последнее лето

На дворе август. Стоит дикая жара днём, а вечера покрываются холодком, приближающейся осени. Сентябрь подходит маленькими шажками, а за его спиной идут уроки, школа, отсутствие свободного времени, режим сна, нервы, подготовка к экзаменам и прочие ужасные вещи. Ви сидит за столом и, сложив губы трубочкой, дует на свежесваренную, а поэтому очень горячую, кашу. Сегодня прекрасный день, и не только из-за ясного неба, не слишком палящего, а в меру греющего солнышка, не из-за того, что сегодня шатенка проснулась сама, а не с помощью одной назойливой бабули, которая ежедневно придумывала разные способы, как поинтереснее её разбудить, иногда кажется, что она с вечера записывает в тетрадь свои изощренные идеи и утром воплощает их в жизнь, поставив после галочку в нужном месте; нет, сегодня день особенный совсем по другой причине. И этой причиной является Рони, с которой у Ви отношения длятся уже вот как месяц ровно. Да. Сегодня первый месяц их отношений. Звучит волнительно, хоть подарки они договорились друг другу не дарить, мол, будет лучше подарить в этот день максимальное количество времени друг-другу, ласки, тепла и нежности. Обе решили, что так будет лучше. И ничего не должно было испортить этот день. Но Ви услышала входящий звонок на бабушкин телефон — только её мобильный ловил в этой глуши — на дисплее кнопочного старичка показался контакт «Дочка». — Алло, мам, привет, — радостно заверещала Виолетта. Как же приятно было слышать её родной голос, греющий душу и навевающий хорошие воспоминания. Даже поверить трудно, они не виделись почти три месяца. Зеленоглазая, после услышанного, медленно опустилась на стул, и разочарование поползло на её лицо. — Мам, я не хочу. Нет, — говорила умоляющим голосом она в трубку, а в итоге сбросив вызов, кинула телефон подальше от себя, продолжая сидеть и чувствовать, как её щёки покрываются солеными слезами. *** Рони едет в машине, уложив голову на окно, смотрит на дорогу, прокручивая в голове первый день их встречи. « — А такие милашки нынче с неба падают? — Милашки может и падают, — кряхтя от боли, Ви поднимается с земли и отряхивается. Глядит на девушку, жмурясь от ярких лучей палящего солнца.» Рони понимает, что не может больше представить свою жизнь без неё, ведь не только она принесла в деревенскую (и не только) жизнь Виолетты смысл, но и сама Ви. Вероника бесконечно любила место, в котором жила, людей здешних, но кажется, ей нужны были перемены и не такие, как поменять что-то во внешности, постричься, покраситься или вовсе сбрить к чертям все волосы — нет. Как пел любимый певец её дедушки Виктор Цой – «Перемен требуют наши сердца». И сердечко блондинки требовало этих перемен настолько сильно, что можно было задохнуться в старых бревенчатых стенах избы и бесконечных монотонных днях, схожих с друг другом. Рони просила у вселенной, вымаливала чего-то нового, ведь обыденное ей уже до тошноты приелось. А вселенная то услышала её, послав, чуть ли не в прямом смысле этого слова, с неба Ви, которая разукрасила еë серый мир яркими красками и эмоциями. Вербицкая, как бы это было не смешно, никогда не забудет, как эта чудачка перелетела через её забор с кряхтением увалившись на земле. И Рексу безмерно благодарна, что зарычал именно на неё и фактически нашёл ей девушку. *** Ви ждала, когда Ро приедет из города и чувствовала, что совсем заскучала. То, какие эмоции вызывала в ней Рони, трудно было описать словами: когда она смотрела на неё таким тёплым и любящим взглядом, она терялась и рассыпалась на мелкие кусочки, не выдерживая такого напора, но взгляд этот непременно ей нравился, да так нравился, что стоило ей отвернуться, она чувствовала себя не до конца счастливой, хотя вид еë профиля или затылка всегда дарил ей будоражущие эмоции и игривое настроение, так как создавалось ощущение, будто она смотрит на неё тайком, подглядывает. Когда Рони