Вопрос

Всё, что он помнит — это грязь, там нечего выкупать Сигарета на губах, кругом идёт голова Его жопа в телефоне, всё было бы хорошо Но слёзы коснулись его щёк

Белый порошок… зайчик, я хочу ещё Я достану без проблем, но это оставит ожог Кого ты теперь целуешь? С кем теперь я засыпаю? Это секреты наших спален

— Заставишь меня страдать? — усмехается. Он готов, он привык, вокруг только пустота.  — Ты сам губишь себя, — раздался тихий всхлип.  — И хули ты плачешь? Кадзуха замолк, после чего поднял на Хэйдзо свои красные, во всех смыслах, глазки.  — Ты совсем уже ебанулся со своим порошком? — сипло проговаривает Кадзу. Сил кричать не было.  — Допустим.  — Мне напомнить? — Напомнить что? — Как я десять минут назад спасал тебя от передоза и вытаскивал из петли.  — Спасибо, но завались, — широко улыбается Хэйдзо.  — Вот и завалюсь.  — Ну хэй, Кадзуха, — тянет ладонь к мокрой щеке Кадзухи. — Извини, я любя.  — Хэйдз, умоляю, ты себя видел вообще? — поднимается с дивана, убирая от себя чужие руки. — Ты превратился в настоящего торчка! Не работаешь нигде, только пьянствуешь и нюхаешь. Ты тупо сел на шею брата. И мне очень обидно, что он не может пиздануть тебя разочек.  — Ах ты… Началась очередная ссора. Каждый пытался перекричать другого и доказать свою правоту. Честно, что Хэйдз, что Кадзуха готовы были уебать друг друга арматурой. С чего началось всё вообще? Конкретно сегодня с того, что дорогой бойфренд Каэдэхары нажрался снотворного, а потом полез в петлю. Благо блондин вовремя домой вернулся и остановил этого шизика. Были слёзы и крики на всю квартиру. О, и это не первая попытка Сиканоина наложить на себя руки. Далеко не первая. Кадзуха морально устал от поведения Хэйдзо, а ему нравится бесить Кадзуху своей шизой. И устал не только Кадзуха. Постоянно прокуренная квартира, соответственно и одежда; да прокурено всё так, что ни один парфюм не перебьёт. По всей квартире пустые бутылки из-под алкоголя ходят, сутками обдолбанный Хэйдз туда-сюда снуёт в поисках до кого доебаться. Он всегда ищет повод нажраться и убить себя. Это порядком надоело. О таком страшно и вообще нельзя говорить, но… Кадзу очень надеется, что однажды не успеет вернуться домой вовремя, и Хэйдз наконец-то сторчится. Возникает вопрос: почему же Каэдэхара просто не уйдёт от такого «заботливого» парня? Да жалко его, он просто жалок. К тому же, Кадзуха слишком привязан к этому человеку. Да, его бесят алкогольные поцелуи, домогательства и прочее. Он просто не может уйти от Хэйдзо. Многие скажут мол «терпила». Возможно так и есть. Каэдэхара действительно искренне верит, что его никудышный молодой человек исправится и всё станет как раньше. Они снова будут любить друг друга. А сейчас Хэйдзо выслушивал очередную лекцию о вреде курения, алкоголя и наркотиков. Кадзуха снова ревел. Кричал, срывая свой ласковый певучий голос. А обладатель изумрудных глаз молча прикрыл тяжелые веки, откинувшись на подушку. В съёмной двушке пахнет сигаретами, алкоголем и сандалом. И скандалом. Хэйдзо уставший; голос прокурен, а шмотки заблёваны; руки и ноги изрезаны в мясо, смотреть противно. Ему чертовски хочется обнять и поцеловать возлюбленного. Но позволит ли тот? — Ты слушаешь меня вообще?! Кадзуха не выдержал. Хватает парня за кофту и въебывает звонкую пощечину. Сиканоин пару секунд смотрит в стену, после чего тянется за горьким, но желанным поцелуем. По щекам катятся слёзы. Каэдэхара мычит в сухие губы и толкает парня в грудь. Но тот не собирается так просто сдаваться: крепко обнимает Кадзуху, утаскивая за собой на диван.  — Живо прекрати, — скрепит зубами.  — А если я не хочу? — шепчет обжигающе и томно, запуская под свитер мальчишки свои грубые руки.  И Кадзу знал, к чему всё идёт. — Отпусти меня, придурок! — И не подумаю.  