По ту сторону реки

Рогнеда и Бренда, после очередной конференции, выходили с зала. В конце профессор всех поблагодарил и отпустил. Время собрания вышло. Девочки, вслед за другими, покидали здание. Толпа не давала быстро продвинуться, поэтому приходилось идти медленно, делая маленькие шажки. Уже на улице они остановились, поправляя свои вещи. В зале это было сделать неудобно, все выходили из-за рядов, проходя мимо девушек, не останавливаясь, и собирать свои вещи на месте было максимально затруднительно. Впрочем, они не единственные, кто так делал, но уже за стенами учебного корпуса. Погода во дворе ничем не отличалась от других дней. Такая же дождливая, с серостью и прохладой. Но в этом и вся фишка Туманного Альбиона. Рогнеда, в этот раз уже взявши свой зонтик, раскрыла его, предлагая Бренде, но та отказалась, у неё был свой. – Сейчас должен подъехать мой отец. Он меня заберёт. Поедешь с нами? – спросила рыжеволосая девушка, вешая чёрную сумочку на плечо. – Твой отец? – Рогнеда была немного удивлена, но лишь немного, она успела свыкнуться с мыслью, что общается с Уизли, только немного не с теми. С Роном она почти не контактировала, а с близнецами лишь раз, когда они излечили её раны, и на этом всё закончилось. Бренда, же, казалась интересной и комфортной, и не такая стерва, как сперва показалось. Рогнеда шмыгнула носом, обдумывая предложение теперь уже её не просто знакомой, а почти «коллеги» по факультету физики. Рогнеде было интересно пообщаться с семьёй Уизли, от другой стороны медали, поэтому она кивнула. – Я не против. А куда он едет? – Вообще, мы можем тебя подвести домой. А если не хочешь, то можешь поехать ко мне домой, я тебя чаем напою. Комнату свою покажу. Рогнеда улыбнулась. Предложение было не плохим. Пообщаться с Брендой поближе, сшивалось хорошей задумкой. – Ну, раз ты настаиваешь…, – она в своей манере немного саркастически ответила. – Тогда я буду счастлива посмотреть на твою комнату. Ты живёшь в частном доме или в квартире? – Частный дом. Расположенный на улице Стэйси Стрит, – объяснила она, крутя головой по бокам, будто бы так время ускориться. – А я так и не спросила, кем работает твоя мама? И как её зовут? – Мелоди Уизли. Она не работает, деньги в семью приносит папа, а мама домохозяйка. Она училась на повара, благодаря этому очень вкусно готовит. Но папа считает, что жена должна быть ответственной за дом, а муж приносить в этот дом деньги. Рогнеда была не согласна с такой бытовой тактикой. Будучи радикальным противником стереотипов о женщинах, лёгкое разочарование проскочило сквозь неё. Девушка любила читать о феминизме, частично можно сказать, что Абигейль Смит-Адамс, эта великолепная и сильная американка, пользовалась у Рогнеды значительным уважением. Её слова: "Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов". Мудрейшие слова, которые, как думала Рогнеда, должна была хотя бы раз в жизни услышать каждая женщина. – А ты как относишься к такому распорядку дома? Я имею ввиду, что скажешь на счёт так называемых "домохозяек"? – Рогнеда повернулась к ней, ожидая услышать ответ, хотя бы похожий на её мышления. Она не хотела разочаровываться в человеке, с которым так комфортно находиться в обществе. – Считаю, это своего рода заезжим стереотипом, что вникнулся в человечество как комар. Не смотря на то, что на дворе другое время и совсем разные цивилизации, но это не отменяет то, что многие мужчины до сих пор верят в глупые убеждение о якобы "слабом поле". К сожалению…, – добавила Бренда. Рогнеда поджавши губы улыбнулась, ей нравилось такое мышление. – А как же известный стереотип о крови в первую брачную ночь? Сколько девушек пострадало из-за этого… – Это один из самых мерзких и жестоких человеческих поступков. Хотя… такое человеческим вряд ли назовёшь. Решать за кого-то чужую жизнь, постель, судьбу, это синдром "Бога", самый низкий поступок смертных. Бренда согласно кивнула. После общения с Рогнедой, её можно было назвать что-то вроде родственной душой, как ни странно, но совсем глупое стечение обстоятельств в зале конференции свело её с Рогнедой, и теперь у них даже мнение одинаковое. На