Крики мёртвых

2029 год — Почему так долго? — Эвелин привычно закатила глаза, складывая руки на груди. Она выставила свой вишневый маникюр, который считался в школе лучшим. Сестра Эбигейл всегда была популярной, уверенной в себе, тем не менее, немного стервой, по словам окружающих. Но сейчас она знала, что должна помочь ей разобраться в себе, даже если придется залезть кому-то в голову. — Простите, — вместе с Хоуп в комнату вошла Джози Зальцман, одаривая их невинной, немного неуверенной улыбкой. — Джози, верно? — спросила Эби, стараясь улучшить настроение девушки, которая выглядела немного напуганной. Она, естественно, знала репутацию сестры, но не думала, что к ней относятся настолько плохо. — Да, — она улыбнулась, пряча глаза в пол, будто очень интересуясь большим ковром, что стоял посреди комнаты. На этот раз они решила выбрать место, где будут проводить исследования, ведь делать у всех на виду в комнате одной из них было не слишком удобно. Хоуп предложила пустующую комнату в дальнем крыле, в которую так никого и не заселили. Она выглядела немного безвкусной, о чём троекратно повторила Эвелин, в тысячный раз закатывая глаза или морщась. — Она помогла найти мне следующий дневник, — Хоуп подняла его перед своим лицом, а затем передала Эби. — Оказалось, другие части находятся в личной библиотеке директора. — Почему он хранит их? Неужели, это что-то важное? — она поджала губы, обдумывая, но взгляд не отнимался от тетради. Та была старой, но не то что бы доисторической. — Слушай, здесь фигурирует твоя семья. Ты никогда не слышала о Маре? Что с ней сейчас? — Не уверена, — Хоуп подняла взгляд, обвела всю комнату, пытаясь вспомнить хоть что-то. — Но… Однажды мама упоминала что-то о ней. Мой дядя много пропадал в те времена, и она говорила с Давиной по этому поводу. — Давиной? — Да. Одна ведьма, она плотно связана с нашей семьёй. Но больше я ничего не слышала, — Эби нахмурилась, вновь переводя взгляд на тетрадь. — Это всё, безусловно, очень познавательно. Но мы здесь не за этим, — она высокомерно улыбнулась, не сдвигаясь со своего места у края тумбочки. Эвелин больше не морщилась и не ворчала, а лишь тихо стояла сбоку, ожидая окончания «представления». — Она права. У нас не очень много времени, а впереди ещё несколько дневников, которые тоже придется украсть у папы. Нужно торопиться, — вклинилась Джози, осмотрев всех, она немного задержала взгляд на Эби, но быстро повернулась к Хоуп. 20 октября, 2011 год В дверь зазвонили, и она скривилась, пока рассматривала раны. Мара вновь прикрыла горло свитером и спустилась вниз, собираясь открыть дверь. Но за порогом никого не оказалось, лишь, когда она посмотрела вниз, увидела конверт. Открыв его, Мара нахмурилась. Титульная записка гласила о приглашении на бал Майклсонов. Она перевернула карточку, заметив ещё кое-что. «Ты должна мне танец, принцесса.

Кол.»

