Звезды прибрежного ветра

I

Последние недели для молодого ронина выдались трудными. Неумолимый траур лег на плечи юноши и на каждого, кто потерял свой Глаз Бога. Только вот боль самурая совсем иная: холодная, давящая на плечи, лишающая голоса. Пробираясь под покровом ночи к холодному одинокому клинку, практически вросшему в мокрую землю, Кадзуха снова опустился на укрытую прибрежным туманом траву. Воин мягко гладил большим пальцем потухший электро Глаз Бога и бормотал что-то себе под нос, делился новостями, редко улыбался, но никогда не получал ответа. Юноша снова и снова возвращался к памятному месту, словно проводил ежедневный ритуал. Дни. Недели. Счет шел на месяцы. Но Кадзуха не оставался один. Последнее время за ним осторожно и тихо, на мягких лапах следовал генерал армии Ватацуми. Он присматривал за своим дорогим другом всякий раз, когда появлялась возможность. Сначала в целях безопасности. Но даже когда охота на Глаза Бога прекратилась, а Путешественник покинул регион, Кадзуха не унимался, вновь и вновь возвращаясь к катане павшего друга. А потом ронин покинул Инадзуму на долгие три месяца. Горо возвращался на место по-привычке и с надеждой в сердце, что однажды снова увидит самурая с пепельными волосами и обволакивающим мелодичным голосом. Так и произошло. Воротившись в один день к клинку, юноша обнаружил вновь появившегося путешественника дальних морей. Он, как и прежде, сидел на траве напротив ржавеющей стали, вещал о своих странствиях, пропуская легкие смешинки. А Горо вновь старался оставаться незамеченным. Кадзуха делал вид, словно у генерала это отлично получается. Но время шло. Скоро оба перестали притворяться. Оба розовели от накатывающей неловкости. Оба вечерами приходили на то самое место. Горо оставался в стороне, снаружи, позволяя другу провести время с призраком прошлого. — Ты не обязан всякий раз следовать за мной, дорогой друг, — оставляя клинок за плечами, с грустной робкой улыбкой шептал самурай своему верному товарищу, чей хвост тут же поник, а уши плотно прижались к голове. — Не смею отнимать твое драгоценное время, хотя мне очень приятно, что путь сюда и обратно провожу в доброй компании. — Если тебе помогает мое нахождение здесь… — неуверенно, рвано отвечал Горо, перебирая собственные пальцы, густо краснея, — …значит я хочу быть рядом. Но если… если тебе неловко сказать, что я мешаю, то говори сейчас. Я приму это и не потревожу тебя снова, мой… дорогой друг… Голова опустилась и глаза цвета лазурного океана уставились на обувь. Да так внимательно, словно ничего важнее сейчас нет на всем свете! Но жест воина вынудил генерала задрожать, а шерстинки на пушистом хвосте встали дыбом. Кончик тут же ожил, завилял из стороны в сторону. Самурай положил теплую ладонь на плечо товарища, осторожно сжимая пальцы. — Спасибо, Горо, за то, что ты рядом со мной все эти месяцы, — благодарно просиял Кадзуха, оборачиваясь в сторону ржавой катаны. — Год пролетел точно тропический тайфун: быстро, молниеносно, но оставив за собой поваленные деревья и разрушенные дома. Минуты плетутся и щелкают по носу нас, но хочется время любить… Горо всякий раз глядел на своего «друга» завороженно, затаив дыхание. Даже когда Томо еще был жив. И такие касания… юноша всегда тянулся к ним. Только к этим теплым рукам. Тихой и безмолвной любовью. Но может ли он говорить об этом прямо? Имеет ли право ставить друга в неловкое положение своими признаниями? Не мог позволить себе, потому просто оставался рядом при любой возможности. — Я снова покидаю Инадзуму завтра утром, — с тоской в голосе прошептал Кадзуха. Кисть соскользнула, огладив плечо напряженного генерала, и тот почувствовал, как земля ускользает из-под ступней. Сердце ухнуло, затрепыхалось в отчаянии. Горо знал, что всякий поход в море может оказаться последним. Океан суров и опасен. Или же добрый путешественник