горизонте появилась серая машина, она остановилась у входа. Бренда, потянув Рогнеду за собой, направилась по промокшему асфальту к ней. – Это папа, – сразу объяснила Уизли, хотя, скорее всего, Рогнеда и так уже всё поняла. Севши в тёплый и уютный салон машины, Рогнеда поспешила поздороваться и представиться. Фергюс Уизли был таким, как и вся его семья, с рыжими волосами, глаза серые, а выражение лица у него доброе. Рогнеда даже успела подумать, что зря она так неприятно отреагировала на его слова о женщинах. – Представляешь папа, она ведьма, – Бренда усмехнулась, легонько кивая в сторону девушки. Фергюс удивлённо повернулся назад, желая получше рассмотреть знакомую его дочери, и судя по её представлению, ещё и его сородичку. Бренду развеселила реакция её отца, и она рассмеялась, закидывая голову назад на мягкие спинки, пакет с вещами упал на пол, и девушка быстро его подняла, ставя себе на колени. – Мисс, а если не секрет, какая ваша фамилия? – очень галантно поинтересовался он. – Маревна, – немного наклоняясь, с улыбкой ответила она. – Рогнеда, моё имя. Я не совсем англичанка, мои корни ведут к России… Так что вы вряд ли будете знать мою семью, – она очень усердно пыталась не выдавать своё истинное происхождение, именно фамилия может всё испортить. Фергюс, улыбаясь, кивнул ей. Он поверил девушке и не стал допрашивать её, считая это некрасиво. К тому же, она, можно сказать, своего рода чужестранка, и чтобы не собирать пазлы её семьи, он развернулся к лобовому стеклу и завёл машину, та тронулась с места, выезжая с зоны учебного заведения и стремительно поехала по дороге. Рогнеда, чувствуя лёгкое облегчение в душе, расслабленно выдыхая воздух, прислонилась к спинке. Она приложила руку к груди и повернулась к окну, глядя на дорогу, что они проезжали. Наблюдая за всем этим из окна, она невольно вспомнила о родине и её улицах. Особенно после распада СССР, Россия оказалась на грани, долги, ещё и куча опасных группировок, конечно, в Британии, на сколько ей было известно, промышляли скины, своего рода, это Пожиратели Смерти, только от мира не магов. В конечном итоге, Рогнеда не поддерживала, ни тех, ни других, но их существование её напрягало, они жестоки, не только к чужим, но и к своим. Чем больше она углублялась в историю и размышления, тем больше её пугала мысль, что в каждой стране есть те, у кого максимально нацистские взгляды, не важно где и кто: США, Россия, Британия, Германия, магическая Британия, Франция или Республика Конго, это не имеет значение, суть заключается в жалкой жестокости, которую люди, почему-то, называют силой. В той жестокости, когда люди тонут, погружаясь с головой в грязь, а локти опускаются в невинную кровь. Хотя разница даже не в нации, расе или крови, а в том, у кого в руках оружие, ведь если у человека в роду все люди одной нации, он считает себя совершенным, разве это даёт гарантию, что окажись он без оружия среди «непригодной» нации или расы вооружённой, то он точно останется живым или выйдет победителем? Ответ говорит за себя, что, конечно, нет, так сила в таком случае заключается не в умении убивать других людей, и не в «чистоте», а в том, на чьей стороне правильное оружие. Ведь как гласило одно выражение: «Против лома нет приёма, если нет второго лома». Рогнеда тяжело вдохнула, снова уходя во все эти размышления. Разочарование… сплошное разочарование в людях и в их поступках. Может, она и не самый лучший человек, но опускаться до уровня изнасилований, убийства и геноцида она бы точно никогда не стала. Самое мерзкое, что, когда в споре нет аргументов, и люди переходят на нации, религии, расы или родителей, подобная грязь должна быть ниже. У неё у самой родители разных национальностей, разных этносов, но это не повод делать из неё «не человека», таких, как она, очень много, и никто, по крайней мере, не жаловался на проблемы, которые были пропагандированы стереотипами в обществе. В самом-то деле, людям есть разница, кто с кем спит и кто с кем делить постель? Разве кого-то это должно волновать? Это сугубо личная жизнь каждого, если поступки человека не нарушают стены жизни другого