По ту сторону реки

Несколько тёплых и солнечных лучей проникали сквозь листву, освещая окутанный туманом лес. Воздух наполнялся ароматом хвои. Порой в лесу раздавался шёпот ветра, а иногда - тихие звуки жизни, доносящиеся из глубины. Ярополк стоял, прислонившись к одному из деревьев, перебирая свои пальцы. Он слушал природу и размышлял о сложности ситуации, которая закрутилась. Несмотря на то, что они с Мирой не могли рассчитывать на месяцев, он вынужден был думать о том, как выбраться. Мирослава за всё это время к нему так и не подошла, предпочитая либо сидеть на поваленном дереве, либо прогуливаться в другом месте. Ярополк раз за разом бросал на неё свой зелёный взгляд, но не получав взаимного ответа он отворачивался, уходя в свои мысли. – Знал бы отец, куда я снова вляпался, – Ярополк покачал головой, представляя лицо Регулуса, если бы тот узнал. – Он точно запер бы меня в комнате и не разрешил бы покидать её территорию до конца жизни, – он глубоко вздохнул, вдыхая свежий и влажный запах, окружавший его. Прохладный ветерок легко коснулся кожи, и Ярополк закрыл глаза, пытаясь очистить ум. – Я должен это решить, – сказал он себе, открывая глаза и снова глядя на лес. – Должно быть, есть выход из этой проблемы, – Ярополк снова посмотрел на Мирославу, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию или ответ, но девушка продолжала быть погружённой в свои мысли. Парень сделал ещё один глубокий вдох, позволяя тишине и спокойствию леса обволакивать его, словно ребёнка. Ярополку была нужна ясность мыслей, чтобы найти выход из этого положения, и лес был идеальным местом для размышлений. – Ну должен же быть хоть какой-то выход, – он взглянул вправо, запустив руку в карман. – Эта часть леса безопасная, но если мы с Мирой выйдем из неё, то, вероятно, столкнёмся лицом к лицу с Властелиной. И это проблема, – чародей вздохнул и запрокинул голову назад, смотря своими глазами ввысь, в небо голубое, над которым величественно пролетал чёрный ворон, его крылья распахивались словно были созданы из полуночного неба. Ворон издал мощный и холодный крик, наполнивший лес. – Какая красивая птица, – пробормотал Ярополк себе под нос, наблюдая за его полётом. Парня всегда привлекали вороны из-за их интеллекта и способности выживать практически в любой среде. Он знал, что воронов считают посланниками Богов: Чернобога и Марены. Неожиданно для самого себя, Ярополк вспомнил о рассказах Ростислава, когда дело касалось Святослава Милославского. Он сразу же развернулся и направился к Мире, проходя мимо Ноября и Октября, он почтительно им кивнул, не зная, стоит ли с ними вообще разговаривать. – Мирослава, – на зов шатенка обернулась. Он обратил внимание на то, в каком плохом состоянии были её коричневые волосы. Ещё день назад они блестели, а сейчас выглядят так, словно это завялые розы. – Я предполагаю, что придумал, как отсюда выбраться. Мирослава тут же села ровно и выпрямилась в спине, она поправила пиджак Ярополка на своих покрытых мурашками плечах. – Да? – её голос звучал тихо и надрывисто, она прочистила горло и добавила. – И как? – Помнишь историю про Святослава Милославского? Воспитанника Кощея? – она кивнула ему. – Так вот, однажды он уже нашёл информацию о том, как уничтожить Всадника. Может, есть информация о том, как уничтожить Властелину? – Думаешь, он поможет? Мы же с ним не знакомы, а его я видела один раз на приёме у Солвецких, и мы даже не разговаривали... – Я не знаю, – ответил парень чуть тише. – Но всё же в моей душе живёт надежда, что мы сможем решить эту