О стрессе

      В Фатуи бытовало справедливое мнение, что Гончая Царицы — чертовски спокойный, рассудительный человек, и её практически невозможно вывести из себя. В любой, даже самой сложной ситуации она сохраняла холодную голову, трезвый подход, не поддавалась панике. Ей по зубам были тяжелейшие миссии, на которых терялись годы; ей было легко спускаться глубоко под землю или подниматься высоко в горы; участвовать в любых сражениях и выступать против любого противника.       В общем-то, члены организации почти справедливо приравнивали госпожу Инессу едва ли не к Архонту, делая из неё фигуру божественную и идеальную. Всегда собранная, всегда прекрасная, не пользующаяся служебным положением и не унижающая подчинённых независимо от их ранга. Перед Гончей все вытягивались по струнке, задерживали дыхание и провожали её спину восхищёнными взглядами.       Но те, кто был к Инессе близок в достаточной мере, знали, что в последнее время она стала… немного другой. То и дело проскальзывали раздражительность, колкая ядовитость, насмешки. Под глазами девушки залегли нездоровые тени, взгляд сделался слегка лихорадочным. И вообще весь облик Гончей практически кричал о чём-то странном. Нездоровом. Как назло, Иль Дотторе отсутствовал в Заполярном Дворце уже второй месяц. А вряд ли кто-то, кроме него, мог бы понять, что происходит.       Первый Предвестник даже не проводил взглядом пролетевший мимо кувшин, лишь краем сознания отметил, что этот был, кажется, из Натлана. Его передали как подарок в попытке задобрить организацию. Напрасно, конечно же, так что по куску фарфора тосковать точно никто не будет. У Панталоне таких до зубного скрежета много найдётся, и он с радостью отдаст пару-тройку-десяток штук, лишь бы они перестали мозолить ему глаза. Всё равно ещё надарят.       — Дрянной засранец!       Пьеро перелистнул страницу книги, хмыкнув. Кажется, Гончая засиделась в Заполярном Дворце. Обычно она не проводила тут дольше месяца подряд, работа ей находилась всегда и везде; там Инесса отводила душу, отвлекалась от бытовых проблем, да и, в общем-то, никому не мозолила глаза.       — Этот заносчивый говнюк, — девушка сорвалась на рассерженное шипение, и Пьеро наконец поднял на неё взгляд. — Клянусь, я его сожру.       — Даже не представляю, чем Тарталья тебя так… — мужчина замялся, подбирая слова. — Допёк.       Судя по тому, как Инесса скрестила руки на груди, вскинув бровь, от вспышки ярости отвлечь её удалось. Самоконтролю её, конечно же, можно было позавидовать. Только вот страдал от него именно кабинет Первого. Справедливости ради, Предвестник терпел стойко, спокойно, потому что понимал, что происходило что-то не то. И пока он мог наблюдать и контролировать вспышки агрессии, потому что Инесса приносила их ему, он считал, что способен потерпеть до приезда Доктора.       Да и не так уж ему нужны были эти кувшины.       — Ну и откуда ты узнал, что это Тарталья?       Флегматично разглядывая строчки в книге, но не читая их, Пьеро начал говорить спокойным и ровным голосом:       — Коломбина не способна так воздействовать на тебя, Капитано пользуется твоим расположением. Пульчинелла? Смешно даже звучит. Скарамучча колкий, но следит за субординацией. Синьора, Сандроне и Арлекино не полезут к тебе. Панталоне слишком дорога его шкура. Вот и остаётся только Одиннадцатый.       — Ты не назвал Иль Дотторе.       Одного короткого взгляда исподлобья хватило, чтобы Инесса шумно фыркнула. Ну да, конечно. Первый прекрасно знал и понимал, что именно Иль Дотторе не так давно стал главной отдушиной для Гончей. Он всё ещё оставался жутко раздражающим её типом, но теперь всё это сглаживалось и оставалось между ними двумя, не покидая дверей лаборатории.       — Ну да, глупость сказала… — Инесса передёрнула плечом, несколько растерявшись. Убрала с лица тёмную прядь отросших волос и снова раздражённо фыркнула. — Так и скажи, что рыжий чёрт прибежал сюда раньше меня, чтобы пожаловаться.       — Хорошо. Рыжий чёрт проскакал мимо моего кабинета, на все лады костеря «заносчивую Гончую».       Уголок губ девушки дёрнулся. Пьеро мысленно попрощался с очередным кувшином, расписанном в символике уже Фонтейна, и на всякий случай пододвинул чашку с чаем к себе поближе, чтоб не задело. Не ошибся — спустя секунду изделие из фарфора разлетелось колкими брызгами от удара о стену.       Возможно, следовало бы найти Гончей задачку, отрядить её куда-то, где она могла бы сбросить пар. Пьеро бы так и сделал, если бы дело было только в повышенной агрессии; списал бы всё на заносчивого Тарталью, да и всё. У рыжего мальчишки, который ещё не полностью принял и понял распорядки Фатуи, гонора было чрезмерно много. Каждое щёлканье по носу заставляло его скалить лисьи клыки, и в итоге уже на исходе месяца его были готовы убить.              Но ведь проблема была не только в раздражительности Инессы. Признаки физического недомогания у кого-то, кто был по сути своей вендиго, не могли не напрягать. И появились они, как назло, именно тогда, когда Иль Дотторе не было на месте.              К исходу четвёртого месяца в Заполярном Дворце поселилась аура жажды убийства, что иронично, исходящая вовсе не от Тартальи. Яростнее всех шипел и скалился именно Панталоне — именно по нему перенаправленная агрессия Гончей проходилась сильнее всего, а оттого он уже лично жаждал отпинать рыжего засранца и повозить его по полу лицом. Пьеро запретил. Хотя сам уже стал осаживать Чайлда раньше, чем тот иной раз открывал рот.              Поэтому, когда о возвращении Иль Дотторе наконец доложили, с облегчением выдохнули, казалось, практически все. На самом деле только Пьеро и Панталоне, как те, кто видел и знал больше остальных. И, возможно, Капитано, которому тоже досталось несколько «кусачих» комментариев, заставивших его держаться более отстранённо и собранно.       

