Праздник фонарей

Когда Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь, встретившись вновь, спустились в Чунцин, день медленно перетекал в вечер. Когда они оказались после череды странствий в городе, полном простого народа, у Синчэня захватило дух, а у Сун Ланя, напротив, засосало под ложечкой: везде и всюду здесь были люди, вокруг сновали мужчины в простых одеждах и женщины в изящных одеяниях, доносились голоса торговцев, спорящих о цене, брань покупателей, детский смех, песни и крики зазывал. Двое заклинателей были еще молоды, но странствия уже достаточно закалили их дух. Жизнь разлучала их и сталкивала вновь, они боролись со злом поодиночке и стоя рука об руку, но цель их оставалась все той же: беспрекословно и безвозмездно помогать оказавшимся в беде. И все же, сколь много времени бы ни прошло, сердца их так и не пресытились радостями обычной жизни. Посмотреть здесь было на что: медленно зажигались огни, покачивались на ветру развешенные фонарики, шуршали ленты и другие бумажные украшения. Отовсюду лилась музыка, точно кто-то играл на диковинном инструменте, совмещающем пять тональностей сразу, неожиданно ярко чувствовался запах благовоний, хотя ближайший храм был на другом конце города… — Неужели уже время Праздника фонарей? — Синчэнь удивленно огляделся вокруг. — Цзычэнь, сколько же мы не виделись? — Год, — отозвался тот, — и несколько месяцев. С тех пор, как мы разминулись у Юньмэна. Они шли дальше, направляясь к центру города в поисках постоялого двора. Сяо Синчэнь, задумавшись, легко произнес: — Это так удивительно… время летит слишком быстро. Мне казалось, будто мы и не расставались вовсе. Посмотрев на друга, он улыбнулся легкой улыбкой, нежной и открытой, которая была предназначена, должно быть, лишь одному человеку в мире. — Сколь бы ни приходилось нам расставаться, — спокойно произнес Цзычэнь в ответ, — мы все равно непременно встретимся вновь. В уютном молчании двинулись они в сторону рынка, через который пролегал самый короткий путь к постоялому двору. Оказавшись среди шумной толкотни, оба заклинателя неосознанно замедлили шаг. Дело было не только лишь в том, сколько вокруг было людей: товар здешних торговцев, ароматные блюда и сладости, всевозможные развлечения — все это притягивало к себе взгляд. Во всем следуя за другом, Сун Лань чувствовал себя неуютно — теперь, когда они даже не пытались выбраться из толпы, рынок казался ещё более живым, и это почти давило на него. В конце концов Синчэнь совсем остановился, рассматривая деревянные игрушки у прилавка, и Цзычэнь сразу оказался возле него. Фигурки, вырезанные, скорее всего, из бамбука, были разных размеров и форм: от маленьких зверушек до огромных статуэток драконов и даже куколок. Некоторые из них, покрытые яркой краской, были выставлены вперед, поскольку явно продавались лучше остальных: их остались единицы. Как раз одну из таких, красноперого журавля с распростертыми крыльями, Синчэнь и сверлил взглядом. — Хозяин, — обратился Цзычэнь к торговцу игрушками. — Сколько стоит фигурка красной птицы? Тот, смерив их внимательным взглядом, просиял, явно узнав двоих уважаемых заклинателей. Он рассыпался перед ними в благодарностях за то, что Сун Цзычэнь и Сяо Синчэнь посетили Чунцин в столь замечательный праздник, и предложил щедрую скидку на свои товары. — Не стоит, господин, я заплачу полную цену, — Синчэнь улыбнулся и с выражением взглянул на Сун Ланя. — Будет нечестно пользоваться такой щедростью лишь потому, что мы снискали славу среди людей. Сун Лань, не слушая его, деловито взглянул на торговца, протягивая ему несколько серебряных монет. — Благодарю, хозяин. Вот ваши деньги, — произнес он и, пока Синчэнь не успел возмутиться, взял с полки игрушку, протягивая её тому. В сущности, не было в этом жесте ничего непривычного: в их дальних странствиях много раз они платили друг за друга, когда была возможность. Однако (неясно, было ли это из-за того, как давно они не виделись или же потому, что их дружба неосознанно стала чем-то большим), теплое чувство разлилось в груди Синчэня, и он взволнованно поднял птицу на руки, не отрывая взгляда от лица Сун Ланя. Обычно он бы возмутился такому практичному подходу друга, не совсем соответствующему его убеждениям, но сейчас он не смог вымолвить ничего, кроме пораженного: — Спасибо, Цзычэнь… — он надавил на хвост птицы, и та сложила крылья. Отпустил — и она расправила их вновь. К красивым