В стране Гекаты

В книге не говорится, что будет со Сьюзен. Она осталась живой в нашем мире, успев превратиться в довольно глупую, самовлюбленную девушку. Однако у неё достаточно времени, чтобы исправиться, и, может быть, она в конце концов попадёт-таки в страну Аслана — своим путём.

— Клайв Льюис.

Сьюзен опять снится тот сон. Она стоит на краю поля боя, вместе с братьями и сестрой. Лето — трава невероятно зелёная, яркая, сочная, и на ней лежат мёртвые нелюди — разумные животные, их всевозможные гибриды с людьми, различные химеры, мифические существа. Вот кентавр с перерезанным горлом, буквально в двух-трёх шагах от неё. Она смотрит на его труп. Лошадиная половинка покрыта ярко-каштановой шерстью, загорелая кожа на человеческой половинке — коричневая, как ореховая скорлупа. Сьюзен вдруг ловит себя на том, что смотрит на лошадиный пенис. Интересно, а как размножаются кентавры? Она представляет себе, как он целует её, крепко-крепко, и его борода щекочет ей кожу. Взгляд сдвигается к ране на горле, к липкой лужице крови чëрно-красного цвета. Мурашки по коже. Мухи жужжат над телами павших. Цветы как будто запутались в высокой траве. На этой земле они расцвели вчера — в первый раз за последние… сколько лет? Сто? Или, может быть, тысячу? Или сто тысяч лет? Раньше здесь простирался только снег, думает Сьюзен, взирая на поле боя. Ещё вчера здесь лежал снег. Вечная зима без рождественских праздников. Сестра тянет её за руку и показывает пальцем куда-то в сторону. Вожди двух армий стоят на вершине зелёного холма, погружëнные в беседу. Гуманоидный (?) золотой лев, заложивший обе руки за спину, и колдунья-великан, одетая во всё белое. Сейчас холодная леди-джинн сердится, кричит на льва, а тот просто слушает молча. Детям не слышно ни слова: что говорит льву колдунья, объятая белой ледяной яростью, что монотонно озвучивает ей в ответ лев. Волосы у колдуньи — чёрные и блестящие. Губы — красные, ярко-красные. Сьюзен всё замечает, всё видит. Скоро вожди двух воинств завершат разговор, Лев и Колдунья… — «Смерть приходит по ночам», — думает Сьюзен. — «Как Лев». Ужасный холодный пот заставляет её пробудиться ото сна. Мысль о том, что она закончит жизнь во сне пугала столь сильно, что, казалось, сердце взрывается. Голое тело Сьюзен пробирают противные ощущения. Она вертит головой. Рядом лежат три голых юноши-азиата — один лохматый с веснушками, второй — загорелый с жёсткими волосами, третий — особенно женственный в лице, с хвостом каштановых волос — все трое мирно спят. За окном уже расцвело… За завтраком Сьюзен, узнав получше своих новых друзей, решила поделиться с мальчиками теми самыми горестями, которые ей довелось испытать. — Я обращалась к разным оккультистам Британии, чтобы они помогли вернуть мне мою семью… Или хотя бы наладить контакт с Той Стороной. Спириты, медиумы, экстрасенсы, маги… Сирил Грей — именитый оккультист — вывел меня на человека, известного как Дэвид Монро, — Сьюзен вела об этом беседу с троицей молодых азиатов. — Я искала путь в Страну Аслана. Уже этот Монро посоветовал мне обратиться к ведьме по имени Нахав и её напарнику. Сказал, она самый лучший специалист по части поисков путей на Ту Сторону. Она может даже физически меня туда отправить. — Сьюзен, а ты сама шаришь в оккультизме? — поинтересовался тот, что заплетал волосы в хвост и обладал, необыкновенными для азиата, невинными, небесно-голубыми глазами. — Самую малость… один мой родственник — профессор Кирк — тот самый чудной, эксцентричный человек, у которого был Шкаф, открывающий путь Туда, он был сам племянник колдуна — Эндрю — создателя злополучных колец… Хотя, возможно, я что-то путаю… Моя семья погибла из-за них. Сьюзен, как то прекрасно видно по её несчастному лицу, было чертовски неприятно вспоминать все эти события. — Меня ужасно мучили кошмары… — Не стесняйтесь делиться своей болью, Сьюзен, — с очень большим сочувствием