last endorphin

Юнги появляется на пороге офиса. Чон украдкой кидает взор на вынужденного гостя, откидывается на кожу своего комфортного кресла, безмолвно проводив взглядом поклон своего помощника. Зияющая, не понятно откуда появившийся мрачная тишина. Она комфорта Юнги, он не любит повышать эмоциональный фон и абсолютно положительно к этому относится, если окружающие спокойны и уравновешенны как он сам. Юнги устало глядит на своего босса, последовательно расстегивающего ремешок своих неприлично дорогущих часов, манжеты, засучивает рукава, вонзая не читаемые взгляды в бетонную стену под названием «Менеджер Мин». —Как съездил? — спокойно выдаёт Чон, откатываясь в кресле в противоположную сторону от стола. Юнги слегка напряг брови, более внимательно вглядываясь в Чонгука. Даже не в самого Чонгука, а больше в суть вопроса, который он не понял. —Я не покидал офис сегодня, господин Чон, — интонация Юнги спокойная и рассудительная. Утверждает очевидность с ярой отчужденностью, в то время, как в действиях Чонгука буквально оживает проявление тревожной злости. Чонгук откидывается на спинку стула, терпеливо разглядывая, выжидая. Покачивается на стуле из стороны в сторону. Молчание не давит на Юнги. Чонгук хорошо его знает. Мин только медленно моргает, совершенно отстраненный от всего происходящего. Идеальный сотрудник. Делает что скажут, лишних вопросов не задаёт. —Я разве что-то сказал про сегодня? — Чонгук встает, придерживаясь за стеклянную гладь стола, продолжая свой игривый путь к намеченной жертве, демонтируя сдержанную актерскую игру в абсолютное спокойствие. Чонгук смотрит в пол, пока шагает к нему, закинув руки за спину. Идёт медленно, будто в ожидании чего-то. Уверен что ни один мускул на фарфоровом лице не дрогнул. —Я тут почту разбирал, твоя новая помощница по ошибке принесла всю твою почту мне, ну знаешь там, больничные и коммунальные счета, банковские реквизиты, даже чеки с закусочных, — Чонгук остановился, поднял наполненные удивлением глаза, — Зачем ты чеки с закусочных оставляешь? Юнги сосредоточенно смотрит на босса, не отводя глаз не торопясь отвечать на провокации. Выпил. Опять. Волосы растрепал, галстук болтается а во взгляде пустом и безжизненном загорается хмельной огонь. Тот что заряжает. Тот что позволяет двигаться дальше, переживая один и тот же день, снова и снова. — Так вот, — Чонгук остановился на расстоянии вытянутой руки, наигранно склонив голову к плечу, в самый последний момент прополз едким затуманенный взглядом по персоне, упираясь своей ясностью в невозмутимое лицо, — Среди счетов я наткнулся на очень интересную покупку. Ты не думай, я не собирался лезть в твою личную жизнь, но так получилось что оплаченный билет на имя Ким Тэхёна уж си-и-и-льно резанул глаз, вот я и решил спросить. Юнги ты сменил имя? Или отправился путешествовать вместе с моим бывшим по моей родине? Чонгук осторожно ступает навстречу, оглаживая стол пальцами в немом напряженном ожидании. Юнги устало опускает плечи, впитывая чужое самобичевание каждой клеткой плотной брони. Не моргает и к печальному заключению хозяина кабинета, не ищет оправданий. Взгляд пустой и безразличный. Против живого отравленного тяжкой грустью. —Это было необходимо, —с явным хладнокровием утверждает Юнги, схлопотав следом тяжелую оплеуху. Голова отскочила в сторону, Юнги смиренно приложил ладонь к губам, возвращая затравленный взгляд на не сдержавшуюся персону. —Ты… —набирающий обороты собственного дыхания, лепечет молодой мужчина, изнывающий яростными паническими приступами, мечет тяжелый взгляд по убийственному спокойствию, —Да как ты посмел?! Крик Чонгука слегка оглушил, пригвождая отяжелевшие ноги к месту. Упёрто смотрит, не моргнув даже, не смотря на резко повысившиеся децибелы. Молчание окаменевшего Юнги выбивает из устаканившигося мракобесия в котором давно валялся Чонгук. Скрючившись. Вопит себе в ладонь, съёжившись в глубоком темном полумраке. Делает толчок в грудь, спотыкаясь о тяжелый воздух, в котором рассеивается собственная тяжесть. Боль, что ядовитыми брызгами и отчаянными вздохами выходит из Чонгука. Если бы не спасительные руки Юнги, Чонгук бы упал на колени, хотя внутри воспалённого терзания, он уже падал гораздо ниже. —Не трогай меня! —вырывается Чонгук в сторону, прилетев к опоре в виде стола, сдвинув ладонью папки с документами. И дышит. Долго. Истошно и больно. Юнги очевидно игнорирует пульсирующую боль в полыхающей щеке, что