Она усмехнулась, чувствуя тепло в груди, что было даже странно. Мара вновь… чувствовала? Она всегда была спокойным человеком, и чувства её были под полным контролем, но сейчас она глубоко задышала, запирая дверь. Её руки, будто по механизму, вытянулась вперёд, держась за ручку двери. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в контроль, но затем она широко улыбнулась одним краешком губ. Мара поднялась наверх, позвонив Стефани. Ей захотелось рассказать об этой новости. Она идёт на бал. — Слушаю, — как всегда приветственно ответила подруга. — Привет, Стеф. Тебе тоже под дверь подсунули странный конверт? — спросила она, падая на кровать. — Что? Нет, не уверена. Я не дома сейчас, — ответила девушка, затем немного отвлеклась, явно делая себе заказ. — Захотела развеяться, вышла купить себе кофе. — Почему мне не позвонила? Вышли бы вместе. — Ну… в последнее время ты немного резкая. Я подумала, что тебе нужно время побыть наедине с собой, — ответила Стефани, звуча немного грустно. Мара сильно зажмурилась, понимая, что её действия в последние дни были ледяные ко всем, и она даже не щадила людей, которые никак с этим не связаны. — Да, прости, — тишина затянулась. Они обе не знали, что сказать дальше, предпочитая молчать. — Ну… И о каком конверте ты говорила? — неуверенно спросила подруга. В трубку было слышно сильное завывание ветра, погода сегодня была неважная. — Ах, да. Бал Майклсонов. Меня пригласили на него, — вновь улыбнувшись, ответила Мара, но улыбка быстро погасла. Почему она улыбнулась, как только в её голове пронеслись слова Кола? — Меня пригласил Кол. — Кол? Майклсон, верно? Из нашей школы? — вопросительно ответила Стефани, не ожидая ответа. — Так между вами двумя что-то есть? — Нет, — неуверенно ответила Мара, чувствуя, как подруга натянула улыбку по уши. Она закатила глаза, но губы её дрогнули в чем-то на подобии полуулыбки, хоть она и заставила себя ничего подобного не делать. Не хотелось отрицать того, что между ними что-то есть, но она не была уверена. Нить — единственное, что их соединяло, разве нет? — Я серьезно. — Конечно, безусловно. — Стефани! Я в полной степени серьезности, — ответила Мара. По некой причине ей не хотелось, чтобы кто-то знал о её чувствах, пока она не была уверена, что они взаимны. — Конечно, я тебе верю. — Стефани, — она сдалась, глубоко вздыхая. Они вместе засмеялись, но подруга больше не трогала эту тему. Они ещё какое-то время поговорили, обсудили, что Маре нужно платье, которое она решила стащить у матери, надеясь, что там есть что-нибудь подходящее. Когда долгий звонок был закончен, она спустилась вниз, пытаясь найти отца. Он сидел на кухни, завтракал быстро приготовленным омлетом. Мара присела напротив, упрямо смотря на него. — Что случилось? — устало вздохнув, спросил он. Джон Оук был отцом, полностью погруженным в работу, он никогда не интересовался её учёбой, и пока она несколько лет была у бабушки, совершенно забыл, что у него есть дочь. Когда Мара вернулась домой, он просто осмотрел её, спеша на работу. Даже не обнял, не сказал, что скучал. В такие времена она скучала по детству. До того, как в ней проявились способности, и она решила рассказать о них своей бабушке-ведьме, они много времени проводили вместе. Настолько он окружал её заботой и любовью, что в некоторые моменты маленькая Мара забывала, что у неё нет матери. Но всё случилось в одиннадцать. К ней приехала бабушка с дедушкой, летом на каникулах. Она была необычайно рада, что вся её семья оказалась под открытой крышей. Но отец был нервным, немного грустным, держался с ней с некой отстранённостью. Тогда-то ей впервые предложили переехать. Бабушка сказала, что это будет полезно ей, она научиться управлять своими силами. Но Мара отказалась, она хотела жить с отцом. Тогда он стал больше работать, сначала оставляя её на нянь, потом, когда ей исполнилось тринадцать, и вовсе