По ту сторону реки

Похоронный обряд с огненым проводником – костром был проведён на растущей заре ранним утром. Мороз не щадил никого, но собравшиеся, ради уважения, не стали надевать верхнюю одежду – признак уважения идти на некомфортные и трудные действия. В центре, на деревянных балках, было расстелено белоснежное, как снег, покрывало, где в цветах лежала умершая. Лишь её одеяния были запачканными кровью. Она смогла собрать всех в единый круг, но её, к сожалению, как живой, не было. Может, глоголистая фраза о сборе самых близких людей, но в опустошённом, покористом молчании, имела свои наблюдательские свойства, ждавшие момента, чтобы превратиться в реальность. Данишевский, храня закатную тайну, проводил бывшую любовь до смертельного костра. Быстрокрылые чувства, как ласточка, улетевшая в небеса, но назад её, к сожалению, не вернуть и не догнать. Иногда, стоит задуматься о цене жизни и момента. Зная наперёд, осторожным нужно быть, даря, свои слёзы выше в облака, чтобы всё начать с нуля и не торопить сладостные жизненные моменты. Иногда, когда люди хотят взлететь, раненые крылья прошедшего не дают этого сделать, всё из-за того, что многие стремятся в своё вчерашнее прошлое, и на то есть несколько причин, одна из которых страх перед будущим и неоткрытым. Тысяча вопросов: а что будет? А вдруг не справлюсь? А стоит ли прощаться, но не буквально? В меня не верят. Я не смогу, или для чего всё это? Для полного покорения целей в облаках, нужно вылечить свои крылья и не летать по тем ветрам, где однажды лишились возможности этого делать. Вторая причина – это понимание, что в прошлом было лучше, светлее, радостнее. Тогда и солнце грело иначе, и птицы пели по-другому, цветы пахли приятнее, а главное, родные голоса звучали нежнее, приветливее. Но расставаться с памятью о чуде всегда тяжело, зная, что снова его не будет. Нужно лишь опустить верёвку, что продолжает резать руку. Держа тяжёлый канат, люди не излечат себя от ран на ладонях, но при отпущении, со временем, боль уйдёт, несмотря на то, что память останется, и в окно заглянет свобода с новой главой жизни. Как только загорелся костёр, Ярополк не стал продолжать смотреть на это одиноким, скучающим взглядом. Он развернулся и ушёл в лес, чтобы побыть одному. Холод и минусовая температура сейчас были не помеха. Главное, что тепло внутри не угасает, а наружние не проблема. Найдя подходящий, застуженный, большой пень, по бокам застывший маленькими кусочками льда, парень сел на него, обнимая себя. Всё так же рыдает внутренняя скрипка. Всё так же на душе плохо и страшно. После победы над Властелиной казалось, что всё кончено, но, как показывает шахматная игра жизни, ход был сделан, и кто-то погибает, а кто-то остаётся. Итак, до победной, пусть даже, игровое поле, превратиться в дымчатое. Ярополк и дальше бы так сидел, но, услышав треск снега, посмотрел вперёд. Огнедар подошёл к нему, один, без Ростислава, и сел рядом, больше опираясь ногами об землю. Неизвестно, сколько они так просидели в молчании и холоде, рядом, друг с другом, просто так, держа язык за зубами, и каждый смотрел в одну точку, ища свой майяк среди темноты. Но времени было достаточно, чтобы руки начали окаменевать и сгибать их ставало сложнее. Решая счесть глубину тишины, Огнедар первый начал разговор. – Ты так ничего не рассказал, – тихо произнёс он. – Может, хотя бы, поведаешь, как погибла наша наставница? Теперь, скорее всего, кого-то другой будет на её месте. Ярополк это знал, как бы трудно не было, но правда лилась уже из всех каналов, её нужно лишь принять. – Да… Скорее всего, заменят, – он думал, как лучше рассказать о всём случившемся. Теперь, когда княжеству действительно угрожает опасность, нет дела до цепляющегося страха. – Я поговорить хотел, – он расправил свою ладонь. – Покажи свою. Огнедар был слегка удивлён, такой странной просьбе, но потом, всё же, показал туже руку и не сразу понял в чём разница, пока его глаза не устремились на точные детали путей на ладонях. Они точь-в-точь, словно ночные звёзды сами их сшили серебряной ниткой. – Это что? – Наши пути связанны. У Ростислава такое же. Мне Елена об этом рассказала — наши пути связанные и что, не мало важно, именно мы с тобой будем помогать Вяземскому получить наследие, поскольку