вещам у Синчэня будто бы лежала душа — на рынке он всегда с легкостью выхватывал взглядом те, что были лучше остальных. Когда они отошли от прилавка, Синчэнь продолжил: — Она правда прекрасна. Как и всегда ты понял мое желание без слов, но так ли нужно было соглашаться на сниженную цену? — спросил он с легким укором. — Он предложил, и я согласился, — просто отозвался Сун Лань. — Я не хотел упускать возможность. Хорошо, что она нравится тебе, — он взглянул на птицу в его руках, и спокойно покачал головой, улыбаясь одними уголками губ. — Пойдем, нам все еще нужно найти ночлег. Вечерело, и первые сумерки опустились на город. Огней стало куда больше, когда они наконец добрались до главной площади. Орава детей без взрослых высыпала на улицы Чунцина, чтобы поиграть со своими фонариками и похвастаться перед соседями: чем больше и наряднее была покупка, тем больше было криков. Увидев их, Синчэнь уверенно заявил: — Нам тоже нужен такой. — Разве мы не направлялись на постоялый двор? — Сун Лань вопросительно выгнул бровь, смотря на него. — Мы всё ещё ищем свободную комнату, но пока есть время, вместе с фонарем мы сможем купить и юаньсяо, и вино в честь нашей встречи, — Синчэнь обезоруживающе улыбнулся ему все той же улыбкой, и Сун Лань не нашёлся, чем возразить. Эти украшения можно было найти практически у каждой палатки. Они были всевозможных форм, расцветок и размеров, кое-где их делали даже на заказ, но стоила эта услуга в разы дороже. Даочжаны направились к одному из торговцев, чтобы рассмотреть его товары получше. Фонари на полках были зажжены в качестве демонстрации, однако почти никто не подходил к этому прилавку, отчего её хозяин выглядел немного обеспокоенным. Люди просто сновали мимо, будто бы вовсе не замечая его, и это озадачило Синчэня, поскольку товары торговца выглядели очень качественными. — Хочешь здесь посмотреть? — Сун Лань бросил быстрый взгляд на продавца. — У него никто ничего не покупает. Может, поищем в другом месте? — Нет, именно поэтому мы и идём туда, — тот легко пожал плечами и обернулся с мягкой улыбкой на губах. — Думаю, мы порадуем этого человека своим вниманием. Они подошли к прилавку вместе, но Цзычэнь остался чуть позади, давая возможность Синчэню выбрать самому. Продавец, заметив, что к нему подошли двое статных даочжанов, приветственно улыбнулся, принимаясь хлопотать. Фонарей здесь было действительно множество, и от выбора разбегались глаза. Некоторые были покрыты краской, некоторые — лишь только расписаны тушью. Тех, что подороже, украшали замысловатые вырезанные узоры и золотые детали. На них можно было увидеть и доблестных воинов, и животных, и драконов, и других мифических существ — все они были выписаны искусной рукой мастера на пергаменте. — Цзычэнь, — заклинатель обернулся. — С каким изображением ты хотел бы фонарь? Сун Лань не нашелся с ответом так уж быстро. Он всецело доверял выбору Синчэня и не считал, что его помощь может понадобиться, но тот желал, чтобы они выбрали вместе. — Хм, — после долгого молчания наконец произнес он. — Быть может, дракона? — Ах, дракон! — торговец принялся во всю хвалить товар. — Они в этом году весьма популярны. Символ большой удачи и процветания, очень хороший выбор! — Я согласен, — Синчэнь встретился взглядом с Цзычэнем. — Давай возьмём его. Цзычэнь было хотел вновь отвязать от пояса мешочек с золотом, но друг остановил его. — Ты платил за птицу. Значит, теперь мой черед. Разделим плату за еду и постоялый двор? — Хорошо. Его слова напомнили Цзычэню времена, когда они только начинали свой путь. Тогда, еще юные, они делили счет на двоих. Теперь все было иначе, и каждый мог распоряжаться своими деньгами в отдельности, но легкое чувство ностальгии все же кольнуло его грудь. Они отдали плату торговцу и забрали приглянувшийся им фонарь, который теперь осторожно нёс в руках Сун Лань, пока Синчэнь цепким взглядом высматривал, на что еще они могли бы обратить внимание. Вдруг до них донёсся сладковатый запах рисовых шариков, и, прихватив Цзычэня за рукав его одежд, Синчэнь направился к палатке со сладостями, где уже столпились зеваки. Они купили юаньсяо и бочонок вина на двоих, после чего наконец отправились искать ночлег, но усилия их не увенчались успехом. В первом же, самом большом постоялом дворе, хозяин ответил им: — Прошу прощения, даочжаны. Мне очень жаль, но все комнаты заняты — на сегодняшний фестиваль прибыло множество именитых гостей, да