pretty please

      главный зал осветили лучше, чем обычно. десятки новых свечей тянулись вереницей вдоль стен, отбрасывая рваные тени на королевский стол. но обилие света не развеяло внутреннее волнение.       в самом начале застолья Люцерис зарекался не обращать внимания на вино подле кубка. не так давно он обнаружил, что стоило слегка превысить норму в привычные пару бокалов, то в голове сами собой возникали странные чужеродные мысли и контролировать их не было совершенно никакой возможности. да и место за столом у него никак не располагало к спокойным размышлениям. на противоположной стороне, сохраняя титаническое безразличие, сидел Эймонд. черная повязка, молнией рассекавшая его лицо, услужливо напоминала о том, что сделал Люк, защищая брата. и пусть они были детьми, и пусть прошло уже много лет — сожаление горечью окатило внутренности, пронеслось рядом с сердцем.       будь это привычный вечер, то сдержаться от вина, не смотря на такое вынужденное соседство, возможно удалось. но ужин воссоединения семей — дело иное. виночерпий Таргариенов старался так, что через пару мигом пролетевших часов, Люк изо всех сил старался удерживать плавающий взгляд хотя бы перед собой.       и те мысли, которые он усердно отгонял, вернулись с удвоенной силой. их не сбивала ни болтовня старшего брата, ни речи о помолвке; они соединились единым потоком в одну сторону.       напротив. к Эймонду.       Люк пробовал отвести взгляд, но плавно проскользил им верх и вниз, не в силах прекратить. в отличие от своих родственников, Эймонд держался за столом собрано, прикасаясь к ягодному сбору только в случае общего тоста. в сторону виновника своего увечья он даже и не думал повернуться, от активной беседы явно держался в стороне. не придумав ничего лучше, Люцерис принялся отмечать мельчайшие детали.       то, как он чуть склонялся в сторону говорившего, будто и не пропускал все разговоры мимо; то, как прикасался к кубку, от явной скуки медленно проводя длинными пальцами по гравировке. Люк почувствовал слабый укол зависти, разница в возрасте у них была формальная, но по внешнему виду Эймонд явно обгонял его. так почему он ещё не помолвлен? почему почти не спускался в город, в дома удовольствий? туманное сознание, правда, и здесь нашло объяснение.       глаз. чёртовы мальчишеские потасовки. рот Люка вновь наполнился чем-то горьким, он поспешил найти рядом привычные сладости. да, он сожалел. не о том, что защищал брата. раньше ему часто снилось, что в той неразберихе он лишь безобидно царапает Эймонда по плечу и тот сердится на него, гневается, смотрит в ответ со страшной злостью, наполнившей оба целых глаза. Люк бы вытерпел любую месть, но время вспять не повернуть.       его долго, невозможно долго терзала совесть. и сейчас, когда возможность извиниться находилась как никогда близко, голова кружилась от хмеля, неконтролируемых эмоций.       совершенно не правильных.       белоснежные волосы Эймонда уводили размышления в иную сторону, небрежные движения заставили потонуть в пугающих фантазиях. свежие воспоминания об утреннем тренировочном поединке лишь подливали масло в огонь. стремительные выпады гибкого тела превращали бой в гипнотический танец, приковывая остальных к земле намертво. Люк ещё в тот момент ощутил слабость в ногах, стоило Эймонду тихо пригласить их на тренировку.       а теперь сознание подбросило старую шутку из тех времен, когда они еще бегали по замку вместе. кто-то случайно услышал от кухарки, что если сильно сожалеешь, то извиняться надо на коленях. конечно, тогда это казалось особенным, воспринималось буквально. последующую неделю извинялись ребята только таким образом и никак иначе. а после Эйгон, старший из всех, случайно узнал, что же та кухарка имела ввиду на самом деле, обратив наивный, искренний ритуал в извращеную издевку.       щеки Люка мгновенно вспыхнули, стоило ему осознать в какой форме хотелось бы сейчас принести извинения Эймонду. в горле запершило, пришлось вновь отпить вина. руки сами потянулись к сладостям.       стало ещё хуже, когда горечь смешалась с новоявленной приторностью. воображение услужливо подбросило пару картин, от которых стало жарче в сотню раз; как неторопливо пальцы следовали вниз, как впервые перехватило дыхание и как невольно закатились глаза от интенсивных движений.       и в этот проклятый момент, когда самоконтроль держался за последние остатки здравого смысла, Эймонд вдруг обернулся.       его твердый взгляд будто через повязку прошил Люка на сквозь, отчего тот не сдержал маленькую улыбку, наслаждаясь вниманием, мгновенно пробежавшись взглядом сверху вниз.       чёрт, что он сейчас сотворил? стыд вернулся, обжигал изнутри; вино сильно размыло смущение, но сейчас Люцерис прекрасно знал, как выглядит. однажды после пары таких взглядов молодая служанка робко закрыла дверь в его покои, согласно кивая. пришлось торопливо объяснять, что ничего непотребного он и в мыслях не держал. естественно, относительно неё.       но то была служанка, покорно служащая его семье, ничуть не оскорбившаяся. сейчас же подобный взгляд перехватил человек, которого во всем королевстве стоило опасаться как никого более.       Люк вздрогнул. в голове слегка прояснилось. он игрался с огнём, бездумно и беспечно. под ребрами нервно забилось в смятении юное сердце, пальцы тут же похолодели. он ждал чего угодно: вызова на битву, обвинение в оскорблении или…       ничего не произошло. перешептывания о наследниках не утихли, никто не заметил произошедшего. кроме Люка, что кожей чувствовал, как над ним завис дамоклов меч. робко, медленно он поднял голову, пытаясь определить реакцию напротив.       Эймонд смотрел на него в упор.       на его, словно выточенном из мрамора, лице блуждала едва заметная ухмылка, заставившая Люка уставиться на исказившиеся искусанные губы. единственный глаз буквально изнутри светился нескрываемым азартом.       оказывается пламя само играло с Люцерисом, готовясь медленно поглотить целиком.       [- ох, мой лорд Стронг совершенно не ведал о новообретенных способностях искалеченного воина? — раздался приглушённый бархатный голос, проникающий в самый разум.]       — к-каких способностях? — он потрясённо прошептал ответ вслух, испуганно подобравшись на месте, осознав, что не было никакой возможности услышать голос с другого конца стола, — о боже, нет. не может быть.       [- да, после вина разум для особых всадников дракона действительно, как открытая книга. продолжим вчитываться в ваши помыслы с момента про извинения?]       похолодев изнутри, Люк изо всех сил зажмурился, представляя подробности. запрокинутая голова, громкие стоны, захлебывающиеся звуки. если происходящее не шутка захмелевшего сознания, то Эймонд вряд ли совладает со следующим «абзацем».       [- не дразнись. терпения на долго не хватит. или, может, мой лорд желает исполнить это в главном зале? — хрипло, глубоко произнес голос в голове, заставив задрожать от интонации нетерпения, — извинения будут приняты сегодня в полночь, в моих покоях.]       на этом Эймонд приподнял кубок и, качнув его в сторону задыхающегося Люка, впервые с улыбкой выпил без общего тоста.