человека, то как распоряжаться своим телом, жизнью и судьбой, человек волен выбирать это сам, а не под гнётом средневековых, выдуманных стереотипов, которые, к тому же, ещё и не подтвердились. Нацизм и патриархат, главнее враги человечества, по мнению девушки. Это своего рода опухоль мозга, начинает с первой стадии, а разрождается до третьей и четвёртой, после уже конец известен – разрушение и смерть. И лечение от этой заразы практически нет. Машина заехала во двор двухэтажного домика. Рогнеда поняла, что здесь и живёт Бренда, она открыла двери машины, так неудачно ступая в лужу. Свежий воздух, рев машины и свет сразу навалились, голова даже немного заболела от всей резкости. Бренда, придерживая Рогнеду за руку, повела её за собой. Машина поехала, видимо, в гараж. Девушки зашли в тёплый, нагретый дом, запах свежеприготовленного жаркое приятно, по-хозяйски доносился с кухни. В доме было довольно светло, но не слишком, на стенах были вышитые руками картины, а у окон красовались орхидеи или фикусы. Рогнеда улыбнулась, наконец, за долгое время, чувствуя комфорт в современном мире, а не в викторианских домах. – Мама! – Бренда крикнула у входа. Она подталкивала Рогнеду дальше, чтобы та не стеснялась, а проходила. – Мы дома. С кухни вышла женщина с чёрными волосами, заплетёнными в пучок. На её сером платье надет фартук, она улыбнулась дочери и заметила рядом с нею какую-то девочку. – Привет, милая… – Это Рогнеда. Моя подруга, – Бренда поспешила представить незнакомку матери. Рогнеда немного удивилась, ведь с Брендой они ещё не были подругами, скорее всего хорошими знакомыми, ну раз так, то ладно, она не стала перечить, а наоборот приветливо улыбнулась Мелоди. Миссис Уизли обняла сначала дочь, а потом и её подругу. – А где вы познакомились, Бренда? Просто я не припомню таких подруг среди твоих… – Представляешь, она тоже была на конференции, как и я. Как-то познакомились, разговор закрутился и всё в этом роде. Она кстати с России. – Россия? – Мелоди переспросила, слега поднимая брови вверх. – Бывшая республика СССР? – видя положительный кивок от девочки, она понимающе поджала губы. – Трудно сейчас вам живётся там? – Мне не совсем. Я живу в столице, и дядя не плохо зарабатывает, так что я жаловаться не могу. А на счёт других, к сожалению, ответить не могу. Очень надеюсь, что все трудности временные. – Конечно-конечно... Все трудности временные. Ну а чего мы стоим в пороге? Как не гостеприимно! – Мелоди недовольно покачав головой, хлопнула в ладоши. – Давайте проходите, сейчас будем обедать. Давайте-давайте, – Миссис Уизли коснулась рук обеих девочек, немного потянули их на себя в сторону кухни. – А Фергюс? – Папа сейчас зайдёт. Он машину ставит в гараж, – Бренда быстро зашла на довольно милую и просторную кухню, девочка помыла руки в раковине, Рогенда последовала за нею, делая то же самое. После, хозяйка дома рассадила девочек за стол, ставя каждой тарелку с жаркое, хлеб, и кружки с яблочным соком. На столе так же были красиво нарезаны овощи и сформированные салаты. Выглядело всё довольно профессионально, элегантно и аппетитно. Рогнеда не могла удержаться, чтобы не попробовать стоящие перед ней блюда, и слова Бренды о том, что её мама прекрасно готовит, на стопроцентно подтвердились. – Девочки, вам всё нравится? – поинтересовалась женщина. – Конечно, – кивнула Рогнеда, поднося к губам жаркое. – Да. Спасибо, мам, всё, как всегда, очень вкусно. Мистер Уизли зашёл на кухню. Он поцеловал жену в щеку и помыл руки, так же попутно усаживаясь за стол. Вот то, что у них за одним столом будет сидеть волшебница, он точно никогда не предполагал. Рогнеда умело удивила его своим происхождением, но ставить на этом какой-то красный флаг он не собирался. – А мама знает, что твоя подружка немного колдует? – с улыбкой спросил он Бренду, беря в руки ложку. Мелоди повернулась от столешницы к ребятам. Колдует? Рогнеда была одной из ведьм? – В каком это плане? – поинтересовалась женщина. – Я славянская ведьма…ну, на половину. Отец, правда, из Англии родом. А мама была не ведьмой, и всю жизнь я жила не в Великобритании. Здесь я по научным