мог вовсе остаться в ином регионе, вроде вечно зеленого Сумеру. Хвост поник, опустился и прижался к собственному бедру. — Как же… Но я… Я бы хотел сделать что-то для тебя, прежде чем ты… Что я могу сделать? — торопливо зашептал лучник, сжимая перед собой кулаки, будто пытался сам себя взять в руки. Яркая радужка покачнулась, задрожала, выхватывая тёплый, честный взгляд цвета опавших кленовых листьев. Тот продолжал зреть дружелюбно. Миг казался таким хрупким, пугающим. — Но ты так много сделал для меня. Шествовал плечом к плечу, слушал мою поэзию, терпел молчание и навещал его, пока я отсутствовал. — Что? Но… — пугливо сжался стрелок, заливаясь краской. — Трава оставалась примятой даже спустя месяцы, — поспешил пояснить Кадзуха умиротворенно. — И о большем желать не смею. Глаза стали совсем печальными и генерал ощутил это. В воздухе завис запах скорби: тонкий, кислый, с горьким осадком на корне языка. Большие пушистые уши, словно флюгеры, развернулись в сторону друга, прислушиваясь к безумно бьющемуся сердцу. Горо всегда испытывал тягу к Кадзухе, но тот звал его другом. Кадзуха всегда испытывал тягу к Томо, но тот звал его другом. А теперь Томо нет. Горо понимал это, но не мог переступить выстроенные баррикады, нарушить спокойствие на сердце ронина. Похолодевшие пальцы потянулись к бледным сухим кистям. Кадзуха вздрогнул. — Ты можешь остаться? — выпалил генерал. Хвост сам поджался в страхе. Кадзуха отрицательно покачал головой, вновь оглядываясь на ржавое лезвие. Пальцы стрелка сжались сильнее. Лазурь растеряла свой блеск. Горо выпустил чужие руки, отступив на полшага назад. — Ты вернешься?.. — цеплялся он за последние ниточки надежды. Такие тоненькие, что трудно поверить в их существование. — Я понял одну вещь, мой друг… — начал самурай, и уста изогнулись в скромной улыбке. — Мало что в этом мире зависит от наших желаний и планов. Как звезды, что падают с неба. Ты глядишь на нее, загадываешь желание. Но если то не исполнится, в том нет вины звезды. Горо нахмурился, задумавшись. Что хотел донести до него воин? Кадзуха намеревался остаться, но не может? Или что вернется, но не знает когда? Или то, что это их последняя встреча? — Я загадаю желание о том, чтобы ты вернулся… — стыдливо прошептал генерал, все еще избегая смотреть на человека, к которому так тянулось сердце. Кадзуха качнул головой, внимательно всматриваясь в лицо и позу юноши. Зажатый и напуганный. Крепкие руки скользнули по плечам и добрый теплый поэт притянул к себе несчастного. Тот тихо заскулил, жмурясь. Хвост мотался из стороны в сторону, ускоряясь с каждым взмахом. Дрожащие пальцы ухватились за бело-багровые ткани, точно за спасительный канат. — Я понимаю. Но не знаю, смогу ли снова ощутить то, что испытываешь сейчас ты. Не держи зла, ладно?.. — на грани слышимости произнес самурай, вытягивая шею ближе к торчащему уху и позволяя Горо прижиматься сильнее. Хвост замер. Безжизненно повис. Глаза на мокром месте, но он ни за что не покажет этого. Пусть их увидят ящерицы да медузы острова Ватацуми, но не Он. Нос зарылся в блондинистые волосы ронина, вдыхая их аромат. Остаток ночи оба провели вместе, сидя на пристани. Кадзуха играл свою тихую мелодию, Горо запоминал каждое дуновение его свежего ветра. Скоро отважная Бэй Доу дала сигнал, и ранним утром флот Южного креста правда покинул Рито. Горо провожал его блеклым взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в тумане. Но и после оставался сидеть на влажном помосте. Остаток дня, неведомо почему, генерал гулял по побережью, вырывая травинки и пытаясь сыграть хоть что-то, напоминающее прекрасную музыку его друга. Не выходило. Попробовал снова. Снова. Снова. Носители гео Глаз Бога не нежные и не мягкие. Они не могут ласково касаться столь хрупких материй. Действа навевали еще большую тоску и генерал прекратил, покинув берег.