врагов у него будет не мало и предателей тоже. – Это тебе всё наша наставница рассказала? – Да… Ещё кое-что, – он посмотрел на Огнедара, желая видеть его реакцию. – Я её неофит. У Огнедара глаза расширились. Неофит? Но когда Ярополк это успел? Новость очень неожиданная, к тому же сразу много вопросов рождаемая. – Но как? – всё, что спросил Огнедар, желая услышать ответы. Вот так иногда бывает, что годами ничего не меняется, и стоило только пару недель одарить друг друга молчанием, как ненасытные новости посыпались одна за одной. – Она знала, что умрёт… думаю, ты и сам уже об этом догадался. А меня она выбрала не просто так... Огнедар, врата в Умру открываются, но печати Перуна нет. Именно это существо с Умбры убило Елену, но это ещё не всё. Она была одной из хранительницей Ярилиной рукописи. Огнедар слушал всё с открытым ртом. Для него каждая новость словно ледяная вода, околачивающая в сонном состоянии. Теперь ему было искренне жаль, что всё это время он не общался с Ярополком. – Хранительница чего? Ярилиной рукописи? – переспросил он. – Дара Бога? – Да! И не она одна. Ещё твой отец, Димы и Данишевский. Больше скажу, Ярилина рукопись находится у тебя дома. Огнедар был в шоке. У него дома находится рукопись Ярилы? А он и ведать про это не ведает. Но как и откуда? И главное, его отец хранитель? Почему снова так много вопросов и не капли ответов? Зачем всегда усложнять жизнь молчанием? – Мой отец хранитель? Я впервые про это слышу. Ты уверен, что ничего не напутал? Может, Елена что-то не так сказала? – Нет, я уверен в этом, – твёрдо заверил он. – Нет никаких гарантий, что наставница что-то перепутала. Дары Богов лежат в каждом из княжеств и на каждого по четыре хранителя. Честно? Но было очевидно, что рукопись именно у тебя дома. Она же всё-таки Ярилина. Это было правдой. Ярило – то Божество, что много лет оставляло метки на всех членах семьи Солвецких. Конечно, это примитивно хранить её там, но Огнедара поражало, что он про это ничего не знает. – Ярополк…, – очень мнимо заговорил Огнедар. – Если уже на наши судьбы всё равно переплетены, то может всё же мир между нами? Мне без тебя скучно и трудно. – Я это знаю. Мне тоже, – Блэк тяжело вдохнул, наконец кладя голову на плечо Огнедара. Тот улыбнулся. Наконец-то всё снова стало на свои места, кроме одного – вечная потеря Елены. – Может, ты и прав. Нам с тобой ещё Ростислава защищать. – И посвящения проходить…

***

За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты, в предвкушении каникул, обсуждали, что будут делать дома. Рогнеда мечтала, как бы поскорее встретить Регулуса. Рождества в княжествах, да и Нового Года тоже, не было. Смена прошлого года приходила двадцать первого марта, когда менялось солнце в этот день, и происходило празднование. Она писала Бренде, и та не забывала ей отвечать. Несмотря на такой милый способ, который она использовала, он был для неё и практичный. Утром она, вместе с Асторией, находились на уроке прорицания, и, несмотря на то, что это было самым скучным заданием, так ещё и самым странным. После этого урока было зельеварение, и Рогнеда была счастлива, что она не в Гриффиндоре, несмотря на очень натянутые отношения между нею и Снейпом, он делал ей огромную пользу из-за факультета, чего нельзя было сказать про гиффиндорцев. – «Если бы я только промахнулась факультетом…» – подумала она мысленно радуясь этому. Прошедшие недели сами за собой меняли дни и часы. Рогнеда уже даже свыклась с обстоятельствами. С Мадиной у неё стало случаться конфликтов меньше, а на Малфоя она не реагировала, и всё это из-за Астории, которая постоянно ходила с Рогнедой, поэтому многие слизеринцы не хотели "портить" честь Гринграсс. Дафна была не очень-то рада выбору подруги сестры, но сколько бы с ней не разговаривала, всё без толку. Перед Рождеством Регулус отправил ей информационный ком, в котором говорилось, что к великому сожалению, но ей придётся побыть в Хогварсте. Для её же блага. Дело в Сириусе. Рогнеда была очень зла, рассержена и даже взволнована. Теперь ей очень хотелось найти этого Сириуса лично и посмотреть в его бесстыжие глаза. Может, она хотела увидеть его раскаяние, может страх, а может, наоборот, почувствовать его силу. Но давления на неё в последнее время было критическим.

