Pretty Stitches

***

Сегодня вечером было тихо - настолько тихо, насколько это возможно, когда на улице бьёт дождь, барабаня по крыше маленького убежища, в котором они укрылись. Это была не более чем комнатушка, пустая, в основном комфортная, за исключением старого шаткого стола, стула в углу, и их импровизированной кровати рядом с камином на другой стороне комнаты. Гоуст прислонил Соупа к своему рюкзаку, а сам присел на колени, раскладывая перед собой аптечку. Огонь горел едва ярко, но разжигать его сильнее они не рискнули. В конце концов, даже этого света хватило Гоусту и он смог продеть нитку в иголку. Отдергивая футболку Соупа и обнажая неприятный порез на ребрах, он с непривычной аккуратностью тянет ткань к верху, молча прося Соупа прижать её подбородком, чтоб та не мешала. — Держи. Джонни послушно взял в руки чем-то пропитанную ткань, удерживая её у раны, как и просили. Он зашипел, дрыгая ногами и скрипя зубами, когда рану обдало чем-то, похожим на адское пламя. — Что, черт возьми, это было? — Духи, — Гоуст пожал плечами, — переставай вести себя как ребенок и сиди спокойно, сейчас будет ещё больнее. — Тс, — Соуп снова прикусил губу, — Сделай так, чтобы позже на это было хотя бы приятно смотреть, хорошо? — Надо просить о чем-то, на что я способен, Джонни. — Ебучий ад... — Соуп вдохнул через нос, лёгкие начали гореть, но это не отвлекало от боли, когда Гоуст протыкал нагретую иглу сквозь кожу и плоть. Он держал челюсти сцепленными, пока его замыленное зрение не прояснилось, пытаясь сосредоточиться на мужчине, стоящем перед ним на коленях, а не на том, что он делал. Соуп обнаружил, что, как всегда, пялится на маску, скрывающую все, кроме глаз Гоуста. Он мог видеть в них сосредоточенность и мерцающий танец языков пламени от их костра. Соуп действительно, черт возьми, хотел заглянуть в них. Единственный раз, когда Призрак вместо привычной маски безразличия, выглядел потерянным, практически врезался в память Соупа. Что-то, на что он был способен, а? Соуп фыркнул. Гоуст, безусловно, был способен иногда казаться симпатичным. — Боль доводит тебя до панички? — Я просто думаю. — Хм, — Гоуст хмыкнул, протягивая нитку и сшивая последнюю часть раны. Когда он закончил завязывать конец в узел, он аккуратно положил все предметы первой помощи на место, как они были до того, как он их вынул. Его внимание к деталям было... в некотором смысле милым. Соуп издал еще один болезненный звук, когда Гоуст провел рукой по краю раны, смоченной тряпкой. Блять. Может быть, не такой уж он и милый. Его, казалось, не беспокоили болезненные протесты Соупа, и он также быстро очистил еще один порез пониже живота. Соуп сглотнул, напряженно следя за рукой Гоуста, пробегающей по его коже. Это заставило его почувствовать жар и холод одновременно, дрожь пробежала по спине Соупа. Он хотел прочувствовать это сильнее - плохо, это было плохо. Гоуст посмотрел на него снизу вверх, пальцы замерли на нижней части живота Соупа... — Сними. — Сказал Соуп быстро и не особо думая. Сначала Гоуст подумал, что это было про его перчатку, но то, как Соуп был сосредоточен на его глазах, быстро прояснило ситуацию. — Показать мое лицо? — Да, сэр. Опять. Призрак откинулся назад, сопротивляясь желанию закатить глаза. — Теперь зачем мне это делать? — Чтобы я мог увидеть твою уродливую рожу, прежде чем сдохну. Призрак качает головой: — Ты не умираешь, Джонни. — Так-то мог бы, ты не знаешь наверняка, — он говорит это по-детски, абсолютно нелепое выражение боли искажает его черты, и Гоуст почти смеется. — Хорошая попытка, сержант. Соуп тяжело вздохнул и пожал плечами: — Оно того стоило. Гоуст издал тихий звук смешка, давая Соупу отдохнуть. Кожа вокруг раны уже не была такой красной, обозначая то, что тяжелой инфекции не было, и Гоуст был благодарен за это. Они были далеко от любой помощи, а Соуп и так потерял довольно много крови. Оба они были в царапинах, но, если не считать этой большой раны, все мелкие травмы не представляли большой угрозы. Он шлепнул Соупа по руке, говоря, чтобы тот спустил рубашку. — Не смей трогать, я не смогу это опять зашить. — Я то думал, что ты заботишься обо мне. — наигранно обиженно проговорил Соуп. Гоуст проворчал ему: — Поэтому я и привел тебя в порядок. Закрой глаза и спи, пока есть время. Сердце Соупа подпрыгнуло — Гоуст не отрицал, что заботится о нем. Он смотрел, как тот снова перебирает их инвентарь, а затем возится с хворостом, которые он позже положил в небольшой костер. Он выглядел беспокойным, проверял