II

Горо продолжал приходить к памятному месту. Он неловко здоровался с Томо, а после задавался вопросом, что вообще он здесь забыл. После непродолжительной встречи со ржавым клинком, генерал усаживался на берег, изучая горизонт. Наконечник стрелы вырисовывал на песке разные картинки. Абсолютно все, что приходило на ум юному стрелку. Взгляд метался от картинок к океану и обратно, пока не заметил рассекающую темное небо звезду с длинным, точно у кометы, хвостом. — Хочу, чтобы Кадзуха скорее вернулся обратно! — отчаянно забормотал Горо, подскакивая на ноги. Лазурь следила за растворяющимся в ночи золотом и тогда в голову пришла идея. Странная. Нелепая. Но вдруг случится чудо и вселенная услышит мольбы почетного генерала Ватацуми. Юноша подхватил стрелу и натянул тетиву. Металлический наконечник накалился и засиял золотом кор ляписов! Огонек взмыл в облака и лик стрелка словно озарило солнце! Маленькая стрела мерцала точно звездочка. И Горо загадал желание снова: — Хочу, чтобы Кадзуха скорее вернулся обратно!.. Затем повторил вновь. Вновь. И еще! Когда стрелы закончились, он неотрывно глядел на море, тер глаза, слезящиеся от порывов соленого ветра. Сегодня лучник заснул на влажном песке в надежде, что его разбудят теплые сухие руки, почесывая за ухом. И так прошла ночь. Затем другая и третья. Единственное желание взлетало в бескрайнее темное небо, наполняя сердце надеждой на то, что тот единственный и нужный заметит хотя бы одну из них.

III

Очередная ночь на мокром песке. Горо содрогался от дуновения холодного прибрежного ветра и часто чихал во сне, пока его не накрыли чьи-то теплые ладони. — Хэй, почтенный генерал… — звучал отдаленно знакомый молодой голос. Чьи-то пальцы зарылись в волосы, мягко оглаживая. Стрелок подскочил в тот же миг. На устах блистала улыбка, которая практически сразу поникла, а затем и вовсе сменилась смущением. — Тома! Разве можно?! По ушам… Я ведь не Таромару! — возмутился генерал, отползая от юноши, что так тепло и ласково улыбался, протягивая ладонь. — Не было цели оскорбить Вас, господин! — копейщик внимательно поглядел на «находку», хмурясь. Заметил черные синяки под глазами, тусклую шерсть, поникший хвост. — Вы замерзли. И выглядите неважно. Рука Томы снова потянулась к голове, прижимаясь к пылающему лбу. А лучник и не успел сообразить, что его снова так нагло трогают. — Вы горите… Кто же спит на берегу моря? Без костра и палатки… Самый крепкий простудится. Идемте! В чайном доме нас ждет горячий суп. Он поможет согреться, а Вы расскажете, почему оказались здесь, — подхватывая генерала за предплечье, размеренно, неспешно пояснял управляющий имения Камисато. Горо не противился и не ссорился. Он с благодарностью принял помощь. Да и не скроешь от этого пронырливого копейщика ничего, если у тебя имеются хвост и уши. Грузно вздохнув, он поплелся следом за пиро воином, шмыгая носом и чихая. Спаситель всю дорогу старался разбавить давящую атмосферу, рассказывая истории о путешествиях, о пожаре на кухне и о помощи бездомным кошкам. К концу пути лучник даже начал улыбаться. На душе немного полегчало. Скоро молодые люди прибыли в чайный дом, где их уже встречал Таромару. Потрепав того по макушке, Тома прошел в одну из пустых комнат. В ней витал аромат свежей горячей пищи. Во ртах обоих в тот же миг скопилась слюна. Животы предупредительно заурчали. Оба уселись за котацу, принимаясь завтракать. Горо сначала стыдливо молчал, но после сдался и поведал Томе о том, как пускает стрелы в небо, загадывая желание о возвращении дорогого друга. — Думаю, Кадзуха вернется. Он всегда возвращается. К тому же, котенок Томо сейчас живет у меня. Да и знает наш самурай, что его всегда здесь ждут и тепло принимают, — подбадривал приятеля управляющий, дожевывая очередной кусочек свежей рыбы. Они оба расслабились. Атмосфера располагала. Копейщик всегда умел мастерски создавать уют вокруг себя, отчего друзья, близкие и даже соперники теряли бдительность. — И эта его история со звездами… Я думал, что, быть может, он тоже пожелает вернуться… И тогда, если два человека загадают одно и то же, глядя на общую звезду, то и мечта исполнится… — поделился Горо. Он больше не так сильно грустил, но температура не думала опускаться. Горячий бульон и присутствие пиро воина едва помогали. Тома задумался, прокручивая в мыслях идею приятеля. Такую странную, но оттого привлекательную. Может и он смог бы поверить в эту прекрасную сказку?.. — Как далеко улетают ваши стрелы, господин? — осторожно поинтересовался юноша, поднимая малахитовые глаза. — И как ярко они мерцают? Хвост зашевелился, снова оживая, а уши встали торчком. — Далеко… но… не знаю, насколько хорошо их видно… Молодые люди опять погрузились в вязкие тихие мысли. Хвост вовсю стучал об пол, уши радостно дрожали. — Я буду и дальше запускать их каждую ночь! Они мерцают золотом! — лазурные глаза вновь сияли, хотя и щеки покрылись лихорадочным румянцем. Стрелок подорвался с места, но копейщик тут же остановил его, выпрямившись следом. — Погодите! Ведь это стрелы! А если по злой случайности вы ненароком попадете в животное или человека? — округлив глаза, предостерегал Тома. — Нет… Они наполнены элементальными частицами и сгорают в небе… — голова пошла кругом от резкого подъема и хвост Горо снова замедлился. Управляющий заметил это, подхватывая чужие кисти. — Это не отменяет того, что Вы все еще больны, господин. С такими темпами можно и не дождаться вашего друга. Уверен, он будет очень опечален, если узнает, на какие жертвы вы пошли. Генерал стыдливо опустил голову. С каких пор его отчитывают как какого-то мальчишку? В груди вспыхнуло возмущение, но скоро он согласно качнул головой, понимая, что Тома прав. — Я отправлюсь к Ёимии, а вы лечитесь. Необходимо встретить Кадзуху здоровым и сильным.