Объятия стали крепче, а шершавые губы снова впились в столь нежные. Кусали до крови, целовали до боли и посинения. Кадзуха пытался вырваться из лап своего горя лукового, но тщетно. Из красных глаз вновь полились кристально чистые слёзки. Ловкие пальцы Хэйдзо расстёгивают ширинку на джинсах любимого, а другая рука хватает за белоснежные волосы.  Паника внутри Каэдэхары лишь растёт, и он не придумал ничего умнее, как пнуть своего мучителя между ног.  И это сработало блять.  Парниша сползает на край дивана, пока его бойфренд корчился и шипел от боли. Быстро приводит себя в порядок: застёгивает джинсы, поправляет задравшийся свитер, собирает волосы в более аккуратный хвост; пальчиками касается опухших губ, что неприятно пульсируют. На языке чувствует кровь.  — Я тебя не-на-ви-жу, — цедит, скрепя зубами и еле сдерживая очередную волну слёз Кадзуха.  — Правда что ли? А я не знал! Кадзуха на сарказм не реагирует. Его неприятно потряхивает. Места, где его касались грубые руки Хэйдзо противно жгут. Хочется с себя кожу содрать, чтобы не чувствовать ничего.  — А трахаря своего нового, небось, любишь до гроба? — мурлыча облизывает губы Хэйдз и пинает Кадзу пяткой в бедро.  Он завис на время, обрабатывая полученную информацию. Затем поворачивается к Сиканоину, который запрокинул руки за голову и улыбался во все тридцать два. Тошно становится. Брови Кадзухи сведены к переносице, а пальчики сжимают потрёпанный жизнью плед на диване.  — Что, прости? — поднимает одну бровь в полнейшем недоумении, ожидая объяснений.  — Нравится быть чужой подстилкой, солнышко? — снова воркует Хэйдзик, хихикая. От его нездорового смеха мурашки по коже.  — Ты, блять, о чём вообще? — у Кадзухи вскипают мозги. Он не понимает. — Зайчик, я хоть торчу и бухаю беспробудно, но способность мыслить у меня ещё осталась, — непринуждённо произносит Хэйдз и поднимается. Садится рядом с Каэдэхарой, а он по инерции отодвинулся. — Смекаешь? — Нет? — Кадзуха, я не идиот и прекрасно знаю, что ты спишь с моим братом.  Сказанные слова разрезали слух, а сердечко в пятки ушло от подобного заявления. Физиономия Каэдэхары не изменилась. Он отвернулся, пару секунд смотрел на задвинутые шторы, потом снова повернулся к парню рядом, без какой-либо интриги произнеся: — Это ты идиот, Хэйдз.  О, Сиканоин знал, что это чудо начнёт отрицать. Ну, ничего, он его быстро раскусит.  — Неужели? — наигранно удивился Хэйдзо. — Хочешь сказать, что когда вы сосались на кухонном столе и чуть не поебались там, по-твоему мнению, — мне привиделось? Белочку словил? — Хэйдз, ты и белочку, и кошечку, и кого угодно мог словить, — совершенно спокойно говорит Кадзуха, будто бы вправду ничего не знает. — Ты на таких дозах сидишь, что тебе чего похлеще привидится. — За дурака меня не держи, — тон меняется: становится значительно ниже и грубее. Кашляет в кофту.  — Даже не думал. Ты и есть дурак.  Брат этого горя лукового — Скар Райдэн. Правда, Хэйдзо слабо верится, что он ему родной брат. Ладно фамилии разные, но, блять, они совсем не похожи. Два разных человека с разных планет. Но сейчас немного не об этом. Скар достаточно привлекательный молодой человек в форме, и в форме во всех смыслах, потому что работает в спецназе. Работа опасная, но он не жалуется. Скару двадцать семь, а его непутёвому братцу и его бедному парню двадцать один. Волосы у Райдэна длиною до челюсти окрашены в загадочный тёмно-фиолетовый, близкий к чёрному. А глаза бездонно-синие, сапфировые, то есть невероятно пленительные. И, кажется, у пацанов тяга к запрещённому — это семейное, ведь Скар тоже курит, но делает это намного реже Сиканоин и на балконе, а в лучшем случае на улице. Выглядит он, обычно, мрачнее тучи, сверлит окружающих грозным, даже презрительным взглядом. Напоминает зэка, разве что без татуировок.  