саму. На её четырнадцатилетие, бабушка с дедушкой приехали вновь. В основном, на лето она приезжала к ним, но это ведь её день рождение. Тогда она и решила согласиться. Подумала, что будет полезно некоторое время пожить в Аризоне, оставив отца. Мара думала, что тогда он поймёт, что на самом деле любит её, и станет прежним. Но ничего подобного не случилось. Он ни разу не позвонил, не был рад, когда она приехала. Поэтому Мара перестала расстраиваться из-за этого, похоронив своего внутреннего ребёнка. — Сегодня вечером я иду на бал, — сказала она, улыбнувшись. Отцу было плевать, куда она ходит, но она всё равно постоянно предупреждала его. — Ладно. У меня ночная смена, подвезти тебя не смогу, — ответил он, продолжая есть. Мара закатила глаза и встала из-за стола. Но голос её остановил. — Будь осторожна. Я оставлю тебе денег на такси, — сказал отец, чуть ли не впервые за последние годы, проявляя заботу. Она улыбнулась краешком губ и поднялась наверх, собираясь зайти в «неприкасаемую комнату». Комнату матери, в которую вход был запрещен. Мара была здесь несколько раз в детстве. В младшей школе у неё не было друзей, поэтому многие относились к ней, как к дерьму. В такие моменты она и приходила сюда поплакать. Она закрыла за собой дверь, осматривая комнату. Стандартная кровать, тумбочки и огромный шкаф; всё было придержано в темных цветах: темное дерево, вишнёвые с бордовым обои, на которых виднелись непонятные узоры. У заколоченного окна стоял стол, на котором до сих пор лежали её блокноты, некоторые медицинские книги. Папа ничего не стал здесь менять, хоть и никогда ничего не говорил о матери, даже её фотографии он все спрятал. Она открыла ящик, что находился в столе, и достала книгу. Открыла на нужной странице, достала маленькую карточку. На ней была изображена её семья вместе, все улыбчивые и счастливые. В чёрно-белых цветах посередине стояла мама, одной рукой держась за живот, а другой протягивала снимок УЗИ. Она улыбалась, пока отец обнимал её, целуя в шею. Позади стояли счастливые бабушка с дедушкой, они плакали, счастливо смотря на дочь. Мара перевернула фотографию, вновь читая надпись: «Апрель, 1995. Сегодня я впервые встретила тебя, мой малыш». На глаза навернулись слезы, но она быстро смахнула их, пряча фотографию назад. Провернула несколько страниц, взяла в руки ещё одно фото. На нём у мамы уже большой живот, она сидит на качели, улыбается, и гладить его. На перевёрнутой стороне красивым почерком гласило послание: «Ноябрь, 1995. Тебя будут звать Мара, даже если я не смогу взять тебя на руки». Она кинула фотографию назад в книгу, прижала её груди, стараясь контролировать слёзы. Мара несколько раз глубоко вздохнула, мгновенно успокоилась. На пол что-то упало. Небольшое, но очень старое письмо, будто не из этого времени. Посреди красная печатка, с гербом какой-то семьи, но из-за старости было трудно понять. Она осторожно разломала её, открывая конверт. Внутри он был пуст, Мара нахмурилась. Она кинула его в ящик, осторожно положила тетрадь на место. Некоторое время она просто стояла около шкафа, не могла что-либо сделать. Но Мара глубоко вздохнув, открыла его, закладывая внутрь. Её глаза сразу впились в красное платье, которое выделялось среди других. Она достала его, чтобы осмотреть поближе. Красное платье в пол, сверху открытое декольте, без рукавов, лишь две лямки. Оно было будто перевязано фатином наискось. На талии выделялось лентой, перевязанной два раза, она немного выделялась, имея более темный оттенок красного. Дальше короткая юбка выглядела схоже с верхом, но не шла до конца, а прерывалась чуть ниже бёдер, тем не менее, имела вырез спереди. Дальше в пол, с небольшим шлейфом, шла полупрозрачная юбка, имея некоторые узоры. Мара не могла поверить, что у мамы имелось такое красивое, явно дорогое, платье. Она взяла юбку рукой, чтобы та не валялась по полу, и пошла в свою комнату.