IV

Горо поселился в одну из маленьких комнат чайного дома «Коморэ». Не без участия Томы, конечно же. А Наганохара вместе с отцом разработала новый тип стрел, летящих дальше, сияющих ярче, сгорающих раньше. Внешне они ничем не отличались от обычных и точно так же накапливали элементальную магию в наконечнике, мерцая цветом стихии носителя Глаза Бога. Минувшие ночи откликнулись неосторожному лучнику неприятной, раздражающей горло простудой. Друзья навещали его несколько раз в день, как и Таромару, что вечерами приходил погреться под бок страдающего от насморка гостя. Порой неугомонный генерал рвался к берегу моря, твердя о том, что он теряет драгоценные ночи. — Если именно сегодня «Алькор» окажется на горизонте, а меня не будет?! И звезд не будет! Как же? Я не могу оставаться здесь! Тома утешал приятеля, отправлял бесконечные письма, уточняя, появилось ли какое судно в море. Всякий раз ответ приходил отрицательный. Так пролетела неделя. Шерсть линяла, глаза тускнели. Стрелок отчаялся и с головой погрузился в меланхолию, отказываясь от сна и пищи. Тома и Ёимия старались изо всех сил, уговаривая несчастного пообедать, рассказывали ему добрые истории и всячески пытались поднять настроение, но ничего не помогало. Они бесконечно что-то писали, стопочками унося маленькие конвертики разных цветов и форм. — Южного креста на горизонте не наблюдаем, — предупредил снова управляющий имения. В ответ послышался печальный вздох.