Но на самом деле Скарик очень добрый и заботливый, любит детишек с животными и хлопья с молоком по утрам. А ещё у него есть трёхлетняя дочурка от первой жены. Они видятся нечасто, у Райдэна много работы, да к тому же он не посмеет привести своего ребёнка в эту квартиру. Слишком опасно. Сейчас он один, никого не ищет, своих проблем по горло. Может, счастье само его найдёт. Нужно лишь подождать.  С этим прелестным человеком познакомились, теперь вернёмся к делам насущным.  Бредит ли Хэйдзо со своими укуренными доводами насчёт связи Кадзухи и брата? Вообще-то нет.  Кадзуха иногда уходит среди ночи к Скару в комнату и просто ложится к нему в постель. А тот не против, сам ведь предложил подобную авантюру. Каэдэхара поначалу сильно смутился, отнекивался как мог. Райдэн настаивать не собирался, лишь сказал, что дверь в его комнату всегда открыта. И всё же Кадзуха принял столь неоднозначное предложение. И не пожалел. Следовательно, с того момента они спят вместе, разве не так? Но всё же пресвятая Богиня Секса мимо таких очаровашек пройти не смогла.  И то, что Хэйдзику однажды причудилось на кухне — тоже правда.  Инициатором был сам Каэдэхара, он тогда поцеловал Райдэна. А тому понравилось. Кадзуху тянуло к этому мужчине какой-то неизвестной ни физике, ни магии силе. От этого мужчины за километр веет заботой и любовью. А если быть точнее, то Кадзуха по самые уши, — если не голову — влюбился в Скара. А тот смог ответить взаимностью.  Кажется, счастье уже нашло одинокого сотрудника спецназа? Скар прекрасно понимает чувства Кадзухи. Ему хочется элементарной любви, ласки и заботы, но никак не парня-наркомана, который думает только о дозах, алкоголе, сигаретах, суициде и незащищённом сексе.  Кстати о последнем пункте… Спали они всего пару раз, но Кадзуха с уверенностью может сказать: разница в интиме между двумя братьями колоссальная. Хэйдзо грубый, совсем не заботится о Кадзухе ни до, ни во время, ни после процесса. Может лишь оставить несколько поцелуев, по голове погладить и достаточно. Любит душить. Ему доставляет нездоровое удовольствие картина, когда Кадзуха хрипит и пытается разжать его руки на своей нежной шее. Предохраняться не любит, ощущения совсем не те.  А Скар его полная противоположность. Он внимателен к деталям и всему процессу. В их первую ночь Кадзу совсем легонько, боясь раздавить, вжимали в мягкую постель; молочную кожу покрывали невесомыми, влажными поцелуями; губы не кусали в кровь, лишь смазано целовали в затяг, заставляя чувствовать приятное покалывание; в его сочные бёдра не впивались ногтями, не царапали их, а мягко мяли, выбивая из груди чуть ли не мурлыканье. Кадзуха от всех этих нежностей таял и прятал розовые щёки в крепком плече мужчины.  Если уж совсем обобщённо, то Хэйдзо насиловал своего ненаглядного, а с его старшим братом у Каэдэхары был секс по полной любви.  «Ручки Кадзухи крепко обнимают широкую спину Скара, стараясь не царапать. Скар оторвался от распухших губ и прильнул к чужой изящной шее. На коже даже следов не остаётся от поцелуев: настолько они невесомые и нежные. Кадзу запрокинул голову, подставляясь под горячие и столь желанные губы. Размеренный, почти медленный темп, но глубокие толчки заставляют Кадзуху прогибаться в спине и тихо-тихо скулить, а уже эти действия выбивают из груди Скара полустоны-полухрипы. Потные ладони слегка давят на тело под собой; гладят бока; сжимают стройную талию и мнут мягкие бёдра, что так и манят, так и хочется укусить там нежную кожу. Райдэн обязательно сделает это в следующий раз. А пока он тяжело дышит, продолжая не торопясь вбиваться в податливое тело. Закидывает голову назад, затем убирает мокрые тёмно-фиолетовые волосы с лица, что неприятно липли. Перед глазами пелена возбуждения и страсти, Скар замедляется, вовсе останавливаясь. Сапфировые