работам. – По физике и астрономии, – подтвердила Бренда, евши жаркое. Рогнеда закивала головой на слова Уизли. – Так ты волшебница, что любит науки? – миссис Уизли была слегка ошеломлённой. Не каждый день можно встретить колдующего человека, который верит в физику и её законы. – Да, люблю. Физика, математика, астрономия для меня часть жизни. Странно, что магия, конечно, нарушает законы физики, однако это не отменяет то, что именно на физике строится мир. Я имею в виду, законы науки рассказывают слишком многое, не только о технологиях, но о движении, жизни, молниях и так далее. На мой счёт, физика – это неотъемлемая часть жизни всех людей. Вот в средневековье многие принимали обычные, природные, физические явления за магические, хотя если бы люди знали физику, то такие явления не казались уж слишком странными. – Это очень мудро… Я не встречал волшебников, думающих о науках, так как ты, – похвалил её мистер Уизли. – Магия это этнос… Я вообще магию отношу к неким религиозным фундаментам. Вроде: Буддизм, Шаманизм, Христианство, Мусульманство, Сикхизм, Бахаи, Джайнизм, Викка, Каодай, Синтоизм, Сатанизм и другие. Конечно, колдовство это не религия, но почти в каждой древней религии присутствуют колдовские моменты. – Разве в Христианстве и Мусульманстве разрешено колдовать? – спросила Мелоди, садясь за стол, слушая девочку. – Нет, не разрешено. Но просто венчания и крещение своего рода тоже ритуал, только многие об этом или не задумываются, или не знают. – Как интересно…, – мистер Уизли и сам не задумывался, что означает в целом слово «магия». Если пораскинуть мозгами, то это не такой уже и недостижимый кусок света, как казалось. Магия была всегда и везде у всех народов, ведь изначально люди во что-то верили, приносили подношение и делали обряды, а значит, магические сценарии были всегда, просто у каждого они разные. – Для вас, мисс, магия это просто этнос? – Да, так оно и есть. Магия бывает разной и у каждого она проявляется по-разному и каждый ею пользуется по-разному. Иными словами, это такой сложный и запутанный путь, что нельзя ответить за всех сразу одним словом. – Нам всегда говорили, что магия обычно передаётся по роду, – Фергюс усмехнулся, ведь ему, судя по всему, ничего не передалось. – Не совсем так…, – Рогнеда медленно улыбнулась. – Магия это не биологическая конструкция, а духовная. Есть способности, и есть дар, – она положила руки на стол, чтобы было проще объяснять. – Так вот, способности, это когда сила передаётся по роду, а дар, это когда она появляется просто так. – Какое странное объяснение… У нас это видели иначе. Но твои понятия, если честно, мне нравятся больше, – Фергюс, на удивление, был согласен с Рогнедой. Её слова были очень даже логичными, и возможно истинными. Ведьма с таким мышлением, это конечно, редкость, но ещё больше, реже можно встретить человека, который совмещает физику и магию. После прекрасного ужина, Бренда решила показать Рогнеде свою комнату, как и обещала. Зайдя туда, девушка улыбнулась, придерживая дверь рукой, она шагнула внутрь. Комната девочки-подростка говорила за себя. У стены была кровать, заправлена мягким пледом, рядом находилась небольшая тумбочка, в другом углу стоял школьный стол, а рядом столик с косметикой и другими девичьими вещичками. Бежевая тюль покрывала окно, но не заслоняла свет полностью. Бренда подошла к тумбочке. На ней стояла маленькая клеточка, девочка вытащила оттуда маленького ёжика. – У тебя есть ёжик! – Рогнеда побежала к Бренде, беря это милое маленькое создание аккуратно себе в руки. – Мне мама его подарила. Правда он милый? Его зовут Эрес. – Эрес такой Эрес, – Рогнеда засмеялась. – Милашка, если честно. – У тебя есть питомец? – Бренда спросила из-за интереса. Возможно, он у ведьмы на родине, а может она по нем скучает… – Нет, – ответила она, отдавая ёжика хозяйке. – Не то чтобы я не любила животных, просто для меня это большая ответственность. Я умею здраво оценивать свои силы, у меня уроки. А следить за живым существом, я не хочу, да и вряд ли смогу. Так что, никаких питомцев, я заводить не собираюсь. – Понятно, – Бренда закрыла Эреса обратно