говорил друг. Сьюзен начала рассказ. Нахав выглядела как максимально стереотипная ведьма — сгорбленная спина, длинный нос, сморщенный подбородок, гримаса отвратительной злобы и сатанинского ликования, хриплый, каркающий голос. Её всегда сопровождал мерзкий зверёк — большая и бурая крыса с головой почти-человека. По поводу его природы, когда Сьюзен спросила об этом, старая ведьма только хитро улыбнулась: — Получить настоящего импа не так-то просто, дитя моё. Здесь нужно благословение Мессира Леонардо [1], его привлекает женское естество… В голове у Сьюзен появился омерзительный образ обнажённой Нахав — как младенца, уродливая старуха кормила грудью этого отвратительного крысочеловека. Сьюзен сходу поняла, что имеет дело с телепатемой, посланной ей в голову из порочного ума проклятой дряхлой ведьмы из Салема. Выражение на лице мелкого демона-крысы, когда он пялился на Сьюзен, было в высшей степени пошлым, охваченным похотью и скверной — растленный злой дух, живущий в теле крысы-монстра, предавался самым непристойным своим замыслам. Они привели Сьюзен в старинный склеп, веявший ведомством и дьяволизмом. В этом тайном месте лондонские оккультисты проводили свои мистерии. Всюду на глаза попадались оккультно-каббалистическими эмблемы, надписи и знаки, смысл которых не был до конца ясен Сьюзен. По словам Дугласа — спутника Нахав — любой из этих символов, случайно задетый, мог стать магической ловушкой для предателя. — А поскольку таков — каждый из нас, — говорил Дуглас, — и не может не быть им, если кто-то из нас желает достичь высших ступеней — то низменный страх — лучший страж этой мрачной святая святых. В Англии у Нахав имелся помощник — жрец Гекаты по имени Дуглас. Как узнала о нём Сьюзен, этот человек, в свете зваший себя «граф МакТрегор Гленлионский», в действительности был сыном мещанина из шотландских долин возле Гемпшира. Сьюзен заметила на его лице лёгкие признаки алкогольного вырождения. От других колдунов, Сьюзен знала, что этот человек обладает искусством эвокации в совершенстве [2]. Дуглас был человеком практического склада, материалист по натуре, и не любил работать на тонких планах. Дуглас выдерживал колоссальное напряжение, заставляя духа являться в зримом образе, тогда как, по его словам, маг, более осторожный или более тонкий, работал бы на иных уровнях. Жрец Гекаты достиг того, что в любом «наработанном» месте, как этот склеп, мог зримо вызвать почти любого демона — времени ему для этого требовалось не более получаса. Во всяком случае сейчас Дуглас так хвастался, пока вёз Сьюзен сюда на машине. — Я не буду говорить… — кратко обмолвилась об этом Сьюзен, — чем я отплатила ему за услуги… Как животное, парализованное раневым шоком, Сьюзен следила за действиями Дугласа, совершавшего отвратительный ритуал — лицо его было обращено в сторону, ибо никто не может взглянуть в лицо Гекате и сохранить разум и жизнь. Заклинания, посвящённые Гекате, пояснил он ранее, суть проклятия против всякой нарождающейся жизни, символами же её служат страшные ночные тени, белена и чёрный ягненок, ещё неродившимся извлечëнный из брюха чёрной овцы. Что сейчас и делалось. — Геката и есть то, что в Библии названо «второй смертью», — пояснял Дуглас, когда закончил первую часть сатанинского обряда. Нахав в это время в мрачной молчаливости рисовала на стене мелом какие-то геометрические фигуры. Её отвратительный бес-крыса суетливо шнырял между ног. — Обычная смерть для человека — величайшее из таинств, а все остальные таинства — лишь его символы. Ибо это — последнее и абсолютное слияние с Творцом, но также — столп храма жизни, даже в материальном мире, ибо Смерть есть Жизнь. По такие слова Дугласа, Сьюзен ощутила присутствие этой жуткой сущности, вызванной из Тартара. Ледяной холод пронизал до костей. Но Сьюзен была готова смириться с этим, как и с проституцией, навязанной ей судьбой, всё — лишь бы вернуть