прикасалась к ней, трепетно водила кончиками пальцев по щеке, шее, плечам и спине, вызывая мелкую дрожь, Ви чувствовала, как с каждым касанием кожа на том месте горела и покрывалась холодными мурашками, совершая нереальный контраст и, снося голову в пух и прах. Когда она целовала её, нежно очень, губы приятно покалывало маленькими иголочками; иногда, когда нетерпеливая и совсем несдержанная Рони не отказывала себе прикусить или начать засасывать чужую нижнюю губу, уста её начинали неметь и краснеть, слегка припухая и всё это до сих пор, вот уже месяц, без привыканий, пускает по её чувствительному телу мощные разряды, она продолжает дрожать в еë крепких руках, как осиновый лист, но полностью ей доверяет. Даже один день без неё отзывался в сердце мучительной тоской. Ей было трудно сосредоточиться на чём-то, когда белой макушки не было рядом, а когда была — подавно. Ви окунулась в еë омут с головой и совсем не прочь там захлебнуться, ведь это единственное место, где она чувствовала себя спокойно и счастливо. Рони — аналогично. *** Блондинка крепко сжимает родную ладонь, трепетно проводя по ней пальцами и иногда задевая нежную кожу жёсткими от работы мозолями. В другой руке у неë корзинка, а в ней только пледик, потому что бабушка Вилки накормила их перед выходом так, что до сих пор тяжело дышат. Они идут вдоль гигантского поля, с правой стороны стоит густой лес, птички поют на ветках деревьев свои успокаивающие песенки и так легко от этого на душе становится. Вокруг ни души, что создаёт ощущение безграничной свободы. Ви приятно держаться вот так вот за руки и гулять в молчании, которое именно с ней никогда не сковывало и не наводило неловкость. Пока Рони расстилала плед, Ви стояла к ней спиной, обнимала себя за плечи и нервно кусала нижнюю губу, собираясь с мыслями. Расстраивать свою девушку недавними новостями не входило в её планы, но не сказать она тоже не могла. Кареглазая закончила и стала медленно подходить к Ви, аккуратно коснулась талии и закрепила руками замок, сковывая Виолетту в объятьях. Она положила подбородок на плечо Ви и прикрыла глаза. — Завтра вечером я уезжаю в город... — проглотив противный ком в горле, всё таки, сказала Виолетта. Очень тяжело было осознавать, что ей придётся чуть меньше года провести без неë, в городе, от которого она совсем отвыкла, с людьми, которые не подарят ей таких эмоций, как Рони. Вербицкая накрыла её шею своими губами и оставила на коже невесомый поцелуй. Ви закрыла глазки, потому что они неприятно щипали из-за просящихся наружу слёз. Ей этих ласковых прикосновений будет не хватать. Очень не хватать. — Не волнуйся, ты приедешь следующим летом, и мы снова будем вместе, — пыталась успокоить Рони, хотя сам нервничала даже больше шатенки. Эта разлука и для обеих будет невероятно болезненной. Каких-то жалких девять месяцев, но для них это время покажется бесконечной пропастью, разделяющей их. Ви накрывает еë руки своими и ластится, чувствуя на шее горячее дыхание. — Я буду слишком сильно скучать... — Поверь, я буду скучать сильнее, — прошептала Рони, задевая губами кожу. Для них это будет полезно: расстояние между двумя людьми укрепляет доверие к своей второй половинке. Они соскучатся до такой степени, что час не отпустят друг друга из объятий при встрече, а потом будут ценить каждый общий момент, бережно складывая в копилку их совместных приятных воспоминаний. Они прилегли на плед; Ви лежала у Рони на груди и смотрела в белое небо, облака плыли медленно и полностью закрывали всё, включая солнышко. Веснушчатая закрыла глаза и преспокойно лежала, подложив руку под голову. Ви слышала еë размеренное дыхание, но сама была напряжена и разочарована. — Мать позвонила мне первый раз за всё лето... — тихо проговорила она. Если сейчас она не выговорится, это противное чувство внутри разрастётся и в итоге поглотит Ви и все её нервы. Рони открыла глаза и сочувственно посмотрела на неё, но та неотрывно смотрела в небо, не замечая. Вербицкая запустила пальцы в мягкие коричневые волосы и стала мягко массировать кожу головы. Рони готова была её выслушать, поддержать и утешить, ведь она доверила ей эту информацию, свои переживания. — Один раз, Ронь..