проблему. Март! – Ярополк обернулся и позвал юного месяца, и мальчишка тут же появился. Его щёки были испачканы малиновым вареньем, а большие глаза сияли, словно солнце. – Чего тебе, братец? Ярополк неодобрительно покачал головой и севши на корточки, вытер варенье с лица Марта. Тот запищал, словно ребёнок. – Ай, братец! – он отошёл на шаг. – Больно. – Извини, но не мог смотреть, как ты ходишь в таком виде. – Он у нас постоянно грязнуля, – ответил Апрель и засмеялся, видя, как весенний брат схмурил свои брови и обнял самого себя, показывая всем своим видом недовольство. – Ты вообще молчи! – ответил Март, сужая глазки. – Ты детей смертных боишься, в отличие от нас. – Ого, – Ярополк улыбнулся. – А чего так? Дети вроде не страшные. Если только не утопленники. – Как-то один маленький ребёнок вырвал у нашего Апреля несколько волосков. Вот он теперь их и боится, – Март хитро усмехнулся, но стоило Апрелю сделать несколько шагов, Март сразу же запищал и отскочил, прячась за Ярополком. – Не надо, Апрель, братец мой любимый, не надо. Апрель остановился напротив ребят, его голубые глаза смотрели вниз за спину Ярополка. Сам же Март виновато улыбался и продолжал держать стоящего юношу напротив за рубашку. – Братец, – снова заскулил он. – Не сердись. – Ведёшь себя как смертный. Была бы моя воля, я бы тебя наказал точно так же, как смертные своих детей. – В угол бы поставил? – мальчишка высунулся из-за спины Блэка. – Розгами! Март сразу же спрятался обратно, его улыбка сменилась на недопонимание. Он захлопал своими ресницами, не представляя, как это будет выглядеть со стороны. – Март, – Ярополк обратился к нему, поворачивая голову назад. – Мне понадобится твоя помощь. Улыбка на лице мальчишки сразу растянулась, и он через миг стоял напротив Ярополка, запрятав руки за спину. – Сможешь найти Огнедара и сказать ему, где мы с Мирославой? – девушка встала с дерева, и держа руками пиджак по обе стороны, подошла к парню. – Думаю, он с Ростиславом должен знать, где я, и что со мной. – Хочешь, чтобы я его привёл сюда? – Да, думаю..., – Блэк задумчиво закивал, обдумывая свой выбор, который казался ему самым логичным и правильным. – Как пожелаешь, – Март кивнул и исчез. Мирослава развернулась и снова села на самый дальний угол дерева. Ярополк проследил за её движениями и постояв немного, решил сесть рядом с девушкой. Ему казалось, что она его избегает, и он не мог понять, почему. Ему хотелось разобраться в их отношениях и наконец-то разрешить это противоречие. – Мира..., – тихо сказал он, садясь рядом. Сырость дерева сразу же ощутилась. – Я хотел бы с тобой поговорить. Девушка взглянула на него, а потом на задний фон, где находились месяца. Сначала она не понимала, почему здесь нет даже домика, но потом поняла, что месяца и их жизнь слишком отличаются от жизни простых смертных, и им не нужно постоянное место жительства. Поняв, что творцы даже не смотрят в их с Ярополком сторону, только некоторые наблюдали за ними, а до этого и за Мартом, в число которых входил и сам Сентябрь. – О чём? – наконец-то ответила она, переводя свой взор на него, пока их глаза не столкнулись. – Ты ведёшь себя так, словно пытаешься избегать меня. – Тебе кажется, – сразу ответила она, отворачиваясь от парня и опуская свою голову. – Уверена? – Ярополк ещё раз взглянул на месяцев, и убедившись, что они заняты своими делами, приблизился к Мире. – Послушай, мы так и не договорили с Велесовой ночи. – Ну, что ты хочешь от меня услышать? – Мирослава взглянула на него, складывая руки вместе. – Я пытаюсь понять, что происходит