преобразовала удар в красное пятно на бледной коже. Юнги не злится и не обижен. Он видит как убивается Чонгук, каждый день и подобная болезненность преследует Юнги каждый день. —Ты прямо сейчас поедешь, возьмешь билет до Пусана, и отправишься за ним, понял меня? Юнги смотрит в отравленное пространство комнаты, где клубится ядовитое проспиртованное эхо. В голосе Чонгука отчаявшаяся надежда, что помирает с каждым мгновением, с которым Юнги не шевелится. —Нет. —Что ты сказал? Гневливая эмоция касается глаз Юнги, стоило поднять глаза на человека, которого мучила скорбь по минувшим дням. Не верит ушам, хмурит брови, несдержанно ослабляя дорогущую удавку на шее, дергая в разные стороны. —Я сказал нет. Отрезает, топчет выдержку своей смелостью. Никогда не перечил ведь. Чонгук неверяще уставился на беспощадного манекена, в котором сочувствия хер да маленько. —Еще по морде захотел? — защитно улыбается разбитый юноша, опираясь несгибаемыми руками о стеклянное полотно стеклянного стола. —А дальше то что? Вопрос звучащий от Юнги отскакивает прямо в Чонгука. Надломленного, удивлённого. Не контролирующего собственную жизнь, да и эмоции тоже. —Будете держать его на привязи дальше? Рушить себе и ему жизнь? —А тебе какая нахуй разница что я буду с ним делать? — шипит чужой вопросительный голос. У Чонгука сверкает недобрый огонь в радужках. У Юнги всё тот же лёд в ответном созерцании. —Все мы эгоисты господин Чон, но в вашей ситуации, эгоистом быть никак нельзя, вы понимаете? Чонгук упорно таращится на него раскрасневшимися от злости глазами. Кажется вот-вот и ноги не удержат жалкого, главу огромного конгломерата. — Всегда недолюбливал его. Несдержанный, дикий, совершенно не вписывался в ваше окружение своим ребячеством, — устало произносит Мин, смотря себе в ноги, слегка потоптавшись на месте, будто обдумывая ответ, — Но когда увидел его эти глаза, как животное на меня пялился, загнанное, испуганное, необузданное, —глаза Юнги поднимаются на затаившего дыхание человека в выражении которого красуется истинная болезненность, которую вызывает имя, которое еще не назвали, — Синяки эти и перегар километровый, вдруг понял, что он из нас с вами единственный не эгоист. Он мучается, дерется, я заебался из драк его вытаскивать, да и не пошел бы он со мной по своей воле, и с вами бы не пошел, и вдруг я отчетливо понял, когда посмотрел ему в глаза, такие же отчаянные как у вас, но потухшие. Парня ведь спасать надо, — Юнги смотрит так спокойно и ровно. С такой явной уверенностью, что становится отвратно, — И от вас и от себя самого. Чонгук осел на край стола, будто услышал новость, шокирующую, калечащую своим леденящим ужасом. Правду, которую и не хотел воспринимать. Моргал, чтобы противная вода улетучилась, делась куда-то. Потому что нужно смотреть прямо. Всегда с гордостью. С уверенностью хоть в чем-то. —А меня… — горько выдыхает мужчина, — Меня кто спасёт, Юнги? Каменное лицо Юнги не дрогнуло даже тогда, когда пришлось безмолвно наблюдать как тело оседает на пол, держась пальцами за края стола, в самый момент небрежно приземляющееся, отцепившись от сдерживающего фактора. Нервный взгляд уставился в пустоту мрачного ночного кабинета, в котором уже давно поселился Чонгук. Прятался от жестокой реальности, раздавая указания и трусил делать чернуху за других. Ведь не мог замарать руки грязью. Не смел. Отец бы не понял. Отец бы выпотрошил заживо и шанса не дал оправдаться. Хватает со стола спасительную горячительную янтарную жидкость в стекле, отвинчивая пробку. Тэхён был той грязью, ему внушали, что был. Каждый надменный взгляд, каждая осуждающая мелочь. Но Тэхён был, а Чонгук есть. Чонгуку приходится быть, хоть в душе и обрывается каждая искалеченная клетка, каждый божий день. Юнги падает рядом с Чонгуком, облокачиваясь спиной на экранный ограничитель, подставляя пустой граненый стакан, успев схватить его со стола. У Чонгука мышца и не дрогнула, а глаза упорно выделяли предательскую воду. Безнадёжную. Свидетельствующую, что у Чонгука есть сердце. Оно воет. Трепыхается в широкой груди, причиняя боль своими кульбитами. Он плеснул в стакан, чиркнувшей бутылкой, забрасывая в организм дозу расслабления. Чтобы скривиться, и обмякнуть обессиленно, опуская плечи. — У вас свадьба через месяц, придите в себя, — Юнги закидывает янтарь в горло, вслушиваясь в немое горе, исходившее нечастыми всхлипами, закрывая под замком правду о том, что Тэхён не сел в поезд.

