену игрушки, букеты в руках гитаристов и сдержанно улыбался. Всё так, как должно быть после отлично сыгранного концерта. С утра он волновался из-за приболевшего Валеры, но тот взял себя в руки и спел так, что заслужил премию к обычной зарплате. Вытягивал высокие ноты, чётко произносил слова и словно бы находился в студии на записи новых треков. Удивительная выкладка и концентрация, похвально! Так бы на весь тур! «Маврики» громко хлопали. Особенно сиял Серёга, видимо, вспомнивший былые концерты в составе «Арии». Прощаясь с поклонниками, музыканты взялись за руки и поклонились. Зал заревел так, что содрогнулись стены. Многие просили повторить на бис любимые песни. Холстинин сжал запястье вокалиста и моментально отпустил. Горячее, словно кипяток! – Валер! Ты… Гитарист не договорил. Вместо вопроса о самочувствии он едва успел поймать Кипелова и уложить на пол около мониторов. Вокруг собрались музыканты и техники. С танцпола на сцену лезли испуганные поклонники, охрана возвращала гостей. В шуме криков кто-то догадался опустить занавес. – В комплексе должны быть врачи, – Владимир тряс Валерия за плечо, – обязательное условие места проведения массовых мероприятий! – Да! Точно! Я видел машину около служебного входа! Сейчас приведу! – Маврин сорвался с места. – Я с тобой! – Харьков побежал за начальником. На губах выступила пена. Источавшие гнилостную вонь хлопья скатились по щеке, оставив на коже красный след. – Что ж такое? – нахмурился Петрович, – это вообще не простуда! – А что тогда? – Терентьев округлил глаза, – утром у всех были одинаковые симптомы! Через час-два мы так же рухнем в отключке? – Понятия не имею! Медицинский не оканчивал! Позади раздался громкий голос: – Да пусти меня! Пусти! Я – медсестра и могу помочь! Пусти, сказала! Холст обернулся. Грузный охранник тянул к выходу девушку, которая настойчиво рвалась на сцену. На чёрной футболке красовалась обложка с альбома «Кровь За Кровь», волосы были стянуты в конский хвост. – Оставь её! – прокричал гитарист, – пропусти! Страж порядка покорно послушался, поклонница бросилась к ним. Села на колени и стала лихорадочно осматривать бесчувственного вокалиста. Слушала дыхание, прикасалась к шее и груди, заострила внимание на пене. – Вы можете помочь? – Постараюсь! – она разомкнула веки и надавила на зрачок, – скорую вызвали? – За врачами уже побежали. – По всем признакам отравление химикатами. Он что-то принимал сегодня? Владимир пристально посмотрел на Виталика. – Лекарство от простуды, – щурился басист, – нам в аптеке новый порошок посоветовали. Дескать, быстро поставит на ноги. – В какой дозировке? – Ну… чуть больше нормы. – Чуть больше? – вскрикнула девушка, – да он при смерти! – Серьёзно? – недоверчиво выдал Дубинин. – Серьёзно! И… нет, уверена, в лекарстве было что-то ещё. Не аптечное и сильнодействующее. У аллергии другая картина. – Мы думали, симулирует. На сцене послышался топот. Маврин и Харьков вернулись вместе с врачом, который держал чемоданчик и носилки. – О! Вера! Какими судьбами! – Здравствуй, Игнат! Пришла на концерт, а тут такое… Холстинин отступил на шаг. Эти двое хорошо знали друг друга и работали в одной больнице. Произносили медицинские термины, совершали манипуляции. Врач озвучивал действия, девушка быстро исполняла. Никакого страха или дрожи в ладонях. – Ты права, это отравление. Химия выжигает изнутри. Ладно, поехали! На месте будем окончательно разбираться! – Я с тобой! – Само собой! Один не довезу! – он огляделся, – родственники есть? – Нет. – Друзья или близкие? Документы нужно будет заполнить. – Я! – бес поднял руку. – Тогда тоже с нами! Холстинин хмуро смотрел, как врачи и Маврин тащат носилки к служебному выходу. Детали