и то, чтобы сказать, что завтра за мной заедет такси, а потом на станцию. — её голос был тихим и иногда подрагивал. Глаза были на мокром месте, но пока Ви упорно держалась. — Почему она не звонила узнать, как у меня дела? Я ей совсем не нужна? — Рони не перебивала, но уже тянулась вытереть первые скатившиеся слёзы. — Она сбросила меня бабушке, наверняка, не из-за оценок и поведения, а чтобы глаза не мозолила... Рони приподнялась и села в позе лотоса, Ви сделала тоже самое. Она смотрела на неë стеклянными глазами и ежесекундно шмыгала покрасневшим носом, и сердце Вербицкой обливалось кровью, глядя на это. Она обхватила её лицо своими ладонями и вытерла большими пальцами мокрые дорожки на щеках. Ви глядела вымученно и интенсивно моргала. — Давай покричим? — Что? — Здесь никого нет. Негативные эмоции надо выпускать наружу, не позволять им жить в тебе, — Рони чмокнула свою девочку в припухшие губы и взяла за обе руки. — Давай. — Я не хочу, Рони, вообще не хочу. Блондинка цокнула и отвернулась, но руки продолжала держать. Ви опустила тяжёлую от мыслей голову, её виски слабо пульсировали, из-за чего она зажмурила глаза. Всплывшие воспоминания закрутились в голове: там, где мама укладывает её спать, целует нежно в лоб, гладит по голове, ероша волосы, где хвалит за пятёрки в начальной школе, помогает с уроками, слушает её школьные рассказы, спрашивает как прошёл день... Почему сейчас ничего этого нет? — задавалась она вопросом, — Почему ей неинтересно ничего, кроме моих оценок? Слезы падали на плед; Ви жмурила глаза всё сильнее, отчего добивающие картинки хорошего маминого отношения к ней становились в голове всё ярче. Она почувствовала взгляд повернувшейся к ней Вероники, но не придала этому значения, потому что внутри всё пылало огнём злости и неверия. Она закричала...громко, с криком из неё выходил негатив, крупицы ненависти, обида, грусть. Ро смотрела на неё жалостливыми глазами, слышать это было невыносимо больно, но необходимо, для Ви было необходимо вылить все бурлящие в ней эмоции. У неё получилось, она сбросила камень с души и принялась истошно рыдать, пряча лицо руками. Ро за затылок прижала её к себе и утешающе поглаживала по спине. — Ты умничка моя, слышишь? — бормочет ей на ухо Рони. — Ты самая самая, не плачь, — у Ви сердце разрывается от этих слов. — Я буду рядом, всегда, пусть даже мысленно.— она берет её заплаканное красное личико в ладони, бегает зрачками по чужим глазам, еле заметно улыбается и шепчет: — Я люблю тебя. И Ви замирает. Рони прикасается лбом к её и облегчённо выдыхает прямо в губы. — Я тоже люблю тебя, очень сильно, я не понимаю как мне прожить все эти 9 месяцев. — всхлипывает она и безнадёжно впивается в губы Вербицкой. Этот поцелуй чувственный и многозначимый для них обеих, неторопливый, трепетный, нежный, с привкусом солёных слёз, но всё равно предельно сладкий. Едва ощутимо сминая припухшие губы Виолетты, Рони чувствовала себя самым счастливым человеком, если не в мире, то в деревне точно, но Ви с ней обязательно посоревнуется. *** Они лежали на земле уже как минут 20, хоть никто этого и не осознал, никто ничего не говорил, они лишь изредка целовались и влюблённо и безотрывно смотрели друг на друга. Рони гладила её по щеке — Ви утопала в нежности, забывая о проблемах и беспокойствах. Она её отвлекла, долгое время не выпускала из объятий, шептала едва слышно приятности и целовала за ухом, ласково водила ладонями по её плечам, щекотала, когда она снова вешала нос, и Виолетта думала, чем же заслужила её такую...