Крики мёртвых

13 декабря, 1994 год Нория закричала, пытаясь тужиться. Этот крик поглотил его, чувства будто испарились. На миг Джон не слышал никакого движения вокруг себя. Но медсестра привела его в чувство. Она вышла из операционной, заставляя его, Розу, мать Нории и Дорина, подняться на ноги. — Рана очень серьезная. У нас два варианта: либо мы спасаем мать, но шансов не особо много, либо мы спасаем девочку, которая, скорее всего, уже мертва, — не принесла она никаких хороших новостей. Его жена вновь закричала. Он прикрыл глаза, когда взгляды обоих родителей Нории сошлись на него. Они всё знали и давали ему шанс выбрать. Или жена, которую он так ненавидит, или дочь, которая может быть мертва. — Спасайте дочь, — глухо ответил Джон. Какое-то время медсестра шокировано смотрела на него, но, в конце концов, ушла назад в операционную. Он не мог заставить себя посмотреть на родителей Нории. — Это единственный вариант, мы понимаем, — тяжёлая рука Дориана опустилась ему на плечо. Их глаза встретились, и в них он увидел тот же взгляд, которые когда-то давала ему его жена — понимание. Он заглянул в окошко, увидев среди жалюзи Норию. Она истекала кровью, безутешно кричала, и его сердце наполнилось виной. Даже после её предательства он не мог видеть её боль. Джон видел, как врачи пытались вытолкнуть его дочь из неё, не задев её ничем. Норию пришлось привязать к кушетке. Потому что настолько она выбивалась, что не было других вариантов, кроме как привязать её, чтобы она никому не причинила вреда. Врачи, наконец, достали его дочь, но Джон не слышал криков. Его дочь должна была кричать. Потом врач перевернул её вниз головой, стал стучать по спине, чтобы она начала дышала. Его сердце упало в пятки вмиг. Он не смотрел в сторону своей жены, которую тоже пытались откачать. Они не могут умереть вместе. Не могут, просто не могут. Врачи о чём-то переговаривались друг с другом, грустно качая головами. Затем послышался детский плач. Джон с отчаяньем выдохнул. Медсестра открыла дверь, впуская его к ребенку. Потом передала девочку ему, научив, как правильно держать головку. — У вас девочка, — грустно улыбнулась медсестра. Джон заплакал. От радости — его дочь жива и здорова. — Ваша жена мертва. Она просила передать Вам это, — она протянула ему окровавленный клочок бумаги. Он передал девочку её бабушке, открывая последнее пожелание жены. «Она не твоя. А его» — гласила записка. Джон не мог в это поверить. Эта девочка его дочь, точно. Она просто хотела, чтобы он чувствовал себя ужасно, даже после всего, что сотворила. Он откинул записку и подошёл к своей дочери. У неё были тёмные волосы, как у её матери, а глаза... Это были не его зелёные и не её голубые. Это были его серые глаза. — Нория хотела, чтобы девочку звали Мара. Я надеюсь, ты не против назвать её так в память об её матери, — Джон широко открытыми глазами посмотрел на Розу. Мара означает смерть. Она и тут посмела поиздеваться над ним. Нория обманула его, предала... Эта девочка не его дочь. — Вы можете назвать её, как хотите. Я буду воспитывать её до тех пор, пока её силы не проснутся, — сказал он. Джон не мог просто бросить девочку, поэтому постарается сделать всё, чтобы её детство прошло не так ужасно. — В каком смысле? Думаете, она тоже будет ведьмой, как я? — спросила Роза, хмурясь. В семье Хилл способности передавались по-особенному — лишь способные получали их. — Она не моя дочь, — ответил он. Потом вновь вошла медсестра и забрала девочку, которую вскоре назовут Марой. Сколько всего выпадает на её долю из-за отца девочки. 