в клетку и повернулась к Рогнеде. – Хочешь я покажу тебе свою косметику? – видя, каким довольным взглядом обзавелась Рогнеда, Уизли улыбнулась и подошла к своему косметическому столику, садясь за стул. Рогнеда подошла к столику, открывая косметику и доставая оттуда пудру и кисточку, она развернулась к Бренде, садясь прямо ей на ноги. – У тебя очень милая комната, – Рогнеда открыла пудру, взяв немного продукта на кисточку. Она лёгким движением припудрила Бренде нос и щёчки. – Что ты делаешь? – Уизли рассмеялась, чувствуя, как кисточка лёгко порхает у неё на лице. – Немного убираю блеск, – закончив с пудрой, Рогнеда потянулась к косметичке, всё ещё не слазивши с ног Бренды. Решив немного подправить ей речники, девушка взяла тушь, читая его название, а после медленными движениями приблизив своё лицо к лицу Бренды, подкрасила то, что хотела. – У тебя такие ресницы классные. Мне нравится. – Честно? Мне и самой они нравятся, – девушки улыбнулись одна другой. Бренде нравился момент, когда длинные волосы Рогнеды касались её лица, создавая некое электричество. Уизли бы хотела, чтобы она продолжала красить её, касаясь руками лица. – А что на счёт румян? У тебя же они тоже есть? – Посмотри лучше в косметички, – сама не зная почему, но Бренда ловила удовольствие от этого момента. Раньше к ней в гости ходили подруги, но с Рогнедой почему-то было всё иначе, они вроде и мало знакомы, но им так легко найти общий язык, словно девочки знают друг друга всю жизнь.

***

Святослав гулял по потустороннему кладбищу. Единственным местом, которое он посещал за другой стороной реки, было заброшенное кладбище на Урале. Раньше погост называли место, где работали с покойным, но после чародеи приспособились к потусторонним кладбищам, ведь в княжествах их не было. Единственных людей, которых похоронили в землю, это были Мары, и то в разных местах. Их не сжигали, потому-то пепел таких девушек нельзя развивать, их тела должны быть сохранённые целиком, именно они не разлагаются, а на вечно остаются женщинами с красными плащами, мечом в руках, и хоронят их обычно в хрустальных гробах. В каких местах проходят захоронение держится в секрете. Есть легенда, что однажды Мары должны встать на помощь людям с под земли и идти уничтожать нечисть. Конечно, эти слова принадлежали Марене, но про какой момент жизни именно она говорила, никто так и не знает. Милославский сделал ещё шаг. Скоро должно потемнеть, солнце садилось, и в местах, закрытых деревьями, было уже достаточно темно. Стоя в одной рубашке и немного перебирая своё любимоё колье на шеи, он задумчиво уставился на какую-то могилу. Он знал, что всегда есть хозяйка или хозяин кладбища, это духи, которые являются главными на этой мёртвой территории. Перед тем, как зайти на это место, он обычно делает подношение в виде мяса и вина, приветствует духа, а потом уже ступает на кладбище после полученного одобрение. Мария Знахова было написано на могиле, да и прожила девушка немного. Родилась в тысяча восемьсот девяносто девятом, а умерла в тысяча девяносто тринадцатом. Ей было всего четырнадцать, когда легла в землю, её изображения не было, поэтому, Святослав решил немного с нею пообщаться. Он сел на колени перед обшарпанной и изогнутой на сторону могилой, зажёг вокруг неё красные свечи, чередуя с чёрными. Достав руны Чернобога, он выложил их знаком "Навник" перед собой, последним экземпляром было зеркало – главный проводник в другой мир, поставив его к могиле, парень поднял глаза на свою работу. Вроде бы всё, этот ритуал был его личным и он хорошо срабатывал. Расставив руки по сторонам, он закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на звуке ветра и тепле исходящее в ладони. Сейчас это главное, уметь перенаправлять свою энергию в другой исток и уметь их связывать, для этого не нужно использовать магию стихий, не нужно использовать боевую магию, нет абсолютно. Для этого нужна лишь внутренняя сила, которая невидна никому, но она ощутима. Как только ветер стал сильней, а с деревьев посыпалась осенняя листва, небрежно опадая на землю и надгробья, когда-то ухоженных могил, Святослав открыл