идеальную и неповторимую, любящую и всегда готовую помочь. Для Рони она была хрупким, причудливым созданием, всегда напоминала ей себя. Она так искренне радовалась тому, что Вербицкой давно приелось. Было приятно наблюдать, как она отвыкала от города, влюблялась каждый день в природу и деревню всё больше, как она мило пугалась того, что блондинке казалось чушью, как она наивно верила в небылицы и придуманные истории; было приятно наблюдать...но ещё приятнее было влюбляться в неё, такую невинную и чистую, без городских навязанных стереотипов, высокомерия и самовлюбленности. Она принимала еë любую: в старомодных фуфайках, в застиранных, покрывшихся катышками штанах, в деревенских стремных рубахах, и с вечно неаккуратно уложенными волосами. Только одного Рони не учла.. Именно это всё и зацепило Ви. Именно это всё и отличало Рони от других девушек, которых она видела в городе. Еë простота характера тоже сыграла неземную роль в развитии у Ви чувств. — Я бы с удовольствием провела бы весь день, вот так лёжа с тобой на пледе, смотря в твои красивые глубокие глаза, целуя твои мягкие губы и прикасаясь к тебе, когда мне захочется, но... — интригующе протянула она и слабо улыбнулась, заметив, как Ви напряглась и нахмурилась. —... у меня есть идея получше, — она широко улыбнулся, искренне, по-настоящему, и Ви отзеркалила еë, ослепив своей улыбкой. — Что же ты на этот раз придумала, Вероника Вербицкая? *** — Вынуждена забрать вашу внучку на ночь, — уверенно сказала Рони. Ви пряталась за еë спиной, ожидая бабушкиного гнева, но вроде обошлось обычным укором и вызубренными нравоучениями. — Эх, как вы мне уже надоели, — театрально проворчала бабуля. Она всегда была актрисой, для чего были все эти представления, если она больше всех в доме была рада за них — непонятно. — Я уже ревновать начинаю! Она будто не к нам с дедом приехала, а к тебе. Да я же её не вижу даже: уйдёт под утро — придёт заполночь. Тьфу, — она обиженно отвернулась и по-детски надула губы. — Ба-аб, ты же знаешь, что я тебя очень люблю, — начала подлизываться Виолетта и лезть к бабушке с обнимашками. — Да черт с вами, идите куда хотите. Только ты, паразитка, береги её, — пригрозила она пальцем Рони, а потом улыбнулась по-доброму так, устала, видимо, держать образ строгой бабули. Она всегда так. При Ви называла Рони паразиткой, а оставаясь наедине, ласково гладила по голове и называла Ронькой, делилась секретами и предпочтениями внучки, рассказывала про неё и помогала Ро найти к ней подход. Кареглазая знала, что она полюбила еë, как собственную внучку и никогда не обижалась *** Виолетта с Рони лежали на кровати в избе шатенки. За окном уже темень несусветная, птицы не поют, но зато активно шумят сверчки, всеми любимые ночные музыканты, и храпит бабушка с дедом. Рони молчала, как партизан, ничего не говорила, ни почему они не спят, ни почему у них под подушкой фонарик...в общем-то была в своём репертуаре. — Пойду проверю, — прошептала Рони и слезла с кровати, поползла на корточках к дверному проёму, вызывая у Ви волну смеха, которую она умело сдерживала подушкой. Лишний шум им сейчас ни к чему. — Может ещё рацию мне оставишь, — говорит в пол голоса Ви и тихонько хихикает. — Приём, приём, Виолетта, всё чисто, приём, как слышно, — дразнит она её и утыкается лицом в подушку, сдерживая истерический смех, который накрыл её резко в тот момент, когда она поймала на себе презрительный взгляд Рони. — Идём, Вил, — зовёт она. — Ты хотела сказать: выдвигаемся, напарник? — и закрывая рот ладонью, спустилась с кровати к ней, но глаза начали предательски слезиться и сдерживать дикий хохот становилось всё труднее. Когда силы на внутреннюю выдержку у Ви закончились, Рони так испугалась всех разбудить, а ещё так разозлилась за вроде безобидные шуточки, что, особо не задумываясь, заткнула её поцелуем, а чтобы знала с кем имеет дело, укусила её за нижнюю губу. Ви от неожиданности чуть не поперхнулась. — Выдвигаемся, напарник, — дурацкий