13 октября, 2011 год Её ноги ступали медленно, вяло, голова гудела, хотелось отрезать уши. Ветер дул с разных сторон, уничтожая укладку, которую Мара сегодня делала. Теперь её волосы превратились в привычный клубок кудрявых темных волос. Она попыталась спрятать их под чёрную куртку по колено, но они продолжали выбиваться, закрывая её ви́денье. Мара резко остановилась, посмотрев вправо; некоторое время постояла, а потом направилась на слух. Девушка, что недавно была убита, немного истерила, а в другое время молчала. Она уже довольно далеко отошла от своего тела, не давая Маре облегчить её боль. Духи будут чувствовать свою смерть, пока кто-то им не поможет. В основном, за грехи, они продолжают некоторое время скитаться по миру — столько, сколько сама Смерть скажет, — а после отправляются на покой. Мара достала черную резинку из кармана своей куртки, наспех завязала хвост и продолжила спокойно идти. Она скривилась, когда её ботинок утонул в грязи, после чего сразу же стряхнула ногу. Но её шаг продолжал оставаться твёрдым. Мара остановилась на небольшой поляне и оглянулась по сторонам. Вокруг огромные хвойные деревья, пеньки и различные травы, немного уже вялых цветов. Слева лежит труп женщины: её шея в крови, изо рта текли несколько струй крови, которая оставила после себя багровый цвет. Она подошла к жертве, присела, чтобы осмотреть. Девушка была красивой, будто снежинка: белые волосы, аккуратный миленький носик и голубые глаза. Она была молода и напугана. — Помогите, пожалуйста, помогите, — послышался голос жертвы, и Мара повернула голову в сторону шума. Там дух мёртвой женщины свернулся калачиком, рыдая, моля о помощи. Она вздохнула, затем опять присела, доставая из-под пояса ритуальный ножик. Он был красивым: чёрная рукоятка с красным сапфиром, тонкое, но острое лезвие. Такой существовал только у неё, наверняка, прежний хозяин больше никому не отдавал его. У мужчин того времени были свои предрассудки и она всегда представляет ту картину, которая развернется, когда прежний хозяин узнает, что им пользуется женщина. Ради ритуалов. Ведьма, которая творит колдовство. Мара хищно улыбнулась своим мыслям. А затем чиркнула ножом по своей ладони, немного подождала, когда первоначальная боль утихнет, и подвинула запястье ко лбу жертвы. Несколько капель упало на её лицо — этого вполне хватит. Когда Мара посмотрела на рану в следующий раз, та уже затянулась, оставляя лишь память о прошедшей боли. Затем она нарисовала солнце на лбу, потом луну, между ними стену. Это обозначало два мира: мир Людей и мир Духов, а между ними стена, которой управляла Смерть. Возможно, это её наказание, а не никак не дар жить вечно. Впрочем, Мара знала ответ — жить вечно не всегда хорошо, особенно, когда ты не чувствуешь, что живёшь. — Войди в мир без чувств и боли, отдай душу свою ты Господу Новому, — прошептала она. Слова сливались вместе спокойной водой, мягкой землёй, ядовитым огнём и буйным ветром. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Душа смотрела на неё широко распахнутыми глазами, когда боль прошла. — Ты видишь меня, — почти трепетно произнесла девушка. — Спасибо большое, — она низко поклонилась. — Я Кэйтлин и сделаю всё, чтобы отплатить тебе. — Ты рано радуешься. Если бы не я, твой ад продлился бы не так долго, — сказала Мара, вытирая нож об чистую одежду трупа. Потом засунула его назад под пояс, в кобуру. — Я сделала тебя сверхъестественным, чтобы ты смогла попасть в потусторонний мир. Ты не будешь чувствовать боли, любых других чувств. Но отныне и навсегда ты сможешь говорить только с одним человек — мной. Но если бы я этого не сделала... Однажды пришёл бы проводник и тебя отправили в Ад или Рай. Зависит от человека. Кэйтлин всё равно поклонилась, не зная радоваться или плакать от оставшиеся беспомощной жизни. По правде говоря, Мара немного соврала, скрыв тот факт, что есть ещё один человек, которого она сможет видеть. — Отправляйся в свой личный ад, Кэйтлин, — сказала блондинка, прежде чем мёртвая пропала. Именно она будет доставать духов всю свою бессмертную жизнь по ту сторону. — Лили, — поприветствовала Мара, повернувшись в сторону девушки. Лили Одри была проводником в мир духов, якорем. Она умерла когда-то очень давно и только сама она знает, как стала здесь главной. Эту