Память

Последняя битва…То, что ожидали несколько тысячелетий. Великий план Оверлорда, который он строил ещё во времена создания Ниндзяго, разбился в щепки. Остров наконец оклемался, не осталось ни намёка на тёмную материю. Жизнь вновь шла своим чередом, она полна спокойствия и гармонии… А теперь и повышала уровень новых технологий. На улице уже который день стояла солнечная, тёплая погода. Пока в самом Ниндзяго-сити была шумиха, в окрестных местах стояло привычное спокойствие. Ниндзя в свою очередь сняли небольшой домик близ Джаманакай, чтобы отдохнуть от последних событий, а после начать работу над Академией, которая раньше была известна как интернат Даркли, или школа для "Плохих мальчишек". Всё так быстро меняется… *** Переодевшись в свободную одежду, по типу обычной кофты и штанов, Ллойд облегчённо вздохнул, прикрыв глаза на пару секунд. Его дни буквально забиты разными встречами, интервью и всем подобным. И вот, сегодня у него не было ничего из этого, а значит и кимоно не пригодится, прекрасно! Монтгомери, причесав волосы, вышел в коридор, тихо напевая какую-то песню на немецком языке. Да, домик небольшой, но достаточно просторный. Сиди и радуйся в уюте, но Верховному Мастеру не было столь весело. Что-то не то…Он сам не может это нормально объяснить. Это такое чувство, когда скучал, ждал человека, но в итоге даже и не знаешь, как с ним можно общаться... Ллойд не мог, а может и боялся, поговорить с отцом о чем-либо наедине в первые дни. Сейчас же было легче…немного. Он совсем не боялся отца, просто не знал. В частности, не знал Гармадона как обычного, но дорогого ему человека, как злодея – да, особенно в мальчишеском возрасте, когда пытался подражать Лорду. "Надо отбросить страхи и всё будет нормально", – твердил Монтгомери, остановившись возле другой комнаты. Гармадон любит личное пространство, что не удивляло Ллойда, а даже заставляло улыбаться, ведь блондин явно тот ещё нарушитель подобных вещей. Вздохнув, он тихонько постучался к отцу. – Войдите, – раздался с той стороны приветливый, но словно чем-то утомлённый голос. Никакой насмешки или бывалой угрозы, рыка или сарказма в тоне. Простой, человеческий, тёплый голос. Гармадон больше не был злодеем. Теперь уже бывший Лорд Тьмы выдохнул и прикрыл глаза, поставив чашку с чаем в сторону. Он догадывался, кто стоит за дверью. Вариантов, на самом деле, не так уж много: Ниндзя его всё ещё недолюбливают, Ния и Ву заняты делами Академии... Остаётся только Ллойд. Поднявшись и взяв свой посох, Гармадон открыл глаза и с лёгкой полуулыбкой посмотрел на дверь. Хроническая усталость после последних событий никак не хотела отступать, но он был рад сыну. Так хотелось наладить отношения с ним, наверстать упущенное, извиниться за всё, что между ними произошло... Но не было ни сил, ни времени. Да и страшно немного, стыдно как-то... А усугублялось всё тем, что Мастер Разрушения не помнил очень-очень многого, и сам осознавал это. Слишком много было белых пятен во всех тех событиях, которые он помнил урывисто и неточно, но и то не было чем-то хорошим с его стороны. Один Первый Мастер знает, чего он ещё натворил в то время. Но помнил ясно, как день, он только одно – свою любовь к сыну. Краткую тишину нарушил лёгкий скрип двери. Теперь Монтгомери стоял в комнате у Гармадона и смотрел на него с лёгкой улыбкой. – Привет, пап..! Ты не занят? – ради приличия спросил Ллойд, зная о том, что Гармадон в любом бы случае нашел минутку на разговор или легкие объятия. Мальчик наклонил голову, убрав руки за спину. Он невзначай оглядывал отца, пытаясь заприметить его усталость, слыша её по голосу. – Как дела у тебя? Всё ещё утомлен? – В любом случае, мне уже лучше… – с тихим смехом отвечает Гармадон, неторопливо подходя к Монтгомери. Приподняв руку, он ласково треплет Ллойда по волосам, тепло улыбаясь ему. Как бы там ни было, настроение у О́ни заметно поднялось. – Для тебя я всегда свободен, сынок…как я вижу, ты сегодня тоже освободил свой график? – чуть наклонив голову, теперь-уже-Сенсей рассматривает наряд своего чуда, понимая, что максимум, на который сегодня согласен зеленоглазка – это путь на кухню и обратно. Гармадон полностью его понимал. – О да… А то эти встречи немного надоели, потому что рассказываю всегда одно и тоже. Хотя, может быть, так лучше, – пожал плечами Ллойд, тихо посмеявшись, и в тоже время ластясь под руку отца. – Я рад, что тебе