***

Мара хлопнула дверью такси, наблюдая за общей атмосферой. Из дома Майклсонов лилась мягкая музыка, некоторые гости лишь приезжали, как и она сама, а другие уже пили шампанское, общаясь на улице или в зале. Она, громко стуча красными классическими каблуками на шпильке, шла вперёд, держа сумочку в руках. Макияж она выбрала неяркий, но сделала красный акцент на губах. В зале у неё забрали накидку, пока она осматривала его. Он был громадным, ярким, полным гостей, красивой музыки. Мара не хотела признавать, но восхищалась тем, что видела. Владельцы явно потратили на это немало денег и времени. — Добро пожаловать, — мужчина поклонился ей, держась гордо. Она поняла, что это один из Майклсонов, а так как знакома была почти с каждым, узнала в нем Финна. — Благодарю, — Мара подняла бокал в честь приветствия, осматривая парня. В семье Майклсонов была одна отличительная черта — их красота. И Финн не выделялся в этом понятии. — Эстер хотела бы поговорить с тобой, — бесцеремонно сказал он. Мара нахмурилась, выпивая глоток алкоголя. — Зачем? Могу ли я поинтересоваться? — Понятия не имею. Она не отчитывается передо мной, — спокойно ответил Финн, но она остановила его за локоть. Сначала он холодно глянул на её руку, но его взгляд стал более мягкий, когда они встретились взглядами. — Мы с тобой не виделись раньше? — парень осторожно высвободился из её руки, приобретая свой холодный взгляд. — Не с тобой. — Ответил он и ушёл. Это заставило Мару задуматься. Он знал её — было видно. Но откуда? Она вновь нашла Финна взглядом. Он остановился в нескольких шагах от неё, около Елены. Мара напрягла слух, он говорил девушке точно тоже, что и ей. Эстер тоже хотела встречи с Еленой. — Тебе не кажется это странным? — спросила Лили, будто читая её мысли. — Возможно, — не поворачивая головы, еле шевеля губами. — Проследи за ней, ладно? — но Лили уже исчезла, не ответив. Через несколько столов она заметила Стефани, которая пила уже явно не первый бокал. Она была в черном платье, с открытым декольте. Другого Мара от подруги не ожидала. Она подошла к ней из-за спины, но подруга лишь улыбнулась, крепко её обняв. — Тебе всё же пригласили, — поздоровалась Мара. — Не представляешь кто, — ответила девушка. — Ребекка. — Что? Какие у тебя отношения с Ребеккой. Когда вы успели познакомиться? — В школе, у нас многие уроки совпадают. Мы с ней начали… общаться, — Стефани закивала головой, будто пыталась сама поверить в свои слова. — Просто общаться? —заговорщически спросила Мара. — Не уверена, — они обе улыбнулись. Музыка притихла, как и весь зал. Вся гордая семья Майклсон появилась на лестнице, величественно здороваясь с гостями. Сначала слово взяла Эстер, холодно приветствуя всех. Элайджа продолжил, призывая всех станцевать древний танец. Стефани почти сразу пригласил некий джентльмен, что был старше на несколько лет. Мара же ждала. К ней подходили некоторые мужчины, но она отказывалась, высматривая в толпе лишь одного. — Соизволите ли вы потанцевать со мной, принцесса, — нужно ли говорить о медленно летающих бабочек в её животе? Кол присел в реверансе, протягивая ей руку, его глаза блестели, пока он осматривал её наряд. Мара, впрочем, не отлипала от его лица, лишь на миг, оглядев черный костюм. Первые пуговицы рубашки были открыты, а галстука и вовсе не было. — Не уверена. Стоит ли? — она улыбнулась