Ведьма

      Чжань Чжэнси знает Мо Гуань Шаня столько, сколько себя помнит. Живя по соседству, рыжий мальчуган стал его первым другом, а после смерти госпожи Мо, Шань стал ему братом. Всегда вместе. И в шалостях, и в радости, и в печали. Когда родители Чжэнси умерли от болезни, друг взвалил на себя все хлопоты по похоронам, давая брату с сестрой спокойно скорбеть, хотя и его горе это сильно ударило. Господин и госпожа Чжань были ему хоть и приемными, но заботливыми родителями, а тут лихорадка накрыла обоих и обоих же забрала, игнорируя все настои, которые день и ночь варил Мо. И в пору бы ему сидеть разбитым и слезы лить, но такой роскоши себе он не мог позволить. У него остались Чжэнси и Цзы Цянь, которых нужно кормить, оберегать и огородить от всего плохого, вот и взвалил еще совсем зеленый пацан на свои не по годам крепкие плечи все невзгоды и заботы. Пускай и грубый, но с таким большим и добрым сердцем. Сколько раз он разбивал кулаки в кровь, защищая друга и его сестренку, уже не счесть, но сам никогда не позволял помогать себе. Он сильный. Он справится. Он заступится за мелкую, получая сломанные ребра, он не побоится пьяниц, что решили самоутвердится, напав на друга. Он пойдет в логово к волкам просить еды, прекрасно понимая, что рано или поздно он может не вернуться домой. И как бы ему не было тяжело или больно, Шань никогда не плакал. При Чжанях. Выбирая разные предлоги, он уходил то в лес, то в заброшенный ангар, и позволял себе выпустить пар, а после возвращался таким же ворчуном, только глаза всегда красные и опухшие от слез. Тетушка Мо называла Шаня гордым плаксой, Чжэнси был с этим полностью согласен. Слишком гордый, чтобы показать свою слабость. Старшему Чжаню лишь недавно было позволено быть рядом, и то из-за того, что ангар разобрали, а Шэ Ли, стоило другу ступить на лесную тропу, либо сам приходил, либо волков своих посылал если не привести, то проследить. Вот и сейчас ему позволено, а даже если бы Шань был бы против, Чжэнси бы все равно разрешения не спрашивал. В лес они не пошли, не самоубийцы они после вчерашнего туда соваться, да и полная луна сегодня. Поэтому сейчас они оба шли прочь от поместья и леса, выбирая своей конечной точкой поле, усаженное пшеницей. Если урожай ничего не погубит, зиму деревня точно переживет.       — Хочешь, сбежим? Заберем Цзы Цянь и сбежим в город? А после полнолуния еще дальше? — Всю дорогу Чжань Чжэнси молчал, идя чуть позади. Мо нужно время, чтобы успокоиться. Да и кому охота показывать свои слезы? Сейчас он, вроде бы, взял себя в руки, а, значит, и поговорить можно.       — Не могу. — Сев на землю, Мо устало вздохнул, а после и вовсе лег полностью. — Я не могу. А вы можете. Но не сейчас. Сегодня ночью, как луна отступит, вам бежать надо и, чем дальше вы окажетесь, тем лучше.       — А ты как же? — Последовав примеру Шаня, Чжэнси тоже лег, только руки под голову заложил. Волосы еще влажные, а мыться снова не хотелось. — Расскажешь, что случилось?       — А мне нужно дождаться госпожи Цзянь. — И снова тяжелый вздох, а полуденное солнце нещадно слепит глаза. — Да и без меня вам безопаснее будет. Неважно из-за кого или чего, но ты не должен снова пострадать. Тем более тебе о мелкой нужно заботиться. — Лучше глаза закрыть, а то снова заслезились из-за яркого света.       — Это все из-за их сказок? — Чжаню глаза ничего не слепило, поэтому он смотрел на чистое небо. Даже птиц нет. Только бесконечная синева. Красиво. И совсем не жутко. Ему же не показалось? Он ясно видел, как листья и травинки тянулись к ранам на руках друга, словно пытаясь закрыть собой, будто живые. Или это все ветер? Именно он, но небо все равно красивое.       — Ага. Кошмарные сказки. Я такие никогда не любил. — В детстве, он уже плохо помнит, когда он ранился, всегда какой-либо цветок или листочек ложился на рану, закрывая ее так от пыли и грязи. Сейчас так же, и от этих касаний немного щекотно. Только не разобрать какому детству принадлежали эти воспоминая. — Я помню маму, папу, мелкую… Все помню, но и то, что не видел или не было, тоже помню. Тебя помню. Разным. И хорошее и плохое, только не все мое. Или мое? Черт разберешь! Бесит дико. — Пусть трава и не дает насекомым на раны заползать, но за шиворот жукам путь открыт, поэтому пришлось сесть, спасая себя от нежеланных гостей. — И кровососов я помню. Понимаю же, где сейчас, а где раньше, но каша в голове такая, что без бутылки не разберешь.       — А чувствуешь что? — Судя по тому, как спина Шаня напряглась, Чжэнси прошелся по тому, что сейчас больше всего волновало друга. — Ты же не знаешь этого Хэ Тяня, а разочарования в тебе на целую бочку было, когда рожу ему разукрашивал. Правда были знакомы?       — Не просто знакомы. — Зарычав от бессилия, Мо запустил пальцы в волосы, начав ерошить их. — И эта память меня выводит больше всего.       — Тогда нам нужно будет две бутылки. — Поднявшись на ноги, Чжань протянул другу руку, чтобы помочь подняться. — А лучше три, и одну про запас.       — А как же вы? Вам бежать надо. Или? — Судя по тому, как усмехнулся Чжэнси, ответ явно отрицательный. Но парень не терял надежды, поэтому продолжил взывать к голосу разума. — Что мне делать, если они не смогут нас защитить? Снова не смогут тебя уберечь?       — А зачем мне защита кровососов, если ты, как я понял, одуванчиками да крапивой можешь бед наделать. — Любил он такого Мо. Уставший, он не ввязывается в споры. — Тем более Цзы Цянь тоже не оставит тебя, а если силой ее увозить, то такой вопль поднимет… Мне такого счастья не надо.       — Идиот. Крапивой и одуванчиками бед я не наделаю. — Усмехнувшись, Шань взялся за протянутую руку, поднимаясь. — А вот заговоренной пылью что кровососов, что волков, точно отгоню.       — Нам теперь уйти нужно будет? — Цзы Цянь смотрела то на одного, то на другого вампира. Дурак что-то напевал под нос, пока накрывал на стол, а красавчик в окно смотрел с печальным видом, что самой грустно становилось.       — В смысле? — И чуть мимо кружки чай не налил. — Куда? И с какой стати?       — Ну, братец Шань устроил погром и… — Потупив взгляд, девочка рассматривала свои ногти. — Вы же такое просто так не спустите с рук.       — Никуда вы не пойдете. — Все так же смотря в окно, ответил Хэ. — А по поводу поступка Шаня, не бери в голову. Я заслужил и не такого гнева.       — Вот. — Цзянь хлопнул девчонку по спине, широко улыбаясь. — Я не помню, но точно знаю, эти двое и не так ругались. Ведьма даже из дома убегал. У них не может быть все как у людей. Все через задницу.       — Именно. — Согласился Тянь, слабо улыбнувшись. Интересно, если бы он успел обратить свою гору, как часто бы они переезжали только из-за того, что их дом развалился, будто карточный, после очередной ссоры? В прошлом вампир всегда сдерживался. Тело человека хрупко, поэтому даже слабый, по мнению вампира, толчок может стать смертельным, вот и проходилось ему терпеть побои от вспыльчивого Шаня, хотя иногда так хотелось треснуть в ответ. Сегодня не хотелось.       — Спасибо. — Еле дотянувшись до места хлопка, Цзы Цянь потирала ушибленное место. — Кстати, а что на обед? — Чай уже дымился в чашках, но больше на столе ничего не было.       — То, что ты приготовишь. — Рассмеялся Цзянь И от того, какое удивленное, а после недовольно лицо стало у девчонки. — И не смотри так. Ни я, ни Тянь не умеем готовить. Мы же вампиры, или ты уже забыла?       — Не забыла. — Встав со своего места, девочка специально наступила раздражающему ее кровососу на ногу, и только потом вышла из столовой. Лучше бы братец белобрысому рожу начистил.       — Смотрю, твое настроение не такое кошмарное, как я предполагал. — Стоило младшей Чжань выйти, Цзянь И подошел к другу, становясь ему за спину и наваливаясь на него. — Мне так жаль. — Обняв несопротивляющегося парня, И потерся щекой о макушку, да так и остался стоять. Мало того, что наказания ему все равно не избежать — ведьму он сам начал прахом поить, так еще и запрет. Против прямого запрета не пойдешь. Из-за него вампиры и умереть могут, если будут своевольничать. Да и боль нестерпимая при нарушении запрета идет в наказание. Мда… Не повезло Тяню. Столько лет искать и ждать ведьму, а по итогу получить по роже и запрет на прикосновения. Жестоко. Так еще ведьма-то может прикасаться к вампиру, но последний все равно будет боль чувствовать, пока запрет сам же ведьма и не снимет. — Я поговорю с ним. Может в этот раз тоже послушает.       — Не нужно. — Прикрыв глаза, Хэ медленно и глубоко дышал. Шань возвращается с охотником и скоро будет дома. — Смотреть же мне никто не запрещал. Тебе что нужно в центре? Моя кровь тебе сегодня не поможет. Схожу к стражам и возьму для тебя пару бутылочек.       — Может ты и прав. — После такой крови друга И точно может заморозить не только волков, но и половину леса с посевами, а людям это явно не понравится. — Может, выпьем сегодня? Мамин порошочек еще остался тем более. После того, как блохастых накормим сосульками. Расслабимся, как в старые добрые времена?       — На измену меня склоняешь? — Голоса ведьмы и охотника раздались в холе. Охотник цел, а руки ведьмы болят. Что-то с пальцами. Выбил, наверное. — При живом-то Шане с которым мне уже точно ничего не светит? А ты знаешь толк в искушениях. А как же твоя зазноба?       — Я реалист. — Чмокнув в макушку Тяня, Цзянь И отошел. — Что тогда, что сейчас мне снова ничего не перепадет. Ребята, — обратился он уже к пришедшим, громко крича, — Тянь в центр пойдет. Вам что-нибудь надо? Я выпивку заказал.       — Мне бы платья нового. — Ответила вместо парней Цзы Цянь из кухни.       — А не жирно тебе будет? — Шань недовольно фыркнул. — И с чего ему тебе платье покупать? — Он знает, что в столовой сидит Хэ, поэтому специально и сбавляет шаг.       — Не жирно. — Девочка выглянула из кухни, угрожая братьям половником. Родной брат тоже собирался прокомментировать наглость сестры.       — Возьму. — Чужая робость приятно разливалась по сердцу, а стоило вампиру заговорить, как сердечко-то заколотилось быстро-быстро. Ладно, может быть и светит. Ведьма не от злости взволновался. Может быть, если бы он пришел к Шаню во время более приятных воспоминаний, то малыш Мо бы на него накинулся, но уже не с кулаками? Было бы славно. — И нашим дорогим друзьям тоже. Им выпить хочется не меньше нашего. — А теперь бесится из-за того, что в голову кровосос залез. Ох и схлопочет Тянь еще запретов своим поведением. — Есть еще пожелания? — Даже повеселел он. Такие эмоциональные качели только ведьма ему может устроить. Чтобы до головокружения, до тошноты, но карусель все крутится и крутится, и уже не понимаешь, где плохое, а где хорошее, потому что все сливается в одно.       — Чтобы ты пошел в задницу из моей головы. — Что тогда, что сейчас этот наглый упырь все лазил в его мыслях, и это дико напрягало. Ничего у Шаня своего не оставалось из-за таких вот привычек кровососа.       — Ох… — Нельзя дразниться, но это было выше его сил, поэтому Хэ выглянул из столовой с крайне похабной ухмылочкой. — Да я и не против. Даже очень за, но пока ты запрет не снимешь, я могу только смотреть, но не участвовать. Да и вообще… — Вампир прилагал огромные усилия, чтобы не захохотать, как сейчас хохотал Цзянь И. Ведьма не сразу понял, что сам сказал, а теперь, когда понял, от возмущения даже слова не мог вымолвить, а лицо, шея и уши уже во всю покраснели. — Где это видано, чтобы приличному вампиру да при честном народе соитие предлагали?       — Ну, все, тебе не жить… — Еле слышно, сказал Шань, беря с подоконника вазу. Все, что под руку попадет, разобьет об эту ухмыляющуюся рожу. Еще как назло и новые воспоминания эти всплывают перед глазами, от чего кровосос лишь противнее лыбиться, да губы вслед за Мо облизывает. — Да хватит уже! Или запрещу даже смотреть!       — Все-все. — Тянь засмеялся по-доброму. — Не удержался. — Светит ему все. Только дождаться ему нужно. Шань сейчас вспоминает и чувствует прошлое, но настоящий еще пока не дошел до этого сам. Тю, Хэ не в первой ведьму этого окучивать.       — А еще, — обратился вампир уже к Чжэнси. У него весь мыслительный процесс на лице был написан. Бедный человек. Еще чуть-чуть и охотник озвереет, — я прихвачу плотника, чтобы двери нам починили.       — Ты знаешь, как успокоительное выглядит? — Шепнул, все еще хихикающий Цзянь И девчонке с половником, пока его друг спиной назад отходит к выходу с подмигивает смущенному Рыжику. — У СиСи сейчас точно крышу сорвет.       — Синяя бутылка с красной ниткой. — Цзы Цянь сама посмеивалась. Ее братья выглядели действительно смешно с этими растерянными лицами. Зря она так переживала. Все вроде налаживается. Эх, ей бы тоже хотелось, чтобы какой-нибудь красавчик-вампир так смотрел на нее. Пусть и подшучивал над братцем Шанем, но смотрел он на него с неимоверным трепетом и теплотой. Повезло братцу. Нужно будет поболтать с Хэ Тянем. Может и для нее найдется свой кровосос.