глаза устремились вниз. Видок у Каэдэхары до боли развратный: белоснежные локоны с алой прядью распластались по подушке, а некоторые прилипли к румяной мордашке; вишнёвые губы ужасно распухли, но жарко целовать их хочется снова и снова. Шея с ключицами белоснежны, лишь малость покраснели от жары. Кадзуха пару секунд смотрит на любовника, тот щурится, изучая пронизывающим и жутко похотливым взглядом разгорячённое тело под собой. Такой расклад окончательно смутил Кадзуху, и он отвернул голову, в надежде не видеть этого идеального мужчину. Он закусил губу, когда почувствовал над ушком обжигающее и тяжёлое дыхание. А затем шершавые губы на пылающей щеке. За этим следует несколько мокрых поцелуев и незаметный, неощутимый засос где-то на челюсти. После таких махинаций Райдэн повернул смущённое личико к себе и вновь поцеловал губы Каэдэхары. Целует медленно и с языком, Кадзу с придыханием произносит имя старшего в самые губы, и звучит это чертовски сексуально. Новые толчки выбивают из Кадзухи тихие стоны. Изящные ручки обвивают шею любовника. Ладони Скара снова мнут мягкие бёдра. Чёрт возьми, этот белобрысый парень заставил спецназовца сладко простонать в голос. И стон этот был похож на мурлыканье довольного кота. «Да, боже, да» что-то такое протараторил Скар, наращивая темп.  — Скар, — словно в бреду шепчет Кадзуха, крепче обнимая шею Райдэна. Тот глубоко толкается в молодого любовника, и Каэдэхара вскрикивает от удовольствия, после чего заглушает стон укусом в плечо Скара.  А он зашипел от боли, и с губ слетает совсем нескромное «блять».  — Тише, — просит Кадзуха. Скар, цыкая, убирает с чужого лба прилипшие волосы, затем чмокает туда же.  Продолжалось это всё, кажется, вечность. Но конец этой вечности, к сожалению, совсем скоро наступил.  — Не слишком груб я был? — спрашивает Скар, устало плюхаясь лицом в подушку.  — Нисколечко, — нежно смеётся Кадзуха, поворачиваясь набок, пальчиками проводит вдоль позвоночника Скара, а он вздрагивает и мычит.  Вынырнув из подушки, Райдэн поворачивает голову к Каэдэхаре. Попытки выплюнуть волосы не увенчались успехом. Кадзу тянет руку к лицу любовника и помогает убрать надоедливые мокрые пряди. Проводит пальчиками по горячей щеке. Тянет её. Скар мычит что-то непонятное. Рукой обнимает хрупкие плечики Кадзухи, притягивая его к себе. На виске оставляет влажный поцелуй. Уже проваливаясь в сон, Райдэн, кряхтя, ложится на спину, Кадзуха же укладывает свою головушку на вздымающуюся грудь.  И всё было бы хорошо, но мерзкое чувство предательства не покидало Кадзуху. Пока за стеной Хэйдзо валялся в очередном отходосе — Каэдэхара трахался с его старшим братом» Хэйдзо хоть и мудак, но последние мозги пока не отшибло. Он видит, как его брат смотрит на Кадзуху и наоборот. И по большей части именно из-за этого он скатывается всё ниже и ниже плинтуса. Если рядом нет человека, ради которого нужно вылезать из своего болота, то стимула вылезать из него в принципе не существует. Кадзухе надоело, Хэйдзо тоже. Он не хочет пытаться выползти, если его не будут ждать после. А ради себя? Себя Хэйдз давно предал. Кадзуха, судя по всему, тоже больше не станет помогать. Хэйдзо понимает его чувства. Ему удобнее за глаза врать своему парню, упиваясь заботой от другого.  А что насчёт Райдэна? Почему он ничего не делает? По отношению к брату он всегда соблюдал субординацию, ведь общались крайне натянуто, взаимопонимания в помине не было. Хэйдзо отдалялся с каждым днём, но Скар окончательно терять его не хотел, потому всегда оставался в тени. Так и сейчас. Узнав о неприятной ситуации с веществами два года назад, он, конечно же, сорвался и зачитал трёхчасовую лекцию. Но перед этим чуть не прибил брата на месте. Потом отпустило, им было принято решение как можно скорее завязать с подобной деятельностью Хэйдзо. Но надолго их не хватило. Через полгода Хэйдзо начал истерить. Он обвинял во всех бедах Скара и только его. А он просто хотел спасти младшего, единственного и, на секунду, родного брата. На полтора года всей этой еботни Райдэн сдался. Не потому, что ослабел или испугался. Просто не хотел дальше портить отношения с мелким. А может… ему тоже стало плевать? Этого не знает никто.  