***

— Можешь спать здесь, — Чимин проходится по узкой комнатушке, что в пару раз меньше жилища Хосока, оглядывается на Тэхёна, изучающего полуподвальное помещение с вялым интересом, — Завтра с утра на стажировку к Субину. — Субин это тот гном за баром, что зыркал на меня или та шпала в переднике, что столик тёрла? — Тэхён скучающе оторвал взгляд от маленького окна над одинокой кроватью, смотря на миловидную ухмылку. —Ту шпалу зовут Хван Хёнджин, он главный менеджер и заведует здесь пока меня нет, — Чимин одобрительно улыбнулся, игнорируя ребячество, — Советую тебе слушаться его, не хамить и не смотреть так, как ты умеешь. Мы же договорились, помнишь? Проходит мимо Тэхёна к выходу, глядя на часы. Излюбленная привычка, Тэхён успел это заметить. Чонгук когда нервничает, языком щёку оттопыривает, пальцами галстук тянет. Хоби резко улыбку с лица стягивает, выдавая на лице максимум своего эмоционального фона. А Тэхён и сам не знает что делает когда злится или печалится. Давно пустой внутри. Давно безразличный и чёрствый. — Кстати, не называй его шпалой на людях, у него проблемы с самоконтролем, — Чимин подмигивает, хлопнув по плечу паренька на ходу, — Ну только если в очередной раз не хочешь стать грушей для битья. Тэхён ехидно проводил того взглядом с некой самоиронией. Вот умеет же настроение подпортить. Если бы оно было. — Ладно, мне пора, Хёнджин тебе всё покажет, клуб открывается в 22:00, так что советую хорошенько осмотреться и еще лучше выспаться. Улетучился в воздухе, оставляя пряное послевкусие. Странный белобрысый хрен. Свинтил, так и не пролив свет на все интересующие вопросы. Даже и не скажешь что у этого ангелочка во владениях подпольный, закрытый клуб с широкой VIP-зоной. Дурь толкает сто процентов и людьми приторговывает. Привёл сюда чтобы задницу твою Ким продать, да подороже. Будет так же будоражуще улыбаться, своей этой сраной милотой всё освещать, пока тебя под руки волочат. Нахера еще людям клубы? Натягивает пиджачок, что-бы отвести внимание от своих чернушных делишек, а с черного входа небось брикеты выгружает. Беленькие такие словно мука, а та шпала носится с ними, чтобы заныкать под барную стойку и себе отсыпать не забудет, чтоб под ней же носом пошмыгать. Тэхён цокнул в воздух, прикрыв разочарованно глаза, почесав небрежно голову. С некой раздраженностью даже, растрепав белёсые волосы, проморгавшись в одинокую пустоту. Откуда в тебе столько сраной фантазии Тэхён? Потрёпанный приключениями чемодан, устало приткнулся у стены потеряв по пути сюда, одно колёсико, найдя наконец тихое, уютное место, а его хозяин, плюхнулся на кровать, сложив ладони вместе. Повернулся к черноте маленького окна, вглядываясь в космическую черноту сеульского неба. Там за окном осенняя мерзлота. Пробирает до костей, а звёзды светят ярко, но ни черта не согревают своим холодным бликом. — Ты там Чонгук? — шепчет тихо, спрашивая у уличного хаоса, зная что вопрос останется без ответа. Затеряется в опустевших улицах, не дойдя до адресата. Зная, что тот человек и не посмотрит на небо, задавая странные вопросы. Никогда так не делал. Тэхён взял привычку разговаривать с небесной синевой, после того как воспитатель детского дома сказал ему… —Если спросишь у неба, ответ придёт к тебе, не важно через сколько времени. Просто верь, что это произойдёт. Сколько бы Тэхён не спрашивал, где его родители, почему он так одинок и когда он будет счастлив. Ответа не было. Тэхён наивно верил, что