краешком губ, создавая на лице глубокую задумчивость. Но всё же позволила отвести себя к другим парам. Первое время они молча танцевали, пока Мара пыталась влиться в ритм, полностью доверяя партнеру. Она не ожидала, что Кол умеет так хорошо танцевать. Когда они находились так близко вместе, ей всегда хотелось дотронуться до нити, поэтому сейчас она наблюдала за ней, аккуратно притрагиваясь. В такие моменты она отчётливо понимала — ей нравилось, когда он касался её, нравилось, когда смотрел так, как сейчас. Будто в комнате среди тысячи красоток он выбрал бы её. Будто всегда выбрал бы её. Его глаза блестели, и она пыталась отвечать тем же. Чтобы он понял, чтобы узнал. Она не из тех, кто говорит о своих чувствах, поэтому сейчас Мара пыталась показать это. Когда настало время сменить партнёров, чувства магии улетучилось, но она продолжала чувствовать эйфорию. Следующий, с кем ей пришлось танцевать — Клаус Майклсон. Он был галантен, улыбался, кружил её. Маре он не казался тем чудовищем, о котором говорила Лили. — Будь осторожна в лесу, Мара, — прошептал он ей на ухо, прежде чем вновь передал её другом Майклсону. На этот раз она вновь встретилась с Финном. Он, как и остальные братья, хорошо танцевал. — Забыл сказать тебе в предыдущую встречу — ты хорошо выглядишь, — сказал он, крепко держа руку под её лопатками. — Благодарю, — она слегка наклонила голову, осматривая его так, чтобы он это заметил. — Ты тоже неплох. — Нам пора. — Сказал Финн, в который раз заставляя Мару нахмуриться. Он взял её под руку, ведя, как она решила, к своей матери. Наконец она сможет более открыто поговорить с Эстер. Величественной ведьме, о которой даже бабушка говорила, чуть ли не шёпотом. Финн завёл её в коридор, в котором музыка слышалась не так отчётливо. Он приоткрыл дверь, кивком указывая зайти. Мара в последний раз посмотрела на него, увидев предупредительный взгляд. Быть осторожней, вежливей. Но она не умела этого делать. Цокая каблуками, поднимая подол платья, она вошла в тёмную комнату. Свет здесь исходил лишь от пары свечей. Эстер что-то жгла, попутно шепча заклинания. Финн закрыл дверь, с эхом удаляясь по коридору. — Чтобы нас никто не мог подслушать, — Мара поняла, что речь шла о многочисленных вампиров, танцующих сейчас в зале. — Прошу, присаживайся. — Благодарю за радушный приём. Ваш бал прекрасен, — холодно ответила она, не сдвинувшись с места. — Но, думаю, вы позвали меня не для того, что бы обмениваться любезностями. — Верно, — она, как хозяйка дома, села на диван, смотря на Мару немного высокомерно. — Что у тебя с моим сыном? — Вы про Финна? — глупо спросила она. — Про Кола. Я не хочу, чтобы ты с ним связывалась, — она глубоко вздохнула, смягчая взгляд. — Ты наверняка хорошая девушка. А Кол не такой. Он сломает тебя. — Спасибо за предупреждение. Я могу идти? — держась холодно, спросила она, напоследок осматривая комнату. — Конечно. Удачно повеселиться, — Эстер улыбнулась ей на прощание, казалось даже не фальшиво. Мара поклонилась, чувствуя неопределенность после их беседы. Она ушла, решая сегодня много не думать. Мара шла по коридору, пытаясь вспомнить, где выход. Пожалуй, это заняло намного больше времени, чем она ожидала. Её нашла Лили. — Мара, — она поздоровалась. — Дела плохи. Эстер собирается убить всех Майклсонов. — Что? — Мара пискнула, поскальзываясь на каблуках.