глаза. Перед собой он увидел молодую девочку в синем, длинном до пола, прямом платье, её русые волосы уложенные в косу вокруг головы, чародей заметил её бирюзовые серёжки, наверняка, при жизни она была ещё красивее. Мёртвые могут приходить в абсолютно любом облике, или в том, в котором они были на момент смерти, или же в своём обычном, когда ещё были живы. Святославу больше нравилось проводить время с мёртвыми, нежели чем с живыми, так для него было легче. Милославский приметил, что глаза девочки такие зелёные, как летний лес, но взгляд совсем детский… Имея опыт с мёртвыми, он мог их контролировать на своём поле, на нём стояла зеркальная защита, чтобы на случай не огребать по полной, если мёртвый вдруг окажется сильно враждебно настроен, за то, что потревожили его покой. Святославу было проще, он умел с такими общаться, а вот новички, или чародеи не практикующие магию на погосте, могли бы какого-то мертвяка к себе подсадить, так, чтобы тот потом все жизненные и энергетические силы поедал бы. И хотя он знал, что мёртвые живым не друзья, но это не отводило его от желание быть ближе к душам и призракам, чем к людским телам. Его всегда манило то, что мёртвые не соврут, в отличие от живых. – Расскажи о себе, – тихо промолвил Святослав, глядя на совсем ещё молодую девочку, по возрасту когда она умерла, была младше его. Девочка молча указала пальцем на своё имя. Мария… какое прекрасное имя. Святослав снова с грустью посмотрел на даты рождения и смерти. Всего четырнадцать… – Я понял, как тебя зовут. Расскажи причину своей смерти, – призрак не был злобно настроен, и хорошо шёл к колдуну на контакт, это радовало. Резко Святослав попал в странное место. Дореволюционные годы. Российская Империя. Какая-то деревня. Детвора бегает по дороге босиком, на дворе жаркое лето. Красивый, большой, двухэтажный, деревянный, голубой дом стоял рядом. Святослав понял, что ему сюда. Он аккуратно зашёл на территорию поместья. В саду цвели акации и розы, недалеко стояла белая беседка, а на другом участке висели качели. На них сидела та самая Мария. Девушка благородного происхождения в красивом, голубом платье с ровной осанкой читала книгу. К ней подбежали две девочки, одна в белом платье, а другая в бежевом. Та, что в белом, выхватила книгу у читающей и рассмеялась. – Ира… ну отдай…, – расстроено повернулась девочка. – Я не дочитала. Отдай книгу, – Мария протянула руку, чтобы её забрать. – А, папенька, знает, что наша Машка влюбилась в сына конюха? – Ирина, и её другая сестра Екатерина засмеялись. – А что скажет бедная маменька? – Тут уже Катя решила посмеется. – Это не ваше дело! – Маша выхватила книгу из рук сестры, и те перестали смеяться. – Мария! Я, как старшая сестра, заявляю, что твои отношения с Прасковым должны закончиться. Или ты забыла, что тебя ждёт свадьба? С самим Баранцовым! – Я не хочу за него замуж, – бедная девочка чуть не заплакала. – Он же старый… Он вдовец, у него противный, старший сын. Как я могу выйти за него замуж? – Маша, а тебя никто не спрашивает. Ты же знаешь наше положение, наша семья уже как поколение не видела достатка. Конечно, деньги есть, но мы на мили, возможно, на нас с сестрой, наш род может и закончиться… Баранцовый самый богатый в области, нет лучше партии, чем он, – чуть строже ответила Ирина. – Но я его не люблю! – чуть ли не слёзно просила Маша. Как только она узнала, что старый наследник рода Баранцовых приехал к ним домой сватать не своего сына, а себя самого, у самой младшей из дочерей Знаховых, у Марии чуть сердце не остановилось от испуга. – Но ты обязана! – подтвердила слова старшей сестры Катя. – Или ты хочешь оставить семью в нищете и бедности? Мы скоро станем такими, как твой Колька, сын конюха. Я не хочу навоз вилами носить. Мария, в слезах, убежала в сторону конюшни. Святослав оставался на месте, но воспоминания призрака отчётливо менялись, это позволяло парню увидеть всю историю своими глазами, не бегая, как за Миланой. Машенька прибежала к Коле, он как раз работал среди лошадей. Девочка бросилась на него в слезах, обнимая, и от безысходности плача. Парень, поняв в чём дело, обнял