***

Владимира и Мира всё ещё находились в шоке. Не каждый день убивают наставников. Хотелось, чтобы всё наладилось, но верилось в это с трудом. Пару дней назад они также думали, что всё нормально, но стоило времени проскочить капельку вперёд, как очередные, горестные моменты снова обрушились. – Поверить не могу, что Елену убили! – воскликнула Мирослава, вставая с кровати. – Она слишком сильна, чтобы упасть и быть побежденной. – Милая моя, даже самые сильные могут однажды ощутить свою силу на мели, – ответила Орлова, стараясь точно выразить слова. – Но она наставница! – не переставала стоять на своём Мирослава. Ей так не хотелось верить в смерть такого человека, как Елена, что проще было сказать о инициации её смерти, чем о реалиях, которые окружали. Владимира вдохнула, опуская голову на руку, не желая дальше вести спор или диалог этого направления. Итак, было очевидно, что наставницу убили, так смысл строить какие-то теории заговора? Тело сгорело, и это факт, а какие народ будет легенды слагать, это уже их дело. – Почему она была в тот момент с Ярополком? – спросила Мира, задумываясь об этом. – Не знаю, – блондинка безразлично пожала плечами. Ей сейчас ничего не хотелось. Самым большим желанием, наверное, было выспаться и начать всё сначала. Похоронные обряды, особенно очень хорошо знакомых людей, проходили тяжело. Давления на энергию, прожатые осколками, взбивало порой не только времена, именно поэтому ей просто хотелось обычного отдыха и пару часиков тишины. Решив оставить подругу отдохнуть, Мира вышла с комнаты, направляясь в Хрустальный двор. Но на выходе она столкнулась с Милославским. Тот не ожидая, что кто-то будет идти, вышел с комнаты Данишевского. Видя кто ему промешал, парень усмехнулся. – Надо же, потусторонняя, в этот раз ты хотя бы на человека похожа, а не на грязную обезьяну в холодный день, – улыбаясь своему же сарказму, Святослав прислонился к деревянной двери, скрещивая ноги. – Что за привычка обзывать людей, Святослав… И что ты тут делаешь? – негодуя, спросила она, требуя от него объяснений. – С какого это Лешего я вообще тебе что-то должен отвечать? Какая наглость, потусторонняя! Тебе не кажется, что ты переходишь личные границы и черты? А? – А тебе не кажется, что Колдовстворец – это школа, а не проходной двор для всех подряд? – язвительно ответила она, сужая свои глаза. Не смотря на помощь в прошлый раз, она знала, что делал он это не с жеста доброты и воли, поэтому явную благодарность к Милославскому девушка не испытывала. – Да что ты говоришь? – кривляясь ответил он. –Ты лучше за языком следи, а то – он нагнулся к её лицу впритык – Кто тебя тут услышит, девочка? Мира замолчала. Тут она испугалась. Святослав был тем, кто мог сотворить что угодно, и распутать это будет уже практически невозможно. Раз он такие проблемы, как Властелина, мог решить, то с ней точно возиться не будет. Скрип двери развеял их спор на две разные стороны, и Святослав с Мирой отошли друг от друга. Милославский повернулся к двери, встречаясь взглядом с Данишевским. – Что у вас тут происходит? – поинтересовался наставник легендологии. – Ничего, Алексей, – Святослав тут же улыбнулся. – Маленькое, потустороннее существо иногда показывает зубки и когти, но разве это сопротивление? – загадочно ответил он. Алексей понял, в чём дело. Он-то и не был на стороне Миры, а делать замечание Святославу тем более не хотел, да и зачем? Между ними был своего рода союз. – Мира, иди куда шла, – чуть строже, но не грубо сказал Данишевский, вставая на сторону Милославского. Парень снова широко улыбнулся, хитрыми глазами с озорным блеском, следя за явным неудобным положением девушки, в которое он её и загнал. Мира сглотнула. Сейчас бы сюда наставника Обсидианового двора. Он бы ей точно не помешал бы, а так… Она видела, как влияние Святослава усилилось даже здесь, среди людей в школе. Может, об его опасности и