к тому же — сам глава клана… — Не нужно беспокоиться, — Синчэнь покачал головой. Сун Лань кивнул в подтверждение его слов. — Мы поищем еще. Но, обойдя несколько постоялых дворов, они так и не нашли свободную комнату ни в одном из них. Наверняка им стоило предугадать, что в один из главных праздников Поднебесной свободных комнат в таком крупном городе не окажется. — Что же нам делать? — Синчэнь остановился, когда они вышли из последнего возможного постоялого двора. За это время стало совсем темно. — Мы можем подняться на крышу? — предложил тому Сун Лань. — Не думаю, что кому-то будет дело. Все заняты фестивалем. — Что ж, полагаю, делать нечего, у нас нет выбора, — тот, подумав, кивнул, утягивая Сун Ланя к заднему дворику, к которому вела неприметная тропинка вдали от людских глаз с главной улицы. — Зато сверху будет видно всё представление. Черепичная крыша под их легкими шагами едва слышно постукивала, пока они осторожно шли по коньку, стараясь не привлекать внимание тех, чьи комнаты могли находиться под их ногами. Найдя наиболее подходящее место на выступе, Цзычэнь и Синчэнь устроились там, любуясь фестивалем. Именно отсюда на него открывался прекрасный вид: тысячи горящих огней взлетали в небо, освещая весь город на много ли за его пределами. — Цзычэнь, — позвал Синчэнь. — Зажжем и наш? — Хорошо, — кивнул он в ответ, обхватив фонарь руками, пока его друг коснулся фитиля в нижней части конструкции пальцем и направил туда свою ци. Свеча загорелась и осветила изображение дракона изнутри, после чего они вдвоем отправили фонарь в небо, провожая его взглядом и разливая вино на двоих. — Разве ты пил алкоголь раньше? — удивление с малой долей ехидства в голосе Сун Ланя мог не заметить кто угодно, но не Синчэнь. Он ухмыльнулся и поднял свою чарку с вином, отвечая: — Нет, но жизнь… не стоит на месте. Мои убеждения тоже несколько изменились, — он усмехнулся, сделав глоток пряной и ароматной жидкости, обжегшей его горло. Цзычэнь молчал, глядя на него с неожиданно теплой улыбкой. — Спасибо ещё раз за твой подарок, этот журавлик очень красив, — слегка понизив голос, Синчэнь осторожно заправил прядь волос за ухо. Они сидели молча плечом к плечу, когда Сяо Синчэнь наконец произнес: — Мы ведь… провели прошлый Праздник фонарей вместе. Это тогда, когда мы двигались на запад, я прав? — Да. Это ведь тогда маленькие дети чуть не обобрали нас до нитки? Синчэнь напряг память и действительно вспомнил, что тогда произошло, и тоже улыбнулся. — Мальчик жонглировал яблоками и просил подать ему. — Ты согласился, — Сун Лань покачал головой. — Согласился, — Синчэнь кивнул. — И пожалел. Пока мы с тобой искали этому юному умельцу монету, чуть ли не лишились всех наших сбережений вовсе, поскольку еще один ребенок попытался тебя обокрасть. — Девочка. Это была девочка. — Девочка. И она стащила у тебя деньги. Нас, именитых заклинателей, обманули дети. Тебе не кажется это… по крайней мере забавным? — Я не уверен, что тех детей ждет счастливая судьба, — после недолгого молчания ответил Сун Лань, задумчиво смотря на чарку с вином в своих руках. — Воровство — прямой путь к тюрьме, а оттуда — к смертной казни. — Ты слишком категоричен. Таких детей, как они, сотни тысяч по всей стране. Людям просто нечем питаться и негде жить. Я бы хотел помочь им всем, если бы мог, но это не в моих силах. Иногда я начинаю сомневаться, верный ли путь я выбрал, — он перешел на громкий шепот. — Но… взгляни на небо. Разве это не чудо? Сун Лань вместо этого повернул голову и посмотрел прямо на Синчэня. Во взгляде своего дорогого друга Цзычэнь увидел отражения тысяч горящих фонарей и невыразимое чувство радости. — В такие моменты я понимаю заново, зачем всё это делаю, — наконец, произнес Синчэнь. — А ты? В густых закатных сумерках и ярком свете зажженных фонарей глаза его блестели. — И я, — выдохнул Сун Лань. — И я понимаю тоже. Ради смеха детей и громких песен, ради толпы на базарной площади и шумных торговцев. Все, что они делали, было лишь ради того, чтобы это продолжало существовать. — Знаешь, — наконец вздохнул Синчэнь через некоторое время. — Мне хочется верить, что мы встретились сегодня не случайно: это судьба свела нас вновь. Сун Лань ощутил вес головы Синчэня на своём плече, и это, несомненно, было не менее чудесно, чем фонари над городом, которыми они теперь любовались в молчании. — Я рад, что она столь благосклонна. Надеюсь, так будет и впредь.