мозаики складывались в картину. Неделя выдалась богатой на события: открыла череду проклятая игла, поддержало странное поведение сущностей в Лесу Скитаний, завершила «болезнь», по обстоятельствам похожая на случай многовековой давности. Они взялись за старое? Неужели? – Давайте-ка все пройдём в раздевалку, – суровым взглядом он окинул остатки групп, – все, без исключения. Игрушки и затоптанные цветы остались сиротливо лежать на сцене. Гитарист собирался с силами. Если он прав, то вот-вот слетят фальшивые маски, и начнётся бойня. И чистить гнилое болото придётся в одиночку. Владимир вошёл последним, запер дверь на ключ. Настенные часы показывали половину одиннадцатого. – Господа, я хочу знать правду. Ответом стала тишина. Гитаристы и барабанщики переглядывались, будто не понимали сути вопроса. Единственный вокалист накручивал вспотевшие волосы на палец. Все прятали глаза, косвенно подтверждая вину. – Я повторяю: что вы сделали? – каждое слово сопровождалось паузой, – никто не покинет комнату, пока я не услышу ответ! – громом прозвучал голос, – уважаемые Грехи и Добродетели! Или я должен применить силу? – Это… это было на благо всех! – первым не выдержал Харьков. – Мы хотели спровоцировать его посвящение! – дрожавшей ладонью Карпухин вытер пот со лба, – поэтому наговорили гадостей! Только и всего! – Он бы переступил через характер, через болезнь и разбил границу между гранями, – нахмурился побледневший Стыров. Владимир взъерошил кудри: – Вы, что, специально, его заразили? Группа Маврина переглядывалась. – Что-то пошло не так, – с видом нашкодившего первоклассника пробормотал Алексей, – мы сами не понимаем… – Это я и без вас прекрасно вижу! – вспыхнул Холстинин и отступил к пустым шкафчикам. Ничего умнее не придумали, чем подвести концерт к срыву, а вокалиста – к больничной койке! Знал ли Серёга про «гениальную» идею? – есть одно большое «но». В вашу великую затею по посвящению не вписывается игла с проклятием. Музыканты охнули. – Какое проклятие? – Харьков вытаращил глаза. – Это не мы! Нет! – Стыров судорожно тряс головой. Ему вторил Карпухин. Владимир сжал губы. Юные «Маврики» не врали. Это он прекрасно чувствовал. Значит, подтвердилась самая плохая догадка. Не чужие задумали зло, чудовищную паутину интриг сплели свои. – Виталик, ты ничего не хочешь мне рассказать? – он остановился напротив басиста. – А должен? – тот приподнял бровь. – Я подозреваю, чего ты хотел добиться, но хочу услышать от тебя. Сделал это… снова, да? Несмотря на клятву? Дубинин молчал. – Отвечай. Пожалуйста. Догадку подтвердили тишина и самоуверенный взгляд, без капли сожаления или испуга. Поверил в безнаказанность. Бесполезно. Бывший друг не оставил выбора. – Я – Истина, обладатель семи рангов замкнутых циклов, требую ответа от Алчности, обладателя четырёх рангов! Гитариста окутал фиолетовый огонь. Взмахнув ладонями, Холстинин направил пламя на Дубинина. – Отвечай! Только правду! Столп прижал басиста к стене. – Мы хотели погасить его до посвящения и в момент разделения забрать ранги. Поделить между всеми. – Кто ещё? – А… Что-то ударило Холстинина в бок. Провернулись замки, открылись шкафчики, в воздух взметнулись вещи музыкантов. Раздался хлопок, и раздевалку заволок дым. Всюду слышались топот и крики, скрежетал металл, трещало дерево. Куда бить? Кого спасать? Ранишь своего, чужой уйдёт! Завеса рассеялась. Из-под поломанной мебели и сдёрнутых занавесок выбирались побитые Харьков, Карпухин и Стыров. Дубинин, Терентьев, Манякин и Алексеев сбежали. Ошарашенный Владимир сел на обломок скамейки и обхватил голову. Предательство коллег по «Арии» повергло в глубокий шок. Алчность, Лень и Гордыня ловко обвели его вокруг пальца!