возлюбленную, не желая отпускать, словно она самый драгоценный бриллиант в мире. – Не хочу… Я не хочу за него замуж! – Маша чуть ли не устроила истерику. – Но должна… Ведь такая девичья судьба. – Нет, Маша, нет, – Коля поднял её подбородок на себя. – Это не только твоя судьба, но и моя. Но, милая, мы можем всё исправить... – Как? – девочка перестала плакать, удивлённо хлопая ресницами. Что мог придумать её любимый, чтобы она была с ним вместе? – Мы можем сбежать. С тобой вместе. Только ты и я, – юноша вытер грязным пальцем слёзы с её щёк, улыбаясь. – Понимаешь, Машка, только мы с тобой. – … сбежать? – девочка снова опустила голову. Но как? Как она может бросить отца и мать? Сестёр и дом? Что скажут соседи и другие знатные семьи? Это же позор на всю область. Сплетни о её поступке никогда не угаснут, она опозорит фамилию. Нет… Она не должна так поступать. – Коленька…, – девочка сделала шаг назад. – Зла на сердце не держи, мой хороший… Но, – она снова заплакала. – Я не могу. Прости, Коля. Ты хороший, и я тебя люблю, но… Я не могу. – Маша! – чуть повысил голос он, когда девочка развернулась, чтобы убежать. – Маша, постой! Девочка в слезах выбежала с конюшни, бросившись бежать подальше от этого места. Было трудно и больно порвать с любимым, но разве у неё был выбор? Она думала о своём будущем и о будущем семьи. Как она, в четырнадцать лет, будет жить без денег? Где работать, что она сможет дать будущим детям? Ничего. У неё не было бы ничего. Но и жить всю жизнь со старым тираном Баранцовым она тоже не хотела. Девица была обречена на верную гибель. Девочка выбежала с территории усадьбы и побежала в лес, чтобы прогуляться и выветрить эмоции. Воспоминания снова переметнулись. Милославский уже находился в густом зелёном лесу и оглядывался. Вот тропинка, по которой, в слезах, шла бедная барышня, путаясь в ногах и чуть не падая. Случайно она наступила на подол красивого платья, спотыкаясь. Она расстроено замахала ручками, громко плача. Вдруг на горизонте появилась богатая карета. Маша остановилась, а с нею и её дыхание. Это был картеж Баранцова. Он ехал к ней… Девочку от страха парализовало, она молча стояла и смотрела на приближающуюся карету барина, словно сквозь сон. Карета остановилась рядом с Марией, с неё вылез старый и не очень красивый сударь. Подойдя к своей будущей «невесте», он схватил её за локоть, таща на себя. – Ты, что, мерзавка, думаешь сбежать? – Я.. не…, – Маша получила звонкую пощёчину, и с криком упала на землю. – Дешёвка! Я тебе и подарки, и цветы, и дом, а ты нос воротишь? – мужчина схватил Машу за волосы, затаскивая в карету. Девочка билась руками, кусалась, кричала и сопротивлялась, но за это лишь снова получила по лицу. – А ну, иди погуляй! – крикнул он на кучера. Тот не смея ослушаться барина, направился в сторону леса с тропинки, чтобы не мешать хозяину развлекаться. – Я тебя заставлю принять моё предложение, иначе у тебя не будет выбора! Святослав сглотнул. Он уже понял, что случится дальше, но чтобы подтвердить догадки, подошёл ближе к карете, чтобы заглянуть в окошечко. Машу, Баранцовый снова ударил и придавил к сиденьям кареты. Он грубо поцеловал её, прикусывая её губы до крови, это с тем учётом, что девочка пыталась его отпихнуть, но у неё не получалось. Немедля он задрал её платье наверх, разрывая под ней подъюбник и другую нижнюю одежду. Мария хоть и пыталась отчаянно вырваться, но знала, что шансов нет, она всего лишь слабая, маленькая девочка, а он взрослый и сильный мужчина, он то и одной рукой мог её удержать. – Нет! Пожалуйста, не надо! – она завизжала, и тут же ей закрыли рот рукой, прижимая к низу. – Рот закрой! – барынь расстегнул свои брюки и скинул их. Милославский на этом моменте отвернулся от окна, за изнасилованием, он наблюдать не хотел. Но отчётливо слышал, как девочка завизжала от боли, такого крика и плача он ещё не слышал, это был не просто крик, который обычно издавали призраки, чтобы напугать смертных, и даже не крик от страха, это был крик отчаяния и боли, словно последний рывок на свободу, как белая голубка среди ночи и тьмы. Картины снова поменялись, и теперь уже Святослав