семью. — Геката, мать смерти, пожирательница всякой жизни! — гремел голос Дугласа, произносившего заклинание посреди склепа: ЕППСАЛОУМАГ ЕЕ THN EN ТШ KENE6I FINEYMATI, AEINAN, AOPATAN. ПАМТОКРАТОРА, 0EPOnOIAN KAI EPHMOnOIANEONTA OIKIAN EYLTA0OYZAN! [3] Сьюзен была схвачена за руку Нахав: — Вот что я скажу тебе, дорогая, — начала она, как всегда, без предисловий, — тебе придётся совершенно точно выполнять всё, что я скажу — в Той Стране. Сьюзен нервно кивнула — ужасная ведьма продолжала: — Во-первых, тебе ничего нельзя называть прямо — в Той Стране. Так, увидев, например, дерево на горе, ты должна сказать: «Я вижу зелень на возвышенности», ибо так говорят они все — в Той Стране. И, что они бы ни делали, они всегда найдут этому другие объяснения — в Той Стране. Грабя кого-нибудь, они говорят, что тем самым помогают ему и избавляют его от бед: такова мораль в Той Стране. И всё, что хоть чего-то стоит, не стоит ничего — в Той Стране. Гений — тот, кто обыкновенен до мозга костей — в Той Стране. Если тебе что-то нужно, ты должна делать вид, что оно тебе совершенно не нужно; и обо всëм, что есть, ты должна говорить, что его нет — в Той Стране. И всякий раз, когда тебе захочется придавить соседа, ты должна говорить, что приносишь себя в жертву религии или морали, человечности, свободе или прогрессу — в Той Стране — Великий Боже! — догадалась Сьюзен. — Значит, это Англия! — Истинная Англия! — изрекла Нахав. — Они называют это место «Стоунхендж» — в Той Стране! И, не говоря больше ни слова, старуха потащила Сьюзен за собой в нарисованную дверь, она стала настоящим порталом благодаря обращению к Гекате. Лоном Смерти. — Как я тогда натерпелась страху, — Сьюзен рассказывала об этом новым друзьям из Азии. — Мне было очень страшно… По ту сторону сатанинского портала оказалось темно, совсем темно, и Сьюзен то и дело спотыкалась о камни. Мерзкий крысочеловек бежал рядом — она его не видела, но точно слышала частые движения его лапок. Старуха, кажется, отворила небольшую дверь впереди, и Сьюзен очутилась на узком скалистом уступе. Не успела она оглянуться, как дверь за ней затворилась, чуть не столкнув в пропасть. Перед ней не было ничего, кроме бездны звёзд. Пропасть мироздания манила её, и Сьюзен уже была готова отдаться ей, когда её позвал резкий голос ведьмы: — То, что я говорила тебе там, была полная чушь. Это было нужно, чтобы сбить того мозгляка со следа, дорогая, — Нахав призналась тут в том, что Дуглас не был посвящён во всю суть дела. — Соблюдать нужно только одно правило — принимать вещи такими, каковы они на самом деле, и никак иначе — в Этой Стране. И ведьма решительным движением столкнула Сьюзен с уступа. Громко вскрикнув, наша бедная искательница приключений полетела в пространство. Однако старая жрица Сатаны уже объясняла ей, что её ждут на островке среди моря, в старинном замке. Она мягко приземлилась на поверхности оледеневшего моря — всё разворачивалось дальше как во сне, Сьюзен плохо понимала, откуда здесь вдруг возникло ледяное море — она по-волшебному быстро дошла до островка, но у замка, казалось, не было никакого входа. Замок выглядел естественным продолжением прибрежных скал, так что его нельзя было бы даже различить среди них, коли не зубчатые стены. В них взгляд не обнаружил ни ни дверей, ни ворот, а редкие узкие окна находились на недосягаемой высоте. И всё же, подойдя к нему, Сьюзен вдруг очутилась внутри, сама не зная, как это у неё получилось. Ей без труда удалось подняться на смотровую площадку, однако главная палуба замка лоснилась, будто смазанная маслом, истекавшим из тысячи устий. Тем не менее ей удалось добраться до Проходной. С левой стороны тянулись целые леса пиний, с правой — ряды высоченных муравейников. Прямо же перед ней по просеке, по которой она шла, виднелась пагода [4], возле которой уже собирались некие жрицы, чтобы почтить обитающего в ней азиатского божка. Вся