голосом проговорила Рони и скрылась за стеной. Пол нещадно скрипел под их весом, с каждым шагом пронзительно отдавая в уши. Но кое-как им удалось выбраться во двор незамеченными. *** — Тихо ты. — Да тут не услышат. — Ага, а потом твоя бабушка с ружьём дверь выбьет, думая, что тут воры, а тут на самом деле мы из под кровати 2-х литровую банку вина достаём, — ворчит Рони. Она светит фонариком под высокую кровать, сидя на пыльном каменном полу. — Фух, — отряхивая одежду, выдыхает Виолетта. — А мы выпьем столько? — Выпьем. Она открутила крышку банки и полной грудью вдохнула этот запах. Вино пахло вишневым вареньем и слабо отдавало свежеполитой землёй — такие мысли возникли в тот момент у Виолетты. Последний раз она пила ещё в городе, до того как мать отправила её сюда. Но сегодня же есть повод и для неё очень серьёзный, за который стоит выпить, тем более она завтра вечером уедет, и их будет грызть разлука. Надо провести этот праздник — месяц отношений со своей любимой девушкой — ярко, чтобы запомнилось — подумала Рони и выхватив банку, начала пить. Вино вытекало из уголков губ из-за неудобного большого горлышка и попало прямо на куртку, капало на пол и стекало в сторону Ви из-за крена летней кухни.— А что ты скажешь бабушке с дедом, когда они найдут пустую банку? — смеётся Рони. — А они не найдут. Я пустую банку выкину, — остроумно ответила та. — Гений, — съязвила Рони, а Ви обратно вырвала банку из её рук. Она наклонила её и осторожно сделала первый глоток. Вкус ей очень понравился, поэтому она пила дальше до тех пор, пока Рони не отобрала у неё банку. *** Вот такие слегка подвыпившие и весёлые они шли в обнимку на ферму к Лере, смеялись по дороге и вальяжно расхаживали между домов, пели песни, получая неодобрительные возгласы от всяких обиженных жизнью деревенщин. Лера, уже встречающая их, удивлённо глядит на парочку и усмехается в кулак над их нелепостью. Она здоровается с Рони и Ви, а потом отдаёт подруге какие-то ключи. Рони смотрит в руку, а потом на Леру, опять на руку, а потом опять на Леру и хотела уже что-то возразить, но Лера заткнула ей рот ладонью и толкнула пьяное тело к Виолетте. Они пошли к большущему зданию, и Вероника очень долго возилась с замком, не в состоянии попасть ключом в замочную скважину, а шатенка беспрерывно смеялась и подшучивала над ней. Когда же у неë все таки получилось, они завалились в помещение и начали завороженно оглядываться. Сеновал был просто огромен: с маленькими квадратными окошками, деревянными балками через каждые три метра и высоким - высоким потолком. Пучки сена грязно-жёлтого цвета валялись на каждом шагу и горки из них доходили до 4-5 метров. Опьяневшей Ви очень хотелось узнать какое сено на ощупь, она схватила ладошкой высохшую траву — сухая и колкая, ничего удивительного. Рони лишь посмеялась и уволилась звездой на первую попавшуюся горку. — А что, так можно было? — смотрит на Ро зеленоглазая и громко посмеивается, кидая в нее пучком. Трава разлетается в воздухе и дождём рассыпается на старую куртку. Вербицкая поднимает голову под игривый взгляд Виолетты, смотрит на безобразие, устроенное ею, и переводит притворно злые глаза на главную виновницу всего этого. — А знаешь, мне нравится здесь, — она ложится возле ног Рони и смотрит на такой далёкий от неё потолок. — И в деревне мне нравится! Хочу здесь жить! — начала громко говорить Виолетта. — Здесь так спокойно...это всё из-за тебя! — Я?! — воскликнула Рони и выпучила глаза на неё, случайно стукнув себя полупустой банкой по колену. — Да, ты! Затеяла этот спор ты...и выиграла в нём...тоже ты, — уже тише сказала она. — Давай пройдёмся по воспоминаниям что-ли? — Ви повернула к ней голову и потянулась за банкой, так как в горле пересохло. — Начнём с того, как ты перелетела через мой забор? — ехидно смеётся Рони. Она кладёт банку возле шатенки, а сама, уперевшись локтями в колени, неотрывно глядит на то, как жадно пьёт Виолетта. Ви чуть ли не давится от смеха, когда вспоминает всю неловкость этой ситуации. — Как я вообще его перелетела? — она краснеет то ли от удушающего смеха, то ли от вина. — Он же выше меня ростом. — Адер..