между нами. – А что между нами происходит? Что не так? – Ты ведёшь себя немного неразумно, – после сказанных слов Мира сразу же расширила свои глаза, словно он назвал её дурочкой, но промолчала. – Да-да, не смотри на меня так. Сначала ты упрекаешь меня из-за танца с Сияной, а потом идёшь вместе с Богданом, но когда он поступает максимально мерзким способом, и я тебе помогаю, ты не хочешь со мной даже разговаривать. Почему? Мира молча смотрела на него. И сказать ему ничего не могла, ведь всё было так просто. Она сама не знала, зачем делала всё это. Если посмотреть на всё со стороны, то Ярополк действительно прав, но признавать это было больно. – Спроси это у кого-то другого, – Мира встала с дерева, чтобы уйти. Ярополк скопировал её движение, он уже готов был схватить девочку за руку, но Мирослава его опередила. Она развернулась, не давая ему коснуться своего тела. – Ты сыграл красивую роль, спорить не буду, но пожалуйста, оставь меня сейчас одну, – она сняла пиджак с плеч и протянула вперёд. Ярополк не хотел сначала ничего забирать из-за принципов. Девушка слегка потрясла рукой, сжимая его вещь в кулаке, чтобы он поторопился. Ярополку всё же пришлось его забрать обратно, а в зелёных глазах наросла меланхолия и горесть, неужто какая-то пропасть между ними развела их стороны. Мирослава снова развернулась и удалилась в лес, надеясь, что среди деревьев и птиц найдёт покой. Ярополк молча продолжал стоять на том же месте, держа пиджак, словно сжимая свою боль в тиски. Блэк не понимал, что делает не так, ведь казалось, он пытался исправить ошибку, в которую Мира попала по своей глупости, а она всё равно не шла на контакт. Из-за её отношения к нему, Ярополку хотелось кричать, как он считал, это несправедливо и напрасно. Его боль была подобна тёмному чернильному облаку, нависшему над сердцем, она давила на чувства и гордость, мешая здраво мыслить. Сердце юноши было зияющей раной, которая болела с каждым ударом, словно пытаясь вырваться из клетки, такое ощущение, будто лёгкие наполнились острыми осколками стекла, и с каждым вздохом они резали его внутренности. Немного постояв на месте, он решил отодвинуть гордость на второй план, и последовал за Мирой, всё ещё не теряя надежды с ней нормально поговорить.

***

Огнедар сидел на деревянном мосту, свесив ноги с края и вцепившись руками в опорные балки. Он хотел уже взять коня и поехать искать Ярополка, хотя и не имел представления о том, куда нужно направиться, но главная наставница не пустила его из-за разбирательств с Горданой. Скоро должен был приехать Ратибор, и это был первый раз, когда Огнедар не мог ждать своего отца. Время казалось вечностью, а каждая минута проходила для него медленно, словно год. Огнедару было всё равно, что случиться с Горданой и её семьёй, больше всего его волновало, что с Ярополком. Иван говорил, если Богдан мёртв, то, скорее всего и Мирослава тоже, а с ней был Ярополк, но в это Огнедар верить не спешил, он был уверен, что всё обойдётся, жизнь и смерть так обманчивы, и так холодны, если рассматривать их как существ с телами. Его руки немного тряслись, а эмоции дико колеблись от одной крайности к другой. Пытаясь быть более спокойным, он закрыл глаза и шумно втянул воздух, но эта практика не помогла. Огнедар не понимал, почему многие советуют просто закрыть глаза, и начать глубоко дышать, у него таким методом почти никогда не получалось привести себя в норму, не добившись заветного результата, он открыл глаза, в надежде, что на горизонте увидит отца. Солвецкий посмотрел в сторону, но чуда