правду твердили. Мирослава кивнула, и развернувшись, быстро поторопилась удалиться. Наблюдая за её поражением, Святослав не переставал радоваться и гордиться собой. Эта Мира ему не очень-то и нравилась, но метка Чернобога не давала покоя. Почему у этой девчонки Навник? Ну почему? Она самая обычная, не нужная и надоедливая, даже когда он справлялся с Властелиной, она сыграла в этой истории нулевую роль. Поначалу он думал, что ему понадобится её сила, а потом, когда она просто валялась на земле и кричала, понял, что эта Мира так же бесполезна, как у зайца пятая лапа. – У вас, Алексей Миролюбович, ученицы что-то совсем субординацию не соблюдают, – шутя с улыбкой прокомментировал Святослав. – Порой мои ученики создают впечатление потомков дикого племени. – Потусторонние, – согласился юноша. – Что с них взять, кроме кладбища? Мира шагала по длинным коридорам в надежде поскорее найти Ярополка. По пути она думала, как глупо и насмешливо смотрелась в глазах Данишевского, и всё из-за Святослава. То, как он её выставил, было полным провалом, да и наставник тоже встал на сторону этого мага. Уже на лестнице её снова ждал неприятный сюрприз. Олег Эринцев, заметив её, решил позлить и припомнить прошлую встречу, используя водяную стихию, он вылил на неё воду с заколдованного ведра так быстро, что никто не смог понять, что произошло. И уже через секунду она стояла вся мокрая до нитки, посреди одной из ступенек, с широко раскрытыми глазами. Ученики по бокам переглянулись между собой. И снова Мира, и снова неловкая ситуация, и снова у всех на глазах. Если её сравнивать с Огнедаром, то к тому уже привыкли, и на большой счёт его приключение не воспринимали, а её всегда делали центром для обсуждения, с целью перемыть кости злыми языками. Мирослава сразу поняла, чьих это рук дело, когда в толпе её взор пал на Олега и его подружек. Ей хотелось накинуться на него и ударить. Но понимала, что так нельзя, в первую очередь, её репутация и так на волоске, а срывать её до конца, к тому же не имея строгих доказательств против Олега, было бы ошибкой. Святослав тем временем, медленно спускался, вслед за нею по лестнице. Уж он-то любил быть в центре всеобщего внимания и пафоса, поэтому, когда ученики обратили внимание уже на мага, то тому было глубоко до звезды. Но пройти мимо картины перед ним он не мог. – Мои слова пророческие? – Милославский не переставал радоваться. – Мокрая обезьянка снова приняла свою природную форму? – Милославский, когда же ты наконец заткнёшься? – в пол голоса, но ясной злостью, проговорила она. – Или твой рот, как музыкальная шкатулка? Пока силой не закроешь, не замолкает? – Смотри, чтобы у тебя ключ от шкатулки не отломался, – тем же тоном, что и она, ответил парень и бросая насмешливый взгляд на её теперь уже незавидный и не такой красивый вид, Святослав дальше продолжил спускаться по лесенке. В Хрустальном дворе обстановка не из приятных. Ученики с почётом относились к смерти главного человека двора. Вокруг хозяйничала безмолвная, чистая и благородная тишина, в честь памяти об Елене. Огнедар, Ярополк, Ростислав и Дима вчетвером сидели возле стола, а на нём зажжённая свеча в образе лебедя. Диму уже успели поставить в известность о дарах Богов и о тайне в его семье. Муромец сначала не верил, но всё же, зная в каком мире они живут, дал шанс на реализацию этих слов. На Ярополке был накинутый тёплый плед Огнедара; тот постарался для реализации самых комфортных условий, не смотря на моральную бурю внутри помещения и холодом за окном. – Что делать-то будем? – сложа руки, спросил Дима. – И кто теперь наш наставник? – Не знаю. Но Елену никто не заменит, – подавляя грусть, ответил Ярополк. У него перед глазами всё ещё проплывали те жуткие картины, и избавиться от них было трудно. Ростислав, как никто, мог войти в положение друга после обряда с Кариноветой, ему и самому хотелось повеситься, лишь бы снова