историю Лили никогда не рассказывала, будто из-за этого секрета могли погибнуть целые миры. Мара подошла к трупу, оглядывая его. Затем достала платок, намочила его водой из маленького флакона, который тоже постоянно был под рукой. Потом она вытерла лоб, не оставляя после себя следов. — Её смерть не кажется тебе странной? — Лили стояла прямо за ней, осматривая тело Кэйтлин. Теперь Мара тоже решила окинуть его более пристальным взглядом. Её шея была искусана, будто какой-нибудь волк постарался на славу. — Вампиры, — понимание настигло быстрее, чем она могла бы ожидать. Бабушка рассказывала многое о них, и даже нож принадлежал одному из них. — Думаешь, их много в Мистик Фоллс? — она посмотрела на Лили. — Я видела нескольких. Двоих, минимум, — ответила девушка, складывая руки на груди. — Где двое, там и тысяча, — Мара поднялась на ноги, снимая резинку с волос, потом немного помассировала кожу головы и поправила причёску, как только могла. — Думаю, стоит идти. — Даже не позвонишь в полицию? — Это больше не моя забота, — Мара пошла в противоположную сторону от поляны, на которой они находились, надеясь, что никто не заметит никаких следов, намекающих на её присутствие. Она резко останавливается. Впереди серый огромный волк смотрит ей в глаза, с его зубов стекала кровь. Возможно, именно он убил ту невинную жертву. Потому что в лесу она больше не чувствовала присутствия мёртвых. Легко спутать волка и вампира, но в данном случае ей это сыграло на руку. Теперь она в курсе, что её город полон этих ночных чудовищ, что смогли обмануть смерть. В какой-то мере они были похожи, но на вампиров действовало проклятие, из-за которого они должны были питаться людьми или умереть, точнее засохнуть. Мара медленно подняла руки вверх и успокаивающе улыбнулась, подняв брови. Её лицо выглядело как можно более доброжелательно. Она сделала несколько шагов в бок, пытаясь медленно уйти, волк следил за её действиями, но ничего не предпринимал. Возможно, она и не умрёт после их стычки, но боль будет преследовать даже в воспоминаниях. — Не думаю, что это обычный волк, — около дерева появилась Лили. Волк не видел её, а значит, что та сейчас находилась в мире мёртвых. Было бы странно говорить с ней на людях в данном контексте, но здесь было только животное. Никто бы не мог усомниться в её психологическом здоровье. — Явись, — спокойно сказала она. И всё-таки, разговаривать с мертвыми, когда любой бы мог это заметить, было опасно и даже немного странно. — Не беспокойся, если хочешь я смогу отвлечь его на себя, — теперь волк посмотрел на Лили, анализируя её взглядом. Мара продолжала делать маленькие шаги дальше от волка. Если что она вполне могла бы залезть на дерево, хотя её физическая подготовка была довольно далека от слишком сложных трюков. Она была не из тех, кто по утрам занимался спортом. Мара сорвалась на бег, успев добежать до дерева. Но когда она вновь развернулась, то увидела в поле странную и неожиданную картину. Лили пропала, не показываясь ни ей, ни другим, а волк упрямо смотрел на неё, но находился на месте. — Значит, ты не собираешься ничего со мной делать, — она вновь прищурилась и заглянула животному в глаза. Мара чихнула, поэтому на миг отвлеклась от волка, который уже успел убежать довольно далеко от неё. Она закатила глаза. Лишь зря потратила свою энергию, испугалась чего-то. — И правильно — убегай. Кто знает, что я могу тебе сделать, — крикнула Мара ему вдогонку. Глупо было разговаривать с животным, ещё и кричать ему, когда тот уже довольно далеко. Но иногда нормально идти на поводу у чувств; вести себя, как обычный человек. С холодом по обе стороны от себя, она вышла из леса, постаралась вытереть свои ботинки от грязи, но обычные салфетки мало чем могли помочь. Мара оглянулась вокруг, но Лили и впрямь куда-то сбежала, оставив её наедине со своими мыслями. Её это злило. Нельзя просто приходить, а потом пропадать, ничего не