V

Сегодня Тома и Аяка улыбались при встрече с Горо, заговорщически молчали, играя в переглядки и особенно много времени проводили у кровати уже поправившегося, но все еще очень грустного генерала. На его вопросы отвечали уклончиво, а то и вовсе уводили тему. Тогда лучник зарывался в подушки, стараясь спрятаться в них как можно глубже, недовольно фыркая и поджимая пушистый хвост. На следующие сутки, к вечеру седьмого дня с момента начала простуды, в комнату, где все еще прятался среди постельного белья генерал, точно вихрь, ворвалась шумная Наганохара. — Горо! Идем скорее! Там такое, просто бомба! — Твои «бомбы» не смогут пересечь океан, Ёимия… — отнекивался он, выглядывая из-под плотного одеяла и все же с надеждой в голосе интересуясь. — Флот прибыл?.. — М-м-м-м… Нет, но тебе точно понравится то, что ты увидишь! Скорее же! Растолкать и собрать стрелка удалось только вдвоем. Тома и Ёимия шествовали вместе с опечаленным генералом до берега моря, откуда неделю назад улетела последняя гео звездочка. Хвост рассек ветер, а лазурные глаза наполнились влагой, когда он увидел перед собой то, о чем так сильно желала рассказать Ёимия. Прекрасным солнечным закатом любовались люди. Много людей… Горо и половины из них не знал. Но всех объединяло одно — у каждого имелся лук. — Что все это значит?.. — всхлипнув, пробормотал лучник, оглядываясь на Тому, а тот добродушно и широко улыбался. Палец управляющего уткнулся в огромный плакат с объявлением. — Пока Вы шли на поправку, господин, границы Инадзумы открылись и мы решили создать символичный фестиваль! — пояснил копейщик, радостно хлопая шокированного генерала по плечу. Ясные влажные глаза вперились в красочную стойку. — «Звезды прибрежного ветра»… — прочитал вслух Горо и уши невольно прижались к затылку. — И открывать фестиваль должна твоя стрела, братан! — возник за спиной генерала Они с широченной душой и улыбкой. Рот его растягивался во все тридцать два зуба! — Мы вместе с Томой и Итто ковали эти стрелы. Здесь на всех хватит! — провозгласила Ёимия, радостно подпрыгивая и хлопая в ладошки. Горо вновь оглядел окружающих, глупо хлопая глазами. Никак не мог осознать случившееся. Вон маленькая девочка с пятнистыми кошачьими ушами и изящным хвостиком. А там — высокая, благородная леди, поправляет шелк коротких иссиня-черных волос за ушко, сверкая зелеными глазами. Дальше толпа собралась возле барда, что так сладко пел невероятной красоты мелодию, отдаленно напоминающую ноты дорогого поэта. Среди стрелков появилась даже сама Сара… Горо поежился при виде ее. — А это Эмбер! — помахал ладонью Тома веселой девчушке. Та всплеснула ладошкой в ответ. — Скаут из Мондштадта. Мы росли вместе до момента, пока я не прибыл в Инадзуму. Она вприпрыжку мчалась к гостям, отдыхающим на камне: юноша с длинными, атласными ушами и великолепным, ухоженным хвостом, а рядом с ним скромная девушка мотала ножкой. У обоих сияли редкие дендро артефакты. — Бежим скорее! Скоро скроется солнце и пора будет запустить первую звезду в небо! — прощебетала Наганохара, обхватывая ладони Горо и утягивая за собой ближе к бьющейся о берег волне.

VI

Наконечник поднялся к небесам. Тетива натянулась. Стрела наполнилась золотым блеском. Свист! Первая звезда отправилась в небосвод. Горо опустил лук, пошатнувшись, наблюдая, как следом метнулась синяя, закрученная; за ней бирюзовая, оставляя шлейф из легких перьев. Ввысь взметнулись красные пиро-звезды Ёимии и Эмбер, пурпурные стрелы Сары и странной, хихикающей леди с вороном на плече. Изумрудные, снова золотая… Черное небо усыпали яркие огни, плавно рассекающие облака, украшающие тьму, точно маленькие кометы. Горо бесконечно повторял заветное желание, мечтая вновь услышать дорогой сердцу голос.