Кадзуха с каждым днём всё больше и больше отдалялся от Хэйдзо. Не мог на него смотреть, сил не осталось. Он не понимал, что чувствует к нему. Но точно не любит его. Остыл. Если бы Хэйдз не употреблял — всё сложилось бы иначе. Наверное. «А сегодня ночью Кадзуха снова стучится в комнату Скара. Помятый он открыл дверь и потёр лицо, зевнув. Кадзуха не менее уставший, но вид Скара конкретно удручает его.  — Чего не спишь? — вполголоса спросил Кадзуха, обняв себя рукой за плечо.  — Встречный вопрос.  И крайне глупый. Кадзуха приоткрыл рот, но сразу же поджал губы. Опускает голову, уперевшись взглядом в паркет. Скару ничего пояснять не нужно. Понял всё. Он знал, что Кадзуха попросит разрешение остаться, но опережает его.  — Заходи.  Кадзуха тихо прошёл в залитую фиолетовым светом комнату и закрыл дверь. Скар, несмотря на свой крайне болезненный вид, сел за ноутбук, а Кадзу остался стоять почти в дверях.  — Уже очень поздно, Скар, — мягко говорит Кадзуха и шагает вглубь комнаты. — Глаза посадишь.  — Тут немного осталось. Ложись без меня.  Кадзуха хмурится. Даже тут его порой не слушают. Но в этой комнате это протекает не так обидно. Кадзу залез на кровать и сел на колени. Смотрит Скару в затылок, словно посылая в его мозг сигналы, чтобы тот мигом заканчивал и ложился к нему. Но Райдэн не отвлекается, только допивает остывший, условно замерзший кофе. Кадзуха вздохнул, раздвинув ноги шире и уперевшись впереди себя руками в постель. Глаза бегают по фиолетовой комнате, но всё равно возвращаются к хозяину данной берлоги. Скар ощущает на себе пристальный взгляд, но старается не отвлекаться. Кадзуха вздыхает. Наклоняет голову в сторону и смотрит на часы. Их тиканье странно успокаивало. Глаза снова метнулись к Скару. Глядя на него, внутри Кадзухи разлился жар, постепенно опускаясь в самый низ. Сводит ноги. — Я скучал, — говорит Кадзуха, шурша постельным. — Знаешь? Райдэн застывает. Звука клавиш неслышно. Он закрывает ноутбук и поворачивается в кресле. Кадзуха сидит на кровати в неоднозначной позе и смотрит в самую душу Скара. В рубиновых глазках пылает настоящий пожар. Скар поднялся на ноги и медленно подошёл к парню. Становится очень близко и смотрит свысока. Кадзуха не смел отвести от него взгляд. Его пухлой щёчки касается ладонь Райдэна. Гладит большим пальцем, а Каэдэхара ластится к нежной руке. Прикрывает глаза, а после вновь смотрит в глаза Скару. Взгляд его надменный, властный, но одновременно с этим — нежный, любящий. Кадзуха касается его бёдер, залезает руками под футболку. Гладит бока, поясницу, пресс. Затем потихоньку спускает штаны.  Скар стянул футболку, а потом тянется за поцелуем.  Валит Кадзуху на кровать, в спешке раздевая.  Кадзуха переворачивается на живот, выставляя напоказ аппетитную задницу.  Скар нежно долбится в него, оставляя короткие поцелуи на задней стороне шеи, лопатках, плечах.  Кадзуха захлёбывается удовольствием, сминая подушку до боли в пальцах.  Комната помимо фиолетовой подсветки залилась непристойными шлепками и тихими стонами.  Хэйдзо лежит на диване, втыкая в потолок. Стряхивает пепел с сигареты в пепельницу на тумбочке, стоящую возле кровати, и подносит сигарету к сухим губам. Затягивается. За стеной чья-то кровать ходуном ходит, а парень Хэйдзо стонет совершенно чужое имя, пока его ебёт совершенно чужой для Сиканоина человек.  — Заебись, — мотает головой парень на очередной затяжке, а потом блаженно выдыхает» У Кадзухи перед глазами все моменты со Скаром пронеслись. Все. Особенно ярко он вспоминал каждую их близость. А Хэйдзо сидит напротив и выжидающе смотрит. Ждёт ответов? Но на какие вопросы? Ни один человек никогда в жизни не сознается в том, что имеет любовника или любовницу на стороне. Кадзуха входит в их число. Слишком он чистый, но слишком плохо врёт. Хэйдзо знает, чувствует, когда его парень врёт. У него щёки краснеют и начинают дрожать руки. Так и сейчас.  — Ты ведь опять мне врёшь, Кадзуха, — говорит Хэйдзо. Кадзуха смотрит куда-то в пол. Голос Хэйдзо будто сквозь толщу воды слышится…— У тебя руки трясутся и щёки красные.  Кадзуха думает, он много думает над тем, что пора бы ебучее шапито закончить. Подходящего случае не представлялось. А сейчас, вроде как, наконец-то представился. Хэйдзо много боли причинил Кадзухе, а теперь он узнал его секрет. Значит, нужно решить всё здесь и сейчас.  — И почему ты не смотришь на меня? — Сиканоин буквально сворачивает себе голову, чтобы заглянуть Кадзухе в его поганые красные глаза. — Стыдно что ли? Кадзуха вдруг смотрит на него. Взгляд пуст, на щеках сохнут дорожки от слёз, а брови нахмурены. Хэйдзо, вроде как, ликует, только Каэдэхара приблизился к его самодовольной роже и коснулся его губ своими, заговорив: — Ты столько дерьма наделал, что я даже помнить о нём не хочу, — ровно говорит Кадзуха, обжигая дыханием чужие губы. Хэйдзо находит такое поведение парня сексуальным. — Но я тебе скажу одну фразу, состоящую из четырёх слов, и она сломает именно тебя, Сиканоин.  Хэйдзо закатил глаза.  — Ты этого не скажешь.  — Скажу, милый, скажу. Ты боишься этих слов хуже огня.  Хэйдзо в голове крутит эту фразу, а сердце начинает биться быстрее. Он не верит. Кадзуха не посмеет. Дыхание на губах становится тяжелее, жарче. Их действия походят на поцелуй. Горький, но страстный. Кадзуха ухмыляется, а у Хэйдзо все органы сжимаются в одну кучу. Осознание приходит далеко не сразу.  — Ты не сделаешь… Кадзуха вжимается в губы Хэйдзо и произносит: — Я тебя не люблю.  Земля из-под ног уходит, все органы опустились в самый низ. Губы дрожат, как и руки. Хэйдзо принимал даже самое больное «Я ненавижу тебя». Но то, что сказал Кадзуха — самое-самое больное, что он может услышать от кого-либо.  — Нет-нет, ты… — Да. Я люблю твоего брата. И даже если ты сдохнешь — мне будет насрать.  Сердечко заколотилось и у Каэдэхары. Таких страшных вещей он в помине никому не сказал бы. Но всегда и везде имеются исключения. Им оказался его парень. Когда-то любимый и живой. А сейчас действительно срать, что с ним произойдёт через десять минут. Вскроется или уколется — по-е-бать. Хэйдзо хотел взять Кадзуху за руки и разрыдаться. Он встанет на колени и будет вымаливать «Пожалуйста, скажи, что я нужен тебе, что любишь и не оставишь наедине с собой». Но уже слишком поздно что-либо менять. Из зелёных глаз брызнули слёзы, руки сжимают ноги Кадзухи, а губы немеют и не могут произнести и слова.  А затем в коридоре слышится поворот ключа.  И отворяется входная дверь.  У Кадзухи чуть глаза не потекли вместе со слезами. Он поднялся с дивана и рванул в прихожую. Лицом летит в грудь Скара, а Хэйдзо летит к балкону.  Из полутьмы он вырвался на солнечную улицу и влетел в перила. Смотрит вниз, с четвёртого этажа; голова кругом идёт; дыхание сбилось. Дышать совсем не может. По лицу бегут слёзы. Пальцы слабеют.  У Кадзухи был один вопрос, а Хэйдзо просил дать ему шанс. И у Хэйдзо был один вопрос: «Как я тебе сейчас?». — Что случилось? — тихо спросил Скар у Кадзухи, а он только крепче обнял мужчину. Футболка мокнет от его слёз. Райдэн смотрит на открытый балкон и обнимает плачущего Кадзуху.  А Хэйдзо стоит, почти перевалившись за балкон и до боли во всём теле боится упасть.