объясняя. — Не злись ты так, — перед ней явилась блондинка, улыбаясь как можно шире. Мара закатила глаза, а потом оглянулась по сторонам, пытаясь понять, видит ли кто-то эту сумасшедшую. Не будет ли странно, если она заговорит с ней? — Не беспокойся, я в твоём мире, — Лили взяла её за руку, демонстрируя это. — Ты бросила меня! — вскрикнула Мара, поджимая губы. — А если бы тот волк напал на меня? Захотел бы разодрать мою кожу с ног до головы? — Тогда мы бы встретились в моём мире, и я узнала бы об этом. Хотя ты бы всё равно не умерла, — она мило улыбнулась, так, что её глаза наполовину закрылись. Мара в который раз закатила глаза и покачала головой. Её бессмертие не было основано на чем-то нормальном. Она могла видить мертвых, говорить с ними, чувствовать. Они всегда шли у неё на поводу, помогали, даже спасали иногда. Но, правда, в этом всём было то, — что её просто боялись. Духи ходили перед ней на цыпочках, но Мара понятия не имела почему. Помимо этого она чувствовала жизнь и смерть. Всегда могла узнать, что перед ней вампир, ведь их нити немного отличались от нитей живых. Из трёх, — нитей Прошлого, Настоящего и Будущего, — оставалась лишь одна, а именно нить Прошлого. Её было трудно сломать, и это приносило очень много боли для неё. Убить человека не составляло труда — просто ломаешь три нити по пополам, забирая их силу, чужую жизнь. Но вампиры были теми, кто обманул смерть. И убить их было не так уж и легко. — Мара, — она подняла глаза вверх, оглянулась. Лили вновь исчезла, пока Мара была в раздумьях. Перед ней стояли две девушки — брюнетка и блондинка. Она не сразу узнала их. — Елена, — Мара притворно улыбнулась, вспоминая девушку. Когда-то они дружили, когда ещё её отец заботился о ней. Папа работал вместе с отцом Елены, и девочки в детстве проводили много времени. Затем она стала общаться с ними более холодно, когда её сила стала расти, и игнорировать её было невозможно. А потом Мара и вовсе покинула Мистик Фоллс, уехав жить к своей бабушке, в Аризону. — И, Кэролайн? Она взглянула на блондинку, которая приветственно улыбнулась. В детстве дочь шерифа Форбс тоже проводила с ними много времени. Но сейчас Мара нахмурилась. У девушки была лишь одна нить, которая тянулась между её внутренностями, летала по телу, будто смеясь над ней. Кэролайн была вампиром. Они переглянулись, и Мара вновь мило улыбнулась. — Мы собирались в Мистик Гриль, пойдём с нами? Сейчас смена Мэтта, думаю, он тоже рад будет тебя увидеть, — Мара улыбнулась, вспоминая блондина. Когда-то он ей нравился, но, в конце концов, он выбрал Елену Гилберт, а не её. — Почему нет, — ответила она, и они втроём направились дальше. Мара спокойно отвечала на их вопросы, иногда интересовалась чем-то в ответ. Она узнала, что они с Мэттом расстались и сейчас Елена вместе с неким Стефаном Сальваторе, Бонни в порядке и до сих пор дружит с ними. Жизнь спокойно продолжается, но вот родители Елены умерли некоторое время назад. Маре было немного их жаль, но она рада, что не встретила их смерть. В Мистик Гриль было слишком живо. Друзья переговаривались друг с другом, громко смеялись, кто-то пришёл сюда в компании семьи, а другие сидели в одиночестве у барной стойки, выпивая алкоголь или другие напитки. В баре сквозило потом, алкоголем и громкими переговорами. Будто бы в школьной столовой. Официанты бегали между столиками, пытаясь быстро обслужить всех. Но в Мистик Гриль всё равно было несколько свободных столов, за один из которых они и сели. Мара закинула ногу на ногу, смотря прямо на двух подруг. Они что-то вспомнили и счастливо смеялись, подзывая к себе Мэтта, который подошёл к ним, как их официант на сегодняшний раз. — Привет, Мэтти, — она искренне улыбнулась своей первой любви, но не ощутила ничего. Никакого укола в сердце, горечь за ностальгией или чётких воспоминаний. Будто что-то блокировало то светлое, настоящее, что иногда проявлялось в ней. Её жизнь ей не