не вспоминать ту ночь. – А что, если эти дары Богов в опасности? – предположил снова Дима. – Елена сказала о предательствах и об опасностях, что если дело именно в этом? – Хочешь сказать, что она предполагала о краже даров? – спросил Огнедар. – Это невозможно. Они под таким наблюдением, что даже я не знал о том, что у меня дома где-то Ярилина рукопись. Больше, чем уверен, что она охраняется не только магией. – Огнедар прав, – подтвердил Ярополк, кивая. – Это не те вещи, которые можно выкрасть так просто. Ростислав взглянул на свою руку и медленно сжал её в кулак. Он должен был стать князем и вывести княжество без сильных потерь, но теперь оказывается, что он будет ответственный не только за судьбы других людей, но и за судьбы главных в его жизни людей – Ярополка и Огнедара. Как бы ему не хотелось, но выжить в любом случае нужно всеми способами. – А что у тебя с Мирой? – спросил Муромец Ярополка. – Я тебя с ней видел, неужели что… всё нормально? Огнедар закатил глаза. Вот про Миру или Владимиру ему вообще не хотелось вспоминать. – Муромец! – перебил его Солвецкий. – Вот не лезь со своей Мирой. – А что я такого сказал? – тот рассмеялся. – Самый обычный, безобидный вопросик. Так, что там у вас с ней? – парень снова обратился к Ярополку. – Вроде всё нормально, – он пожал плечами. – По крайней мере, она больше меня не шлёт куда подальше. – Ещё бы, – Огнедар усмехнулся, как будто совсем был не рад от этой новости. Личные загоны не давали ему спокойно отпустить ситуацию с Орловой. И если с Ярополком он снова помирился, то с Иваном всё сложнее, тот ни за что не даст пасть своей самой тупой гордыне. Огнедар хотел вывести Владимиру на чистую воду и раскрыть всем глаза на эту девушку. Мирослава так и не дошла до Хрустального двора. Ей пришлось вернуться назад, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Видя, с каким настроением она влетела в комнату, с грохотом хлопая дверью, Владимир и Черномир переглянулись. Аскольд даже не обратил на неё внимание. – Что-то случилось? Ты почему в таком виде? – спросила Владимира, поворачиваясь. – Ты словно под проливной дождь попала. - Хуже! – крикнула она. – Этот Эринцев обил меня водой при всех! Если бы не похороны Елены, я уверена, что все рассмеялись бы, – продолжила отвечать она, ища какую-то тёплую одежду среди своей. – Ну, это можно назвать частью лучшего из времён, – усмехнулся Черномир. – Замолчи! – одновременно Владимира и Мирослава сказали и повернулись к парню. От такой синхронности даже Аскольд соизволил поднять свой взор, чтобы на секунду его задержать, а потом снова погрузиться в чтение. Мира нашла подходящую одежду и ушла в ванную комнату, чтобы согреться. Так или иначе, с Олегом они были квиты. Единственное, на что она рассчитывала, это то, что парень не продолжит такую смелую и наступательную вражду. На следующее утро уже было известно имя новой наставницы Хрустального двора. Ею оказалась женщина, которая обычно обучала чародеев среди потусторонних. Регина Сворская. Она чем-то была похожа на Елену: длинные белые волосы заплетены в две густые косы, длинное, светлое платье и такие же сияющие глаза, но всё равно не то. Ярополк вряд ли мог найти схожесть, не смотря на то, что многие утверждали, что Регину подобрали по прототипу Елены. Если и так, то Блэку это совсем не нравилось. Зачем было так поступать с чистой памятью о той, чьё место никто не займёт? Теперь он, как Огнедар, недолюбливал Лучезару, некоторые её поступки совсем непонятные, а главное, странные, даже жестокие. Наивно полагать, что кого-то вроде Елены можно заменить просто похожей на неё женщиной, даже звучало как шутка. Находиться в этих стенах парень не хотел, поэтому принял чёткое для себя решение уйти сразу после посвящения. Всё равно там останется ещё один год, и он не будет играть важной роли в обучении. К тому же можно, как предлагал Дима, просто поехать в Заречье.