адра...адреналин. Во! — Да уж, — утихает Виолетта, смотрит загадочно на крышу, будто там звёздное небо, а не дряхлые деревянные доски, а потом её резко накрывает волна безудержного веселья. — А помнишь, как бабушка тебя чуть скалкой не убила? — еле говорит она сквозь хохот и другие странные звуки, вырывающиеся из неё в этот момент, катается по полу, покрытому сеном, и трава цепляется за её одежду и волосы. Рони слабо и хрипло посмеивается, наблюдая за всей этой картиной. — А помнишь, как мы арбуз спёрли? — Забудешь такое! — эмоционально отвечает Ви. — Я тогда чуть кирпичный завод не построила. Вербицкая заливисто смеётся и начинает припоминать тот весёлый день. «—Блять, это так глупо, но мне нравится — смеётся она и идёт по чужим следам, оказавшись на застеленным зелёнью просторе. Рони хватает её за руку, чтобы та не отставала и идёт уверенно, потому что знает куда, видимо, ей не впервой. — А ты не могла припарковаться ближе? — А это для экстрима, обожаю смотреть на злое лицо охранника, — хрипло посмеивается Рони, перешагивая ямки с прорастающими ягодами. Перед ними стояли таблички с изображением растущего здесь плода. «Клубника». — Так, нам в ту сторону, там как раз растут арбузы, — она показала рукой прямо вдоль периметра и глянула на часы, — У нас 15 минут до того, как на дозор выйдет смотритель. —Смотритель?!» — Ага, Альберто и Евдокия, — важно произнесла Виолетта, сделав губы уточкой. — А арбуз был такой сладкий, — мечтательно протянула Малышенко, и во рту у неё образовалась слюна. — Ты слаще, — самоуверенно сказала Ро. — А как ты корягу поймала? — начала было хохотать Ви, но Рони приподняла одну бровь и сказал то, что прервало её смех. — Вообще-то это ты её поймала, горе-рыбачка, блять. — А, ой. — Жалко мы так и не нашли птичек Рио, — после недолгого молчания немного грустно сказала та. — Да брось что-ль. Значит вселенная хочет, чтобы они оставались инкогнито. —Ты Аляску хоть кормишь? Мне её забирать вообще-то завтра. — вспоминала Ви. — Нет, она сдохла уже, блин! — оскорбленно пробубнила кареглазая. — Конечно кормлю, я еë не меньше тебя люблю вообще-то, как же не кормить то. — Не шути так! — завопила она. Они вновь замолчали, каждая думала об одном и том же дне, дне, когда они обе осознали свои чувства, но не набрались смелости признаться в этом. — Праздник Ивана Купала был восхитительным. Купаться с тобой было весело. Засыпать вместе — тепло и уютно, — тихо признается зеленоглазая. — Мне больше понравилось пугать тебя русалками и ронять в воду, — счастливо улыбнулась она. «—А русалок не боишься? — глядя на женские стройные ножки, болтающиеся над водой, говорит Рони. — Как утащат тебя за ногу на глубину, —слабо посмеивается она. Ви аж побелела, достав немедленно ноги и подперев их под себя. — Да я же шучу, — сказала Ро, а потом резко упала в речку, подстроив это так, будто еë кто-то утащил. Перепуганная Виолетта смотрит в воду и зовёт еë, внутри селится страх, а потом Вербицкая всплывает и начинает заливисто смеяться, убирая белые волосы назад. —Ты реально дурашка!» —Просто ты дурашка, — обиженно дует губы Ви. Рони передразнила её, показывая язык. — А потом ещё и пропала на два дня, — она сложила руки на груди и ещё больше надулась. — А, да... Я тогда провела почти сутки на рыбалке. Такого раньше не было и всё это время я думала, думала и ещё раз думала. Я даже пойманную рыбу отпускала, она мне не нужна была. «— Не за рыбой она на рыбалку пошла, дорогая моя, не за рыбой.» — Я размышляла, чувствуешь ли ты ко мне то же, что и я. Боялась ошибиться, думала, что сама себе выдумала все эти твои тёплые взгляды, твоё притяжение ко