принадлежала с тех пор, когда её сила пробудилась. — Мара, — Донован ярко улыбнулся своей улыбкой, осматривая её с ног до головы. — Ты очень изменилась. — При нашей последней встрече я была намного меньше. Люди растут, — она поджала губы в мягкой улыбке. При нём не хотелось вести себя холодно, даже не смотря на её внутренний холод. Она спрятала косточки пальцев в рукаве, пытаясь это игнорировать. Глупо надеяться на что-то подобное, но она никогда не устанет бороться. — Итак, вам чего-нибудь принести? — спросил Мэтт, улыбаясь и поворачиваясь к девушкам. Официант был готов принять заказ, но Елена с Кэролайн отказались. — Можно чаю? — спросила Мара, надеясь немного повысить температуру тела. Сейчас градус опускался всё ниже с каждой секундой, делая из неё трупа. Это была первая стадия. Смерть злилась на неё из-за чего-то, поэтому пыталась сделать больно. Именно это происходило в первом этапе. Если всё прекращалась, тогда это просто напоминание, что стоит вести себя тише, холоднее. Ни к кому не привязываться. Если Смерть хочет, чтобы она немедленно уходила оттуда, где была — наставала вторая стадия. В которой она становилась подобной трупа: щёки впадали, синяки под глазами становились фиолетовыми. Ещё была третья стадия, до которой она никогда не доходила. Мара знала, что стадий три, но понятия не имела, что скрывается за третьей. Но вторая стадия близилась, и она чувствовала неимоверный холод. Мара сделала вид, будто ей пришло важное сообщение, и как можно серьезнее удивилась, вставая с дивана. — Простите, но мне срочно нужно идти, — сказала она, уже выйдя из-за столика. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Елена, пытаясь тоже встать, но Мара остановила её движением руки. — Всё нормально. Встретимся завтра в школе, верно? — она кратко улыбнулась и пошла к выходу, смотря в пол. Никто не должен был увидеть её лицо, будто у трупа. У людей могут появиться вопросы, ответы на которых она не знала. Её лицо дотронулось до чего-то мягкого, когда она почувствовала ещё более сильный холод. Её кожа больше чувствовалась мёртвой, но внутри был айсберг. Мара подняла голову, встречаясь с шоколадными глазами. Трудно объяснить, что она в них увидела, но это было волшебство воплоти. Будто ты, наконец, встретился с человеком, который предоставлен тебе судьбой. Ей хотелось обнять его и никогда не отпускать. Их взгляды держались друг за друга некоторое время, пока она в страхе не отвела глаза. Мара не понимала, что происходит. Потом заметила нити в его груди. Было всего две. Одна та самая, что имели только вампиры: будто из метала, который невозможно разломать. А другая неясная для неё: золотая, волшебная, она двигалась в отличие от остальных нитей и тянулась, начиная от неё. Будто кто-то провёл между ними нить, чтобы они никогда не потерялись. — Прошу прощения, — не поднимая взгляда, сказала Мара. Она быстро покинула парня, выходя из Мистик Гриль. Её температура поднималась с каждым шагом, который она болезненно делала, уходя от парня. Это чувствовалось, будто она потеряла что-то, что только нашла. Кто-то схватил её за плечо, останавливая. Мара в надежде обернулась, но это была лишь Кэролайн с Еленой. Её пыл сбавился, и она вопросительно на них посмотрела. — Прости. Знаю, ты спешишь, но это очень важно, — сказала Елена, переглянувшись с блондинкой. — Помнишь парней, с которыми ты только что столкнулась? — Что? В плане? — спросила Мара, додумываясь, что она говорит о парне, которого ей хотелось обнять. Скорее всего, он был не один, но она настолько зациклилась на нитях и своих чувствах, что никого вокруг больше не замечала. — Тебе стоит держаться от них подальше, ладно? — уверенно спросила подруга детства. Мара нахмурилась. Но ей не хотелось больше здесь торчать. — Ладно, — ответила она, кивнув. Хотя знала, что это далеко неправда. В следующий раз, когда они встретятся, а они точно встретятся ещё, она больше не уйдёт так просто.