лучше, – улыбнувшись, добавил Блондин. – С твоим присутствием, лично мне становится легче, – невзначай, даже немного тише проговорил Монтгомери, посмотрев куда-то в сторону, а после вновь на Гармадона. – Я рад, что это так, Ллойд, – отвечает Разрушение с лёгкой улыбкой, а после мягко целует мальчика в макушку, слегка приобняв того одной рукой. – Хочешь чаю, сынок? Поболтаем, отдохнёшь от своих интервью… – ласково проговаривает Гармадон, отпуская зеленоглазку, всё ещё глядя на него тепло и любяще. Когда-то едко-алые глаза стали приятными фиалковыми. Гармадон, даже будучи злодеем, не был плохим отцом, но сейчас... С ним словно стало уютнее. А в комнате царил успокаивающий запах древесины, ароматических палочек и зелёного чая. – Да, давай, я только за, – тихо смеясь, отвечает Ллойд. – А тебе оба цвета глаз подходят, очень красивые, – мимолётно вставил Верховный мастер, вдыхая приятный запах, что царил в этой комнате. Любитель же он, "тонуть" в чужих цветах глаз. – А я тебе рассказывал, что мой друг со школы хотел с тобой познакомиться? – да, блондин болтушка ещё тот, но кто ему запретит, тем более сейчас? Ведь действительно было много интересных историй, которые можно рассказать отцу. – Нет, не рассказывал, – качнул головой Сенсей, чуть улыбнувшись. Он прикрыл за сыном дверь, чтобы им никто не помешал, и прошёл вглубь комнаты, позвав Монтгомери жестом. – Что за друг? – безвредно любопытствовал Гармадон, поставив посох к стене и достав с полки ещё одну чашку. – Кстати, будешь мятный? – ненавязчиво спрашивает Разрушение, чуя ответ на интуитивном уровне и от этого слегка улыбаясь. Однако, речь о школьном друге ни с того ни с сего неприятным предчувствием отозвалась где-то в глубине памяти... – Конечно буду, – кивнув, ответил Монтгомери, спокойно проходя за О́ни. – Брэд, друг с интерната, мы с ним давно дружим. Я даже скажу так, он мой первый лучший друг, – на легке разъяснил Блондин, расстегнув кофту. – Погоди, – тут же изумился Тьма, повернувшись к сыну и глядя на него несколько недоумевающе. Смутное негодование скользило в его взгляде, и что-то неприятное все никак не могло всплыть в памяти. Он знал об этом, но... Забыл. И никак не мог понять, что именно ему отбило во время Последней Битвы. – Какой ещё.. интернат? – чуть тише спросил Гармадон, глядя теперь на сына несколько... Обеспокоенно. Это не нравится ему. Совсем. С лёгким непониманием Ллойд посмотрел на отца, прикусив нижнюю губу, теперь думая, как-бы всё аккуратно рассказать и не ввести Гармадона в ещё больший шок. – Ты не помнишь?...Интернат для трудных подростков Даркли, тот, что сейчас фактически в руках у Сенсея…Я там лет семь пробыл, ещё тебе пытался подражать… – на последнем он тихо и неловко хихикнул, отведя взгляд, и всё же припоминая свое тогдашнее поведение, что хорошо укреплялось уставом интерната. Почесав свой затылок, его взор прошёлся по стенам комнаты, а после потупился в пол. В душе кольнуло, стало немного неприятно из-за нахлынувших воспоминаний об этом адском месте. Какое-то время Гармадон молчал. Он изумлённо смотрел на сына, а после, чуть сжав губы, неторопливо пошёл к нему. – Так ты... Был один в Интернате... Всё то время?...– тихо, почти неслышно проговорил он неожиданно севшим голосом. Гармадон смотрел на сына и стал дышать чуть глубже, давя ту бурю негодования, что стремительно поднялась в нём. Как такое возможно? Как это могло произойти? Как он туда попал? – Ах, ну да… – чуть тише проговорил Монтгомери, приобняв себя за плечо, но почти сразу он перешёл на нервную улыбку, пытаясь унять свои внутренние эмоции. – Н-но, всё нормально!..Я...Я понимаю, так надо было..для блага, отсрочки пророчества… По крайней мере мама объяснила так.. – последнее совершенно случайно слетело с его языка, но самого Ллойда это даже не смутило. Он всё ещё смотрел куда-то в сторону, явно утопая в мыслях. И Гармадон снова стих. Он внимательно, молча смотрел на сына. В его глазах была отчетливо видна едва ли скрытая грусть и вина. Сенсей молчал долго, словно обдумывая что-то... Если бы он был отравлен, эмоции уже захлестнули бы его волной дикой ярости. Но не в этот раз... Неожиданно и внезапно для Верховного Мастера, Мастер Разрушения обнял его, крепко и нежно прижав к себе, глядя куда-то вниз. Гармадон нервно поглаживал Ллойда по волосам, старательно тая весь свой внутренний хаос, и продолжал прижимать ребёнка к себе. Это уже был не Лорд Тьмы, нет... Это был Гармадон, заботливый и искренне любящий отец, который чувствовал бесконечную вину перед своим сыном. – Мне так жаль, Ллойд… – наконец заговорил он, тихо и виновато. На душе стало горько и мучительно. Как же так... Такого никогда не должно было произойти..