не случилось, там всё так же никого не было. Огнедар в порыве злости ударил ладонью по деревянной опоре моста, ему надоело ждать, и он поднялся на ноги, смотря вниз на воду, которая не спеша бурлила. – Отец, где же ты? – отчаяние слышалось в его голосе. Парень выдохнул и повернулся, опираясь спиной на деревянную балку. На мост поднялся Всемир Житов, симпатичный юноша с белыми волосами и тускло-зелёными глазами. Он учился вместе с Огнедаром, Ростиславом и Ярополком в Хрустальном дворе. Сам он не походил из княжеств, а от потусторонних. Изначально его имя было Эркель, но как и у остальных чародеев, после имя наречения его перестали звать Эркелем. На его лице не было улыбки, как это было обычно. В Колдовстворце уроки прекратились до выяснения обстоятельств, и некоторые ученики временно вернулись домой. Всемир подошёл к Огнедару и развернувшись, положил ладони на балки, его взгляд продолжительно и бессмысленно пронзал даль. – Как думаешь, что будет? – Житов взглянул на Огнедара, тот пожал плечами и тяжело вздохнул. – Понимаю, Ярополк..., – его голова снова повернулась к виду озера. – Я уверен, что всё будет хорошо. Я это чувствую. Всемир развернулся к Солвецкому, левой рукой он опёрся на мост. – Мне кажется, ты веришь в невозможное, – Огнедар быстро повернулся в сторону парня. – Что ты хочешь сказать? – его голос стал строже. – Неужели и ты туда же? Или ты тоже веришь, как и все остальные, что я больше никогда не увижу Ярополка? Житов смотрел прямо в глаза Огнедару, не отрываясь, будто это были правила игры, и кто первый их нарушит, проиграет. Сердце Огнедара застыло, когда он увидел знакомое зелёное сияние в глазах юноши напротив. – «У Ярополка зелёные глаза» – подумал он, стараясь не сойти с ума окончательно, и молча покинул мост. Огнедар понимал, что было неправильно так резко отвечать Всемиру, ведь тот ничего плохого не сделал, а скорее всего, хотел его поддержать. Но сейчас у Огнедара не было сил и настроения подстраиваться под чьи-то чувства, данный момент это не время думать о том, кому хорошо, а кому плохо. Он спустился с голого бугра, наблюдая как под покровом небес, даль отворяет прекрасный осенний вид, заключающий в себе деревья, горы реки и поля. – Небо славян, – тихо пробормотал Огнедар, подходя к озеру. Там лежало тело Богдана, на белой простыне среди живых цветов и покрытое прозрачной тулей. Его не стали забирать в Колдовстворец, чтобы внести его туда в последний раз нужно провести церемонию - похоронный обряд. Кровь с тела умершего вытерли и надели белый костюм. Белый цвет считается знаком смерти, а чёрный - проводником нечистой силы и Нави. Мурашки покрыли тело Огнедара, взгляд его устремился к Богдану, который ещё несколько дней назад гулял по Колдовстворцу, а сейчас лежал неподвижно с закрытыми навсегда глазами. – Верея будет расти, но не для тебя, – Солвецкий не отводил своих глаз от умершего. – А для тебя - похоронный огонь, он тело твоё белое захватит, и кровь горячая прольется, такой конец будет ждать тебя. Огнедар не испытывал жалости к Богдану, ведь именно из-за него и его друзей всё случилось. Если бы не элементарная людская гордыня, этого могло и не быть. – Гордыня... Я ненавижу это слово. И почему только люди путают гордость и гордыню? Глупцы, не понимают, что чувство собственного достоинства не равно корысти, низости и высокомерию. Огнедар всё же увидел родителей: Ратибора и Розу, они приехали в Колдовстворец в сопровождении нескольких чародеев. – «Ну наконец-то!» – подумал он, испытывая облегчение, и направился навстречу им. Нельзя