мне, а оказалось, что выдумала я себе только лишние, совершенно неоправданные переживания. С виду я была спокойна, когда признавалась тебе, а внутри у меня ураганы ходили, переворачивали всё и трясли. А когда тебя поцеловала, думала, что до неба рукой коснулась, какое же чувство приятное все-таки. — Эх ты, дурачина, — усмехнулась Виолетта. —Ты мне романтику не порть тут, — Рони кинула в неё пучок травы и попал несколькими травинками прямо в лицо. Пораженная такой наглостью и бесстрашием Малышенко взяла пучок побольше и с размаха кинула в не подозревающую и поэтому не успевшею среагировать блондинку. Та начала плеваться от попавшего в рот сена, рассердилась на неё слегка, встала с нагретого подобия травяной кровати и начала угрожающе надвигаться на попятившую от нее назад Ви. Та беззаботно заливалась смехом, когда Рони подняла её на руки и бросила в кучу сена. Травинки подлетели и неприятно кололись в спину. — Ты совсем страх потеряла? — удивлённо задаёт вопрос Рони, подходя к лежащей Виолетте всё ближе и ближе, та даже не пятится назад, ожидая её дальнейших действий. — По дороге выпал, — сделала виноватую мордашку Ви, а потом засмеялась. Рони нависла над ней и, устремив на пару секунд свой взгляд в её перепуганные на мгновение глаза, поцеловала. Она нежно, но требовательно сминала её губы, запустила ладонь в её волосы, приподнимая голову и отряхивая локоны от сена. Ви мычала в поцелуй и прижимала Рони ближе к себе. Вербицкая отстранилась и начала снимать куртку. — Что ты делаешь? — спокойно спросила Виолетта. Ро её проигнорировала, приподняла и подстелила под неё свою куртку, объяснив это так: «Чтобы не кололось». Виолетта лежала на ней и чётко ощущала это тепло, исходящее от куртки, пропахшей блондинкой и от самой Вербицкой, которая снова прижала её к подобию кровати своим телом и трепетно целовала, сжав в руках лицо, на котором красовались две аккуратные татуировки,которые к слову, Рони очень нравились. Виолетта кончиками пальцев чертила линии на чужой спине через тонкую чёрную кофту и, спустя три минуты безотрывного поцелуя, она захотела на пробу лизнуть нижнюю губу кареглазой. Вероника на этот жест отреагировала бурно: она отстранилась и начала тяжело дышать ей в губы, прикрыв глаза и о чём-то молча, но активно размышляя. Ви занервничала, думая, что сделала что-то не так, но Рони в тот же миг её разуверила: — Что ж ты делаешь со мной? — выдыхает та и открывает помутневшие глаза. Малышенко теряется и смущается. Из-за чего внутри неё разжигается высокий огонь и становится очень жарко. Она аккуратно снимает с себя дедушкину куртку и расстилает её возле куртки Рони. Вербицкая безотрывно следит за каждым её действием и начинает отстраняться. — Нет, стой, куда ты? — Виолетта перепуганно шепчет и обратно прижимает еë тело к себе крепкой хваткой, Рони упирается локтем в траву справа от её головы и горячо дышит ей куда-то в шею, пуская мелкие мурашки по всему телу. — В чем дело? Я не понимаю тебя, — спокойно говорит Ви, берет в ладони еë лицо и смотрит пристально в глаза. Рони хмыкнула и опять хотела слезть с Вилки, но та не дала ей это сделать, лишь усмехнулась своим бабочкам в животе и забавному выражению лица Вербицкой, она затянула еë в тягучий поцелуй. Они целовались, кажется, вечность. У Рони покалывали ладони и кончики пальцев, а потом сбилось дыхание, когда Ви аккуратно схватилась за края еë кофты и потянула их наверх. Намёк она поняла сразу; осознание пеленой прозрачной затмила разум, Вила дала зелёный свет, и он Рони ослепил на миг. — Ты...