VII

Южный крест качался на волнах посреди океана. Здесь больше не бушуют грозы и молнии. Остались плеск воды и покой. Каэдехара уже неделю не наблюдал ярких огней в небе и заметил, как взволнованно колотится сердце. Вдруг опять случилось нечто непоправимое, а он даже не знает об этом? Невозможность влиять на ситуацию сковывала легкие. Кадзуха искал взглядом маленькую золотую звезду, чтобы загадать желание… Подняв усталый взор к бесконечно глубокому, необъятному полотну, он отыскал ту самую — маленькую и очень яркую. «Горо…» — благоговейно прозвучал собственный голос в голове. Мечник мягко улыбнулся. Зрачки расширились, заслоняя кленовый пейзаж глаз, когда ночь разрезала еще одна звезда. Синяя и холодная. А за ней еще — лазурь родного анемо, взывающего к свободе. Целый град разноцветных драгоценных искр осыпал черную небесную вуаль и Кадзуха от неожиданности отступил назад, закрывшись руками. Вдруг упадут прямо на корабль и ранят кого? Переждав секунду, высунулся любопытно и, понимая, что никакого вреда звезды не несут, разулыбался. Ветер перемен задел внутренний колокольчик, заставив сердце откликнуться теплым перезвоном песни о запретном… Кадзуха, не отрывая глаз, нырнул к носу «Алькора» и забрался на утлегарь, удерживаясь за канаты. Ветер подхватывал белые волосы, а искры всё сыпались, одна за другой, как маленькие одиночные фейерверки Наганохары.