было сказать, что он не рад видеть своих родителей, но ожидание их стало для него пыткой. – «Интересно, придёт ли Пребрана? Или только Беломир отвечает за поступки своей доченьки?» – Огнедар хотел встретить обоих родителей Горданы, посмотреть им в глаза за их воспитание, и за их ребёнка в целом. – Мама! Папа! – парень подбежал и обнял их обоих, словно искал хоть какое-то утешение. Но реальность безжалостна, и поддержка близких людей, к сожалению, не исцеляла его раны. – Огнедар мой хороший, – Роза обняла сына и заплакала, скорее всего, это слёзы радости, что её единственный и долгожданный ребёнок живой. – Я даже не могла представить такое…, – глаза женщины обрели сердобольный взгляд. – Всё хорошо, мам, – Роза продолжала гладить Огнедара по голове. – Я жив и здоров. Не надо плакать, прошу тебя. – Я так сильно испугалась, – её губы тряслись, а голос надломлен. Огнедар не хотел видеть, как его мать плачет, он погладил Розу по правой руке, поддерживая. – Мам… я люблю тебя, я жив и здоров, не надо плакать, прошу тебя. – Ты же знаешь, что для меня, нет на свете этом драгоценней тебя подарка, – она снова обняла его сильно, как будто видит сына в последний раз. Огнедар не сразу, но ответил на объятия матери. Ратибор молча наблюдал за картиной перед ним, его сердце кровью обливалось от вида его семьи, маг ещё никогда в жизни так не ценил момент своей жизни. – Сын, – начал Ратибор и Огнедар отстранился от Розы, чтобы встретиться с глазами отца. – Я рад, что с тобой всё хорошо. Иди ко мне, – он развёл руки, чтобы обнять парня, и Огнедар не думая сразу прижался к отцу. На мгновение ему показалось, что он вернулся в детство, когда они вдвоем с отцом часами исследовали лес и вместе выдумывали приключенческие истории. Руки Ратибора казались безопасной гаванью во время шторма, и Огнедар чувствовал, как исходят гордость и любовь от отца. Он снова себе напомнил, как ему повезло иметь такого замечательного отца, и как ему повезло жить в такой потрясающей семьи. Огнедар разлучил объятия и взглянул на обоих родителей. – Я горд быть вашим сыном. Спасибо в первую очередь за то человечество, которое живёт во мне благодаря вашему усердию, – голос Огнедара дрогнул, пока он говорил. – Спасибо, что воспитали во мне человека. Ратибор погладил сына по голове, а Роза вытерла слёзы со щёк. Она очень эмоциональный человек, и всегда всё принимала близко к сердцу, новость о том, что её сын мог покинуть Явь, она могла не пережить. – Поверить не могу, что Гордана так с тобой поступила сынок, – Розалия наконец выдохнула, ей стало легче, когда она убедилась в том, что Огнедар в ажуре. – Я давно говорил, что она не такая хорошенькая. Я не смотрел на её поведение или лицо, я видел её гнилое нутро. Чтобы ей показать свою истинную сущность нужно было лишь время. – Что ж Огнедар, жаль, что мы с самого начала тебя не послушали, – Ратибор убрал свою руку от сына. – Прости нас. – Вы в этом не виноваты. Нет, это не вы должны извиняться, – Огнедар растерянно посмотрел на родителей. – Вы пытаетесь видеть в людях лучшее, за это не нужно просить прощение, это нужно поощрять. – Какой же ты у нас добросовестный, – с благодатью сказал Ратибор, было видно, что он гордиться сыном как никем другим. – Я сделаю всё, чтобы ты гордился мной отец, ещё больше. Ратибор одобряюще улыбнулся и кивнул. Огнедар для него и Розы был самым настоящим чудом, любовь родителей невозможно измерить никакими драгоценными камнями, никакими тайными магическими знаниями и никакими сокровищами мира. – Скоро похоронный обряд. Идёмте, мы