Там, где заходит солнце

В баре было темно, лишь редкие всполохи света помогали не заблудиться. Красивый гитарный перелив наполнял помещение, растравляя душу. Савада медленно цедила из округлого стакана что-то довольно паршивое, притягательно пахнущее дымом, стараясь не показывать бармену, что она давным-давно заметила и его обеспокоенные взгляды, и глумливые ухмылки пары поздних, или для этого места, скорее, ранних, посетителей, и собственное полупьяное безразличие. Красивый мужчина на сцене пел что-то о любви и надежде, о доме среди горных вершин, о древних легендах и восходящем солнце. Тсунаеши делала глоток за глотком, требуя вновь и вновь наполнять ее бокал, а сама вспоминала о том, как сто лет назад, в какой-то прошлой жизни, с горящими глазами слушала сказки Реборна о мафии, о пламени предсмертной воли, о том, какая великая судьба ее ожидала. В общем-то, ее мало кто тогда спрашивал о том, чего она на самом деле хочет, так что сделанный ею выбор можно назвать таковым только с большой, очень большой натяжкой, однако… Да, теперь она была уверена в том, что, упрись она рогом, даже такой легендарный репетитор, как Реборн, рано или поздно устал бы с ней возиться. Девятый нашел бы другую игрушку для воплощения своих замыслов и отозвал своего верного пса, а она… Да, она бы так и осталась Никчемной Тсуной без цели, планов и красивого будущего. Но она повелась на красивые истории и, совсем как в песне, отправилась искать свое прекрасное счастье. Даже сейчас об этом было слишком сладко и горько вспоминать: у нее появилось столько друзей, с которыми никогда не было скучно, которые признавали ее, уважали ее, прислушивались к ней так, словно бы она и в самом деле что-то значила. Под ее опекой появилось несколько детей, и так упоительно здорово было защищать их от опасностей, что она бы и сейчас не отказалась повторить кое-что… Как была дурочкой, так дурочкой и осталась, тут уж ничего не поделаешь. У нее появились первые подружки — самые настоящие, не имеющие к мафии никакого отношения. Она думала, что с помощью Реборна и в самом деле становится гораздо лучше, что теперь люди станут ценить ее, замечать ее, что теперь она перестанет быть такой бесполезной, как раньше. Стоит ли удивляться тому, что она вновь и вновь продолжала игру в мафию, выполняя поручаемые ей задания, отправляясь на опасные тренировки и сталкиваясь с самой настоящей смертью. Преодолевала страхи, поднималась на ноги, когда уже никто не верил в ее победу, училась идти до конца, училась отстаивать свое, училась защищать всех, кто дорог. Сначала это и в самом деле были хорошие миссии. Они помогали людям, отлавливали плохих ребят, несколько раз даже по-настоящему спасли этот мир от ужасной участи. Случайные жертвы сначала расстраивали, заставляли раз за разом оттачивать навыки и прорабатывать каждую миссию, затем вызывали легкое сожаление, в самом конце — тупое недоумение и равнодушие. Вот тогда-то и начались настоящие миссии. Войны кланов, устранение неугодных, наказание предателей. Реборн говорил: «Глупая Тсуна, ты сама согласилась принять на себя всю Вонголу, а это не только хранители и веселье, это еще и все грехи семьи, все ее не самое светлое прошлое. Только ты можешь решить, какой семья станет в тот момент, когда ты получишь звание Десятой Вонголы, но до тех пор тебе придется служить семье. Тебя должны признать здесь, тебя должны научиться бояться и уважать, а такие вещи зарабатываются лишь кровью». Она слушала и верила, она все еще надеялась на то, что однажды хорошие времена настанут, и они с ребятами смогут просто беззаботно жить, наслаждаясь каждым днем. Как же… Отец напоролся на вражескую засаду и глупо погиб, каких-то несколько минут не дождавшись помощи. В ответ Вонгола подчистую вырезала тех, кто был повинен в нападении. Брат убитого Дона, сам глава небольшого клана, напал, но отнюдь не на резиденцию Вонголы, а на маленький домик в тихом и спокойном районе провинциального городишки Намимори. Полномасштабная война в Альянсе, конечной целью которой был, конечно же, очередной передел сфер влияния, унес жизни Ламбо и Ямамото. Когда Реборн с горящими глазами твердил ей о том, что вот теперь Вонгола должна ударить всей мощью по виновным, Тсуна, наконец, поняла, что те самые светлые времена никогда не настанут. Кольцо ненависти не разомкнется, жадность вонгольской верхушки не уймется, а она сама — навсегда останется лишь марионеткой, подчиняющейся приказам Девятого, Реборна, еще кого-нибудь — уже неважно. И вот она сидела в полутемном баре на окраине неизвестного города, цедила что-то, остро пахнущее дымом и ждала неизбежного. Красивый мужчина на сцене пел свою песню о солнце уже в третий или четвертый раз. — Ты не слишком похож на солнце, — глухо сказала Савада. — Но ты ведь не ждала, что за тобой пошлют Сасагаву? — резонно спросил Хибари, невозмутимо устраиваясь рядом и заказывая выпивку для себя. — Я знала, что это будешь именно ты, — спокойно ответила Тсунаеши и добавила: — Я ждала тебя. — Ты вернешься? — безразлично спросил Хибари. — Нет, — мотнула головой Савада. — Тогда ты знаешь, что я должен буду сделать. — Тогда ты сделаешь то, что должен. Они оба неторопливо допили содержимое своих стаканов и вышли в глухую ночь навстречу полной и абсолютной определенности.