площадь перед храмом оказалась покрыта правильной сетью, напоминающей гигантскую паутину. Каждый узел этой сети, треугольник, состоял из божества и двух его почитателей, и все они находились как бы сами по себе Опять же, события в потусторонней стране текли так, как подобное обычно протекает во сне. Тут взору открывались миллионы божеств, каждое в сопровождении пары верных слуг. Среди них обнаруживались все расы, все цвета кожи и все исторические периоды. Сьюзен видела богов доисламской Меки, Мексики и Перу, Сирии и Вавилона, Греции и Рима, видела властителей мрачных эфиопских болот, безводных пустынь и холодных гор. А приглядевшись получше, она вдруг поняла — нити же, соединяющие между собой эти узлы-триады, составлялись из невиданных насекомых, странных животных и уродливых пресмыкающихся, каждое из которых исполняло свой особый танец. Они плясали, пели и извивались, так что вид всей сети вызывал головокружение. Сьюзен почувствовала тошноту. Однако её поддерживала ненависть: она посчитала, что старуха обманула её. И тут заметила, что у каждой пары почитателей своего божества появился ребенок. Держа его на руках, они подносили его своему богу, который тут же отправлял его в самый центр Сети. В центре же, как это виделось Сьюзен, уже пребывало нечто вроде огромного паука. Его шесть ног, голова и тело казались одним сплошным шаром, чернота пронизывалась лишь светом постоянно движущихся глаз, испускавших лучи во всех направлениях, и ртов, высасывающих свою добычу безо всякой жалости и снисхождения — чтобы потом выбросить переваренные остатки обратно в бесконечную, нервно подрагивающую паутинную сеть. Ужас этой картины потряс Сьюзен до глубины души! Не в силах пошевелиться, чувствуя себя то ли загипнотизированной, то ли просто беспомощной. Ей казалось, что недалёк тот миг, когда она сама станет добычей этой всепоглощающей демонической Силы Тьмы. Продолжая наблюдать, она убедилась, что не только люди, но и их боги становились пищей для прожорливых ртов. Длинная жуткая нога вытягивалась, и вот уже распадается очередной треугольник, и бог, его священные атрибуты и его почитатели исчезают в раздутом брюхе чёрного паука. Сьюзен стоило немалых трудов преодолеть инерцию этого адского зрелища. Какой чëрт дëрнул её броситься в пучину жутких приключений, в это море потусторонних кошмаров, в этот океан безумия? Зачем ей понадобились эти иные миры, гораздо более мрачные и опасные — по сравнению с обычной жизнью? Неужели нельзя было смириться со смертью семьи? Как это делают все! Её уже не интересовало, что это за миры, и какие чудеса они скрывают — могут ли они вернуть умерших или нет. Единственное, чего ей хотелось, это снова вернуться к людям, к обычной человеческой жизни, которую она и вела до недавнего времени. И пусть это с её стороны неблагородно, пусть даже это будет падение — но это всё-таки лучше, чем переживать без конца эти кошмары, полные фантомов, жестоких, злых, мерзких, полные самых фантасмагорических проклятий. Сьюзен резко отвернулась от открывшейся ей картины. Потом она, должно быть, потеряла сознание на какое-то время, потому что обнаружила себя уже лежащей в постели на вилле Дугласа. Движимая неудержимым порывом, девушка вскочила с постели и бросилась к шкафу, будучи одержимая идеей найти там семью или портал, но там оказались только одежда. Дуглас вскоре пришёл к ней, сообщил следующее: — Нахав предупреждала, что твоя воля может выкинуть тебя обратно из Царства Гекаты, похоже, оно случилось, когда тебя — без чувств и памяти — выбросило из Двери… Сьюзен попросила оставить её одну. Она отказалась от пищи. Ей было тошно и ничего не хотелось. Побыв одна, ничего более не говоря Дугласу, она достала из шкафа только свою одежду. Ей было нетрудно перебраться через невысокую стенку террасы и выйти на улицу… — Больше я не виделась с Дугласом и Нахав. Но я слышала, Дуглас ещё хотел меня найти…