должны успеть поговорить с Преславскими до того, как начнут провожать Богдана. Солвецкие понимающе кивнули, и соглашаясь с сыном, последовали за ним в Колдовстворец. Проходя мимо озера, они с грустью взглянули на лежащее одинокое, молодое, безжизненное тело. – Марена позаботится о тебе, – шёпотом произнесла женщина, заходя в школу вслед за Огнедаром. Ратибор придержал дверь, чтобы жена перешагнула порог. Солвецкие поднялись к кабинету главной наставницы Колдовстворца, их уже ждали Преславские, Умила, Верея и Сияна со своими семьями. Девочки, с опущенными головами от стыда, особенно Гордана, лицо которой побледнело, стояли на месте. Огнедар брезгливо отвел взгляд от них, чтобы не видеть лишний раз их вид. Лучезара встала из-за своего стола, и придерживая белое платье, вышла в центр комнаты. Даниил Дворецкий стоял в одной позе, держа обеими руками меч и не опуская головы, смотрел на присутствующих. – Уважаемые судари, думаю, стоит начать, – Лучезара посмотрела на Гордану, блондинка ничего не сказала, она сжала губы и закрыла глаза. – Гордана, ты, твоя подруга Умила, и ваши соратники будете изгнаны из Колдовстворца. Девочки переглянулись между собой, но ничего не ответили. Они знали, что любые слова только сделают хуже, они не торопились истаптывать ситуацию в грязь ещё больше. – Единственное, что вы можете сейчас сделать, это банально попросить прощение, – добавила строго Лучезара. – Не нужно, – перебил Огнедар, и наставница удивлённо взглянула на него. Елена, стоявшая рядом со своим воспитанником, коснулась его руки, чтобы поддержать. – Мне не нужны их извинения, это выглядит как подачка. – Огнедар, – Беломир встал со стула. – Я понимаю, что ты сердишься, но я правда не хотел этого, – Огнедар смотрел на мужчину, как на врага. – Ты же знаешь, мы с твоим отцом столько лет дружим, я бы не посмел причинить единственному сыну Солвецких вред. Мне стыдно за поступок моей дочери, – Беломир очень волновался, он хотел вымолить прощение у Солвецких, и дело не только в чувстве стыда. Солвецкие были очень выгодны для бортничества и купечества, и Беломиру не хотелось терять их доверие и свою честь. Чародей был настроен компромиссно, иначе он боялся, что в таком случае будет запятнана на фамилии Преславских. – А мне что с того? – ответил Огнедар. – Ваша дочь меня чуть не убила, и если бы не вовремя появившиеся мои друзья, то я сейчас был бы вместе с Богданом. Гордана захныкала после слов Огнедара. Она очень хотела надавить на жалость. – Не ной! – Огнедар резко повысил голос, и блондинка замолчала, сделав шаг назад, словно хотела провалиться в землю или скрыться ото всех. – Раньше надо было думать тем, что между ушами, а не тем, что между ногами! – Огнедар, – Ратибор положил свою руку на плечо сына, чтобы его утихомирить. – Не перебарщивай. – Ратибор, – Беломир обратился к Солвецкому. – Я правда не знаю, как загладить свою вину перед вами. Проси всё что хочешь, выполню любую вашу просьбу. – Вы меня хотите купить? – не унимался Огнедар. – Моя жизнь для вас это дeньги? Пап! – он взглянул на отца, надеясь найти поддержку. – Нет, сынок, конечно нет, – Солвецкий старший продолжал сверлить взглядом стоящего перед ним Преславского. – Твоя жизнь бесценна. – Как мне загладить свою вину? Ратибор, ну скажи, пожалуйста. Я не оправдываю Гордану, можешь не переживать, она получит достойное наказание. – Наказание твоей дочери, а также её подруг, должен вынести Совет, – девочки в ужасе взглянули на Солвецких. Гуро, стоящий в дальнем углу улыбнулся, и поднял трость. – Но Ратибор, как? – Данияр