окна каждые несколько минут, но дождь не прекращался, а наткнуться на них было почти невозможно. Соуп тоже не упустил из виду то, как Гоуст продолжал поглядывать на него. Он безумно устал, продолжая лежать, но одного взгляда Гоуста было достаточно, чтобы он снова начал двигаться и ёрзать. — Почему ты не спишь. — сказал Призрак позже, садясь рядом с ним. — Я не устал, Элти. — Ты херовый лжец, Джонни. Соуп ухмыльнулся: — А я думал, что отличный. В какой-то степени он был прав, ему было трудно скрывать свои чувства к Призраку, но ему это все же удаётся. Честно говоря, он должен получить за это сраную медаль. Было трудно сохранять профессионализм и дистанцию - было бесчисленное количество раз, когда он хотел ослушаться приказов, хотя бы для того, чтобы поставить жизнь Гоуста на первое место и уберечь его от опасностей. Само собой это было глупой идеей, это их работа, они знали, что это влечет за собой. Он просто хочет больше времени проводить с Гоустом. Хотелось протянуть руку и схватить его, держаться рядом просто потому, что он может, поцеловать его - прикоснуться к нему, ради бога. Соуп хотел это так сильно, что это казалось намного больнее, чем то, что он истекал кровью. Его пальцы чесались дотянуться до него. Гоуст был так близко, что ему не пришлось бы сильно двигаться. Он мог бы просто... — Если ты продолжишь так смотреть на меня, у меня в голове появятся дырки, сержант. Гоуст сидел только в своей фирменной балаклаве, его другая маска была отброшена вместе с перчатками и шлемом. Соуп напрягается, когда голубые глаза Гоуста встречаются с ним. Его тени были размазаны так, что Соупу стало больно. Он не должен. Он действительно не должен. Может быть, он говорит это из-за сильной кровопотери, но Соуп все равно открывает рот: — Так ты её не снимешь? Призрак, конечно, понимает, что он имеет в виду, и качает головой. — Никак нет. — Тогда я просто сделаю. — Сделаешь чт- Наклон выходит болезненно — его раны перенапрягаются, но Соупу все равно. Он целует Гоуста или, по крайней мере, так думает. Он прижимается губами к ткани, закрывающей рот Гоуста, и сам закрывает глаза, чтобы избежать осуждения или ненависти в глазах напротив. Гоуст открывает рот, возможно, в момент удивления, и Соуп берет его прижавшись языком к ткани и целуя, как только мог. Ему почти кажется, что он чувствует, как Гоуст начинает реагировать, его тело двигается, а рука ложится на плечо Соупа. Это странное, горячее и влажное ощущение, Гоуст ругается ему в губы, отталкивая Соупа через несколько секунд. Он выглядит как щенок, которого только что пнули, и чужой отказ ужалил его хуже, чем он думал. Но затем Гоуст натянул маску к носу, грубо дернув Джонни назад, чтобы, наконец, сомкнуть их губы на этот раз без границ. Соуп думает, что вот сейчас он реально может умереть. Чужие руки поднимаются, чтобы обхватить лицо Соупа, грубо касаясь челюсти, но ощущение, когда Гоуст целует его глубже, заставляет его таять. Он вздрагивает, ошеломленный ощущением и думает о реальности происходящего. Соуп кладёт свои руки на чужую грудь и отстраняется. Призрак ругается: — Черт возьми, Джонни, помедленнее. — Одна из его рук опускается на бедро Соупа, чтобы притянуть его ближе, но также и удерживать на месте. Он ранен, и Гоуст изо всех сил пытается восстановить хоть какой-то контроль над ситуацией, его холодное сердце начинает биться сильнее. Соуп был чем-то вроде огня, все прекрасно, пока его держишь на расстоянии, но в тот момент, когда Гоуст подпустил его поближе, он погрузил его в ад, который Призрак не хотел покидать. — М-ха, — Соуп стонет ему в рот и Гоуст шикает, отмахиваясь от настойчивых рук, вцепившихся в его ремень. — Сейчас не время, Джонни. — предупреждает он, все равно хватая Соупа за талию. Соуп больше не замечал боли, не сейчас, когда Гоуст, наконец, проявил интерес и позволил ему это. Он не мог ясно мыслить, опьяненный потерей крови и ощущением Гоуста под своими губами и кончиками пальцев. В том, как Гоуст держит его, есть сопротивление, нет, скорее, сдержанность, как будто он действительно может потерять контроль, если все будет продолжаться, и Соуп не может не сопротивляться и этому тоже. Гоуст шипит, его руки пробрались под рубашку Соупа, грубо сжимая чужую кожу. Их бедра двигаются вместе, заставляя Гоуста кончить, содрогаясь всем телом от звука его имени на губах Соупа. Все происходит слишком быстро, он должен остановиться... — Блять, Саймон. — Соуп скулит, и Призрак понимает, что, кажется, он бесповоротно вляпался.