***

Святослав снова вернулся на кладбище, то самое, где была похоронена Маша. Сам того не зная, зачем и почему, но тяга к этой покойнице была сильной. Покрытые снегом заброшенные кресты и памятники только усилили липофрению. Святослав обладал ассертивностью в любых ситуациях, может, это была его самой сильной стороной, а может, одной из самых сильных. Усевшись рядом с могилой, он хотел тишины, беззвучного момента, проносящихся чувств, влезающих в небеса. Оглянув смертный покой, окружающий его, знаками могил, парень принимал лишь одну мысль: «Быть собой», хотя для него это трудная тема. Он прекрасно знал, что играет на публику, прекрасно знает, что улыбка это часть саркастической личности, но разве в этом была ценность? В фальшивой оболочке, придуманной им же? Разве люди должны быть копиями и заложниками своих выдуманных стандартов и норм? Ответ – и нет, и да. Нет ничего плохого в том, что у кого-то есть идеал, есть другие личности, есть другие адаптации и нормы, главное уметь вовремя это остановить и не зайти слишком далеко. Некоторым так легче скрывать себя настоящих за ложной маской, как во время бала маскарада, где все переодеты, и чтобы выяснить кто есть кто, нужно постараться, но зато так веселее. Кто-то наоборот, даже чувствует защищённость, используя такой метод, ведь боится, что настоящего никто не примет и не полюбит, а для кого-то показывать себя настоящего – слабость. Много разных вариантов, но один путь, который люди избирают – маска и фальшивый карнавал. – Что же ты, Маша, в сырой земле гниешь… Грустно осознавать, сколько костей покоится внизу. Прокачивая грусть и скорбь по неминуемой гибели живых, Милославский вдохнул. Ещё и эта печать Перуна, где её искать? И как те чертовы врата в Умбру закрыть? Семаргл ждёт, хоть какие-то сдвиги с места, но Святослав понятие не имел, с чего начать. Уже зима, а с проделанного дела всё по нулям. Пролетают дни, словно искры счастья в них всё меньше и меньше, а холодов и стуж всё больше. Сомкнув руки, покрасневшие от мороза, он вдохнул самый свежайший воздух зимы. Иногда ощущение свободы и магии охватывало так, словно снег узорчатым инеем покрывал кипящую кровь. Запрокинув голову назад, Святослав ломал своими мысли себя изнутри, решая проблему, ведь прекрасно знал, что кроме него, это никто не станет делать, и снова самая трудная работа пала на его плечи. Сейчас он стал понимать, что одной врождённой силы мало, нужен ещё труд и упорство. В мире нет ничего невозможного, если очень сильно захотеть, то шансы на получение этого увеличиваются, но правда ли это? Если смотреть с обширной точки зрения – то нет, не всё в мире, чего хочется, можно получить. Люди глупые, любят то, что их губит и хотят то, чего нельзя, кормя себя обещаниями и иллюзиями, что всё возможно, нужно лишь постараться, забывая, что возможно, достичь самые земные желания, но никак не чрезмерно поднявшиеся фантазии.