Крив вступился за свою дочь, Умилу. – Перед Советом? Это невозможно. – Ну почему? По их вине мёртв один мальчик, по их вине чуть не был убит мой сын, и еще двое учеников - неизвестно, что с ними. Вы хотите так просто всё это спустить с рук? С минуту все молчали, Данияру не нравилось, что его наследницу поведут на Совет, чтобы принять решение, связанное с нею. – Вы хотите отвести мою дочь за руку, как какую-то преступницу? Умила не…, – пытался возразить Данияр. – А она и есть преступница, – Ратибор сделал шаг вперёд, оставив Огнедара позади. – Ваша дочь сделала ужасную вещь, она и её сообщники должны понести наказание… Все, – добавил он, глядя на Верею и Сияну. Девочки прижались друг к другу, словно это сможет спасти их от проницательного взгляда Солвецкого. – Господа, если вы не против, – Гуро вышел вперёд к середине комнаты. – Но я бы хотел высказать своё мнение. Я считаю, что Ратибор Солвецкий прав. У нас есть кодекс "Родновера" и законы, которых мы обязаны придерживаться. Иначе какой от них толк, если всё будет решаться по звучащей фамилии? – Умила не пойдет ни на какой суд! – Данияр схватил свою дочь за руку и покинул комнату, громко хлопнув дверью. Предельно оттолкнув Огнедара, чтобы пройти. – Что за невежество! – прошипел Огнедар, когда его так непочётно толкнули. – Яков Петрович, – он взглянул на Гуро. – Они же уходят. – Пускай. Это не освобождает их от ответственности перед Советом. Будьте уверены, что собрание состоится на днях. Никуда они от нас не денутся. А вы, – Гуро обратился к Преславскому. – Тоже приходите. Вам, думаю, Совет точно будет рад, – он усмехнулся. Беломир, в отличие от Данияра, не стал резко реагировать, ведь хорошо понимал, что такое поведение играет против него. Он решил принять правила игры. Преславский мягко улыбнулся Якову и кивнул. – Конечно. Конечно, мы придём, и Ратибор, как я уже говорил, я стаю на защите правосудия и кодекса "Родновера". Огнедар сузил глаза. Он не поверил ни единому фальшивому слову Беломира и был уверен, что он снова врёт или играет на публику, чтобы выгородить свою доченьку и фамилию. Семьи Вереи и Сияны предпочли молча остаться в стороне, как бы они не хотели спасти или отстоять своих дочерей, но все прекрасно осознавали, что в этом случае нет никакого оправдания. В дверь постучали, и вошёл Данишевский. – Не хочу прерывать ваши разборки, но явились родители Богдана, мы должны начать похоронный обряд. Как можно скорее, тело и так пролежало достаточно. – Согласна. Сначала проводим мальчика в Навь, а потом, вы, Яков Петрович, назначите дату собрания Совета, – заключила Лучезара. – Прошу вас, теперь покинуть комнату. Все послушно выполнили её просьбу и удалились, как хотела главная наставница. Лучезара вместе с Даниилом последние закрыли дверь. Спускаясь по лестнице, Огнедар не обращал внимания на Гордану, которая жалобно скулила, пока Беломир держал её за руку и помогал спускаться по ступенькам. Огнедар закатил глаза. Он хотел развернуться и ударить её ещё раз, но сдерживал себя, чтобы не позориться на людях. Спустившись на первый этаж, он встретил Ростислава, Василису, Ивана и Владимиру. Все были одеты в белое, даже Василиса, на которой до этого было лишь её парадное платье, в нём-то она и прибыла в Велесову ночь. Огнедар решил, что Владимира нашла подходящий наряд для Василисы на похороны. Парень подошёл к ним и встал рядом с Ростиславом, он молча кивнул, приветствуя остальных. Во время похоронного обряда было принято не плакать, а уважать выбор смерти и молчать. Огнедар планировал после прощания