видел, как Мария с разорванным платьем, кровью на подъюбнике и разбитым носом стояла во дворе своего дома. Слёзы не заглушали её боль. Баранцовый кричал, что ему хотели отдать в жены «испорченную». Что она гулящая, и вообще, таким как она хорошие фамилии не дают. Отец Марии, без вопросов ударил дочь, а мать бросилась на её защиту, за что тоже получила по лицу. – Ах, ты шлюха! – отец был в гневе на Марию. – Я растил дочь, а не подстилку! Девочка плакала на земле, её мать подползла к ней, укутывая родную дочь в объятия, тоже не сдерживая слёзы. Это Мария, это её родной ребёнок. Она не могла поступить так жестко, как её муж. – Позор! На всю деревню позор! Грязная проститутка! Ноги раздвигать только умеешь! Маша плакала, обнимая единственного родного человека – мать. Теперь точно всё испортилось навсегда, её жизнь сломлена окончательно. Теперь даже Коли она такая не нужна. Односельчане стояли у входа и громко осуждали девочку, кто-то смотрел на неё скверным взглядом, а кто-то кричал на неё, называя самыми грязными словами. Святославу казалось, что он сам с ума сойдёт. Что, чёрт возьми, происходит? Почему толпа так яро реагирует на беззащитную, маленькую, изнасилованную девочку, чей вины в произошедшем нет и капли. Это было слишком жестоко для реальности и одной девушки. Мария подхватилась с земли, слёзы резали зрачки, она смахнула их с лица, глаза измученно развеивали кошмар от ужаса беды. Придерживая своё вымотанное платье, она направилась к выходу. – Куда пошла, потаскуха! Вернись! – громко кричал её отец. Но Маша выбежала на дорогу, где толпа соседей сразу стала её осквернять, кто-то в неё плевал, как в мусор, кто-то бросил в неё помидоры, а некоторые додумались вылить на девочку ведро помоев. Святослав затаил дыхание. Как несправедливо… Как это больно и бесчеловечно. Она ещё буквально ребёнок, даже по меркам княжеств, она не совершеннолетняя. Ей всего четырнадцать лет, разве можно так зверски обходиться с девочкой? Как бы она не пыталась всё объяснить, никто её слушать не стал. Милославский не был сентиментальным, но жалость к этому несчастному ребёнку проявилась на максимум. Воспоминания снова меркнут, и теперь чародей отчётливо видит, как Мария, вся в грязи, помоях, слезах и кровью, бежала к озеру. О нет… она собиралась покончить с собой, но суицидников Марена не принимала. Святослав с комом в горле наблюдал, как Мария прыгает в озеро и больше не всплывает. Это было финальное воспоминание, он так был поражён жестокой жизнью и трагичной историей, что позабыл о боли, которую ему придётся пережить в возвращении в его мир. Живот снова сильно заболел, словно пережил на живое ранение. Святослав скрутился напополам от боли, хватаясь за участок тела, который так сильно беспокоил. Ощущения настолько были неприятными, что рвотный рефлекс сработал сам по себе. Когда он открыл глаза, уже в местности, где хозяйничала глубокая осень и жаркого, летнего солнышка он больше не ощущал, чародей вдохнул с облегчением. Холод прожёг кожу на открытой шеи, украшение быстро остыло, отдавая холодные протёки. Святослав поднял голову, на всё так же стоящего невинного, детского призрака. В её зелёных глазах, как и при жизни, цвели сады. Она не выглядела злобной или обиженной, наоборот, словно ангел с небес. Такого по-настоящему чистого и милого взгляда он никогда не встречал. Сам от себя удивляясь, но его глаза немного намокли от несправедливой и такой грустной истории мёртвой девочки. К мёртвым он испытывал куда больше доброты, чем к живым. – Мне очень жаль, – тихо произнёс он. На детском лице девочки появилась нежная улыбка; однако одинокая слеза на её щеке испортила весь образ милого ангелочка. – Покажи мне, где похоронен этот ублюдок. Мария пожала плечами, и с улыбкой, покачала головой. Святослав кивнул, понимая, что она не знает этой информации. Её похоронили даже в каком-то маленьком кладбище, на самой окраине. Святослав пообещал сам себе найти могилу этого Баранцового и сделать ему самые ужасные мучение на том свете. Раз отец девочки оказался козлом, то Милославский решил, пусть и спустя много лет, но всё же, постоять за Марию.