***

— О чём задумалась? — она посмотрела на Кола, который заинтересовано, смотрел ей в глаза, будто пытался заставить ответить. Конечно, она знала, что он этого не делает, да и не смог бы, ведь её любимый чай — с вербеной. Мара покачала головой вместо ответа. Эстер взяла речь, говоря куча нежностей о своих детях. Как двулично это звучало. — Ты пропала после танца. Куда тебя увел Финн? — Финн? — она нахмурилась, придумывая оправдание. Не хотелось говорить, что его мать просила держаться подальше от него. — Я попросила его показать мне одну картину. Увидела её издалека. — Почему не попросила меня? — его челюсти сжались, когда он на миг перевёл взгляд на брата. — Ревнуешь? — Мара подняла бровь, изучая его. Где-то в толпе она заметила мило воркующих Стефани и Ребекку. — А должен? — он ухмыльнулся, когда перевёл взгляд туда же, куда смотрела Мара. Ей показалось, что в этом взгляде было что-то тёмное. — Стефани хорошая. Не трогай её, — она проигнорировала его вопрос, переводя взгляд к его глазам. Они посерьёзнели после его слов. — Я и не думал об этом, — его голос звучал холодно, злобно. Они до сих пор не обсудили его вампиризм, её знания на этот счёт. Слишком много секретов присоединилось к их нити. Официант принёс Колу бокал, заставив Мару нахмуриться. Он пошел дальше, отдавай вино лишь семейству Майклсонов. — Кол, — резко сказала она, переводя всё его внимание на себя. — Не хочешь поменяться? Вино мне нравится больше. Кол усмехнулся, но выполнил его просьбу. Она не знала, что именно задумала Эстер, но в её голове пробежала догадка. Возможно, она хочет их связать, а потом, убив одного, умрут остальные. Но Мара не сможет, тогда, скорее всего, остальные Майклсоны тоже не умрут. Эстер закончила свою нудную речь, поднимая бокал. Мара некоторое время смотрела на него, но всё же выпила, не зная, что будет делать с этим после. — Я вернусь, — прошептал Кол ей на ухо, покидая зал. Стефани больше не стояла в компании Ребекки, поэтому Мара пошла к подруге. — Как тебе вечер? — Слишком официальный. Даже не напьешься, — Стефани усмехнулась, допивая бокал до дна. — Это какой по счёту? — она подняла бровь, пытаясь не улыбаться. — Из нас двоих пить не умеешь только ты, — подруги посмеялись, продолжая вести беседу. К ним присоединился паренёк, с которым танцевала Стефани. Оказалось, они познакомились в Мистик Гриль, потому что Джеймс работает там барменом. Мара уже было собиралась уходить, ведь вечер доходил до своей концовки. Они лишь со Стефани хотели найти Кола и Ребекку, чтобы попрощаться, когда послышался глухой стук с улицы. Это мало кто заметил, но они выбежали на улицу. На земле лежал Кол, а сверху на нём находился Деймон. Краем глазом она заметила Стефана и Елену, укоризненно глядя на происходящее. Мара почувствовала боль, в глазах замигало, и она немного наклонилась, держась за живот. Болело во всём теле. — Ей, ты в порядке? — Ребекка помогла ей выпрямиться, обеспокоенно глядя. Мара закивала головой, повела её в гостиную, куда положили Кола. Они с Ребеккой глядели на него. — Будешь ждать пока он очнётся? — спросила Стефани, найдя их. Она остановилась около дверного прохода. — Что? Да. Ты собираешься домой? — она устало потёрла глаза. — Да, — они обнялись на прощание. Ребекка кивнула Маре, уводя Стефани. Они, кажется, прочитали мысли друг друга о том, что ей опасно ходить ночью самой. Она присела на край дивана, задумавшись. Они с Ребеккой поговорили некоторое время, и она рассказала, что Кол хотел убить Мэтта. Мара понимала, что он вампир, но почему-то чувствовала разочарование, съедающее её. А ещё эта боль, которую она испытала, когда Кол умер… Будто почувствовала то же, что и он. Но это невозможно. — Ты не ушла, — голос был слаб. Она так задумалась, что и не заметила, как он проснулся. Почему-то сейчас её взяла ярость. — Но должна была. Пытался убить Мэтта именно сейчас, серьезно? — она встала с дивана, метая искры. — Злишься за это? Я вампир, это у меня в крови, — холодно ответил он, грозно смотря на неё. Мара вспыхнула. — На секунду я и забыла об этом, — она безумно улыбнулась, злобно хмыкнула, и громко цокая каблуками, ушла. Холодный ветер помог снизить градус её эмоций.

***

— Сэр, вы думаете, стоит позволять ей чувствовать? — спросила тень, низко кланяясь. — Разве она не становится сумасшедшей, когда ведёт себя эмоционально. — Не беспокойся, Дирен. Всё будет так, как я сказал. Это предначертано, — проскрипела другая тень, широко улыбаясь. Им не суждено побороть язву проклятия. Они не достаточно сильные.