с Богданом сразу отправиться искать Ярополка, хоть и не представлял куда именно, юноша был готов просить помощи даже у Кощея, лишь бы это помогло. Главная наставница вышла в центр. Все присутствующие разделились на две шеренги, давая занести мёртвое тело в Колдовстворец. Богдан лежал на белых досках. Прозрачная тюль давала возможность рассмотреть его уже синее от вылитой крови лицо. Поскольку у него не было глазниц, пришлось с помощью магии визуально нанести морок на лицо умершего для вида, якобы у него присутствуют глаза, и они закрыты. Тело пронесли вперёд до конца первого этажа и развернулись, чтобы на этот раз вынести на улицу. – Но ты будешь в душе у меня навсегда, – прошептала Верея, следя за тем, как её возлюбленного выносят назад к выходу дверей, чтобы закончиться ритуал. Как только Богдана стали выносить, все по очереди, с опущенными головами, потихоньку последовали за ним. Первая шла главная наставница, за ней - наставники дворов, после них - преподаватели, и только потом ученики, и их родители. Как только Богдан покинул стены Колдовстворца, на улице раздалась грустная мелодия, сопровождающая мёртвого. От нот мелодии у Огнедара разболелась голова, ему казалось, что он пьяный, а от представления, что на том месте мог лежать Ярополк, Огнедару стало ещё хуже. Он очень сильно хотел услышать голос друга снова, и каждый раз воспоминания предательски возвращали его в тот злополучный вечер, когда они стояли с Ростиславом и Ярополком, обсуждая проведённый обряд. Несущие Богдана остановились у озера, где уже стоял огромный крадах. Они опустили тело парня на него, и отошли в стороны. Лучезара вызвалась руководствовать обрядом. Она подошла к Богдану, проводя рукой по его лбу, стоя у него над головой. – Какъ Мѵрена ираѥтъ тѣлѡ неѥстного такъ неѥстного такъ і ѻгонь поусть ѻвладеѥтъ ѥго тѣломъ і доушѣ. Бж҃їю на дошѣ тебѧ рѧдом т оуходѥѣ а вокрѫгъ по ѧстоѥ но тво плотъ і доуша вометсѧ в мѵръ нрав да пѫдаритъ Мѵрена тебѥ покоѧ и тихомирїѥ. Пока Лучезара читала заклинание, родители Богдана вышли к сыну в последний раз, кладя ему на крадах его самые любимые вещи: серый нож покрытый серебром, чёрное перо ворона, и самое главное - меч. Они раскрыли тюль над телом умершего, вкладывая оружие точно в руки, посередине. – Какъ Мѵрена, – произнесла Гелена, прощаясь с Богданом. Она знала, что Марена будет печаловаться над её ушедшим сыном. Гелена горестно выдохнула и склонилась перед телом, касаясь головой крадаха, затем женщина отошла в сторону. – Какъ Мѵрена, – повторил Найден над Богданом, отдавая поклон над сыном, чтобы почтить его мёртвое тело и вечную душу. Мелодия не прекращалась, нагоняя в собравшихся тоску и печаль. Похоронная музыка словно била по самому сердцу, как гвозди в забитие гроба. Огнедар молча наблюдал за процессией. После прощания родственников следовало сжигать тело и прах развеивать над озером или рекой. Даниил подал Лучезаре круг соломы, на её конце пылал чарующий огонь. Наставница подняла солому над головой Богдана, шепотом проговаривая "Какъ Мѵрена". – Какъ Мѵрена, – громко в один голос воскликнули провожающие и синхронно, как по написанному сценарию, поклонилась. Наставница положила сгусток соломы на грудь покойного, и огонь мгновенно захватил сначала волосы, тюль, а потом и одежду с кожей. Крада запылала ярким огнём, поднимавшимся вверх вперемешку с чёрным дымом. Воздух наполнил запах горящего тела. Толпа молча стояла, пока горел огонь и крада обращалась в пепел, отмечая окончание погребального обряда и переход духа Богдана в загробную жизнь.