когда нибудь услышит ответ. Даже когда истерично доказывал жестоким детям, задирающим в начальных классах, считающим его странным, что он вовсе не странный и так сказала воспитательница. Всё равно верил. Сжимал маленькие кулачки, плакал и обессиленно смотрел как вытрясают из портфеля все принадлежности, прямо в грязь. Тэ вот только до конца не уверен. Чонгук был тем толстым мальчиком, что регулярно смеялся над ним, или же всё-таки той грязью, куда падали учебники? — Ну и чего расселся? Желание загадываешь? Тэхён отвлёкся от окна, повернувшись на низкий голос. Высокий парень стоял, облокотившись на дверной косяк, скрестив руки и разглядывал прибывшего. Напомнил Юнги своим прямым коробившим взглядом, в котором не проглядывалась полнота чувств. Худощавый, с заколотыми длинными волосами до плеч и видом, как будто он тут самый главный хрен. —Отсюда звёзд не видно. Тэхён отвечает правдиво, зачем и сам не знает, роется в куртке ища пачку сигарет, которую всучил белобрысый. — А ты интуитивно, загадывай каждую ночь, бог даст, сбудется. Нет, ну явно потерянный брат Юнги. Тот тоже ахинею несёт с видом, как будто всё, что изрекал его рот — единственная и правдивая достоверность. — Я атеист, — отрезает юноша, поднимаясь на ноги, зажимая сигаретный фильтр между губ, хлопая себя по карманам в поисках зажигалки. Хёнджин делает шаг вглубь новой тэхёновой обители, не позволяя миловидному лицу проявить хоть немного заинтересованности. А глаза говорят о многом. Они разглядывают парня с прищуром. С некой напускной загадочностью. Оценивает. Приглядывается. А Тэхёну опять похуй на всё, что творится вокруг. Сейчас главное зажигалку найти, и выкурить этот уёбищный день. Тэхён замер в тот момент, когда зажигалка чиркнула около него, выплясывая мягким оранжевым светом около основания сигареты. В Тэхёна вклиниваются чужие, почти черные зрачки а губы гостя слегка дрогнули в ухмылке. Осталось слегка наклониться, не разрывая зрительного контакта и сделать глубокий едкий вдох с прищуром. — Курить советую у черного входа, здесь вся одежда провоняется, а гости не любят когда от персонала несёт табаком или выпивкой, — Хён вкладывает зажигалку в нагрудный карман Тэхёна, оценивающе разглядывая замороженные эмоции напротив, — Ну если вдруг окажется, что ты упёртый баран, то постарайся не спалить свою задницу и весь клуб впридачу. —Хён, там вискарь привезли, его в подсобку ставить или под бар? — В проёме нарисовался тот самый гном, с очевидным вопросом на лице, указывая руками в сторону выхода. —Собрался четыре коробки под бар запихать? — Хёнджин устало выдыхает, пока Тэхён хлопает заинтересованными глазами, эстетично зажав сигарету между пальцев. —Так я… — Бубнит парень опуская руки, переводя взор на безмятежность и явный безразличный вид Тэхёна. Этот отличается. У него все эмоции на лице отпечатались. Пробегают бегущей строкой по аккуратным чертам. Мнётся, потирает нервно руки о фартук и делает озадаченное лицо, в быстром поклоне сгибает спину. —Здравствуйте, — тараторит в официозе, нервозно улыбнувшись, — Я Чхве Су Бин, очень приятно. Брови Тэхёна удивлённо взлетели, пока сигарета показательно тлеет в пространстве помещения, плотным дымом следуя к потолку, чтобы улетучиться в открытое окно. Кому-то приятно познакомиться с тобой Тэхён. Этот кто-то не буцкает тебя в подворотне, а мило улыбается тебе. Ким озадаченно кивнул и даже слегка подвис, провожая взглядом тяжело вздыхающего Хёнджина. — Господи, всему