VIII

Волшебный, сказочный фестиваль продолжался до самого утра. Гостей щедро угощали вкусностями из Инадзумы. Охмелевший бард пел свои очаровательные баллады, рассказывающие о странствиях и приключениях. Аратаки устроил бои оникабуто, и, кажется, радовался этому больше любого из присутствующих. Тома и Горо сидели на берегу, рядом с новым знакомым из Сумеру по имени Тигнари. Они молчали, вслушиваясь в звучание праздника. Утром генерал поблагодарил друзей за проведение такого обнадеживающего события. Копейщик признался, что и сам трижды загадал желание, но стоило Наганохаре появиться рядом, как тот залился краской и неловко почесал затылок. Под радостный смех и задорные шутки, Тома и Ёимия покинули берег, переплетая пальцы. Кончик хвоста задрожал и стрелок обернулся к Тигнари. Низко кланяясь за предстоящее бегство и получая в ответ понимающее мычание, обрамленное улыбкой, генерал помчался на остров Рито, к пристани. Что, если желание Томы исполнилось? Что, если и Горо сумел дозваться?.. Ноги несли так скоро, что юноша перелетал через канавки и речки, точно на самых настоящих крыльях. Сердце выскакивало. В глазах темнело! Оказавшись на пристани, генерал не наблюдал флота Южного креста, но вот чуткий нюх улавливал запах осенних ветров. Или он сам себя обманывает?.. Высокая нота сорвалась в воздух с пронзительным свистом. Характерная, знакомая, короткая мелодия. Легкое дуновение взъерошило шерсть и волосы. По спине поползли мурашки. Нос почуял Его запах и, точно помело, хвост размотался из стороны в сторону. Кадзуха отнял листочек от губ. — Звучит песня сосен, колышутся красные листья… — елейный голос донес слова забытой песни. Генерал неспешно оборачивается. Лазурные, ясные глаза тут же цепляются за знакомую фигуру юноши. — Кадзуха! — Горо срывается с места и бросается на шею другу, крепко прижимаясь. Лоб утыкается в плечо. Колени дрожат. А распушившийся хвост… он сходит с ума. Оба едва ли не падают на деревянный помост. Кадзуха немного отстраняется за тем, чтобы заглянуть с толикой беспокойства в прекрасный морской пейзаж под карими ресницами. — Ты так скоро нашел меня… — лицо самурая расцвело теплой улыбкой. Сердце в грудной клетке радостно трепетало: «Он жив, он в порядке!» Горо смущенно улыбается, делая шаг назад, но никак не может отвести глаз. — Я учуял твой запах… — руки сцепились в замок и тревожно принялись тереть и выламывать пальцы. — И я так рад видеть тебя, мой… мой… — не выдержав, юноша все же опустил голову, прижимая уши. Плечи напряглись, втягивая шею. — …мой друг… - вымолвил он наконец. Кадзуха неоднозначно покачал головой, изучая зажатую позу гео лучника. Мысли ни на чем больше не сосредотачивались. Искали подходящие слова или хокку, но разбегались. Всё не то. Все не те. — Звезду узрев, желание я загадал… — попробовал придумать сам, но понимая, что фальшивит голос, сдался и сделал шаг навстречу. — Горо… исполнилось ли твое желание?.. — Триста сорок восемь… Я загадал его триста сорок восемь раз, а после сбился со счету… — робея, сознался генерал. — И ты… загадал?.. Или это обо мне? Прости я… я не понимаю, Кадзуха… Лучник боролся с желанием приблизиться, обнять, подхватить чужую кисть и положить на свою голову, чтобы чуткие и добрые руки почесали большие лохматые уши. Он не двигался сам, но нос чуял приближение самурая и хвост предательски бил по собственным ногам, выдавая эмоции хозяина с потрохами. Дыхание перехватило и осознание, что генерал совсем не может ему солгать, подарило некую уверенность. — Я хочу узнать, исполнилось ли твое желание? — перефразировал ронин, сдерживая порыв ветров своей души. — Да! Да, Каздуха! Ведь ты живой и настоящий, — беспокойные руки скрылись в глубоких карманах, а стрелок принялся ковырять носком деревяшку, довольно улыбаясь. — Я беспокоился о тебе каждый день и желал поскорее увидеться снова… — тише произнес, подглядывая за путником из-под густой рыжей челки. Каэдехара понимающе вздохнул, ухмыляясь обоюдно глупым мыслям. — Мое тоже… — юноша вскинул перебинтованную руку, словив едва не упавший на лицо лучника алый кленовый лист. — Кадзуха… — Горо осмотрелся, нет ли кого поблизости и, убедившись, что никому до них нет дела, потянулся ко второй ладони. Он обнял чужую кисть своей и плечи немного опустились. — Южного креста нигде не видно… Я никак не мог пропустить его! Но… как же ты оказался здесь? — большой палец скользнул по внутренней стороне руки, точно проверяя, действительно ли это не призрак и не галлюцинация. Осенний взгляд бегло прошелся по теряющемуся в догадках лицу. — Ветер принес… ну и маленькая лодка, — не стал утаивать ронин, делая еще шаг навстречу. Теперь они стояли ближе, чем принято в обществе, но еще так далеко до идеала. — Горо… Кадзуха осмелел. Рука с листочком достигла волос, оглаживая за ухом. Провидение, не иначе… Большое сердце надежного и верного генерала Ватацуми забилось чаще и громче. Так громко, что казалось, будто его услышит каждый гость острова Рито. Уши стояли торчком, а в глазах танцевали звезды. Такое важное прикосновение… Неужели Горо может мысленно произносить свои желания, и те исполнятся? Неужели он просыпал так много звезд, что теперь сравним с Джиннами из сказок Сумеру? И он загадал новое желание, невольно закрывая глаза. — Кадзуха… останься со мной… — прошептал так тихо, что человеческое ухо с трудом могло уловить голос. Ветер подхватил каждый звук и донес до острого слуха самурая. Анемо Глаз Бога едва заметно вспыхнул на мгновение. — Стремился к тебе я, как осень стремится к весне, свой круг замыкая. Кадзуха прижался еще ближе, подушечки пальцев поглаживали кожу под слоем шерсти. Сопротивление оставило самурая и он поддался, склоняясь к губам. Не веря в происходящее, но не смея упустить свой шанс, гео лучник обнял друга второй рукой, обхватив ладонью крепкую спину. Жмурясь, Горо прижимался к юношеским, потрескавшимся от ветров, губам. Ласковый и нуждающийся… Оба перестали дышать, словно боясь спугнуть хрупкую кристальную бабочку, пока хвост генерала остервенело гонял ветер. Невинный, сладкий поцелуй со вкусом сбывшихся надежд скоро разорвался. Соединяло их общее биение сердец, частое, взволнованное. Кадзуха огладил пушистое ухо до самого кончика, крепче сжав переплетенные пальцы. — Прошлое, несомненно, всегда будет жить во мне, но Горо… ради него я не смею отказаться от будущего.