–... Я хотел, чтобы ты был в безопасности, Ллойд... Я.. не мог подумать, даже сейчас не могу представить, что ты... Ты.. – Сенсей нервно выдыхает, чуть крепче прижимая к себе ребёнка и жмуря глаза от печали. – Ты никогда не заслуживал этого... Никогда... Мне очень, очень жаль, Сынок…– проговаривает уже почти шепотом, чувствуя перед ним исключительно свою вину. Хотел уберечь. Не сумел. И его сын... Он... Гармадону хотелось провалиться под землю. Это было ужасно... Верховный мастер замирает на пару секунд, а после нервно и прерывисто выдыхает. Он, прижимаясь к отцу, глядел в сторону стены, пытаясь сдержать неожиданно нахлынувшие слёзы. "Почему я плачу?..",– спросил Монтгомери сам себя, кажется, находя ответ. Искренне извинение того человека, который не должен извиняться. Это должна была сделать мать, но та лишь оправдывалась, на что сын огрызался при первой встрече, спустя уже восемь лет к тому времени..а после.. простил. Но не факт. – Ты..ты не должен извиняться, пап… Это не твоя вина… Ты в принципе не виноват во всём этом..– тихонечко отвечает Ллойд, чувствуя горячие слёзы, что тонкой струйкой потекли по его щекам. Он уткнулся в плечо Гармадона, сдерживая всхлипы плача, но мельком содрогаясь в плечах, судорожно выдыхая. – В-всё же..я так и н-не понимаю её причину..– почти неслышно добавил он, сквозь тихий вздох. К Гармадону он жмётся так, словно боится его отпустить, потерять…Вот он нужен Монтгомери..Его он ждал. И это его первые, а возможно и последние слёзы перед Сенсеем. – Чшш.. тише, Сынок, тише… – уже успокаивающе шепчет Сенсей, тихо выдыхая. Он поглаживает Монтгомери по волосам и плечам, спине... Утешает, успокаивает, поддерживает хотя бы сейчас, когда у них наконец есть возможность. – Всё будет хорошо… Теперь всё будет хорошо… Я рядом… Ты больше не останешься один, я обещаю тебе.. – тихо выдохнув, Разрушение глядит куда-то вниз, прижавшись губами к макушке Ллойда. И все же небольшая искорка злости загорелась в нём, но не отравленная, а абсолютно оправданная, человеческая. И направлена она была отнюдь не на Ллойда... – Я верю тебе… – ловя воздух, проговорил Ллойд, всё также прижимаясь к Отцу, обнимая его. – Всегда верил… – добавляет следом блондин, кажется, расслабляясь на плече Гармадона, положив руки ему на спину, совсем несильно сжав его кимоно. Рядом с отцом ему легче, проще и спокойнее...Рядом с ним он чувствует себя действительно счастливым, даже сейчас, сквозь свои слёзы. – Ты мой хороший..– уже тихо смеётся в ответ Гармадон, мягко улыбаясь. Чуть постояв, он всё же отпускает сына, всё ещё придерживая его за плечи. Сенсей глядел с лёгкой полуулыбкой, и ласково встрепал волосы Монтгомери, ненавязчиво утирая его слёзы. – Я люблю тебя, Ллойд… Просто помни об этом. Тебе чай с сахаром, или без? – спрашивает, чуть помолчав, и снова мягко улыбается ему. Кажется, по совместительству Гармадон ещё и Мастер переводить темы. А ещё он мастерски научился скрывать тихую злобу. Сейчас - на Мисако. – С сахаром…– мягко улыбнувшись, ответил Монтгомери, протерев лицо рукавом от слез. Да, ему стало легче. Чуть пройдясь вперёд, он присел на пол, сложив ноги в позе лотоса. Ллойд посмотрел в сторону окна, а после на Гармадона, тихо хмыкнув. – Я к нему ой как хорошо привык, – с лёгкой иронией произнес Верховный Мастер, тихо посмеявшись, слегка качаясь то вперёд, то назад…Совсем как ребёнок. – Сладкоежка ты, – снова тихо смеётся Сенсей, качая головой. Гармадон неторопливо прошёл обратно к тумбе, разливая воду из чайника по чашкам. Он добавил в чай Ллойда немного сахара и, взяв чашки, спокойной прошёл к сыну. О́ни сел рядом с ним, опустившись на колени, и протянул ему чашку. – Как насчёт.. прогуляться после чая? Кажется, я давно уже не выходил на улицу.. – несколько неловко улыбается Тьма, осторожно отпивая чай. – Спасибо.. – поблагодарил Мастер за чай, слегка кивнув. Услышав предложение отца, мальчик улыбнулся ещё более радостно. – Я только за, пап!...Там как раз погода хорошая, – тихо посмеялся Ллойд, отпив немного чая. – Вот и славно, – ласково улыбается Гармадон, мягко потрепав сына по плечу.