учить надо, —Хёнджин машет рукой, выгоняя паренька, — Шуруй давай. Тэхён идёт за ними, разглядывая улыбчивого парня. Слишком мало улыбок в жизни Тэхёна. Он идёт, цепляясь взглядом за этот позитив. Паренек вертит головой в сторону идущего, хоть его и подталкивают в лопатки. Хёнджин замирает на выходе, повернувшись к Тэхёну, —А ты давай, вали на улицу. — У вас здесь вообще-то ночной клуб, а не клуб зануд, — Тэхён улыбается идя по коридору, поравнявшись с парнем. Субин засмеялся. Искренне и с ярким весельем, повернулся к невозмутимости Хёна. — Хён, а он мне нравится. Тэхён хоть и упёртый, но не последняя сволочь. Вышел через черный вход, приткнулся к холодной кирпичной стене, глубоко втягивая носом прохладу ночного воздуха, смакуя никотиновый яд. Молодой коп спрашивал у него, куда амбиции его завели. А завели они в темное сырое помещение два на два, с тумбочкой старой и ветхой кроватью. Будешь спать в кладовке Тэхён. Такова твоя жестокая реальность на сегодня. — Ты странный, поэтому у тебя предков нет, — мальчик лет десяти держит паренька практически за шиворот, оттянув школьную форму вверх, заставляя худое тело трепыхаться навесу, — И никому ты не ну-у-ужен. — Я не странный! —дергается мальчишка, толкая того в грудь, брыкается и льёт крупные слёзы, поблёскивающие на солнце яркими водными дорожками, — Не странный! Не странный! Не странный! — кричит и дергается, извиваясь. Задира только довольно выдает победный оскал, наблюдая за истеричными попытками вырваться. Словно кукла трепыхается, рвётся ко второму, тощему, что нагло и без разрешения роется в детском портфеле. — Чё там у тебя, щас посмотрим, —пацан достает тетрадки, вышвыривая ненужной стопкой в сторону, уткнув весь свой жестокий интерес в цветастую обложку маленького дневника. Вертит в цепких пальцах, ехидно лыбится, замечая как мальчуган начал активно рваться и кричать. — Не трогай! Это моё! Не трогай скотина! Тэхён тянет руки, активнее топчется на месте, в бессилии плачет и получает под дых, согнувшись и упав на землю, пачкая мелкие ладошки в грязи. — У тебя даже тетрадки как у девчонки, —здоровяк ржет в своей мерзкой манере, глядя в обессиленное тело, свалившееся на колени. Выкашливающее свои легкие от сдавленности в солнечном сплетении. — Он тут пишет письма, ха-ха, —пацан листает тетрадь, цепляя чистые буквы злым взглядом, — «Дорогой бог, я знаю что ты есть. Я каждый день прошу у тебя, чтобы у моих будущих родителей было всё хорошо, пожалуйста передай им чтобы скорее забрали меня.» Синхронный смех Тэхён встретил злостным обиженным взглядом, стоя на коленях, упираясь ладонями в сырую землю. Словно зверь смотрит на обидчиков, что издевательски копируют написанное писклявым голоском. — Да кому ты сдался? —гогочет толстый мальчуган, зыркнув злобным весельем в сломленного. — «В школе есть мальчишки, они задирают меня.Болвану Джину похудеть бы, у него форма уже впритык, а У Шик за ним таскается, потому что боится этого жирдяя.» Худощавый перевёл взгляд на мальчишку, дышащего загнанно и сбито, нахмурив детские злые брови, —Охренел? — Эй, что вы там делаете?! — Из за угла показался дворник, держащий метлу, вглядываясь в развернувшуюся сцену сквозь большие очки. — Мы еще не закончили, уродец. Пухлый гневно хватает собственный рюкзак, пиная лежащий на земле учебник, а второй швыряет яркую тетрадь в лужу рядом с мальчуганом. — А тебе Чонгук, я был нужен? —Тэхён смотрит наверх, выдыхая очередную порцию парящей смерти.