* * *

      Инесса закинула ногу на ногу, спокойно наблюдая за тем, как возится Иль Дотторе. Атмосфера лаборатории умиротворяла её, особенно после почти полугодового периода, полного глухого раздражения и вспышек агрессии. Словно бы за дверьми в это помещение остались все дурные эмоции, а вместе с прохладным воздухом и запахом химических реагентов души коснулось что-то очень… спокойное.       Прошло несколько часов с тех пор, как Иль Дотторе закончил полноценное исследование организма Гончей. Не самые приятные процедуры, от простых вопросов до осмотра всего, включая глаза. Инесса стойко терпела даже то, что ей заглянули в рот, разве что напоследок клацнула огромными зубами точно перед металлической маской.       — Знаешь, это удивительно, — негромко начал учёный, обернувшись через плечо. Голос его звучал слегка хрипло и… словно бы изумлённо. — Я разобрался в твоей болезни.       Вздёрнув бровь в излюбленном и привычном жесте, Инесса скрестила руки на груди. Болезни. У вендиго. Это даже звучало абсурдно.       — За время нашего эксперимента твоя психика стала более подвижной и уязвимой, — развернувшись, Иль Дотторе опёрся руками и спиной о собственный стол. Теперь он был лицом к лицу с девушкой, всего в метре от неё. — Я могу отметить это положительной динамикой, которой не ожидал даже я сам.       В ответ — молчание и всё ещё выразительный взгляд, призывающий продолжать. Теперь Иль Дотторе пустил на губы лёгкую усмешку.       — Поэтому и реакции твоей психики стали более соответствующими живому существу. То, что творится с тобой, я наблюдал и наблюдаю у многих. Ужасное заболевание, просто абсурдное для кого-то вроде тебя. Стресс. Знаешь, ты не пробовала просто… больше спать? Меньше нервничать?       По мере того, как учёный говорил, лицо Инессы становилось всё более и более непроницаемым. Глаза нехорошо полыхнули бирюзовым огнём. Восхитительная реакция, Иль Дотторе жадно пожирал взглядом этот живой и яркий отклик, которого никогда не наблюдал прежде. И даже тот факт, что ему пришлось отшатнуться в сторону, чтобы увернуться от металлической кружки из-под чая, ничуть не опечалил его.       — Меньше нервничать?! — Инесса сорвалась на взъярённое шипение хуже любой сумерской змеи. Взвилась королевской коброй, огромной и безжалостной, а ещё безумно красивой в своей ярости. — Меньше нервничать?! Да я с каждым днём всё сильнее ощущаю себя участницей цирковой труппы! Захудалой!       В стену небрежным броском полетел кусок финансового отчёта, смятого безжалостными руками девушки. Иль Дотторе ярко представил, как будет объяснять Регратору, что его работу уничтожила взбешённая Гончая.       — Пойдём со мной, Инесса! Это будет сильная организация, Инесса! Армейская выправка! Весь мир будет трепетать перед Фатуи, Инесса! Ты не пожалеешь, Инесса! Чёртов цирк! И чёртов Шут!       Что ж, у Иль Дотторе определённо найдутся разные успокоительные… без них тут будет совсем тяжко.