уверена? — Рони с ума сводило ожидание. И Виолетта еë с ума сводила своим нечитаемым взглядом её глаз зелёных, от которых она не в силах оторваться — сколько не пыталась, всё тщетно, — от губ её сомкнутых, которых коснулась на секунду легкая игривая ухмылка. Она слабо кивает и улыбается, смотрит так доверчиво и невинно, отчего у Ро щемит сердце. Она целует её, не устояв перед исходящим очарованием, входит во вкус, пробуя просочиться языком меж любезно приоткрытых губ, а когда у неë это получается, то аж в голову даёт восхитительное чувство эйфории, а бабочки щекочат своими крыльями еë рёбра. Рони всё таки сняла с себя кофту, осталась в одном топе и слегка поёжилась от холода, но вскоре быстро привыкла, да и еë постоянно согревали медленно, с таким трепетом блуждающие по груди горячие ладони еë любимой девушки. Кофта послужила ещё одной составляющей их скромной «постели». Ви мелко дрожала от крепко сжимающих её талию рук, от необычного ощущения горячего мокрого гостя в её рту, от томного и такого шумного дыхания, от тёплого любимого тела под подушечками пальцев, от запаха блондинистых волос и гуляющего по венам вина Рони пробирается своими длинными пальцами под одежду, Ви прикрывалась и густо краснела, смущалась, отворачивалась, бегала глазами по помещению, не вынося пристального взгляда. Но взгляд этот был восхищенным, Вербицкая прижималась своей голой грудью к её, тем самым закрывала, чтобы она хотя бы глянула в её глаза. А когда зрительный контакт устанавливался, она шептала о том, что та прекрасна, что её грудь выглядит божественно, что если бы она умела рисовать, то все стены в еë избе были бы завешены портретами Виолетты. Вгоняла её в краску пуще прежнего, но от её смущения ей было не избавиться, со временем оно уйдёт само. Губы немели; она покрывала каждый открытый участок её тела невесомыми поцелуями, самовольно сделала себе пытку, но от такой пытки она бы ни за что не отказалась, ведь шатенка приносит ей неземное удовольствие. Виолетта тяжело дышит, а Рони ощущает жар, исходящий от её пылких щёк. — Я боюсь причинить тебе боль, — отстраняется Рони. В еë взгляде необыкновенный коктейль проглядывается: страх, волнение, желание, возбуждение и бесконечная любовь, выигрывающая в этом напитке, ведь её в нём больше всех. — Не волнуйся, — Ви привстала, чтобы положить свою ладонь ей на щеку. — Я знаю, что ты никогда не причинишь мне боль умышленно...остальную я стерплю, — в её глазах лишь безграничное доверие. — Говори мне обо всём, что чувствуешь, поняла? И Ви уверенно кивнула. Рони очень волновалась, относилась к Виолетте настолько бережно, будто в руках у неë не девушка, а самое хрупкое во вселенной создание, даже хрустальную посуду она так не стала бы держать, как относилась к ней. Она осознанно берёт ответственность на себя, она обязана сделать всё правильно, без происшествий, с минимум боли и с максимумом наслаждения. Когда Вербицкая мажет губами по её коже и наблюдает за реакцией, то чувствует, что нет ничего прекраснее видеть своего любимого человека таким, таким тающим от прикосновений, таким растекающимся от удовольствия. Виолетта еë, целиком и полностью, а Рони Виолетты — аналогично. Зелёноглазая чудачка, что когда то упала к ней с небес, отдала ей сначала свою душу и сердце, сегодня отдаст и тело, и это абсолютно правильно, только в таком порядке нужно делать, а не наоборот. Рони медленная. Действовать быстро здесь ни в коем случае нельзя. Голова Ви слабо кружится от незнакомых ощущений и наслаждения, в глазах мутнеет всё, кроме кусающей губы Вербицкой. Рони нежная. Она ласково гладит её тело ладонями, карябаясь своими мозолями трудяги, целует её в шею — или почти не ощутимо прикасаясь губами, или засасывает кожу, оставляя красные пятнышки, которые пропадут через несколько минут. Делает всё, чтобы Вила сосредотачивалась на ней и только. Рони любящая. Вербицкая шепчет ей, что она лучшее, что случалось с ней в жизни, что она нереально красива, что она не в силах сопротивляться этому сильному притяжению, что отлипнуть от шатенки стало для неë невозможным. Говорила, что любит её и никого никогда так не любила, как её. Благодарит за подаренную ей незабываемую ночь. Ви отвечает ей тем же и чувствует всё то же самое..