* * *

      Перегнувшись через спинку дорогой и изящной софы, Иль Дотторе подпёр голову рукой и хмыкнул. Кто бы мог подумать. Зрелище, достойное кистей самого лучшего художника. Даже в темноте, что царила в комнате, легко было рассмотреть умиротворённое лицо спящей Инессы. И ребёнка, что свернулся очаровательным клубочком в её объятиях, забавно и тихо сопя.       Кто бы мог подумать, что самым лучшим успокоительным для Гончей окажется именно самый младший — по возрасту, а не сроку создания, — клон самого Иль Дотторе. Этот невысокий и тощий мальчишка, который иногда мог быть хуже любой змеи и самого оригинала, обладал абсолютно невозможной парой огромных красных глаз. И абсолютно необъяснимой тягой к Инессе и её объятиям.       В конце концов, именно такими, спящими вдвоём, Иль Дотторе находил их уже не первый раз. Практически каждый поздний вечер, если быть точнее. Гончая заканчивала дела и, пряча раздражение, приходила в комнаты Второго Предвестника, где ей охотно составлял компанию мелкий и заносчивый засранец. Не то что он внезапно становился смирным и покладистым, нет. Но его тяга к тактильному контакту, которой он ещё и смущался, пленяла Инессу абсолютно.       Что там они вдвоём делали, мальчишка не признавался. Шипел, брыкался на все расспросы, а на угрозы утилизировать рычал и извивался, точно дикий тигрёнок. Уже позже Инесса обмолвилась, что у клона удивительно развита эмпатия, и говорит он складно и неплохо, потому он… помогает. В общем-то, младшая версия Иль Дотторе оказался хорошим психологом, легко поясняющим вендиго многое: и о ней, и о других людях, и об эмоциях и чувствах. А на идею об медицинских успокоительных он закатил глаза и назвал это «заглушкой, которая не поможет».        Что ж, раз это работало, то и Бездна с ними. Ревности к младшей версии себя Иль Дотторе не испытывал, это даже звучало абсурдно. В конце концов, всё равно Гончая просыпалась, дождавшись, пока Второй освободится, и уходила вместе с ним к нему в покои. Клон, как водится, не обижался, хотя и ворчал что-то сквозь сон.              

* * *

             Громко ругнувшись, Чайлд едва успел увернуться от просвистевшего над головой копья. Разъярённый рык Гончей потонул в вое снежной метели, чья белая пелена быстро поглотила две сцепившиеся фигуры.              Устало выдохнул и потёр переносицу Пьеро — разнимать ведь ему. Иль Дотторе сделал мысленную пометку, что лекарства стоит попробовать, соединив их с психологической помощью. Зябко поправил на себе плащ Панталоне и тяжело вздохнул: ему опять сорвали договор с Гончей.              — А всё-таки предлагаю прибить рыжего засранца.              Глумливо хохотнув, Иль Дотторе закивал.       И, что забавно, даже Первый Предвестник промолчал. Кажется, с этой идеей даже он уже согласился.